Цвет надежды. Глава 11

ГЛАВА 11.
Сколько же можно вырывать из сердца нежность?
Ведь оно в конце концов окаменеет.


Удзумаки Наруто никогда не отличался особой красотой и мужским шармом.

Это был худосочный паренек двадцати пяти лет от роду. Что ж, подумаете вы, тогда он должен блистать связями. И снова промах. Простота была свойственна ему во всем: общении, деньгах, обществе. Встретить такого человека удастся три, ну максимум пять раз в жизни, ибо душа его подобна летнему небосводу - такому же яркому и безмятежному, а глаза - морю в самые загадочные его мгновения. Чувство, что ты смотришь на водную гладь, в которой видишь не просто глубину, а отражение собственных эмоций и мыслей. Он понимал людей настолько, что не тянуться к нему было невозможно. Смотря в бездонные очи, можно было сказать, что в этом мире, походившем на черно-белую картинку, остался еще один цвет - синий. Цвет Удзумаки Наруто, вселявший в сердце веру в завтрашний день. И столько счастья в нем, человеке без прошлого, что невольно влюбляешься. Как влюбилась Хьюго Хината. С самой первой встречи. В тот момент, когда его глаза наполнили ее красками, а улыбка заставила тело содрогнуться. В тот момент, когда его искренность и чистота души поразили настолько, что она отдала свое горячее сердце в его руки. Но не получила ответа. И глубоко в душе радовалась этому, потому что знала - у них нет будущего. Он не богат, не знатен, не столь образован, как хотелось бы. Но большое доброе сердце покоряло всех, а храбрость и мужество вбирали в себя всю грязь внешнего мира. Оттого-то и полюбила его маленькая запуганная девочка, наблюдавшая за своим кумиром. Наруто жил мечтами и верой в то, что обязательно наступит день, когда цели его будут достигнуты. Это был человек, обладающий талантом сказать нужное тебе слово; он владел сердцами людей, а значит - целым миром. Даже Нейджи, всегда холодный и спокойный, становился совсем другим человеком, стоило только оказаться поблизости Удзумаки Наруто. Таял лед, покрывавший неприступный взгляд. Миг - и тепло. Как странно... Почему же с ней, Хинатой, не мог вести себя так мальчик-солнце? Почему предпочитал ей общество сварливого брата? От этого становилось больно, но в то же время спокойно: пока они разделены, они в безопасности. Хьюго оставалось лицезреть кумира со стороны, соблюдая нужную дистанцию. Но этот план проваливался с глухим треском каждый раз, стоило только Наруто улыбнуться и назвать ее по имени; какое счастье! Вот и сейчас она густо покраснела в ответ и опустила мягкие глаза, не в состоянии смотреть в его прекрасные очи. Ей было стыдно.

- Наруто-кун.., - только и выдохнула она.

- Все в порядке? - это уже голос Нейджи, видимо, заметившего ее странное состояние.

- Да-да.., - прошелестела в ответ сестра, все еще не поднимая глаз.

- Вы бледная какая-то. Может вам вернуться в поместье? - слегка растерянно поинтересовался Наруто, отчего щеки нашей героини тут же приобрели розовый оттенок.

- Наверное, вы правы. Проведаю Ханаби-чан.

- Вас проводить?

- Нет! - слишком уж громко ответила Хината, вскидывая голову. И в этот момент ее глаза встретились с его. И что-то в ней сломалось. Не было никаких бабочек в животе, нет, складывалось ощущение, что внутри взорвалась целая вселенная, а она, Хината, превратилась в звездную пыль, улетела далеко-далеко... Ей хотелось смотреть в глаза, блестящие так прекрасно - будто само солнце решило прогуляться по поверхности волн. Но все хорошее заканчивается. А потому наша героиня потрудилась кое-как поклониться и кинуться прочь. В последний момент фиалковые глаза наполнились слезами. Отчего-то ей хотелось плакать, но этого мимолетного порыва души никто так и не увидел. Им оставалось лишь смотреть в спину влюбленной девочки. И можно ли винить их за непонимание? Конечно, нет, ведь все так просто: мужчины гораздо более непонятливы, чем женщины. Если вторые живут мыслями о любви, то первые ее не замечают. Не умеют замечать. Или не хотят.

