Дети Учиха

Дом – большой, старый и весьма мрачный. А так же дорогой: дорогая древесина, татами в каждой комнате, даже у прислуги, обшиты по краям не хлопком, но самым настоящим шёлком; на полках кладовой – женские кимоно и мужские хакама и косодэ, а имеющееся в доме оружие куплено, разумеется, не за пару грошей.
И всё же слишком мрачно, как и в каждом здании небольшого квартала Учиха. Но здесь как-то по-особенному. В саду сгущаются тревожные тени, а на пустующем сейчас полигоне у каждого постороннего появляется ощущение слежки.
На втором этаже сидит маленький и очень глупый мальчик с низким хвостиком и то и дело поглядывает на мальчика постарше. Тот морщится, периодически ёрзает, но упрямо не встаёт с места, и дело было не в том, что в качестве дополнительного наказания их заставили медитировать для лучшего контроля чакры.
Старший, этот мелкий засранец, уже получил своё, так что теперь его лучше не трогать. Хотя, надо признать, за дело получил: катон каким-то неведомым образом попал в рукав кимоно и волосы одного из старейшин клана, и, несмотря на то, что Мадара клялся, что это чистая случайность, этому восьмилетнему гадёнышу никто не поверил, и отец его таки выпорол.
- Изуна-а-а... – меланхолично тянет Мадара. – Что хуже – слепота или паралич?
Изуна пожимает плечами и говорит, что не знает. Это очень честный ответ. За свои пять лет жизни Изуна ещё очень много не знает, но у него есть подозрение, что даже через три года ситуация не изменится.
Поэтому этот глупый несмышлёныш очень рад тому, что старший брат, кажется, не собирается больше спрашивать нечто подобное.
Мадара вновь не слушается старших: вместо того, чтобы сосредоточиться, он продумывает, как бы ещё встряхнуть окружающих его людей. К тому же послезавтра встреча с делегацией враждебного клана. Большинство Учиха не хотят мира. Мадара тоже не хочет. И Изуна не хочет, но только потому, что старший брат – страшно умный, и, разумеется, это не повторение за некоторыми взрослыми.
Сёдзи негромко отходят в сторону, и Изуне кажется, будто волосы Мадары, и без того смахивающее на воронье гнездо, встают дыбом, как у волчонка, который как-то забежал на территорию людей и отбивался до последнего.
Труп невезучего животного похоронен в путаных зарослях колючего кустарника. Взрослым там не пройти.
- Мадара-кун, так и думал, что ты здесь! – слишком беспечно говорит Сато.
А вот это уже плохо.
Мадара ненавидит «слабого бесполезного кретина Сато». Наверное, потому что бесполезный, а ещё, потому что слишком весёлый. Впрочем, Изуна не понимает, что в этом плохого.
Изуна просто считает, что Учиха Сато слишком шумный. К тому же у него просто талант появляться в ненужное время в ненужном месте.
Сато говорит с Мадарой, но брат, эта редкостная сволочь, в слова своего родственника не вслушивается. Брат всматривается в его лицо, очень внимательно, поэтому Изуна сразу же повторяет его действие.
- Что у тебя с глазами?
- С глазами? Да нет, тебе показалось, Мадара-кун.
- Мешки, - не к месту влепляет Изуна, которого до этого принимали за предмет мебели. – Ну... под глазами.
Мадара очень и очень доволен, но его рука уже зачем-то шарит под столом.
- Так это я просто не выспался, - отмахивается Сато и улыбается во все тридцать два зуба. – Не беспокойся, Мадара-кун.
Изуна коротко вздыхает. Врать Сато не умеет: он нервно дёргается и отводит взгляд. Мадара говорит, что это верные признаки вранья.
Сейчас бы Сато по-хорошему уйти. По-тихому. Но, кажется, он ещё более глупый, чем неразумный в силу пятилетнего возраста Изуна.
В руке Мадары блестит что-то металлическое.
Изуна падает на пол, закрывает глаза и затыкает уши.
Он думает, что ему следовало бы выбрать паралич.

