Чай для отверженного горчит Холодом.

Скорби Сатаны! Скорби неизмеримые, как сама вечность. Вообразите их! Быть изгнанным с небес! Слышать сквозь бесконечные сферы отдаленные голоса ангелов, которых однажды он знал и любил! Блуждать среди пустынь темноты и тосковать о небесном свете, который раньше был воздухом и пищей для его существования, - и знать, что человеческая глупость, человеческая жестокость, человеческий эгоизм держат его таким образом в изгнании, отверженным от прощения и мира! "Скорбь Сатаны". Мария Корелли.

Дух тьмы мыслил: "... Гораздо опаснее одиночество, в нем просветляется сознание и созидаются новые построения. Нужно ограничить часы одиночества. Снабжу людей зеркалом, пусть привыкают к своему облику". Агни Йоги. "Зеркало".

... Чаепитие обладает редким достоинством: вносить в наше абсурдное существование частицу спокойной гармонии. Мюриель Барбери. "Элегантность ежика".



Мое бытие - штука скучная и пресная. Мое бытие - тоска несусветная. Я ничего не чувствую, кроме голода и холода, а порой и это не дано. Вот уже целую Вечность я скитаюсь по этому мирку, гонимый желанием есть. Моя пища - это и свет, и воздух, и солнце, и любовь. Моя пища - это души. Однако, чаще мне попадаются какие-то смердящие помои. Найти лакомство раз в столетие - это истинное счастье для такого существа, как я. Подобные мне, демоны-пожиратели душ, скитаются, рыская, что на помойках, голодные, измученные. Отверженные. Иногда мы сталкиваемся, и тогда схватки не миновать. Запах той самой души сладок, он вызывает в наших ссохшихся ртах слюну. Он заставляется наше нутро бурчать, и кажется, что по миру несутся бури, воющие, пугающие смертных. Однако, это всего лишь демоны, невидимые людям, носятся и бушуют за лакомство.

Однако, раз в год, по закону Всенижнего*, нам разрешается устраивать пир. Сотни душеядных*, обнажая свои белоснежные зубы, несутся по миру, выбирая себе жертву. Сотни демонов припоминают грешников, которых бы хотели сожрать. Среди демонов из высшей и средней иерархии также имеется устное соглашение о том, что чужое - трогать нельзя. Хотя, есть и те, в низу иерархии душеядных, которые не брезгуют воровством, плотью как людей, так и демонов. Для низших сожрать кого-то из высшей иерархии - тоже лакомство, ведь мы, демоны, носим в себе съеденные души. Представьте на секунду, насколько насытится низший, если поглотит демона, который сожрал около двух тысяч душ?

Забыл сказать, что есть еще и жнецы, которые не прочь поточить о наши рога свои карательные косы. У них, по закону Всевышнего, свой день, за неделю до нашего. Однако, поглотить душу жнеца - тоже вкусно, это яство - деликатес. Душа чистого карателя подобна меду, сладка и живительна. А сколько в ней бывает сюрпризов из других душ? Конечно же, есть еще и маги-чернокнижники-заклинатели, которые взывают к нам, принцам Ада, чтобы получить власть и знания. Ко мне вопрошают, дабы обогатиться знаниями и мудростью, ибо я, принц Абигор* - это имя мне дал Всенижный - стоявший во главе шестидесяти легионов Ада, тот, кто знает все премудрости войны и обладает даром предвидения. Тот, кого маги зовут прекрасным принцем Низа, тот, от кого женщины без ума. Я самое прекрасное создание Ада. А сколько стоит мое черное перо, охраняющее обладателя?.. Но вот незадача: мир терпит перерождения. Ныне демонов ужесточили в правах, и Великая армия Тьмы - распущена. Имя же мое на сегодняшний день - Итачи-Учиха-Ворон-Красное-Око, принц Низа, он же Агибор. Не напоминает ли это вам прозвище индейцев? Ха, в самом деле, так и есть.