Три с половиной месяца спустя.

Время - единственное в этом мире, что стремится вперед, не оборачиваясь назад, в прошлое. Ему не больно отрывать куски того ненужного груза, что тянет на дно и оставляет там надолго; навсегда. Оно не нуждается в пустых утешениях. Ему чужд отдых. Время неподвластно никому и никогда. Нам остается лишь с ужасом наблюдать за тем, как оно стремительно летит вперед, оставляя позади людей - растерянных, несчастных, обездоленных. Все происходит по продуманной уже Кем-то свыше схеме, и в своей неподготовленности виноваты мы одни. И рядом не остается никого. Совсем. Потому что жестокое время забирает так много важного, а ты лишь стоишь и смотришь за тем, как твой хрустальный барьер рассыпается на осколки. И снова один. Не столько много боли в живом сердце, сколько разочарования и обиды: как же так могло случиться? Как же ты мог быть так слеп, погружен в себя, что не заметил, как ускользнуло, казалось бы, такое долгое время. Но все произошло в один миг. Ты просто осознал, что его больше нет. Оно закончилось. Ты проиграл. Это так странно и... неприятно. Нет, больше, чем неприятно, это обескураженно. Как будто отняли надежду, столь нужную тебе. И, казалось бы, за окном царит Весна - величайшее время года, зарождающее жизнь и красоту. Тогда почему в сердце правит бал Тоска, прогнать которую не способен теплый ветер, пропитанный запахом цветов? мягкое солнце, пробуждающее жизнь рек, лугов, полей? птичий гомон, захватывающий ум своей прелестью, но никак не сердце?

Сакура чувствовала нестерпимый ужас, зародить который было способно одно лишь слово. Неделя. Осталась одна неделя до того, как ее выпроводит из дома родной дядя. Думая об этом, девушка не могла сдержать грустных слез, наполнявших малахитовые глаза, которые не поддавались никаким уговорам. Она так и не научилась самоконтролю за все то время, что пришлось ей терпеть недовольство родных. Неужто ей прийдется расстаться с любимым, дабы удовлетворить желание дяди возвысить свое положение? А как же ее думы? Ее чувства? "Наивная идиотка! - твердил голос разума. - Никому не интересно выслушивать твое нытье! Ты должна это сделать для своей семьи! На кой черт тебе бороться за свободу, если исход известен всем, включая тебя?" "Но хоть шанс-то есть..," - тихо лепетало девичье сердце, отбивая частые удары. И из самой глубины души раздавались нежные, полные любви слова: "Это не шанс, это твоя судьба..." "Судьба! - глумился здравый смысл. - Твоя судьба заключается в том, чтобы подчиняться семье и мужу! Ты давно выросла из того возраста, когда можно делать все, что вздумается. Повзрослей наконец, Сакура, и покорись." Покорность. Вся ее жизнь состояла из покорности. Но сейчас, когда есть за что бороться, можно ли так просто отступить, бросить и убежать? Это низко по отношению к тем чистым чувствам, что наполняли юную зеленоглазку своей теплотой - будто где-то в тайниках души пробивается сквозь тьму и боль цветок надежды, лепестки которого настолько хрупки и нежны, что одно лишь дуновение ветра способно уничтожить прекрасный, еще не распустившийся бутон. А маленькой Сакуре так хотелось, чтобы этот самый бутон когда-то превратился в прекрасный цветок, пускающим корни в самое сердце, помогающим ему справиться с трудностями нового, пока что такого чужого мира. Но времени так мало. Неделя. Ничтожная неделя на то, чтобы решить задачу, подкинутую судьбой. "Я сбегу!" - подумалось загнанной Сакуре, и мысль не отгонялась тут же страхом за жизнь или же гневом дяди; как странно. Все чаще казалось, что побег является единственным выходом, отчего юная креолка замыкалась в себе все больше, а любовь ее крепла. Пора сделать выбор между чувствами и долгом.