На этот раз Мадаре удаётся избежать наказания – Сато так и не посмел признаться, откуда на самом деле взялась глубокая царапина, ведущая от наружного угла левого глаза. Говорит – на тренировке.
Сидеть на крыше Изуне очень нравится. Особенно когда старший брат разделяет это бессмысленное занятие с ним.
Тут дует ветер, принося издалека непонятный калейдоскоп запахов вперемешку с древесной листвой. Видно небольшую городскую площадь...
А ещё с крыши можно пробраться на крохотный, всеми забытый чердак, расположенный аккурат над местом проведения собраний клана. Изуна, помнится, в него как-то свалился, но Мадара был безмерно этому рад.
Главное – это подловить момент. Не слишком рано – засекут. Но и не поздно, а то можно многое пропустить.
Мадара молча поднимается, пинает неприметную доску – она бесшумно проваливается вниз – и прыгает в образовавшийся провал.
Вообще-то, чердак в данном случае - это просто расстояние между крышей и потолком. Здесь очень душно и пахнет опилками, и раньше было много липкой и мерзкой паутины, но они уже ухитрились всю её собрать. Темно, но в самом дальнем углу есть широкая щель, где ещё и подсмотреть можно.
Изуна уже слышит голос отца. Но в остальном слишком тихо. Кажется, сегодня будет что-то другое, не собрание.
В комнате трое: их отец, младшая сестра матери Айко и какой-то мужчина, которого Изуна видит впервые. Он в этом уверен, хотя и видит этого человека через дыру в потолке. Эти маленькие бегающие глазки, жирная потная шея, проплешина на макушке – он бы запомнил. Это бы выделилось на фоне жилистых и подтянутых, словно пантеры, Учиха.
Изуна не понимает, о чём они разговаривают, но улавливает знакомое слово «брак». А Мадара, этот несносный ребёнок, становится всё мрачнее и мрачнее.
Когда Айко вдруг вскакивает со своего места, коротко кланяется, а отец ловит её за запястье, Изуна чувствует, как его крепко хватают за локоть и тянут назад. Мальчик пугается, думая, что их всё же поймали за подслушиванием, но это старший брат тянет его наружу.
Уже на крыше они переваливаются через острый конёк и буквально скатываются по крутому, с этой стороны, настилу. Мадара каким-то чудом удерживается на самой кромке внизу, Изуна же чуть было не летит кубарем вниз, но брат ловит его за одежду на спине и втаскивает обратно.
На улицу выбегает Айко. Она громко рыдает и закрывает не слишком красивое загорелое лицо широким рукавом кимоно. Уйти далеко ей не удаётся – из дома выходит отец и, быстро нагнав, ударяет по мокрому лицу. Девушка падает как подкошенная и ревёт пуще прежнего.

Айко не белит своё загорелое лицо.
Айко обожает сладкие уиро* и любовные романы.
Айко носит исключительно иромудзи** и без промахов метает изогнутые стилеты.
В общем, ничего примечательного в ней нет. Но Мадара почему-то озабочен её судьбой до крайности.
Он рассуждает вслух:
- Сейчас у клана – куча проблем.
Он говорит:
- Послезавтра приезжают Сенджу.
Он размахивает руками, когда рассуждает:
- Айко выдадут замуж за сына даймё, потому что это – наилучший способ решить конфликт.
Он повторяет слова отца громко и вслух:
- Хьюга напали на развед-группу.
Его единственный благодарный слушатель честно пытается понять суть его рассуждений. Получает скверно, но Изуна очень старается. Зато он хорошо помнит сына даймё, который хоть и не такой раздутый, но всё же очень неприятный и заносчивый, болтающий всякую чушь о силе. Поставить ему пару синяков – настоящее удовольствие. Мадару, конечно, отругали для виду, но весь клан ещё очень долгое время одобрительно кивал ему. А от рассерженного даймё отмахнулись простым «ну он же ещё ребёнок».
Вдруг Мадара замолкает, оборвавшись на полуслове.
Снаружи подозрительно шумно.
Братья подбегают к окну, причём старший высовывается едва ли не на половину.
- Пошли, - бросает Мадара.

Изуна всё никак не может отдышаться: они бежали слишком быстро. На главной улице невероятный ажиотаж, люди чуть ли не на фонарных столбах висят, но приближаться к центру всё же опасаются.
Причина всей этой суматохи – молодой человек в центре во главе небольшой группы шиноби. Они идут открыто и их цель – явно не здесь. Но от этого простого на вид человека расходятся волны чего-то... чего-то... Изуна не может подобрать слов, но догадывается, что именно из-за этого все смотрят на него с немым благоволением и уважением.
Такому человеку хочется подчиняться.
Слышится шепоток: «Кадзекаге...»
Изуна вспоминает: Казекаге – это сила, которая смогла сделать невероятное – объединить разбросанных по стране Ветра шиноби.
Изуна вспоминает: Казекаге – это власть.
- Каге... – тихо, заворожено выдыхает Мадара.
Его горящие глаза ещё более тёмные, чем обычно.

