Бремя силы (экзамен на тюнина)

Хиро попробовал использовать новый «белый глаз» в своем первом серьезном бою на экзамене тюнина. В отборочном туре против него поставили парня из деревни Звука. Молодой человек с узким болезненно- сероватым лицом, такой вряд ли мог бы стать хорошим шиноби. Шика, который судил этот поединок, объявил: «Хиро из Конохи против Хебимару из Звука». Они начали с поединка тайджицу. Хебимару собрал чакру в руках и бросился на противника. «Небесным вихрем» его отбросило назад. В следующую атаку Хебимару пошел уже вдвоем с теневым клоном.
- А ты не учишься на своих ошибках! – крикнул Хиро своему сопернику. – Ну, что ж, теперь моя очередь нападать.
«Нападения» Хебимару так и не заметил, просто соперник коснулся его руки. Один раз. Второй. Рука стала как свинцовая и отнялась.
«Пора заканчивать с тайджицу, – подумал Хебимару, – иначе он меня убьет». Он вынул пять кунаев здоровой рукой и бросил их. Вихрь чакры опять спас Хьюгу.
– Так, хорошо, – сказал себе звуковик. – Когда-нибудь ему надоест вращаться.
Он приготовил следующие пять кунаев. Через пару бросков кунаи кончились.
– Ну, что, спекся? – спросил его Хиро. – Есть что-нибудь еще?
И Хиро бросился вперед. Хебимару попал под «небесные касания». Постепенно он переставал чувствовать свое тело, его окутывало приятное тепло, и ему казалось, что он вот-вот потеряет сознание.
Хиро стоял над ним и ждал, когда подойдет экзаменатор. Вдруг засомневался и произнес: «Высший бьякуган».
– Ты ведь не все мне показал, в тебе течет чакра другого человека, могучего синоби, который давно умер, ему было немного за пятьдесят…
– Откуда ты знаешь тайну моей семьи? – Хебимару раскрыл глаза от удивления.
– Вижу. Я и мой брат получили уникальный бьякуган, который может не только видеть потоки чакры и все действия своего противника, но и ПРЕДВИДЕТЬ очень многое: я знаю, что ты собираешься совершить, и чувствую природу, свойства и возможности твоей чакры. До этого момента я сражался с тобой вполсилы. Давай, вставай, ты же можешь!!!
Шикамару остановился за несколько шагов от Хиро. Он хотел объявить победителя, и тут… второй раз в его жизни он видит, как один неопытный генин из захолустной деревни «щас встанет» после 64 касаний небес и парочки кайтенов, а другой неопытный генин из дома Хьюга «что-то видит» и подначивает своего парализованного соперника продолжать бой.
Неджи встал со своего места, уж очень этот бой напоминал его экзамен. Отокаге наблюдал за своим сыном и лишь кивнул головой, он знал, что сейчас будет. Положение в Отогакуре было не из лучших. После четвертой войны деревню Звука сначала хотели расформировать, а потом решили оставить под контролем Конохи. Талантливых синоби там не осталось, каге стал перебежчик из Акацки, выторговавший себе жизнь в обмен на то, что сможет подчинить свою деревню (а значит и страну) воле Конохи. Одновременно он стал главным заложником Конохи, которого они взяли от Звука для обеспечения договора о мире. Уже пятнадцать мирных лет отокаге трясся за свою жизнь, но сам не представлял никакой угрозы: все его силы, кроме медицинских техник, были запечатаны. Ну не звери же живут в Конохе, звуковикам нужен хотя бы один хороший врач…
Хебимару действительно встал.
– Тогда я тоже буду сражаться с тобой в полную силу, – сказал он Хиро.
Неджи активировал бьякуган: «Но он не джинтюрики, как он смог???» Неджи действительно увидел две чакры, одна из которых была ему знакома.
– А наш почетный пленник – гениальный биолог. Не знаю, как ему это удалось, но два генотипа сплелись между собой, и его уникальная способность стала передаваться по наследству, он создал новый улучшенный геном!
– Джицу пробуждения белой змеи, – сказал Хебимару.