Весенний воздух приносил слабый запах скошенной травы, листьев, шумевших вместе с шальным ветром о чём-то своем; с щебетанием птиц врывалось ощущение свежести. И скорых перемен.

Они неспешно шли вдоль веселой реки; каждый молчал о своем. Метались мысли - одна тревожнее другой. И на секунду Сакура в нерешительности открывала рот, а затем вновь закрывала, понимая, что говорить не о чем. Он ей ничего не обещал. Не клялся, не давал напрасных надежд - даже самых малых. И все же ей казалось, что ему тоже тяжело. Не от того, что он теряет друга, а от того, что у него крадут женщину. И ничего с этим не поделаешь. Против них целый мир и высокое небо, повидавшее на своем веку столь много несчастья, что проблема этих двоих кажется ему смехотворным, никчемным, не достойным слез. Что такое два разбитых юных сердца для него - бесконечно далекого и мудрого? Ведь они склеиваются так же быстро, как и разбиваются.

- Остановись, - тихо прошелестела Сакура, замирая наконец на месте и чувствуя, как пробирается под кожу страх, сковавший ее душу уже давно.

Он остановился. Посмотрел на нее прямо и так спокойно, будто не знал о том, что произойдет в следующее мгновение. Но на самом деле им обоим был известен конец. И от этого не хотелось говорить, словно долгое молчание в силах затянуть их разлуку. Глупые. Всему свое время.

- Скажи мне.., - неуверенно начала Сакура. - Скажи мне, что будет дальше? Ты думал об этом?

- Да.

- И что?

- Я не знаю, - честно признался он, смотря на ее неожиданно исказившееся в горькой ухмылке лицо.

- Не знаешь, - тихо повторила Сакура. - Через неделю моя свадьба, а ты не знаешь?

- Я не просил тебя влюбляться в меня.

- Но я влюбилась! - не в силах больше сдерживаться, закричала девушка, и глаза ее наполнились слезами. - Я влюбилась в тебя! Ты знал об этом. Ты хотел этого, а потому это не только мое бремя!

- Ты винишь меня в своей влюбленности? - удивился он.

Сакура молчала. Но спустя несколько секунд тихо произнесла:

- Надо было оставить тебя еще тогда, на мосту.

- Но ты не оставила.

- Да... не оставила. Потому что глупая.

- Зато красивая, - усмехнулся он, вспоминая их давний разговор. Девушка содрогнулась, окунаясь в омут памяти, а затем губы ее сложились в скромную улыбку. Заблестели глаза, в которых отразились все грозящиеся прорваться наружу слезы. Она опустила голову, продолжая глупо улыбаться, и тихонько заплакала. Он не откликнется на ее просьбы, на ее горе. Потому что не любит. Потому что не обязан. Влюбленные женщины теряют голову, придумывают красивый мир собственных мечтаний, а затем, когда слышат правду, разбиваются и медленно умирают, закрываются в себе.

- Ну чего ты ревешь? - тяжело вздохнул он, на что Сакура в очередной раз всхлипнула.

- Мне пора... Дядя может что-то заподозрить, - сбивчиво залепетала она, утирая щеки и разворачиваясь, дабы уйти. Но стоило ей сделать несколько шагов, как ноги подкосились, и она полетела на землю. Все произошло так быстро. Сакуре оставалось лишь уцепиться за сильные плечи и зажмуриться. Он держал ее за талию, крепко прижав к себе, а его лицо было так близко, что зеленоглазка чувствовала, как чужие глаза внимательно изучают ее - такую растерянную, напуганную. И вот сейчас он наверняка тяжело вздохнет, нахмурится, легко поднимет ее и наденет все ту же леденящую душу маску, а голос его станет холодным, незнакомым. И тогда ей останется лишь смущенно покраснеть, развернуться, уйти. Конец. Но есть и другая возможность... такая манящая и пугающая одновременно. Да, пускай это будет самый унизительный и неоправданный поступок в ее жизни, но если не сегодня - значит никогда.