Кстати, стоит отметить, что я люблю чай... из человеческих душ. В моем случае, если чай делает все лучше, мне нужен океан чая. Из человеческих душ океан. Чтобы быть во плоти, не истощенным, чтобы ощущать и вспоминать то, что мне не дано, то, что я могу обретать, пусть и на время, выпивая свой персональный рецепт чая из человеческой души. Ведь, помнится мне, и у людей имеется чай на вес золота. Но что мне эти безделушки, коли они меня не греют, а вот люди готовы за них кое-что отдать. Самый лучший сорт - это душа, которую пожертвовали демону на благо кого-то или чего-то. Вы думаете, эти душеньки мы раздираем, что шакалы? Нет, они живут в нас, греют нас, им даже позволено с такими же чистыми общаться. Мы даже иногда их выпускаем в измененном человеческом обличье наружу, чтобы они возрадовались тому, что сделали свой выбор не зря. Мать, которая пожертвовала своей душой ради ребенка - выпускается девчонкой или мальчишкой и играет с отпрыском. Девушка, пожертвовавшая ради своей семьи или любимого, выпускается в виде случайного прохожего. Человек, который пожертвовал ради спасения других, выпускается, чтобы созерцать то, ради чего он отказался от Рая. Да, таким суждено попадать в Рай, но они, подписав договор с демоном, навсегда поселяются в ледяных складках души мне подобных. Ведь нам холодно в этом мире. Холодно от этой Вечности, тоски, одиночества, пресности и голода. Мир для нас без этих душ - тлеющий пожелтевший лист бумаги, где судьба нам прописана трагично и неизменно. А тут такой дар, вы представляете? И мы же все несем воспоминания о Рае Всенижнего*, как его порождения. И тогда, поглощая эти лакомые кусочки тепла, мы радуемся, плачем, мы опять видим и слышим ангелов, тех, от кого навеки отречены.

Мой чай чудесным бывает, и я берегу души тех, кто во мне. Мой чай, бывает, и горчит, ведь куда без этого? И я люблю покрепче, чтобы терпкость вязала мой рот. На то я и гурман, чтобы испить тысячу и один разный напиток и найти то самое. А когда ты это находишь, то, кажется, что все вокруг светлое и доброе. Как та самая Шахразада*, Вечность дает мне сказку на ночь - я живу надеждой на лучшее, а по утру Оно улетучивается, оставляя меня ни с чем. Я, что царь Шахрияр*, ищу ту самую сказку и, если мне везет, то получаю ее в последнюю ночь второго месяца осени. Однако, как мне кажется, я еще не вкусил тот самый чай, но и сказать, какой он - не смею. Я живу в ожидании, скрашенном тоской и печалью. Уныние давно поразило мое тело, что Черная чума, которой когда-то я поразил сотни городов. Даже у демонов жизнь - циклична. Даже у такого, как я.

Мой выбор пал на городок N, где я решил в этот раз остановиться на ночной и ежегодный пир. Нужно сказать, что выбрал я его неспроста - здесь было около тысячи жителей, и все они были при церковной общине. Ой, вот только не подумайте, что меня интересовали души их проповедников: таких прибирали к себе жнецы, а нарушать правило и оставлять себя голодным в этот день - мне отнюдь не желалось. Какая прелесть! Конечно же, я не один такой умный - здесь было с десятка три мне подобных. Мы видим себя со всеми рогами, клыками, горящими пламенем глазами. Конечно же, наши хвосты, куда без них. А эти длинные и острые когти? Так еще у каждого демона своя ритуальная раскраска, да и в рукавах припасены особые и умелые штучки. Моей, например, являются птицы. Я просто могу разлететься стаей воронов. Мое одеяние в облике демона - это беспросветный плащ, состоящий из черных грозовых туч. Все мое одеяние мерцает молниями. Конечно же, мои черные вороновы перья, что ожерелье, украшающие шею . Еще еще у нас, конечно же, есть реликвии, в виде медальонов, перстней, браслетов и серег. Но перемирие - это закон, что в джунглях - звери у водопоя никогда не нападают. Особи мужского пола лишь слегка приподнимают свои шляпы, а женские лукаво приподнимают губы, и так мы себя приветствуем по закону Всенижнего.

