Чувства, которые не остывают. Глава VII: Новые тайны

Саске стоял около огромного торта, намереваясь отрезать себе небольшой кусочек. Он не любил подобные вечеринки, устраиваемые в их участке регулярно в честь дня рождения сослуживцев, но в них всё же было несколько плюсов: халявная еда и бухло. Раз уж ему приходилось здесь торчать из-за того, что брат шефа не мог игнорировать всеобщие сборища, то Учиха собирался извлечь из этого вечера максимальную выгоду.

— Саске, сделай лицо попроще, — неожиданно из-за спины послышался голос Итачи. — Ты всех распугаешь.

Тот забирал аж несколько тарелок с тортом, еле-еле умещая их в руках. Как же! Старший братец не мог не выделиться своей показушной галантностью перед Сакурой и Хинатой, сидящими за их столиком. Кстати, именно по этой причине Саске до сих пор здесь стоял, делая вид, что никак не определится с куском. Возвращаться к брату, навязанному напарнику и двум раздражающим его особям женского пола не было никакого желания. Даже Наруто, хитрый засранец, куда-то свалил.

— И зачем ты присутствуешь на этом празднике, если он тебе не нравится? Не лучше ли заняться делом? — вторгся в личное пространство Учихи Неджи.

— В твои рабочие обязанности входит критиковать мои благородные порывы? Я не конченный трудоголик, в отличие от некоторых, — нехотя фыркнул Саске. — Иногда можно и расслабиться.

Он вообще не понимал, какого хрена Хьюга к нему присосался точно пиявка и выпытывал излишние потуги. Учиха давно привык, что излучаемая им безудержно радужная аура в девяносто девяти процентах случаев отталкивала человеческую массу. Видать, этот неугомонный кровосос входил в оставшийся один процент. Даже громкая музыка была не состоянии заглушить выливающийся поток дерьма из его рта.

— То есть ты не брезгуешь давать себе поблажки, даже если это стоит чьих-то жизней? — настойчиво талдычил напарник.

— Когда у тебя появятся соображения, как эти жизни спасти, я обязательно тебя выслушаю, — взъерепенился Саске. — А пока ты только попусту сотрясаешь воздух. Делаешь вид, будто размышляешь над расследованием, а по существу ещё не высказал ни одного предложения или предположения. Я даже начинаю подозревать, что ты темнишь, Неджи, — выплюнул он.

— Думаешь? — задал он риторический вопрос, протягивая Саске кусок торта, любезно отрезанный и расположенный на пластиковой тарелке. — В таком случае, пожалуй, пойду займусь своими тёмными делами в нашем кабинете.

— Это, блять, мой кабинет! — не выдержал он, крикнув удаляющемуся напарнику в спину.

Мысленно он уже сжёг это кремовое изделие, но наяву просто отставил его от себя.

У Учихи оставался единственный вариант, который мог спасти этот тухлый вечер: найти Наруто. При всей своей отчуждённости, этот жизнерадостный болван пока оставался исключением, с которым он предпочитал напиться. Но тот как сквозь землю провалился. Да и Саске не особо утруждался, потому что проталкиваться через танцующий посреди помещения народ было весьма проблематично. После потраченных впустую двадцати минут пассивных поисков, он решил обратиться к более надёжному в этом деле информатору. Кто, как не она, может подсказать, где в данную секунду шастал предмет её обожания.

Учиха отправился к своему столику, на мгновение присаживаясь и прерывая женскую беседу:

— Хината, знаешь, где сейчас Узумаки? — спросил он.

— Кого конкретно ты имеешь в виду? — неловко пробормотала девушка в своём духе.

— Думаешь, я стал бы обращаться к тебе, ища Карин? Наруто конечно же! — намеренно громче выпалил Саске. — Вы же вечно воркуете как голуби в период спаривания.

Сакура явно не оценила его шутки, попытавшись пнуть Учиху по ноге под столом. К её разочарованию, для него это было слишком предсказуемо, посему её каблук нелепо стукнулся о напольную плитку, предоставляя Саске ассоциативное сравнение Харуно с парнокопытным млекопитающим.

— Его… Его позвал к себе Киба… — Хината даже не смогла не то что внятности своему шёпоту добавить, но и закончить предложение, предварительно побагровев как помидор.

Однако, при всей любви Учихи к этому огородному растению, такой вид совсем не впечатлял. И всё же он проследовал в ту сторону, где недавно замечал напарника Узумаки, стремительно покидая ненавистную женскую компанию.

— Не выпьешь со мной? — кивнула Харуно на вино, которое облюбовала ещё с начала праздника.

