Бремя силы

Хьюга отказались от сдерживающих печатей. Они признали запечатывание делом варварским и недостойным. На чистых лбах солнцеликих больше не вытравливали восточную свастику. Капля крови исчезла с их герба. На нем появилась птица в небе. Молодые Хьюга учились судить других не по силе их крови и не по первородству. Солнцеликие рвались к Солнцу, словно забыв о древнем герое, который упал и погиб в море оттого, что сияние солнца растопило его точь-в-точь такие же искусственные крылья...
Неджи открыл книгу, книгу Перемен в клане Хьюга, это была новая, чистая страница истории его дома. И клан начал меняться, очищаясь от ненависти, забывая распри. Прощая друг друга за прошлое, Хьюга начали прозревать будущее. Тьма застилала их глаза, когда преисполнялось желчью их сердце. Бьякуган Хьюга называли «белым глазом», а их враги – «дурным». Если «белый глаз» родился из стремления познать возможности человеческого тела, а шаринган – из кровосмешения, то для того, чтобы появился новый бьякуган, нужна была свобода и чистота духа.
Клан расцветал, и могущество его не знало себе равных. Сегодня Хиро, старшему сыну Неджи, исполнялось тридцать. Он вспоминал свой экзамен…
Хиро позвал брата своего к себе.
– Знаешь, что я видел сегодня, Ариру-нии-сан? Я видел величие рода моего и потомков наших, сияющих как звезды. Я видел власть сыновей моих, незыблемую, как солнце в зените, от края неба и до края неба, от континента и до островов, и за морем, что дальше островов… Птицей облетим мы мир сей и возьмем его… Вот, что я видел, Ариру-нии-сан, и рассказал тебе. Сила бурлит во мне и искушает меня…
– Брат, брат, тебе нельзя так долго быть трансе!- Хиро открыл глаза и ослабевшим голосом сказал: «Мои сны пытают меня, брат, уже третий день, когда я засыпаю, мои желания мучают меня».
– Мои видения убеждают меня поднять восстание в стране Огня, и развязать большую войну…
– Хиро-нии-сан, то, что ты видишь, не пророчества, это твое честолюбие, мечта, это просто сон… Знаешь, не будет ни солнца в зените, ни твоих сыновей на троне Хьюга. Будет, плачущий Неджи-сама, ставящий нам печать.
– Ты тоже видишь сны, Ариру-нии-сан?
– Нет, я не хочу заглядывать в свое будущее.
– Страшно? А вот я не боюсь! Откуда тебе знать, какие сны мне снятся, что вижу я в них?.. Как сладки они мне, я жду ночи, чтобы погрузиться в них и никогда не просыпаться… Из-за вас, трусов, мои видения останутся снами.
В глазах Хиро сверкнул недобрый огонек.
– Брат, я не допущу, чтобы ты стал предателем! - Ариру собрал в руках чакру.
– Брось, ты забыл, насколько я сильнее тебя в тайдзюцу, Ариру-тян, младшенький?
Дверь открылась, вошел Недзи.
– А мои сыновья, как в детстве, решили порадовать меня, соревнуясь в джукене?
– Отец, он хочет…
– Отец, я хочу ВЗЯТЬ власть в Конохе, которая принадлежит нам по праву, я видел, что мы победим.
– Хиро, сынок…
Неджи молчал некоторое время, подбирая слова…
– Власть… Она не всегда должна принадлежать… сильнейшему. Я освободил вас от печати. И уже тридцать три года в нашем клане никому не подрезают крылья при рождении… Моя печать до сих пор осталась со мной, хотя главной и побочной ветви уже нет… - Неджи снял повязку. - Теперь мы не вправе решать за других, но вы сами должны сдерживать свою душу. Есть два рода печатей: моя( он показал пальцем на лоб) является сдерживающей, а те печати, что заключают джинтюрики в теле человека – нет, потому, что ничто не мешает биджу захватить разум своего медиума и подчинить его себе. Вот такая печать больше похожа на татуировку, она больше успокаивает, чем сдерживает. Шиноби верит в ее силу, хотя только он может сдержать биджу. В давние времена, если человек был более угоден Будде Амиду, чем Будде Якуси, и был близок к смерти, и не было для него лекарства, то готовили безвредный настой, например, кипятили воду и добавляли туда мяту. Человек верил, что принимает сильнодействующее зелье, и иногда надежда помогала ему выздороветь. Я не поставил вам печать клана и ничем не ограничил вас, но я не смогу заключить демонов, которые одолевают вас, и силой, которая столетия ждала своего часа, вас соблазняют. Я больше не верю в судьбу, поэтому не будет ни войны, ни печатей, пока я жив.
– Можете поднимать восстание, убить меня, потому что я в этом не участвую.
Он повернулся к Хиро спиной.
– Отец, я что-то не очень здоров сегодня, – сказал медиум.
Недзи позвал слугу и отвел его в сторону:
– Моему сыну сделалось дурно, проводи Хиро-сана в его покои.
– Какое-нибудь лекарство, господин?
– Да, вскипяти воду и добавь туда немного мяты.
У слуги округлились глаза:
– Хиро-сама при смерти, и нет способа помочь ему?
– Нет, но он очень устал и его душа измучилась.
Розовые лепестки опадали с высоких сакур и краснели, когда на них падало закатное солнце. Они были похожи на капельки крови. Нет, Коноха не зальется кровью, по крайней мере, не сейчас, а Недзи… он поможет нести своим сыновьям бремя силы, как когда-то сам нес бремя печати.