Еще я в городке заприметил Утаката-Мыльная-Улитка. Да, демон, что воплощался в огромную улитку, наводил беды на рыбацкие уловы в реках и озерах, уже готовил свою "волшебную" палатку для представления с мыльными пузырями. Он предлагал жителям городов загадывать желания и выпускать пузыри, тем самым получая информацию о самом сокровенном человека. Ну и, конечно же, капелька мыльной водицы попадала на выдувающего, ставя метку. И, таким образом, мы, высшие и средние, могли увидеть пометки. Конечно же, иногда за лакомый кусочек приходилось и бороться.
Заприметил я и Десятихвостого-Менма-Лиса, и Темари-Песочную-Пуму, и Кисаме-Охотника-До-Акул. Видел Амеюри-Властительницу-Молний, Какаши-Белого-Клыка. Была тут и Хана-Собака-Адская. И каждый из нас готовил палатку, где мы показывали "чудеса" и предлагали загадать желание. По-моему, честная конкуренция. Здесь, в этом набожном городке, каждый из нас мог утолить свой голод, не ущемляя себе подобного.

О, день перед трапезой дарил предвкушение - последний день второго месяца осени. Дороги, мощенные камнем, уже сверкали первым снегом. Девственную белизну даже прохожие боялись втоптать в обувь. Люди ходили компаниями, под руку, улыбаясь такому волшебному событию, как ярмарка. Я же выложил на прилавок несколько десятков сортов глиняных баночек с чаем, специи и пряности. В палатке поместилось и несколько бидонов с водой, которую я собирался кипятить весь вечер. Чай нужно ведь заваривать кипятком, нельзя и градуса потерять, ведь тоже самое с процессом заваривания особого чая для меня из душ. Я не имею права и ноты потерять из букета человеческой души. Ни крупинки, если хочу получить ее в превосходном качестве.
Площадь города, на которой разместилась ярмарка, отапливалась факелами, которые были смазаны подобием смолы, но не выделяли неприятного запаха и черни. Напротив, они были рассчитаны на длительное горение. В воздухе витал аромат медового варева.
А люди подходили, пили чай, восторженно вкушая этот напиток в прохладный вечер. Люди смеялись, и мне удалось заприметить несколько лакомых кусочков для себя. Прекрасно, наступит ночь, и я явлюсь им видением от волшебного чая и предложу то, ради чего они будут готовы продать и отдать свои души.
Мы, конечно же, обменивались взглядами с продавцами чудес и желаний. Кто-то даже подмигивал, кто-то махал дружелюбно своим хвостом, а кто-то скалил свои клыки в подобии улыбки. Демоны довольно-таки забавно выражают свои эмоции. Знаете, даже то, что мы все собрались на ярмарке, то, что у нас перемирие - это вытесняло одну тысячную Вечности Одиночества*. Мы были не одни. Люди не слышат наше общение, ведь мы можем себе подобным просто передавать мысли. О, сколько сплетен! Даже наш мир не обходит стороной молва. Говорят, в этом году экзорцитсы запытали несколько душ невинных. Глупости это все, после распада армии Тьмы, ни один себя уважающий демон не полезет в тело человека. Да и низшим это не надо, им бы голод утолить, а не в куколки с человеческим телом играть. Хотя, мне были знакомы Мастер-Сасори-Скорпион и Яно-Пожирательница-Рассудка - их специфика была именно во взаимодействии с телом человека. Но, судя по разговорам, экзорцисты просто душегубничали для отчета. Восхвали меня Всенижний*, но времена инквизиции давно прошли.
К прилавку подошла девушка. Глаза ее были светлы, что на какое-то мгновение мне показалось, будто они закрыты бельмом. Черные волосы выбились из-под шали, которая укрывала голову, плечи и грудь гостьи.

