Чудное чудо

Послы из страны Снега Темари не нравятся, а ведь она уже взрослая, ей целых семь лет, и у неё есть два глупых братца, за которыми нужен глаз да глаз.
Впрочем, её мнение ещё никого не интересует. Даже объяснить никто не может – зачем, почему именно они, такие чужие от их вечной жары? Стоят, видите ли, в тени, крадут их ценнейшее сокровище – укрытие от опаляющего зноя, а сами такие белолицые, белокожие, с блёклыми, как светлое бутылочное стекло, глазами. И плащи – тоже белые.
Выпендрежники.
И почему всё именно тогда, когда она должна быть собранной, уверенной и как можно меньше нервничать? Ведь первый день в Академии – а тут они!
Не хватало б, чтоб ещё на посвящение пришли...
Собаку оглядывается за поддержкой, и Гаара спешно кивает. Два раза.
Гааре всего пять, и он уже практически не слушает отца, так как с чисто детской проницательностью угадывает лишь зарождающуюся враждебность к себе; у его ног живой песок, а к груди мёртвой хваткой прижат затасканный плюшевый мишка, с которым когда-то спала в обнимку его сестра. Но Гаара – ещё маленький, ему можно таскать с собой единственную свою игрушку и цепляться за сестру.
Темари – нет.
Темари скрипит зубами, поглядывая на мальчишку, которого зачем-то притащили с собой послы.
Темари думает, что хорошо б найти пропадающего неизвестно где Канкуро, ведь он хоть и дурак дураком, но ловушки у него хорошо выходят. Из таких ловушек даже сноб из снежной страны не выберется просто так.
Ну, а если что – Гаара поможет, ведь у её самого младшего брата глаза ещё более странные, чем у гостей из Снега.
И, разумеется, гигантские аквамарины в пол-лица гораздо красивее.

Канкуро находится быстро: достаточно было идти на крики и вопли. Брат хлюпает носом от обиды, но у него тоже есть младший, и реветь ему нельзя. Собственно, его слёзы Темари ни разу и не видела.
Хотя, кажется, в этот раз ему обещали куда более серьёзное наказание, чем обычно, так как в хранилище марионеток ходить можно лишь некоторым совсем-совсем взрослым, вроде Казекаге-отца, или же дряхлым, старым, вроде Чиё.
Узнав, в чём дело, Канкуро оживает, стирает с лица, волос и частично с рук странные чёрные пятна, смахивающие на чернила, и даже не ворчит на «придумавшую очередную глупость зазнайку-сестру». Ему интересно, шоколадные глаза горят боевым азартом матёрого шиноби во время боя, и единственное, о чём он простит – вытащить из кладовой его вещи, так как Яшамару запер всё туда.
Эта просьба – донельзя лёгкая. Никто в деревне об этом не знает, но Гаара умеет использовать в качестве отмычки песок; всё же он недаром вечно таскался за сестрой, а Темари не раз ловила Канкуро с отмычкой, зажатой в жемчужных молочных зубах.
Богатство её старшего младшего брата было не малым: лески, крючья, странные кунаи, на вид ломанные и гнутые, набор тонких сенбонов-невидимок, три крохотных колокольчика, широкий скотч, небольшой глиняный калебас с прозрачным маслом – судя по запаху, запас был спёрт с чей-то кухни - и целое ведро клея. Канкуро сразу же начал колдовать над всем этим добром, и первое, что он сделал – бесцеремонно выгнал Гаару за какими-то свитками, а затем некоторые предметы стали летать по комнате, изредка падая, так как юный марионеточник ещё только учился своему тонкому искусству.
Свитки младший, пыхтя, приносит: большие такие и чем-то знакомые...
Темари ахает– шёлковые!
Ох...
Но механизм уже запущен.
Главное – успеть до церемонии.