Сакура, крепко зажмурившись, резко подалась вперед, прижавшись своими губами к его теплым устам.

Секунда, две и... ничего.

Он ей не ответил. Лишь слегка напрягся, будто силясь не выпустить девушку из рук, дабы та не упала на холодную землю.

Сакура не знала, существует ли предел страданий, приходящихся на долю одного человека, но сейчас, в этот самый момент, стыд сжигал ее изнутри, а разочарование воротило грудь. Все неловкие ситуации, которые приключались с ней до этого дня, неожиданно показались смехотворными - ничто и никогда не сравнится с тем позором, с той болью, что она испытывала сейчас. Вот и все. Он в очередной раз доказал, что ему плевать. Он был честен с ней с самого начала. Это она виновата. Это она накрыла себя волной несчастной любви, придумав невесть что. Его не за что винить. Глупая влюбленная дура. Захотелось слиться с землей, превратиться в прах, который разнесет во ветру - все, что угодно, лишь бы не стоять здесь такой униженной и разбитой. Хотя, на короткое мгновение все вокруг застыло: птичий гомон стих и отдалился, унялся даже легкий ветерок. Звуки замерли; казалось, замер весь мир - в ожидании. И только ее сердце отплясывало бешеную чечетку, точно намереваясь убить свою хозяйку. И, если раньше девушка и ощущала легкий холодок, так свойственный по утру, то теперь дрожала лишь оттого, что слишком остро ощущала все свое тело, взбудораженное и покалывающее сотнями маленьких иголочек. Сакура вдруг представила, как выглядит в глазах взрослого уже мужчины: худосочная малолетка с ничем не примечательными светлыми волосами и невыразительными зелеными глазами. Просто девочка не от мира сего, к тому же и жутко глупая. Ей вдруг жутко захотелось расплакаться, снова, даже глаза заслезились, но, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, зеленоглазка из последних сил оттолкнула от себя возлюбленного и кинулась прочь.

Но рука ее неожиданно оказалась в плену, а она сама прижата к мужской груди. В следующее мгновение сердце ее пропустило глухой удар, а влажные от слез глаза широко распахнулись...

Он поцеловал ее.

Он ответил ей, ломая этим бесконечную стену разочарования и боли.

В книжках пишут, что первый поцелуй незабываем и прекрасен... но Сакура не помнила его. Во всем мире остались только они, и память улетучилась куда-то далеко-далеко вместе со здравым смыслом. Ей было страшно и хорошо. Ее тело, словно осиновый лист, дрожало на ветру, и если бы он не держал ее, то она бы осыпалась, подобно кроне осененного дерева. Тепло его тела окутало ее мягким покрывалом, а гул в ушах не давал покоя - Сакура все никак не могла поверить в происходящее.

Лишь когда его уста покинули ее, она вдруг поняла, что все произошедшее сейчас не сон. Да, возможно, завтра ей прийдется метаться меж противоречивых мыслей: а был ли поцелуй? а был ли ответ на него? Но сегодня - сейчас - она знала, что все это было. Что собственные мечтания не обманывают ее, и она не стала их заложницей. Она в здравом уме. Пока.

Сакура не двигалась.

Он осторожно отпустил ее, и теперь его крепкие руки не держали ее.

Сакура знала, что краснеет, а потому опустила голову и поспешила удалиться прочь. Говорить было нечего, но фраза, брошенная им, заставила ее замереть на месте:

- Я приду за тобой.

- Что? - не оборачиваясь, беспомощно переспросила она. - Придешь?

- Приду.

- А ты хочешь этого? - она обернулась к нему.

- Разве мои губы не сказали все за меня? - усмехнулся он, отчего Сакура вновь залилась краской и нервно сглотнула.