- А у вас есть чай от Тоски? - ее нежный голос был подобен струнам ангельской арфы, и у меня внутри появилось очень нехорошее чувство. Ведь слово "тоска" она произнесла так, будто бы знала, что оное для меня означает. - Или, может быть, для крыльев? - грустная улыбка коснулась ее губ, что тень.
- Секунду, - нахмурился я, ибо догадка меня поразила молниеносно. Мой взгляд скользнул в сторону садящегося солнца. На горизонте виднелась черная и непроглядная туча. Вы думаете, я подумал о буре? Как бы не так, и, если повезет, у меня есть минут тридцать. Схватив ее за руку, я быстро опустил ширму на палатку с табличкой "Перерыв" и буквально втащил девушку во внутрь.
- Какого черта вы здесь делаете, а? - мне показалось, или мой голос дрожит?
- Я нашла вот это, - вытащив из рукава свои белоснежные ладони, девушка показала мне кулачок, в которым было зажато мое перо. Что-то я не припомню такой очаровательной грешницы. - Я нашла его, - смущенно сказала гостья. - И это стало проводником для меня и защитой в этом мире.
- Ну конечно, - хмыкнул я, вцепившись в свой длинный хвост волос, а потом перешел на шепот: - Падших ангелов сжирают заживо, а кости крыльев только так хрустят.
- Мне не удобно с вами разговаривать, когда я сижу, а вы стоите, - девушка была напряжена, что выдавали ее руки, теребившие перо.
- Сударыня, да мне с вами вообще как-то неудобно, - недовольно сказал я, но все же решил узнать причину визита столь фантастической гостьи. - Извольте объяснить, что вы тут делаете?
- Я пала, - улыбнулся падший ангел, и мне показалось, что тут засветило маленькое солнце. - Понимаете, я влюбилась! - ее голос был музыкой для моих ушей, и мне чертовски не хотелось вникать в слова. - Вы же знаете, что нам нельзя испытывать никаких чувств к своим охраняемым, а я вот, оступилась.
- Короче: что вы хотите от меня? Вы понимаете, что в любую минуту могут нагрянуть сотни лютующих за год низших, средних и высших? Они вас растерзают и не будут вести светские беседы!..
- А вы меня же не разорвали еще, - ее невинная улыбка ласкала мой взор. Действительно, и почему это я еще не вонзил ей в грудь свою руку, не вкусил ее крови и души? Почему я не вырвал то, что само ко мне пришло? - Итачи, я пришла к вам, как к самому благородному из демонов.
Мне стало тошно от ее слов, это было дико.
- Я хочу добровольно отдать вам свою душу, зная, что вы ее не уничтожите, будете беречь, пусть и согреваясь ею. Я знаю, что мне будет хорошо при вас.
Что же, настала моя очередь искренне удивиться.
- И, позвольте спросить, что стало с вашим избранником? И что за желание будет у вас?
- Его убил сошедший с ума жнец, некий Хидан, - грусть в ее глазах увлажнилась слезами. - А что хотите вы, Итачи? Я уже любила, мои крылья отсохли, я скитаюсь, кажется, сотню лет.
- Что хочу я? - да уж, с таким мне не приходилось сталкиваться. К сожалению, времени на думы у меня не осталось - было видно, что к палатке кто-то подходит, и это очень сильно сопровождает рык снаружи. Демоны толпились вокруг палатки, однако зайти не могли - мое имя было защитной печатью, а пройти через него, точнее разрезать его, могла лишь коса жнеца.
- Итачи, нужно торопиться, - улыбнулся мне падший ангел и встал, сбрасывая с себя шаль. - Я вам подарю самое редкое лакомство для демонов и исполню желание, - ее тихий смех селил во мне эйфорию. Моя правая бровь вопросительно поднялась: восхвали меня Всенижний, я все-таки демон, и мысли мои исповедимы*, и похоть жива и неустанна. Нет, ее я желаю поцеловать. Вкусить сладость уст падшего ангела, ведь это запретный плод для демона.