Страшно, страшно, страшно...
И страсть как хочется спать.
Вход в закрытую библиотеку Учиха – это определённо не то место, где стоит находиться маленькому глупому Изуне в три часа ночи.
Но раз брат сказал стоять на стрёме, значит засыпать ни в коем случае нельзя.
- Нии-сан... Может, не надо? – робко говорит он куда-то за спину, где всполохи чадящей свечи создают на стенах гротескные тени.
Мадара бурчит что-то неопределённое и говорит, чтобы Изуна заткнулся и не шумел.

Изуна цепляется за одежду Мадары. За рукав его домашней летней юкаты.
Иначе он заснёт прямо сейчас, просто грохнется на пол и заснёт.
То, что брат тоже всю ночь не спал, никак не отражается на его лице. Наоборот – ухмыляется довольно.
Вдруг Мадара останавливается. Потом толкает Изуну вперёд, а сам куда-то исчезает. В особняке куча всяких тайный проходов и туннелей: брат знает их все.
В коридоре впереди – родители, поэтому Изуна опускает голову как можно ниже и закрывает лицо чёлкой. Но никто не обращает внимания, лишь мать треплет его по голове, а отец как бы невзначай справляется о местоположении Мадары.
Изуна отвечает, что не знает.
Завернув за поворот, мальчику быстро зажимают рот, и кто-то шипит на ухо голосом брата:
- А теперь слушай.
Глупый Изуна послушно прислушивается.
- Зря ты так с Мадарой... – женщина, их мать.
- Ты слишком мягка.
- Конечно. Он же мой сын.
Родители идут дальше, Изуна и Мадара крадутся следом. Им приходится ждать, пока взрослые преодолеют длинный коридор.
- Мадара будет главой клана, и сейчас он должен подчиняться правилам. Хочется ему того или нет, - пауза. – Изуна справился бы лучше.
- Да как ты можешь так говорить?! – разъярённо. - Ты же прекрасно знаешь, что...
- ... Мадара подаёт большие надёжды. Но он неуправляем.
- Он ещё ребёнок.
- Этот ребёнок чуть было не украл ценнейшие свитки из архива!
Изуна пригибается к земле и хочет испариться. Значит, их вторичное проникновение пока никем не замечено. Мадара не обращает на его смятение ни малейшего внимания.
- Его амбиции велики уже сейчас, представь, что будет в будущем.
Молчание.
- Изуна никогда не пойдёт против него. Они всегда вместе.
- Изуна ещё слишком мал, чтобы что-либо понять. Вдобавок...
Что «вдобавок» они уже не слышат.
Мадара задумчиво цокает языком и внимательно смотрит на Изуну. Изучающе.
Изуне вдруг вспоминается Казекаге.
- Отец говорит странные вещи. Правда, нии-сан?

Длина украденного из архива свитка – метра два, не меньше. На середине развёрнутого полотна сидит красивая лисица с ярким мехом цвета осенней листвы. Возле неё на земле несколько клоков рыжего меха, один из трёх хвостов ободран, а с уха капает кровь. Руки и лицо Мадары покрыты множеством царапин от острых звериных когтей.
Путь к мирным переговорам труден и долог, но иногда всё, в том числе и вопрос силы, можно решить короткой потасовкой.
Изуна сидит в кустах и трясётся. Его задача: не лезть и громко заорать, если произойдёт что-то серьёзное. Грань между «серьёзным» и «Изуна, не смей шуметь» очень тонкая и незаметная.
Мадара о чём-то разговаривает с лисицей. Она то скалится, обнажая клыки, то её хвосты мечут по земле. Потом шутливо пытается укусить Мадару. Контакт, кажется, налажен, поэтому Изуна осмеливается выбраться из своего укрытия.
Лисица внимательно осматривает его с ног до головы.
- Это и есть твой брат?
- Да.
Изуна молчит.
- Он ещё слишком мал. Да и ты тоже... лисёнок.
Лицо Мадары искажается. Видимо, ему очень хочется сказать что-то едкое.
- Кто у вас там самый главный?
- Это тебя не касается.
Лисица поднялась и прошла пару шагов вдоль свитка. Затем указала лапой на чернильный круг, вокруг которого стелилась вязь мелкий иероглифов. Изуна знал где-то треть из них.
- Оставь здесь свою кровь.
- Сколько? – спрашивает Мадара с таким видом, будто готов вскрыть себе вены.
- Сколько захочешь, лисёнок, - она улыбается. Это не приподнимание верхней губы в подобие человеческого жеста, нет – она улыбается всем телом.
А потом, взмахнув хвостами, исчезает.
Мадара оставляет на бумаге несколько капель крови из царапины и сворачивает свиток трясущимися от волнения и перенапряжения руками.