Кожа его мертвенно побелела, желтые глаза засветились. Из рукавов вырвались две белые змеи. Они обвили тело Хиро, но он обрубил их чакрой. В следующей атаке Хиро попытались задушить уже четыре змеи, но через несколько секунд еще четыре змеиных обрубка корчились на песке.
– Хебимару произнес те слова, которых долго не слышали в Конохе:
– Ороти но генджицу.
Хатаке Какаши, который давно уже следил за битвой с помощью шарингана, подумал: «Сначала тайджицу, затем ниндзюцу, а теперь гендзюцу, да кто ж он такой… Тайдзюцу, ниндзюцу, гендзюцу…»
Хиро теперь не смотрел на противника, но его идеальное зрение помогало следить за битвой.
Отокаге и сам медленно белел: «Так вот, кто копался в моем дневнике, иначе бы откуда ему знать кто, когда и на кого смотрел в Конохе этим взглядом… Интересно, что он еще оттуда вычитал… Но его на долго не хватит, это техника уровня дзенина».
– Все, ты попался, – сказал Хебимару. – У бьякугана есть один недостаток, он уязвим против гендзюцу. Как бы ты не отводил взгляд, ты все равно будешь видеть мои глаза своим стрекозиным зрением. Страшно, Хиро-тян?
Хиро ничего не боялся, так, по крайней мере, он думал, но сейчас его тело онемело от страха, и, как в дурном сне, он не мог пошевелиться.
Хебимару медленно подошел к Хиро и приставил кунай к горлу своего противника.
– Экзаменатор-доно, я победил!
У Шикамару отвисла челюсть: Победил Хеби…
Но звуковик вдруг зажмурил глаза.
– А-а-а-а! БОЛЬНО!!!
От этой дзенинской техники действительно не только мгновенно тратилась уйма чакры, но и глаза сами закрывались от боли.
Гендзюцу ослабло, двигаться Хиро стало полегче.
Звуковик вынул из кармана какую-то таблетку и проглотил ее. Кожа его стала краснеть, мышцы рвались.
Гай и Ли тоже вскочили со своих мест и одновременно закричали:
– Это моя секретная техника! – уже четверо смотрели на битву стоя.
«А он не только дневник украл, он еще и в аптечке порылся», – думал отокаге.
– Я тебя все равно убью, гад! - закричал Хебимару.
Хиро, еще не совсем отошедшего от гендзюцу, опутал десяток змей. А теперь… Хебимару сложил печать.
Отокаге сорвался с места: «Остановите бой, они сейчас умрут, оба!!!»
Шикамару не любил доводить испытание до смерти генина. Студенты не должны умирать на экзаменах, поэтому, если кто-то попадал в смертельную технику, он освобождал несчастного и засчитывал техническое поражение. Он поймал Хебимару в теневую ловушку, и на всякий случай ударил по рукам звуковика, чтобы спутать печати.
– Ну, печать, а что он сделать-то хотел? – подумал Шика.
Действие таблетки прошло, Хебимару потерял сознание.
– Реанимация!!! Быстро! – позвал экзаменатор.
На площадке бился отокаге, которого держали четыре сотрудника анбу, по двое за каждую руку.
– Пустите меня, я сам, я сам врач!
Шикамару дал отмашку. Дежурный медик подбежал к отокаге, схватил его за воротник и стал трясти, как грушу:
– Ты, что ему дал, упырь?
– Я ничего, ничего ему не давал, это он сам из моей аптечки самую сильную таблетку украл. Она принудительно открывает четвертые небесные врата. Сразу. На короткое время испытываешь прилив сил и чакры. Но вещь опасная: повреждаются внутренние органы и рвутся мышцы. Можно калекой остаться.
– И как же он собирался с этим жить?
– А он не собирался, он хотел использовать джитсу двойного змеиного самоубийства.