Я склонился к ангелу, положив свои когтистые кисти на ее плечи. Всего одно легкое прикосновение, и внутри палатки все загорелось золотистым светом, - ее душа высвобождалась от плоти, такая теплая, такая желанная и сладкая. Тело ангела стали покрывать трещинки, разбегаясь вдоль и поперек. Я вдохнул в себя это чудо, и девушка рассыпалась горсткой пыли перед моими ногами. А я вознесся на небо, увидел душой ангела Рай воочию, ощутил тепло, радость и сытость... Я познал ее душу, согреваемый такими воспоминаниями. Но это длилось, хорошо, если несколько секунд. Я просто перенял ее воспоминания. Чего хочу я? Я, единственный из демонов, который поглотил душу ангела и побывал ее душою в Раю. Кажется, я выпил океан моего чая, и мир стал намного лучше и больше. Хината. Падший ангел, который будет греть изнутри в моих ледяных складках души.
Я посмотрел под ноги. Черное перо, которое, как я думал, было моим, оказалось белоснежным. Вот же ангелы нынче пошли! Она меня обманула во благо, оставляя свое последнее ангельское перо. На защиту мне. Ну конечно, ведь если я ее не смогу защитить, то душа ангела может быть растерзана.
Палатка начинала трястись, послышались крики и рычание.
- Итачи-Ворон! Выходи и отдай мне душу этого падшего ангела! - вдруг взревел голос, и мне показалось, что громыхнула гроза.
Но мне было не страшно. Я себя почувствовал наравне с Всенижним, который воочию был знаком с Раем.
Мои руки почувствовали тяжесть - белое перо падшего ангела вдруг стало клинком. Он был легким, рукоять в золоте, расписанная молитвами. Молитвами? Как же я, порождение Ада, дитя Всенижнего, мог держать сейчас то, что было смертью моей? Какие тайны еще скрывает в себе эта Хината?
Послышался свист, и я машинально отскочил. Коса рассекла палатку. Значит, за мной пришел жнец - только он мог так легко обойти мое имя, написанное на палатке.
Конечно, для людей время остановилось, и все замерли. А вот в моем междумирье было очень даже бодренько. Но! Отец мой, Всенижний, даровавший мне воспоминания о Рае, Тоску и Вечность Одиночества*! Глупый и наивный жнец, ты не знаешь, что перед тобой Поднявшийся из Низа демон, первое и единственное дитя Ада, которое теперь заточило в себе святое святых, дитя Бога! Отец наш говорил, что Господь сам подобен ребенку, и Его нельзя обижать. Слышишь ли Ты теперь меня, о Всевышний? Твое дитя у меня, и я клянусь его не обижать, ибо чувствую себя существом совсем другим: я, порождение Ада, созданное Тобой, Всевышний, и ко мне пришел Твой отпрыск, который пожертвовал собою, чтобы хоть одному из демонов было на тысячную Вечность Одиночества лучше! А теперь я пойду с Твоим даром и покончу с этим жнецом. Ибо дитя Твое скиталось сотню лет, став Великомучеником*. Один ангел пожертвовал собой, чтобы один демон перестал чувствовать голод. Внемли же моему слову, ибо Ты заставил демона Тебе молиться. Отец мой Всенижний, если это хоть на тысячную Вечности Одиночества сократит наши страдания, то я даже положу свою голову во искупление тебя.

