Цикл драбблов "Алфавит".

(А)лкоголь

Виски теплого янтарного цвета в пузатом бокале было шикарным.
Тонкая, практически прозрачная женская кисть, этот бокал прикрывающая - тоже.
- Сколько? - интересуется эта странная посетительница у бармена, совсем не обращая внимания на навалившегося на стойку Нару, что внимательно и даже как-то обижено сверлит ее кисть взглядом: вдруг та исчезнет? Вот так запросто?
Хотя откровенное игнорирование с ее стороны раздражает.
Хочется, чтобы она на него смотрела.
Только на него.
Бармен, молодой еще парнишка, вот уже две недели подряд вызывающий для мужчины, в хорошем, но слегка помятом костюме, такси, неуверенно показывает пять пальцев.
Благодарный кивок Нары не укрывается от глаз женщины.
И как спрашивается заметила? Ведь не смотрит даже в его сторону...
- Я спросила, сколько? - голос посетительницы спокоен, лишь взгляд выдает раздражение.
Еще три пальца ложатся поверх.
- Восемь?! Нара, ты ополо... - начинает злиться она, но останавливается на полуслове, заметив что-то такое в его глазах, - Что, совсем фигово?.. - спрашивает, садясь рядом и легонько обнимая за плечи.
- Почему не позвонил? - в голосе нет укора и даже любопытства, просто усталость какая-то нехорошая.
Обреченная.
- Мне жаль. Он... - она запинается, непривычно и до дикости странно говорить в прошедшем времени о тех, кого прекрасно знаешь. Знала. - Он был хорошим человеком. Но понимаешь, я ведь тоже многих потеряла...
И этот надлом в ее голосе заставляет его оторвать взгляд от аккуратной ладони.
Просто посмотреть на неё.
- Но это, - лаконичный кивок на бокал, - не выход.

...Потом они ещё долго будут спорить на парковке о том, кто поведет внедорожник Нары, ведь Собаку предусмотрительно приехала на такси. И спустя пару минут пререканий она, психанув, просто отнимет у него ключи.
У такого большого и сильного Нары. Похоже он просто не хочет сопротивляться или банально устал от всего того, что за этот месяц навалилось на его плечи.
А в тот бар Шикамару больше не приедет.
Незачем.


Нара никогда не любил Новый Год.
Все эти рождественские праздники с улыбающимися толпами людей на улицах, бродящих от одного места проведения ежегодных sale* к другому, нагоняли на него уныние.
Вгоняли в меланхолию.
Раздражали.
Поэтому...
- Ты только представь: кучка совершенно незнакомых мужиков отрубила ей ноги... Ну чего ты морщишься, - уточнил Нара у слегка побледневшей девушки, прерываясь, но получив в ответ лишь невнятное пожатие плечами, продолжил - Так вот, отрезают ей ноги, а затем везут на специальный рынок, где она будет продана в рабство и спустя пару недель умрет. Тебе разве ее не жалко?
И взгляд у него такой открытый-преоткрытый.
Наивный.
Что удержаться от удара половником, крепко сжимаемым в руке, все сложнее.
Вот только...
- Шикамару, ты в курсе, что ёлка у нас искусственная? А это значит, что "ноги" ей никто не отпиливал, да и в "рабство" не продавали.
Недоумение и какая-то детская обида (Он тут столько времени распинался!), отразившиеся на лице Её Гения были столь бурными, что она с трудом сдержала довольную усмешку.
Все же прославленная лень её мужчины не раз играла с ним злую шутку.
- И ёлку украшать мы всё же будем, - насладившись минуткой триумфа, Темари сочла нужным добавить: - Мы - это я и твоя мама.

Нара в который раз убедился, что тогда, пару лет назад, не ошибся, признаваясь своей самой проблематичной женщине в любви.