- Я опозорю семью...

- И поделом: они не задумывались о твоих чувствах.

- От меня отвернется общество...

- Плевать, - воскликнул он, а затем добавил: - Послушай, Сакура, если всю свою жизнь ты хочешь потратить на то, чтобы угодить незнакомым людям, безликой толпе - то нам с тобой не по пути... Но если же ты действительно та, за которую я принял тебя: простая девушка, не боящаяся выглядеть глупой , не боящаяся сказать какую-нибудь ерунду - я постараюсь сделать тебя счастливой. Скажи, чего ты хочешь, Сакура? Не твоя семья, а ты? Если ты видишь себя счастливой вдали от меня, я не буду удерживать тебя. Я смогу отпустить.

Сакура слушала внимательно, не перебивая.

Какое-то время воздух оставался нетронут их речами. А затем она тихо, почти неслышно выдохнула:

- Я... я хочу быть с тобой.

И в следующее мгновение чужие руки крепко прижимали ее к себе.



Сакура тихо отворила дверь в кухню и проскользнула внутрь, молясь всем Богам, чтобы ее маленькая ложь удалась и в этот раз. Но, видимо, эти самые Боги устали ее выгораживать, а потому решили оставить девушку. Об этом свидетельствовал твердый холодный голос, разорвавший тишину подобно ножу:

- Где ты была?

Сакура испуганно обернулась в сторону Какаши, стоявшего всего в нескольких метрах от нее.

- Я... я, - от страха она забыла, что надо говорить и поспешила замолчать. И лишь ее лицо испуганно бледнело, а здравый смысл все старался дойти до обескураженной девушки: ее засекли. Когда-то это должно было случиться, она знала, но чтобы так неожиданно - никогда! В тайне ото всех зеленоглазка часто репетировала свою пламенную речь, если дядя все же догадается о ее прогулках, но сейчас, оказавшись один на один с опасностью, слова вмиг вылетели из головы, а язык словно скрутило.

В кухне повила тишина, которую прервал тот же холодный голос:

- Где ты была?

Молчание.

- ГОВОРИ! - истошно заорал Какаши, и Сакура побледнела еще больше, а сердце ее замерло в предвкушении чего-то ужасного.

- Я... я, - сбивчиво залепетала она. - Я гуляла на заднем дворе...

- Врешь! - зашипел он, тяжело дыша. - Говори, иначе я вырву тебе твой поганый язык!

- Сакура, милая, скажи правду.., - взмолилась Шайори, стоящая рядом с братом и сдерживающая слезы.

- Говори, где и с кем ты шлялась? - холодно потребовал Какаши, скрывая подступающую ярость.

Сакура упрямо молчала, не зная, что ответить на такое заявление. Глаза ее наполнились предательскими слезами, и она то и дело всхлипывала.

- Ты была с мужчиной? - наигранное ледяное спокойствие, которое излучал дядя, все больше пугало девушку.

- Почему ты так думаешь? - тут же взъелась Шайори.

- С чего бы ей еще тайно сбегать из дому.

- Что ты такое говоришь, Какаши?! - недовольно забурчала сестра. - Моя девочка не могла...

Слова ее заглушили громкие рыдания, которыми разразилась юная креолка, не сумевшая более сдерживать себя. Отчаяно прикрыв рукой рот, она постаралась предотвратить поток слез - без толку. Те лились из нее с такой сумасшедшей силой, что девушка не могла даже продохнуть. Но никого это не задело. Какаши смотрел на нее все с той же яростью, а Шайори, точно ее ударили, отшатнулась назад:

- Сакура, - осторожно начала мать. - Это правда? Скажи нам, что это не так. Что ты просто хотела подышать свежим воздухом, вот и все.., - но ответом ей были лишь неприрывные рыдания. Шайори все поняла. - О Боги, как ты могла!? - закричала она, смотря на дочь глазами полными отчаяния и непонимания. - Ты представляешь, как это отразится на репутации клана?! Ты совсем с ума сошла? Совсем?!