Жнец стоял на крыше одного из домов, которые окольцовывали площадь. Небо почернело, рассекаемое алыми молниями. Тучи демонов роем летали вокруг нас, завывая о своем голоде и скорби. Лязг острых зубов, стук копыт и хвостов о крыши.
- Я истреблю тебя, исчадие ада, а потом разорву и уничтожу этого падшего ангела! - лицо жнеца было вымазано какой-то черной и белой краской, будто бы он пытался отобразить череп - знак смерти у людей. Его коса мерцала, а сумасшедший оскал этого существа намекал о том, что жнец сбился с Пути истинного*. Однако, что меня удивило, демоны скалились на меня так, будто бы я был врагом их. Нет, я, конечно же, замечал, что особо дружелюбием и любезностью меня не жалуют подобные мне, но, чтобы до такой степени? - Взять его, предателя Ада и Рая! - крикнул жнец, и сотни демонов понеслись на меня, а за ними и этот сумасшедший, рассекая тьму своей косой.

Моя правая рука невольно поднялась, и клинок, что был дарован мне, возгорелся золотым пламенем. Демоны остановились, завороженно любуясь светом. И тут клинок заговорил:
- О святый Архангел, близко стоящий к Престолу Всевышнего! О дарующий радость благовестия и усердно трудящийся во благо нашего спасения! Со свойственным тебе милосердием даруй свое хвалебное воспевание Бога, благослови наш слух и сердца! - голос падшего ангела говорил тихо, но казался звоном церковных колоколов. Демоны, мрачные и голодные, уставшие и замученные, вдруг стали улыбаться и тянуть свои когтистые лапы. Но стоило им приблизиться ко мне, как они начинали искриться и развеиваться. - ... Озари умы наши светом познания таин спасительной веры нашея; воспламени сердца наши любовию ко Христу Спасителю нашему, обрати и укрепи желания наша на спасительный путь Евангельских Его заповедей; да в сем веце тихо и благочестно поживем во славу Божию, в будущем же не лишимся вечнаго Царствия Божия, еже получити да сподобимся благодатию Христа Бога нашего, ходатайством Пречистыя Его Матере, Пренепорочныя Девы Марии и твоими многомощными ко Господу Богу o нас молитвами, и да прославим с тобою и прочими безплотными силами небесными и всеми святыми Единаго во Троице славимаго Бога, Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.*
Жнец яро махал своей косой, пытаясь хоть как-то ко мне приблизиться - демоны отталкивали его, что мотыльки, пробираясь к золотому пламени клинка, который превращал их в искры.
- Я тебя и так изгоню, - рычал в бешенстве сумасшедший. - Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта диавольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса Христа, искоренись и беги от Церкви Божией, от душ по образу Божию сотворенных и драгоценною кровию Агнца искупленных, - задыхался он от ярости, отталкиваемый нескончаемой тьмой существ Ада. - Не смеешь боле, змий хитрейший, обманывать род человеческий, Церковь Божию преследовать и избранных Божиих отторгать и развеивать, как пшеницу. Повелевает тебе Бог всевышний, Коему доныне уравняться желаешь в великой своей гордыне; Который всех людей хочет спасти и привести к познанию истины. Повелевает тебе Бог Отец; повелевает тебе Бог Сын; повелевает тебе Бог Дух Святой!*
Услышав данные слова, демоны взбесились: бегущие на огонь моего клинка, они остановились, что по щелчку, и взревели. Жнец замолчал, напуганный такой переменой ситуации.
- Как смеешь ты, о, чудовище, заглушать песнопение райских ангелов во Тьме Одиночества?!! - взревели порождения Ада. - Как смеешь ты, о, бездушный, отнимать то, на что есть право только у Всевышнего?!! - рык и клацанье зубов стало громче, и вмиг сотни демонов накинулись на сумасшедшего, разрывая того на куски. Крик жнеца был заглушен очень быстро плачем боли темных существ. Это длилось считанные минуты, и вот осталась лишь коса от правосудца.
Демоны продолжали идти на золотой огонь. Они искрились, разлетались сотнями ярких огоньков - души высвобождались, вздымаясь ввысь.
И вдруг клинок опять молвил:
- Хочешь ли ты сам освятиться, высвобождаясь?
Как странно: мои черные и когтистые руки сжали рукоятку орудия, и я знал! Я узрел в себе, что же мне нужно сделать, чтобы избавиться от оков Вечности Одиночества!.. Клинок вошел в плоть, пронзая мой плащ из черных грозовых туч, где молнии мерцали электричеством. Мои ноги подкосились, веки были тяжелы. Упав на колени, я замер - клинок вонзился в землю, и я был, что на копье, застывший в такой позе. Голова откинулась назад. С длинных черных волос спал кожаный шнурок. Боль я не ощущал, лишь чувство усталости, тепло и радость. Я, что измученный путник, кажется, дошел до Сердца Сердец - Сердца*, которое светит всем другим и ведет, направляет на Путь истинный.