— Да, пожалуй, — согласилась Хьюга.

С первым же глотком она расправила плечи. Если алкоголь поможет Хинате расслабиться, то у Сакуры ещё не всё потеряно. Ей всегда было волнительно сидеть на таких вечерах между двух Учих. Братья должны были хотя бы на публике держаться вместе, проглатывая свои разногласия. Но сегодня всё обошлось, так как оба разбежались по разным углам. С Саске всё было понятно: он не привык веселиться, а тем более с ней — но Харуно рассчитывала, что они немного пообщаются. Видимо, тот день, когда он доверился ей, для младшего Учихи ничего не значил.

Сакура вновь наполнила их с Хинатой бокалы. Итачи был не лучше. К алкоголю вообще не притрагивался, так как намеревался следить за порядком, хотя его никто не заставлял. Бросил её здесь в одиночестве… А ведь ему непростительно! То ли дело Неджи, который просто ещё не успел освоиться в их полицейском участке. Но Итачи поступал исключительно по-свински, не обмолвившись с ней и словечком, прежде чем уйти разглагольствовать с пьяными мужиками! Капризная обида накрывала её по нарастающей, жеманно отторгая истинную причину неистовства. С каждым днём она замечала, что старший из братьев вызывал у Харуно разве что недовольство. Недостатки, которые она ранее игнорировала и которые нельзя было назвать существенными, теперь выводили её из себя.

Под властью своих гневных мыслей Сакура превратила принесённый Итачи кусок торта в противную мешанину. Каждый новый бокал ударял в голову яростью к её молодому человеку, и даже наивные воздыхания Хинаты по Наруто не избавляли Харуно от скопившегося под грудной клеткой пылом. Когда это всё ей надоело, она грубовато перебила Хьюга:

— Ну и что ты тут булки просиживаешь тогда? — повысила голос Сакура. — Бери быка за рога! Или что там у него…

— Я не могу, — всхлипнула Хината. — Вдруг он меня отвергнет?

— Пока ты будешь сомневаться, кто-то решительнее тебя оприходует твоего Наруто без лишнего стеснения! — пыталась подбодрить её Сакура. — Встала и пошла!

Она толкнула стул Хьюга с такой силой, что девушка непременно упала бы, не успей встать на ноги. Хината даже уязвлённо взглянула на Харуно, но она не дала ей и звука произнести.

— Ты будешь выглядеть перед всеми как дура, если сядешь обратно, — улыбнулась Сакура. — Давай-давай! Я наблюдаю.

Харуно направила средний и указательный пальцы на свои глаза, после переведя их на Хьюга, подтверждая таким образом свои намерения. Сакура видела, как Хината мялась, слишком медленно приближаясь к Наруто. В итоге Узумаки развернулся к той раньше, чем она открыла рот. К разочарованию говорящего с Наруто Саске, офицер весело утащил Хинату на импровизированный танцпол. Харуно хмыкнула. За большую половину жизни дружбы с Наруто она прекрасно помнила, что под градусом он обожал танцевать. Хьюга только должна была оказаться в нужное время в нужном месте.

Внезапно предмет её возмущения оказался около их столика, одёргивая Харуно со спины лёгким касанием. Но, прознав, кому оно принадлежит, Сакура ощутила неприятный озноб и невольно поморщилась.

— В чём дело? — уточнил Итачи, ожидая, когда его девушка покажет ему своё лицо.

— Ни в чём, — примитивно соврала она, чувствуя, как чёрные очи Учихи буквально прожигали её затылок.

И это казалось ей невыносимым, как и его присутствие, отчего Харуно решила ретироваться, не утруждая себя придумывать предлог. Но его мёртвая хватка не дала ей и шагу сделать. Сжимая локоть Сакуры, Итачи сноровисто притянул её обратно, разворачивая в выгодное ему положение.

— Если тебе есть что мне сказать, я весь во внимании. Тебе прекрасно известно, как я отношусь к такому глупому поведению, — поучительно произнёс он.

Учиха слегка ослабил давление, но руку не убирал, давая понять, что ей придётся смириться с его требованием.

— Послушай, — буркнула она, стараясь не закричать, — я тебе не жена, чтобы ты так вёл себя со мной на публике! Не стоит тебе, начальнику участка, ворошить осиное гнездо у всех на виду. Иначе оставшаяся часть подчинённых узнают о твоей так скрупулёзно скрываемой личной жизни, — осмелев от уже порядочного опьянения, Харуно наконец-то передала ему свои мысли на этот счёт, но в более грубой форме и неподходящих обстоятельствах, чтобы вынести из этого хоть какую-то пользу.