____________________
Sale* - распродажи.


Кап. Кап. Кап.
Вода из крана сочится с интервалом в гребаные три секунды - это, примерно, двадцать капель в минуту.
Сотня - в пять.
Тошнота подкатывает раз в пять минут. Именно с такой периодичностью Темари пытается хотя бы просто сесть.
В сутках - двести восемьдесят восемь раз по пять минут. Это две тысячи восемьсот восемьдесят капель.
Нары нет уже два часа.
Два часа назад этот остолоп начал изощренную китайскую пытку падающими каплями, просто неплотно закрутив кран в ванной.
Модернизированную пытку.
В версии Её-Ленивого-Гения вода должна была падать не на макушку несчастной жертве, а в другой комнате.
Но в тишине почти пустынного дома звук отдавался настолько четко, что создавалось впечатление будто транслируется прямо в мозг.
Темари ненавидела китайцев с их изобретательностью.
И Нару.
Сильнее, чем китайцев.
Хотя они были куда добрее её супруга: капли стекающие по лицу можно было бы слизывать, ненадолго орошая пустыню во рту.
От мыслей о какой-никакой, но жидкости вновь подкатила тошнота.
Считать капли-минуты, чтобы отвлечься, надоело.
Придумывать способы убийства - тоже.
...Хлопок двери, прозвучал набатом в монастыре.
Шикамару, ввалившийся в комнату с аптечным пакетом в руках и заставший свою беременную жену, смотрящую на него равнодушно и как-то расчетливо, словно примеряясь куда лучше нанести удар, попятился.
- Темари, ты чего? - удивленно и даже как-то обиженно (он же ездил ЕЙ за лекарством!) Шикамару рассматривал распластавшуюся по дивану и изможденно разбросавшую по сторонам руки, странно бледную Темари.
Да, он прекрасно понимал, что сильнейший токсикоз, начавшийся вопреки заверению врачей на седьмом месяце беременности - это неприятно. Впрочем, как и возможность, вернее полное отсутствие возможности, поесть/попить.
Но ведь ему после посиделок с Наруто и Чеджи не раз бывало намного хуже.
Ведь так?..


Кожа у неё была сливочной. Однозначно.
Или все же это цвет слоновой кости?..
И на ощупь она шелковая, гладкая, нежная...
А еще светлая, практически белая и это довольно необычно для жителей пустынь, но ему так даже больше нравилось.
Но вот до детского неподдельно-искреннего восторга такого "взрослого дядю" доводил тот факт, что все его поцелуи расцветали на удивительно чувствительной коже Его-Самой-Проблематичной-Женщины маками-отметинами: ярко-алыми цветами на молочно-снежной белизне, гордо демонстрируя всему миру, что конкретно эта блондинка принадлежит только ему.
И точка.
Разговор окончен.
Вот только Темари такая постановка вопроса катастрофически не нравилась, о чем она и сообщала ему по утрам, отвечая на попытку обнять ласковым ударом острым локтем под ребра, что обычно заканчивалось предельно аккуратным выворачиванием рук и еще одним "маком", на этот раз на самом видном месте - шее.
- Чертов эстет! - недовольно пыхтела, вот уже как два с половиной года, Госпожа Нара, спустя каких-то добрых полчаса, повязывая перед зеркалом дурацкий шарфик. - Как я теперь на работу пойду?!
В ответ на это довольный котяра, которого сейчас изображал ее законный супруг, лишь хитро щурился, вольготно раскинувшись на кровати.
...Быть эстетом ему явно нравилось.

(Ч)ас.

Темари чувствует себя воровкой, похищающей своего же мужчину.
И это бесит. Нервирует. Раздражает.
А ещё Темари неловко.
Особенно сейчас, когда ее лопатками с громким и каким-то пугающе-четким стуком ударяют о дверцу шкафа. На что она в наказание за неосторожность кусает его в плечо - несильно, но чувствительно.
Нара что-то невнятно шепчет и виновато целует её в ключицу, слепо нашаривая рукой по стене выключатель.
Или включатель?
Какая к черту разница?!
"Вот Идиот! - мысленно костерит его, - Какой смысл тратить драгоценные минуты на столь бесполезное действие?!".
И она пытается объяснить всю глубину его заблуждения, стягивая дурацкую, совершенно не уместную сейчас футболку, царапая слегка отросшими ногтями обнаженную кожу, обретшую поразительную чувствительность.
Да и ее летнее платье, мятой тряпкой болтающееся на талии, только мешает. Эту мысль она тоже пытается до него донести и, похоже, даже достигает в этом нелегком деле определенных успехов, если судить по тому, что Нара слегка отстраняется, позволяя ткани упасть к ногам.
Она бы хотела раздеваться медленно, постепенно доводя его до белого каления.
Мучительно-сладкой боли.
Трясучки возбуждения.
Вот только на это не было времени - у них в запасе всего лишь час.
Один гребанный час.
Шестьдесят проклятых минут.
Три тысячи шестьсот ненавистных секунд.
Хотя уже меньше.
И понимание того, что спустя час она будет уже далеко, медленно убивало, разнося в дребезги гордость на пару с самомнением.
...Вот только горячие губы томительно ласкающие, казалось, каждый миллиметр ее кожи и нахальные руки, нагло и даже как-то властно поддерживающие под ягодицы, разгоняли болезненные мысли, словно вредная соседка дворовых котов.
Тамари даже успела усмехнуться подобному сравнению, пришедшему в страдающий от избытка гормона-эндофина мозг.
А потом все эти так мешающие сейчас мысли испарились вместе со способностью ясно мыслить.
До следующего раза.
...Все же у них остался лишь час.