- Габриэль! Габриэль! - послышался мне отдаленно голос клинка. Веки устало разомкнулись. - Ты искупил первую часть наказания Всевышнего!
Передо мной, в воздухе, порхал некогда падший ангел. Ее волосы сверкали черным небом в звездную ночь. Она улыбалась, и казалось, что в воздухе витают самоцветы.
- Габриэль, - вторил я беззвучно губами, и голову мою сотрясло воспоминаниями. Казалось, что память разными элементами летит ко мне в сознание тысячью горящих метеоритов. Теперь я лежал на земле и созерцал, как начинают светиться мои руки золотистым огнем. Кто же я? Габриэль.
- Разве ты не помнишь, что был наказал и отречен на одну Вечность от Царства Небесного? - голос Хинаты, кажется, состоял из десятков ангельских арф, он вибрировал, что струны этого инструмента, лаская мой слух. - Твоя провинность состояла в том, что ты, Сила Всевышнего, Меч Господа нашего карающий, возненавидел души людей и без Его ведома решил искоренить человечество, сговариваясь с Владыкой Ада.
Теперь я воспарил в воздух, ощущая себя целым и счастливым. Да, я что-то такое припоминал, однако ощущение блаженного тепла не давало мне полностью сосредоточиться на словах падшего. - Габриэль, но ты сделал еще более ужасное преступление против Всевышнего! Ты заглянул в Божье зеркало и увидел себя! Вспоминай, ни в Раю ангелом, ни на земле демоном ты не смел себя видеть. Нам, при Царстве Небесном, категорически запрещается на себя смотреть. Ты помнишь, почему Еву с Адамом изгнали из Рая? Они увидели свою наготу и устыдились, они посчитали себя низкими для взора Господа, жалкими и недостойными, чем обидели Всевышнего, ибо Он это принял за оскорбление - ведь Он не посчитал себя выше их, Он вошел в них, становясь единым с Адамом и Евой. Тоже сделал и ты, устыдился себя, оскорбляя Бога. Ведь только Всевышнему дается право осуждать нас и прощать. Ты возомнил себя Господом, посчитав, что имеешь право вершить самосуд.
Теперь я действительно вспомнил и устыдился правильно. Нутро мое изнывало от сожаления, и тоска по Раю и Господу пронзала мое тело с каждой секундой сильнее.
- Господи, - только и прошептал я в небо. - Господи, прости меня и наставь на Путь истинный.
- Он простил, Он наставит, - Хината протянула мне руку. - Меня тоже простит, ибо искупление мое в том, чтобы я пала, скитаясь свою Вечность, а потом была бы съедена демоном. Нас направили друг к другу, чтобы получить искупление. Ведь Бог ушел из нас, оскорбленный нашими деяниями. Он сослал нас в Вечность Одиночества, бродить по Пустыне Тьмы, дабы мы прочувствовали жизнь без любви Всевышнего и переродились.
Она все говорила и говорила, а я лишь наслаждался тем пламенем праведным во мне, тем, что я вызволился из Холода, растапливая заледеневшие складки моей души.
- Габриэль! - позвала она, и я нехотя опять стал ее слышать. - Возрадуйся же со мной этому божественному дару и услышь о последней части наказания! - теперь я устремил на нее все свое внимание. Последняя ступень перед долгожданным Раем! - Скоро сядет солнце, и тьма ночи накроет эту часть мира. Мы станем подобны людям, лишаясь опять благодати Господа. Он был милостив и вошел в нас, как это было прежде. Мы станем смертными ангелами на земле. Твое имя будет отныне и до последнего вздоха - Благородие*. Мое - Самопожертвование*. Вместе же нам предстоит помогать ангелу по имени Разум Человечий*, наставляя на Путь истинный забредшие и сбившиеся души овец божьих.
Грусть коснулась меня: я опять распрощаюсь с тем, что обрел на секунду. Но разве оно того не стоит? Разве не стоит секунда любви Бога, Его присутствие в тебе, всей той Вечности Одиночества и Тьмы?