А, может, причина в таком поступке крылась в отпавшей необходимости получить положительный результат?

— Да что ты говоришь? — Итачи мерзко усмехнулся, напоминая своего младшего брата. — Разве ты когда-нибудь по-настоящему хотела выйти за меня замуж? Не смеши! — Он достал из кармана телефон, проводя по нему пальцем свободной руки для разблокировки, задаваясь целью поскорее уладить это недоразумение. — Сейчас за тебя отвечает алкоголь, и ты крайне неадекватна. Поезжай домой и отоспись. Я вызову тебе такси.

— Ты прямо рыцарь в сияющих доспехах! Отвали, сама разберусь! — пререкаясь и прикладывая всю имеющуюся у неё силу, Сакура несдержанно выдернула руку, хватая первую попавшуюся бутылку и стремительно покидая своего молодого человека, быстро скрываясь в толпе.

Итачи же остался сидеть на месте. Стакан, который он так негодующе и при том неосознанно сжимал, вот-вот лопнул бы от прилагаемого давления. Учиха догадывался о причинах поступков Харуно, тем не менее это ни на йоту не добавляло ему самообладания, что, подобно стакану в его руке, готово было раскрошиться в любой момент.



Учиха, развалившись на кожаном диване в чьём-то кабинете, крутил в воздухе бутылку Чиваса двадцатиоднолетней выдержки, периодически делая из неё большие глотки. Для него вечеринка не удалась, поэтому он надеялся напиться в одиночестве и впасть в забвение. Отсутствие света в помещении успокаивало, принося воспалённому алкоголем мозгу долгожданный отдых. Правда, длилось это недолго. Мало того, что через жалких десять минут у него закончилась выпивка, принося Саске тонну разочарования, ко всему прочему его покой потревожил неожиданный шум.

— Мудак недоделанный! — знакомый женский вопль вынудил его скрипнуть зубами и напрячься всем телом.

Только этой пришибленной ему не хватало! Она, бесспорно, не замечала присутствие кого-то ещё, раз так бесцеремонно завалилась в кабинет, закрыв дверь на щеколду. Окончательно убедиться в её личности Учиха смог, когда Харуно включила настольную лампу и усадила свой зад рядом с ней.

— Свали отсюда, — проворчал он, но своей внезапностью пробудил в ней разве что испуг, а впоследствии и мат из-за чуть не выскользнувшей из рук бутылки.

— Катись к чёрту! — прошипела она, оторвавшись от прибранной с общего стола тары с ромом.

И это не скрылось от глаз Саске, служа повторным напоминанием, что идея нажраться само себя не реализует. Но не будет же он пить на брудершафт с ней? Однозначно нет: ему сама мысль об этом претила, а присутствие бывшей одноклассницы портило намеченный план. Пересилив лёгкое головокружение, Учиха поднялся с дивана, направляясь к выходу и тем самым избавляясь от нежелательного общения. Он ещё со времён старшей школы помнил, какой могла быть это идиотка, когда напьётся, так что лучше обойти это бомбу замедленного действия стороной. Но на финишной прямой его настигло фиаско.

— И брату своему привет передавай! — с едким смехом крикнула она ему вдогонку. — Все Учихи одинаковые…

Харуно произнесла последнюю фразу как-то скомкано, стараясь понять, для чего самолично лезла на рожон. Неужели так привыкла, что он при любом случае непременно огрызался ей в ответ? Почему же сейчас её поразило жалом молчание этого заносчивого хама?

Саске остановился у самой двери, сжимая ручку и уговаривая своё эго не поддаваться тупым провокациям. Но выпитый алкоголь твердил обратное, даря Сакуре то, на что она так напрашивалась.

— А ты уже всех перепробовала? — парировал он не менее ядовито.

Развернувшись полубоком к ней, Учиха намеренно-брезгливо оглядел её с ног до головы. Нежно-розовое платье практически сливалось с цветом кожи, создавая в контрасте с темнотой и слабым светом лампы впечатление, словно Сакура абсолютно обнажена. А закинутая нога на ногу никак не добавляла скромности Харуно, вливавшей в себя восьмилетний Бакарди прямо с горла.

— А ты не думал, что теперь тебе стоит быть поаккуратнее с выражениями? — неожиданно в её тоне скользнула угроза.

Осушив напиток до дна, она убрала его в сторону и сосредоточила всё своё внимание на Саске.

— С чего бы? — недоумевал он, скривив уголки рта в подобие ухмылки.

Его пальцы по-прежнему держали рукоять двери, а сам он думал, как поскорее сбежать от этого диалога. Но последний вопрос этой девки действительно заинтриговал.