Отокаге посмотрел на Хебимару, схватил за рукав одного из дежурных медиков:
– Вы, да, вот вы… будете мне ассистировать. Пока вы будете останавливать кровь… Таак…
Отокаге достал часы, дождался, пока секундная стрелка дойдет до двенадцати. Он держал сына за запястье и считал. Раз, два, три, пятьдесят восемь, семьдесят два, девяносто четыре, сто семь… Ого! Да у него сейчас сердце из груди выпрыгнет. Хебимару на несколько секунд открыл глаза. Отокаге воспользовался этим, чтобы скормить ему какую-то таблетку.
– С одной проблемой разобрались, теперь работаем вместе: вы зашиваете чакрой рану на животе, я – разорванные мышцы и рану на груди. На счет пять.
–Пяяяяять!!! Ты как ему раны зашил?! У него сейчас швы разойдутся, кровь хлещет!
Отокаге отдавал чакру Хебимару. Когда подоспела реанимационная бригада, его самого шатало, после запечатывания сил осталось немного. Раненого увезли. Победителем объявили Хиро. Шикомару подошел к отокаге:
– Понимаете, я мог бы вам приказать, но не буду. Вы умный человек, поэтому я вас прошу… объяснить вашему сыну, что такое запретные техники, когда их можно применять, а когда нельзя, привести красочный пример, скажем, вашего учителя, о себе кое-что рассказать… Кстати, откуда он вообще про них знает?
– Ну, мы, мы же ничего, Шикаару но дана, мы сидим тихо-мирно, в своей деревне, и никого… не трогаем, делать там нечего, скучно, вот я и веду дневник, а он видно нашел и прочел…
– Вы понимаете, что дневник надо будет уничтожить?
– Да… Но он его уже прочел…
– Вот поэтому я прошу вас, когда Хебимару станет лучше, объяснить, иначе, мои ребята из отдела специальных операций ему все объяснят. Они не психологи и не интеллектуалы, тонкостей души подростка они не понимают. А они или джицу запечатают, или руки ему вырвут…
– Лучше я сам объясню…
– Я знал, что вы умный человек.

Внутренний мир Хебимару выглядел как большая река с несколькими островками. На дне реки покоилась змея. Она подняла белую голову:
– А меня ведь из-за тебя тоже ранили, ты бы поаккуратней был, когда мы с тобой объединяемся.
– А почему я здесь?
– Хебимару, это называется клиническая смерть, у нас с тобой минут пять, там тебя откачивают. Так, что либо ты сдохнешь, либо нет, но мы с тобой расстанемся.
У тебя хороший внутренний мир, чистый, не то, что у Орочимару-тяна.
– Орочимару-тяна?
– Да, с ним мы вместе с самого его детства. Были. Он меня и создал. Я возникла на месте его печали и боли как его надежда. Я внушила ему мысль о бессмертии и изменении мира, но, кажется, он меня неправильно понял…
А еще он начал подселять ко мне жильцов… Нет, не то, чтобы я не любила компаний, но превращать свою душу в коммуналку… Но он хотя бы говорил со мной. Не то, что твой папаша. Он сюда даже ни разу не зашел, использовал меня как хотел, а у меня, может, душа есть, может мне поговорить не с кем… При нем, конечно, почище, не болото какое-нибудь, и живу я одна… А потом твой папаша дал себя запечатать, и меня за одно, даже не посоветовался… Вот, что тебе скажу: «Форменный скотина твой папаша». Ну, я-то не будь дура, взяла да и вплелась в геном. А тут ты появился… Ой, больно-то как! Слушай, ты бы хоть уклоняться научился, все пилюли себе собираешь…
Так, смотри и учись, может, выживешь, пригодиться. Смотри, как я шкурку сбрасываю и не больно совсем. Этого твой папаша в дневнике не напишет, он больше вообще дневников писать не будет. Эк, как он наверху в операционную рвется! Шесть человек держат! Какая прыть!
Серебряная шкурка сползла со змеи и засверкала в темной воде.
Хиро видел его потом на стадионе, всего завязанного в бинты. Он был похож на мумию, а болезненно-серое лицо придавало ему еще большее сходство с мертвецом, завернутым в погребальные пелены. Глаза Хебимару больше не сверкали.