Юрико осознаёт свою важность и силу, как шиноби. Его недаром считают гением своего селения, лишь брат и мать сомневаются.
Потому-то он и был три – целых три! – месяца буквально шёлковым.
Потому-то он теперь здесь, в далёкой и непонятной Суне, по правую руку от брата наравне со взрослыми, а девчонка с глупыми хвостиками бесится от того, что она, хоть и дочь Каге, но на ступень ниже его. Только вот у мальчишки, что с ней хвостиком таскается, красные, как земляная кровь, волосы и гигантские глаза.
Аквамариновые.
По каким-то непонятным причинам Юрико это не нравится; слишком глубокий, слишком взрослый взгляд...
Впрочем, это всё надуманные глупости.
Да и какое ему дело до каких-то там малявок, как минимум на три года его младше?!
Правильно – никакого, так как и без того проблем полно.
Юрико заблудился. Район какой-то странный: обычно утрамбованная земля под ногами покрыта слоем песка, не слышно голосов людей...
Более того - людей здесь вообще нет.
Парень сглатывает.
- Эй, ты! - он оборачивается, а рука сама дёргается к свитку призыва за спиной. – Потерялся?
Опять ребёнок. Впрочем, на этот раз, самый обычный, без аквамарина и хвостиков. Мальчик как мальчик, шатен, растрёпанные вихры пылью присыпаны, как и всё вокруг в этой дурацкой песочнице. Камушек на руке подкидывает, а сам щурится по-кошачьи, как рысь, как будто что-то задумал.
Юрико готов поклясться, что секундой ранее мальчишки там не было.
Наконец, он выдавливает:
- Эм... да... – натянутая улыбка. – Я приезжий, - мальчишка хмыкнул, - ну и... заблудился... а ты не отведёшь меня к центральной площади... или куда-нибудь туда...
Собеседник задумчиво хмурится.
«Он ещё думает...»
- Знаешь, я могу тебя отвести... – тянет мальчик, а затем вдруг швыряет за спину себе камень и белозубо скалиться. – Но не буду!
- Ах ты!..
Опомниться Юрико не дают: сенбоны свистят возле виска, лёгкий льдистый перезвон заставляет обернуться...
Иглы с колокольчиками.
Вот же он дурак!
А мальчишки уже и след простыл. Парень начал вертеть головой во все стороны, хотя где-то в глубине души понимал, что углубляться в переплетение незнакомого, да и к тому же не самого гостеприимного селения, не стоит. Но вихрастая макушка мелькает где-то слева, совсем близко, и Юрико, взбеленившись, бездумно бросается туда.
Парень не замечает, как за его спиной здания с тихим шорохом рассыпаются песком, обнажая «вход» в старую, заброшенную и нежилую часть Суны, похожую на лабиринт, о которой знали только местные, а каждый ребёнок, даже самый странный, считал своим долгом знать каждый закоулок.
Гаара плюхается на землю – устал. Темари треплет его по волосам и учит, как давать пять.
Учится брат быстро.
Веселье только начинается.

Можно выдержать многое, особенно если ты – шиноби, хоть и геннин.
Натянутые на уровне ног, головы и пояса лески, стоит задеть которые, так на тебя летят со всех сторон крючья, цепляя за одежду, а затем ты висишь вверх ногами, пока ребятня, надёжно скрытая песком, хохочет без остановки.
Клейкую паутину из скотча, в которой спрятаны старые, которые уже невозможно нормально использовать, заточенные – заточенные, чтоб их, чёртовы дети! – кунаи.
Вылитое на голову масло, на котором потом поскальзываешься ещё три раза на ровном месте.
Но попытка закатать в смазанный клеем свиток....
Юрико выпутывает из второго спустя полчаса копания. Одежда в клею, налипшем на него песке и прочей гадости.
Рука сама тянется к свитку...

Ну, кто ж мог знать, что этот пацан сможет призвать такую массу снега прямо из своей родной страны?!
Темари вот не знала.
И Гаара не знал.
Даже Канкуро – и тот не знал.
А потому от снежной лавины укрывались втроём, прижавшись друг дружке под плотным песчаным куполом, и, в перерывах между смешками, старшие подбадривали младшего – ещё чуть-чуть, давай, держись.
Собаку таки довели сноба-Юрико до бешенства.
Заканчивается всё так же внезапно, как и началось. Смотреть, что там, страшновато, но надо. Темари трогает Гаару за плечо и кивает.
- Давай.
Купол раскрывается, свет слепит глаза. К счастью, их не глубоко засыпало, точнее, не засыпало вовсе.
А вокруг – белым-бело. Всё блестит на ярком солнце, как серебро, как мамины украшения в старой шкатулке из Кусы...
У детей, никогда не видящих снега, захватывает дух.
Гаара, как ни странно, оказывается самым смелым, а может, он просто хорошо знает, что будет в безопасности в любом случае. Плюшевый медведь не потерян каким-то чудом. Мальчик осторожно трогает белые блёстки и мигом одёргивает руку.
- Холодно... - говорит он через некоторое время.
Темари сердится на себя: первой должна была быть она, она же старшая и почти куноичи. Девочка решительно делает шаг вперёд. Белое облако хрустит под сандалией, ступню холодит талая вода, быстро родившаяся на жарком солнце. Собаку наклоняется и зачёрпывает, сжимает в ладошке. Скатывает, формируя шарик.
Чудно.
В затылок что-то впечатывается, твёрже подушки, но мягче лёгкого известняка, которым по-настоящему больно. Канкуро разобрался быстрее, и теперь стоит гордо, выпрямившись, подкидывая на ладони второй снежок.
Зря. Из брата выходит замечательная мишень.
Песок Гаары висит в воздухе, подальше от холода и воды. Впрочем, в какой-то момент мальчик всё же спускается и с любопытством скатывает из снега шарик. Потом ещё один – больше. Как и когда братец ухитрился выстроить замок – Темари не замечает. Резинки потерялись, волосы распушились; раскрасневшаяся, ей здорово, как и высыпавшим на улицу другим детям. А они, трое, как и положено отпрыскам Каге – на самой вершине снежной горы.
И не важно, что потом Гаара сляжет с простудой, а Темари будет бегать вокруг него и размахивать руками, уговаривая принять горькое лекарство, и только мешая Яшамару по-нормальному лечить брата.
Не важно, что когда снег тает, он мешается с песком, и становится противной грязью.
Всё это – потом.
А сейчас – весело и можно хохотать, как никогда раньше и позже.
Правда то, что Темари вошла в раскрывшиеся двери Академии на год позже, так как недостаточно ответственная - всё же очень обидно.