— А с того, что я в любую секунду могу рассказать обо всём Итачи. С того, что могу испортить тебе жизнь, — смело перечисляла Харуно.

Ей было любопытно, насколько Учиха «живой» человек и какую на самом деле роль в этой истории играла она. В это самое мгновение Сакура точно позабыла об их и без того натянутых отношениях, осознавая, какую глупость сморозила, уже после дальнейшей реакции Саске.

Медленными шагами он приближался к ней, чувствуя, как в нём закипали раздражение и злость, вызывая недостаток воздуха в лёгких. Учиха непроизвольно расстёгивал пуговицы, ослабляя воротник, чтобы хоть как-то усмирить свой нрав. Шея неприятно покалывала от нахлынувших эмоций, а прохладные руки совсем не спасали его от бушующей в крови ярости.

— Твой разум диктует тебе, что моя жизнь в твоих руках, но это превосходство лишь затуманивает его, — издалека начал Саске.

Он смотрел на неё в упор с нескрываемой агрессией в глазах, отчего Харуно на миг опешила, охваченная неконтролируемым страхом. В голову вновь закрадывались подозрения, которые ему с таким трудом удалось выбить из неё в последний раз. Его взор и слова заставляли испытывать смешанные чувства, где испуг боролся с предвкушением, а волнение ускоряло ритм сердца.

— На самом же деле, — рассуждая вслух, Учиха с осторожностью коснулся её кисти, не желая спугнуть, — всё обстоит наоборот. Твоя шкура здесь и сейчас принадлежит исключительно мне. И именно я буду решать, что с ней сотворить.

Он ловким движением накинул на схваченную им руку наручник, заводя её за лопатки и резко разворачивая Харуно к себе спиной.

Сакура до того увлеклась его речью и близостью, что не успела проследить, как оказалась в таком безвыходном положении. Невзирая на то, что она девушка, Саске грубым рывком прижал её голову к столу и, пользуясь заточенными работой навыками, сковал теперь оба запястья. Застрелить её из табельного оружия было перебором, поэтому его одурманенный мозг принял более подходящий вариант, чтобы заткнуть ей рот и объяснить, почему не стоило задавать ему такие вопросы.

— У тебя есть право хранить молчание. Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя, — сухо выговорил он, ещё сильнее надавливая на её затылок. — Я же предупреждал тебя тогда, в морге, что арестую за нападение? Но, ты, кажется, забыла, что угрозы тоже наказуемы как минимум исправительными работами, а как максимум — лишением свободы. Не хочешь совместить?

Его действия были слишком быстрыми, но удар грудью о жёсткое дерево выбил из неё разве что краткий писк. И прежде, чем продолжить начатое «задержание», Учиха, засмотревшись на задранное у ягодиц платье, услышал:

— Мне стоит бояться? — хмыкнула Харуно, сомневаясь в его решительности.

— Тебе ещё хватает смелости меня недооценивать? — насмешливый тон резанул по ушам.

Саске несдержанно дёрнул Сакуру на себя за цепь наручников, показывая наглой девке её место, точно непослушной псине на поводке.

Харуно пребывала в таком глубоком шоке от его выкрутасов, что даже сейчас не могла понять, как ей себя вести. Столешница болезненно впивалась в нежную кожу внешней стороны бёдер, а запястья ныли от давления металлических браслетов. Всё же этакое подвешенное состояние не вызывало у неё приятных ощущений.

Её оголённые ягодицы, в округлости которых он уже успел зрительно убедиться, упёрлись прямо в пах Учихи, да и близость женского тела напомнила ему о том, как давно у него не было секса. Стараясь игнорировать животные инстинкты и ёрзание Сакуры пятой точкой из-за дискомфорта, он вплотную прижался к её спине и, отодвигая мешающие пряди волос за ухо, задышал ей в шею.

— Определённо, стоит, — со всей серьёзностью в голосе прошептал Саске, потёршись пахом о её зад и вынудив прогнуть спину. — Я полицейский и могу делать с людьми то, что захочу.

Пьяный мозг подначивал его прекратить издеваться над самим собой и перейти черту. Учиха поддался этому порыву, схватив Харуно за талию и усадив её обратно на стол, вырывая наконец из её рта еле различимый стон. Им неукротимо овладевала дикая страсть, затмевая мысли о последствиях, когда он первым делом впился зубами в её белоснежную кожу между плечом и шеей, оставляя на этом месте светло-лиловое пятнышко, а затем проводя по нему языком, точно зализывая рану.