И солнце скрылось за горизонтом, и мы опустились на землю.
Было холодно, и вдруг небо затянулось, и снег посыпал на город, устилая все вокруг девственной белизной. Мы стояли и смотрели друг на друга с девушкой. Она зябко потирала свои плечи, оставшись без шали. Горящие по сей момент факелы, начали потрескивать, любовно осыпаемые небом снежинками. Но это был совершенно иной холод - с ним можно было справиться, ведь души наши заполнились огнем веры.
- Может быть, чаю? - протянул я руку девушке, которая начинала дрожать, что осиновый лист на ветру.
- Как вам будет угодно, - она подала мне свою белоснежную кисть, и мы направились к палатке, которая чудным образом стояла на своем месте цела да невредима. Больше мы не видели представителей демонов.
Чуть позже мы сидели и пили чай, укутанные в шаль Хинаты - такое она выбрала себе имя в мире людей, а я остался Итачи.
- Итачи, а вам когда-нибудь говорили, насколько необычны ваши глаза? - робко спрашивала она, наслаждаясь горячим напитком.
- Нет, но, я могу поспорить, что они настолько же необычны, что и ваши, - я улыбался, и чувствовался покой.
- А вы дамский угодник.
Кажется, не так давно я вам поведал, что любил чай. Я его и теперь люблю. Мы бродим с Хинатой по земле, угощая людей на ярмарках этим напитком и приправляя его сказками. Такова наша миссия. Сказки о самопожертвовании и благородии. Теперь мой чай с легендами делает людей лучше, ставя их на Путь истинный, а в случае с нашим грешным миром - нам с Хинатой нужен океан чая, чтобы Господь вошел в каждого из нас.

______________
*Всенижний - Сатана, перевертыш на "Всевышний".
*Душеядный - питающийся душами.
*Шахразада (Шахерезада) и Шахрияр - провинившаяся царица, которая рассказывала сказки своему царю, дабы спасти женщин от казни; персонажи сказки "Тысяча и одна ночь".
*Абигор - в иерархии Ада является принцем.
*Восхвали* меня Всенижний - перевертыш на выражение "Прости, Господи".
*Мысли мои исповедимы - перевертыш на выражение "Пути наши неисповедимы".
*Вечность Одиночества - бесконечность скитания демона, который сбился со счета времени.
*Путь праведный/истинный - жить по заповедям, не нарушая их.
*"О святый Архангел, близко стоящий к Престолу Всевышнего!.." - молитва Архангелу Габриэлю.
*"Изгоняем тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный..." - молитва изгоняющего беса.
*Сердца Сердец - упоминание значения выражения из рассказа "Операция: Горящий куст" Виктора Пелевина.
*Твое имя будет отныне и до последнего вздоха - Благородие. Мое - Самопожертвование. Вместе же нам предстоит помогать ангелу по имени Разум Человечий - упоминание таких имен ангелов взято из рассказа "Операция: Горящий куст" Виктора Пелевина.
*Рай Всенижнего - по роману "Скорбь Сатаны" Марии Корелли Сатана тосковал и сожалел о Рае. Автор же предположил, что порождения Ада тоже унаследовали память создателя и пребывают в вечной печали.