- Я устала жить для клана, - безо всякого сожаления воскликнула Сакура. - Почему я должна становиться жертвой политической игры, которую ведет дядя? Почему я? Вы ведь моя мать, как вы можете смотреть на слезы, которые ваша дочь проливает днем и ночью? Вы обещали мне! Обещали, что я выйду за того, кого люблю!

- Сакура, прекрати, - попыталась успокоить дочь Шайори.

- Вы дали слово! Вы...

- Закрой рот, - холодно прервал ее Какаши, смотря на племянницу взглядом полным презрения и разочарования. - Если еще раз повторишь подобную чепуху, я выпорю тебя и сошлю в монастырь. Не смей разговаривать в таком тоне с матерью, тем более при мне. Как ты вообще смеешь разевать свой грязный рот после того, что совершила? Вместо того, чтобы просить прощения, ты обвиняешь нас в несправедливости, наглая девчонка. Я должен был еще давно взяться за твое воспитание, но меня останавливала моя любовь к сестре. А зря. Если бы не это, ты бы не выросла такой неблагодарной дрянью, - Какаши остановился на мгновение, а затем гневно прибавил: - Кто он?

- Я не знаю, - честно призналась девушка, уже совсем бледная и запуганная.

- Не испытывай мое терпение, девчонка. Если ты не скажешь мне, кто он, я убью тебя!

- Я правда не знаю. Он не представился мне.

- Не представился? - Какаши тяжело вздохнул. - Хочешь сказать, что все это время ты была с мужчиной, о котором ничего не знала?

- Да?

- А ты сказала ему, кем являешься?

- Д-да...

- ДУРА! - неожиданно заорал он, и Сакура задрожала от страха. - Непроходимая идиотка! Ты думала головой, когда говорила ему свое имя!? Теперь он может разболтать всем о том, что вы были вместе! Ты представляешь, какой это позор не только для меня, но и для Учиха? Они могут потребовать умертвить тебя, дабы искупить эту вину, и я сделаю это! Клянусь, я не пощажу твоей жалкой жизни, ибо в подобных играх не место таких непроходимым тупицам! Так подставить семью... Ладно, ты не подумала о себе, обо мне, но о матери! О ней ты могла подумать хоть немного? Она вложила в тебя свой талант, свою душу, а ты... ты! Ты оказалась шлюхой! Вот ты кто - шлюха! Что у тебя с ним было?!

- Ничего! - вновь зарыдала Сакура. - Совсем ничего не было!

Какаши устало провел рукой по лицу и, вновь посмотрев на племянницу, жестко сказал:

- Сколько ты с ним уже видишься?

- Совсем недолго, - соврала девушка.

- Харука прикрывала тебя? - спросила Шайори.

- Нет, она не знала. Я говорила ей, что хочу полежать, потому что мне нездоровится, а сама уходила из дома, - пролепетала Сакура, твердо решив, что служанка не должна страдать из-за ее глупостей.

- Я не верю ни единому твоему слову, - усмехнулся Какаши. - И все же не трону Харуку, можешь не беспокоиться. Но ты разочаровала меня, как никогда прежде. Я не ожидал от тебя такой глупости, ты казалась мне гораздо умнее, Сакура. Я думал, в тебе есть потенциал, хитрость, интеллект, а оказалось ты - пустышка. Словно тупое животное, не контролирующее своих действий, - он вновь тяжело вздохнул. - С этого дня ты не покинешь стен дома, вплоть до самой свадьбы. Молись всем Богам, чтобы твой любовничек не разболтал кому-то о вашей связи, а иначе я убью тебя. Если же ослушаешься и попытаешься встретиться с ним, в дело пойдет монастырь.

Сакура застыла в ужасе:

- Но я люблю его.

В комнате повисло долгое молчание.

- Я не давал согласия на эту любовь. И никогда не дам. Забудь об этом мальчишке. Ты больше никогда не увидишь его. Я так сказал; так и будет.