Пока его губы уверенно изучали выпирающую ключицу, Сакура попутно чувствовала крепкую хватку на своих бёдрах, не дающую и шанса сомкнуть ноги. Сопротивление из-за скованных за спиной рук было нереально, да и особой нужды она в этом не ощущала. Пространство вокруг уже казалось размытым из-за туманной дымки перед глазами, когда Саске вдруг отпрянул от неё.

— Сука! — выругался он, склонив голову вниз и ударив по столу, покачнув тот.

Какого чёрта Учиха вообще творил? Осознавая, что его дыхание сбито не меньше, чем этой грёбаной Харуно, которая своей безвольностью усугубила положение обоих, он просто не мог поверить, что зашёл так далеко, а сама она смогла каким-то образом соблазнить его своим видом.

Верно. Саске так нажрался, что готов был исполнить её заветную мечту или ему просто захотелось сбросить напряжение — так он старался себя утешить, заглушая бешеный поток разыгравшегося воображения и фантазий. Но, чтобы завершить эту феерию, ему было необходимо снова приблизиться к Сакуре, освободить её от наручников и избавить себя от потасовки с братом, хоть он заранее видел себя победителем.

Сакура ещё не успела отойти от прошлого раза, как его массивное, в сравнении с ней, тело стремительно сократило между ними расстояние, а сам Учиха проводил манипуляции с её запястьями, разбавляя неловкую тишину стальным щёлканьем. Внутри всё импульсивно сжалось от осознания его дальнейших действий. Было очевидно, что, закончив с этим, он молча уйдёт, оставив её переваривать произошедшее. И Харуно знала, что так будет правильнее всего, только вот её неугасшая детская влюблённость в сочетании с ромом руководствовались абсолютно иными убеждениями.

Прекратив возиться со своим арсеналом, Учиха уже собирался развернуться к выходу, как почувствовал неуверенное телодвижение в виде сжимающих его поясницу ног, которые доселе были им же и раздвинуты. Сакура глядела на него смущённо, затаив дыхание от страха и нескрываемого желания.

«Твою мать!» — последнее, о чём подумал Саске, посылая ко всем херам свои предрассудки.

Схватив Харуно за талию, он рывком придвинул её к себе, впиваясь в манящие полуоткрытые губы. Стоило ему это сделать, как дорога назад исчезла с лица Земли, предварительно сгорев в страстном порыве. Сакура простонала прямо ему в рот от неожиданности и накрывшего её разум смака, провоцируя его не останавливаться. Учиха даже и представить не мог, что ей когда-нибудь удастся уничтожить его самоконтроль, разрушить ненависть в одночасье. Губы Саске жёстко терзали её, перебивая любые попытки угнаться за ним, а пальцы с силой оттягивали волосы, спутывая их, но вызывая мурашки в моменты, когда он случайно касался шеи, и разнося по всему телу электрические заряды.

Они так спешили насладиться друг другом, что не могли нащупать общий темп. Учиха вовсе не собирался растягивать ласки, намереваясь трахуть её прямо на этом столе, но, к собственному удивлению, Харуно успела обскакать Саске на этом поприще, принявшись быстро, но метко расстегивать пуговицы на его рубашке. Не теряя времени, он молниеносно расправился с пряжкой от ремня и, скинув верхний предмет одежды, приспустил брюки, хватая бывшую одноклассницу за бёдра и задирая такое лишнее сейчас платье.

Сакура с нескрываемым восторгом исследовала его рельефный торс, но вдруг упёрлась в него ладонями, когда ощутила прикосновение мужских пальцев у себя между ног. Они буквально скользили по влажной и изнемогающей промежности, тем самым показывая ей: Учихе достаточно и нескольких минут, чтобы возбудить её до предела.

Максимально сдвинув тонкие шёлковые трусики в сторону, он одной рукой ухватил Харуно за затылок, а второй направил свой член в её разгорячённое лоно, остановившись на полпути. Но не для того, чтобы помучить обоих, скорее, чтобы дать ей хоть немного привыкнуть. Едва ли ей это было нужно, так как Сакура тут же нетерпеливо подалась вперёд, откидывая голову. Саске энергично притянул её за талию, повторным рывком приближая к себе и проталкиваясь своим членом до упора, срывая с её уст громкий вскрик, который чуть не выдал их с потрохами. А его пальцы, прежде разместившиеся на затылке, не давали ей и возможности расслабиться или лечь на стол. Заткнуть эти стоны не помешало бы.

Но Харуно пресекла их сама, потянувшись к его губам. Она целовала Учиху самозабвенно, содрогаясь от ритмичных толчков и неуклюже изучая его рот заплетающимся языком. Её руки использовали широкие мужские плечи в качестве опоры, до боли и кровавых бороздок вонзаясь ногтями, пока Саске насаживал Сакуру на своё пульсирующее достоинство за тазобедренные косточки. Он откликался на её поцелуи с неохотой, считая, что они портили обычный секс без обязательств лишней сентиментальностью. До синяков впивался в её кости, стремясь проникнуть как можно глубже, точно от этого зависела его жизнь. Хотя, не исключено, после подобного подарка Харуно перестанет заикаться о шантаже.

Через какое-то время она оторвалась от губ Учихи, переходя на его шею. В такт выбивавшим из неё весь дух толчкам, Сакура посасывала его солоноватую от пота кожу шеи, случайно прикусив её один раз, когда Саске добрался аж до самой матки. Своими остервенелыми фрикциями он точно передавал ей весь свой гнев, сбрасывая груз отрицательных эмоций с себя. Вот только наличия следов их интимной связи Учиха хотел скрыть, а потому оторвал Харуно от своей шеи, задирая её ноги и укладывая спиной на жёсткий стол.

Она уже истерзала все свои губы в попытках сдержать стоны. Опьянение постепенно сходило на нет, побуждая вспомнить о том, что в здании они далеко не одни. Но понимание своей измены не вызывало отвращения к себе или чувства мерзости: ещё слишком рано, чтобы думать об этом, да и Саске отлично справлялся с отвлечением от реальности, лишь увеличивая темп со временем и грубо, до покрасневших пятен сжимая и раздвигая её ягодицы, чтобы член проходил более плавно. Холодная столешница остужала одну из горящих щёк Сакуры, а ноги пробирали судороги удовольствия. Хорошо, что Учиха закинул их на стол, перевернув её на бок, иначе она не удержала бы равновесия.

Стенки влагалища кратко сокращались под его напором, а Харуно ощущала, что её оргазм не за горами. Она беспорядочно водила руками по столу с желанием сжать что-нибудь в ладонях, вцепиться куда-нибудь и удержаться от провала в бездну блаженства, но лишь с глухим стуком уронила вниз лампу. Не утонуть в море удовольствия ей помог Саске, выходя из её лона и делая шаг в сторону. Он застал её врасплох, и Сакура почти успела досадно простонать, как Учиха сгрёб её в охапку и, хамски припечатав её тело и лицо к прозрачному стеклу, поставил одну её ногу на пол, а другую задрал на подоконник, тут же врываясь в её податливое тело с новым рвением. Она не могла видеть, как Саске, вдалбливаясь в сочащееся соками возбуждения влагалище, сжал губы в тонкую линию, лишь бы унизительно не совместить свои стенания с её. Его заводило с новой силой то, как Сакура насаживалась ему навстречу, чтобы утолить свою жажду в кайфе, получаемом от любимого человека. Её лоно начало сокращаться вновь, стягивая член Учихи упругими тканями и создавая умопомрачительное давление, которое он бы долго не выдержал.

Харуно чувствовала, что с каждым движением Саске всё труднее вторгаться в её тело, отчего трение вынуждало нервные клетки сигнализировать о наслаждении отчётливее. Риск быть замеченными с улицы и пошлые шлепки их взмокших тел распаляли обоих, а Сакура вдобавок получила ещё и морально обескураживающую стимуляцию, когда его яички бились о её клитор при входе на всю длину члена. Она, утопив свой возглас в стекле, кончила первая, выставляя одну руку за спину и мешая Саске завершить своё дело. Её оргазм был настолько ярок, что следующие толчки держали Харуно на грани упоительной боли. Влагалище стало таким узким, что Учиха боялся порвать уздечку, но желание угнаться за девушкой пересилило это опасение. Парой особо бешеных фрикций он подвёл себя к вожделенной кульминации, пропуская просящийся наружу стон и кончая внутрь. Возможная беременность его не беспокоила, так как он был уверен, что Сакура, встречаясь с Итачи не первый год, явно принимала противозачаточные, а, если она настолько тупа, что не остановила его, это её собственные трудности.

Саске устало навалился на практически распластавшуюся на подоконнике Харуно, упираясь руками, чтобы совсем не раздавить её. Его лицо исказилось в мило-поганой гримасе. Он просто не мог перебороть свой характер и по-прежнему намеренно выдавал своё раздражение в сторону Сакуры. То факт, что Учиха удовлетворил мечты бывшей одноклассницы, вовсе не означал изменения в их отношениях.

— Окажи услугу: подвигай своими тощими бёдрами ещё немного и дай мне свалить из тебя, — с привычной язвительностью прыснул он, опуская Харуно с небес на землю.

А она другого и не предполагала, это ведь Саске. Стараясь расслабиться, чтобы разжать стенки влагалища после изумительного оргазма, Сакура, дождавшись, пока он отстранится, поспешно поднялась с подоконника, поправляя нижнее бельё и спуская юбку платья как положено. Несмотря на собственное принятие его поведения, она не могла удержаться и не посмотреть на результаты своих стараний: на его рубашке в районе плеч проступили красноватые разводы, а на шее, к сожалению, ничего не осталось. После его слов Харуно корила себя, что не разодрала её до мяса, имея все мотивы сослаться на его великолепные умения. Она с жадностью наблюдала, как Учиха возвращал пуговицы в петли, осознавая, насколько мала вероятность повторения их близости.



Я беспрепятственно прогуливаюсь по полицейскому участку. Почему именно здесь? Всё до безобразия предсказуемо: безнаказанность и моя гениальность тешат меня. Забавно знать, что те, кто отчаянно желает тебя поймать, находятся всего в нескольких метрах от тебя и даже не подозревают об этом. Моё превосходство очевидно, и я не могу не гордиться этим. Но в меру. Я продолжаю действовать с ювелирной аккуратностью и осторожностью.

Ритмичная музыка давит на стены, заглушая разум и пробуждая инстинкты тела, из-за которых охранники правопорядка начинают двигаться под неё, забываясь в угаре всеобщего веселья. Идеальный момент для моего появления. И всё же как люди тупеют от алкоголя, если профессионалов сыска так легко обмануть моей минимальной маскировкой. Я усмехаюсь, поднимаясь на третий этаж. Они все — крысы, за стараниями уберечь свою задницу не замечающие, как их сородич пожирает подобного себе, чтобы набраться сил и расправиться с остальными.

Сегодня это случится вновь. Только в этот раз моя жертва не так проста, как кажется. Оттого и играть с ней было приятнее. Но я не затягиваю. Не хочу рисковать понапрасну. Этот человек, наверное, представляет для меня самую большую опасность. Мне понравилось следить за его попытками меня обличить. Ему стоит отдать должное, ведь он старался. Вот только эгоизм погубил его жизнь. Глупые, глупые люди! Они строят что-то из себя, доказывают друг другу свои физические и моральные превосходства. Они не хотят признать, что нуждаются в компании и поддержке. Потому и умирают поодиночке.

Главное, что я это понимаю и не совершу их ошибок.

Я уже за дверью. Это единственная преграда, отделяющая меня от него. Он поступил опрометчиво, избегая скопления своих коллег. Настало время поплатиться за свою самоуверенность, и поэтому я достаю из кармана шприц, выпуская из него лишний воздух. Мне приходится прибегать к этому недолгому забвению моих жертв, дабы не испортить метку. Её рисунок важен. Несмотря на то, что моя сегодняшняя цель хорошо знакома с очертаниями этого клейма, я не собираюсь изменять своим привычкам.

Дверь отворяется без скрипа. Он сидит ко мне спиной, уткнувшись в монитор и листая фотографии убитых мной. Как символично. Он сам вскоре пополнит эту коллекцию и наверняка догадывается об этом. Жаль, у меня мало времени на прелюдии. Я подкрадываюсь ближе, чтобы привести уже отработанный алгоритм в действие, как он сворачивает все окна, а на тёмном экране появляется отражение моих очертаний. Он дёргается, чтобы развернуться ко мне, но моя рука, предварительно устремлённая к его шее, вгоняет иглу под кожу. Печально, что он испортил картину своим порывом. Я надеюсь, что мои зрители не припишут эту кривую царапину рядом с уколом на мой счёт.

Он отключается моментально, а безвольная голова запрокидывается назад. Я придерживаю его, отодвигая стул вместе с ним для своего удобства. Мне необходимо стоять напротив, когда он очнётся, но из-за его прежнего положения и двух сдвинутых столов это невозможно. Закатываю рукав его рубашки, но тут же останавливаю себя. В моё поле зрения попадает лежащая на соседнем столе, гипсовая конструкция с иглами, абсолютно точно повторяющая мою метку. Это так мило. Они позаботились о том, чтобы мой отличительный знак каждый день напоминал им об их никчёмности. Я оставляю в покое своё клеймо, вытаскивая руку из кармана. Думаю, они даже смогут кичиться тем, что создали для меня эту прелестную вещицу, если я ей воспользуюсь.

Иглы не встретили сопротивления, украшая его запястье такой привычной для меня меткой. Я уже перестаю испытывать некоторое отвращение при виде крови, обильно льющейся из проколов. Спокойно отодвигаю стул из-за соседнего стола и занимаю наиболее удобную позицию для наблюдения. Всё-таки нам с этим детективом предстоит увлекательный разговор.

Успеваю заскучать, пока наркотик рассасывается. У него повышенная свёртываемость крови, значит, её приток к метке на руке не настолько сильный, как у других. Из-за этого он и пребывает в беспамятстве дольше остальных жертв. Что ж, это заставляет меня подсократить речь, которую я для него составляю. Непозволительно задерживаться здесь сверх моего расчёта.

Наконец я вижу, что он постепенно приходит в себя. Поднимает голову, подтягивает ступни под стул и пытается разлепить, наверное, налившиеся свинцом веки. Вскоре его расфокусированный взгляд останавливается на мне, и он усмехается. На запястье даже не смотрит, делая вид, что ноющее онемение его не беспокоит. Вероятно, он полагает, будто это меня задевает. Нисколько, к его сожалению. Он облизывает пересохшие губы, чтобы разрушить нашу безмолвность.

— Я тебя ждал, — хрипит он. — Удивлён, что мой номер в твоей очереди оказался даже не в середине, а позже.

— Твоё продвижение в деле занимало моё внимание, — отвечаю я. — Но даже месяца с лишним тебе не хватило, чтобы вывести меня на чистую воду.

— Ты так умело скрываешь улики, что у меня не было иного выхода, кроме как надеяться на твою ошибку, — пожимает плечами он. — И нет причин прятаться под маской. Я всё равно знаю, кто ты.

Честно, наличие этого куска ткани на моём лице вылетело у меня из головы. Мне радостно избавиться от него. Дышать свободнее. Камеры во всём полицейском участке и так отключены.

— Раз уж ты всё равно умрёшь через ничтожные минуты, не расскажешь, почему утаил ото всех те факты, которые тебе известны, Неджи? — интересуюсь я.

Естественно, у меня имеется своё мнение по этому поводу. Хьюга амбициозен, самовлюблён и эгоистичен. Вполне возможно, что он желал прославиться за-за раскрытия дела, связанного с таким хладнокровным серийным убийцей, как я. Да и своё компроматное прошлое вряд ли собирался афишировать, так как оно может повредить его карьере.

— Хотел понять твои мотивы, — нагло врёт он. — Ты ведь осознаёшь: мы не причастны к тому, за что ты мстишь. А боль потери новые смерти не заглушат.

Неджи избегал моего взора. Он следил за тем, как капли его крови из запястья растекаются безобразной лужицей по полу. Разминал шею. Я понимаю, что наркотик прекращает ослаблять его тело. Пора завершать нашу тёплую беседу.

— Это не тебе решать, — процеживаю я. — Ты сейчас умрёшь, а я продолжу жить.

Я подтверждаю свои слова щелчком предохранителя. Зрачки Неджи на миг расширяются, но он держится достойно. Он хороший человек и отличный детектив. Мне его почти даже жалко. Но ничто не способно искупить его вину за мерзкий поступок, кроме моего приговора.

— Можно последнее желание? — неожиданно произносит Хьюга.

— Это зависит от его содержания, — на автомате выдаю я.

— Всего лишь один вопрос, — утверждает он.

Похвально, что Неджи никак мне не сопротивляется. И за его смирение я могу пояснить небольшое замешательство Хьюга, тем более если это мне не навредит. Мёртвые не умеют передавать послания.

— Валяй, — улыбаюсь я, отводя пистолет в сторону.

— Кружка в доме у Конан. Из неё был выпит хоть глоток? И мылась ли она после этого?

На лице Неджи ни тени насмешки. Ему осталось жить считанные мгновения, а его волнует жалкая кружка! Я хмыкаю. Всё же он детектив до мозга костей. Жаждет проверить, были ли у него шансы поймать меня и упечь за решётку. Лестно, но опрометчиво, когда за его спиной нетерпеливо топчется старуха с косой.

— Да, у них превосходный кофе, — восхищаюсь я. — И кружка после меня была вымыта. Я же представляю, какие проблемы могла создать моя ДНК, которую непременно обнаружили бы.

Неджи кивает, соглашаясь с моим мысленным заключением, что наш разговор окончен. Я вскидываю пистолет на высоту его лба. Он не шевелится, а только глубоко вдыхает, точно утихомиривая бешеный пульс. Хьюга не глуп, понимает, что ему некуда деваться. Он принимает свою участь, чем вызывает моё уважение. Нечасто встретишь такую послушную жертву.

— Приятно было поболтать, — напоследок бросаю я, когда он прикрывает глаза.

Воздух разрезает стремительный звук выстрела.