В полнолуние в особняке клана особенно жутко. Редкие гравюры на стенах оживают белёсыми призраками и бесшумно ходят по многочисленным комнатам.
Жарко. Очень жарко.
Когда Изуна крадётся по тёмным переходам за стаканом воды, он готов поверить, что отсутствующий в комнате брат сейчас где-то дерётся с привидениями. И, разумеется, побеждает.
Но когда маленький и глупый ребёнок идёт обратно, он натыкается на бледного, как смерть, Мадару. Он сидит прямо на полу перед очередным ответвлением и невидяще смотрит в пространство. Из-за угла доносятся какие-то шорохи.
Изуна, этот любопытный молокосос, тихонько проходит мимо брата и выглядывает в боковой коридор. Там – Сато и Айко. Сато прижимает Айко к стене, та отталкивает его от себя и отворачивает своё смуглое лицо.
- Нет.. Сато-кун... Не надо...
Сато кусает её в обнажившееся плечо. Его руки скрыты под тяжёлой тканью женского кимоно.
Изуна чувствует, что от последующих хлюпающих звуков его вот-вот стошнит.
Мадара берёт его под локоть, зажимает рот рукой и утаскивает на улицу. А когда Изуне становится легче, выплёвывает:
- Кровосмешение.
А Изуне плохо. Изуна ничего не понимает.

Мимо. Опять он не может попасть кунаем в центр мишени. Каждый раз – чуточку влево. С Мадары станется сказать, что у него кривые руки.
- Кинь левой.
- Я правша.
- И что?
Изуна кидает левой, даже не целясь.
Красное пятно проткнуто острым лезвием.

Атмосфера такова, что ещё чуть-чуть, и свитки на столе вспыхнут.
Изуна ковыряет пальцем щепку в деревянной ножке и хочет родиться простым крестьянином.
Мадара пытается убить взглядом Хашираму Сенджу, который вместе со своим братом занимал похожее положение.
Мадара и Хаширама – наследники могущественных кланов, поэтому их присутствие необходимо чисто для галочки. Различие в том, что белобрысый брат Сенджу недобро поглядывает на Изуну, получая в ответ спокойное игнорирование. Самому младшему в клане Учиха было сейчас банально не до того.
Когда Айко напивается, она может поймать его в коридоре, добровольно-принудительно затащить в бардак своей комнаты и долго вещать что-то про настоящую любовь. Или про любовь с первого взгляда.
И если насчёт любви Изуна ничегошеньки не знает и не думает, то ненависть с первого взгляда определённо существует. Что он будет делать, если Мадара таки бросится на Хашираму, он тоже не знает.

Мадара лежит на животе на своём футоне и жалобно скулит в жёсткую подушку. На большее он сейчас не способен. Кажется, отец использовал то самое кожаное крепление с металлическими бляхами.
Изуна считает наказание несправедливым. К тому же ему тоже досталось, хотя он всего лишь защищался от налетевшего на него... как там его зовут-то... Тобирамы.
Кто-то стучит в дверь.
- Мальчики, можно к вам? – ласково.
У Мадары, этого кретина, краснеют уши, он, не думая, резко садится, воет от боли и падает обратно.
В комнату входит женщина с длинными, ниже пояса, волосами и в простеньком кимоно.
- Здравствуйте, Мияко-сан.
- Привет, Изуна-кун.
Женщина ласково улыбается. Мадара не подает признаков жизни.
Мияко-сан понимающе вздыхает. В её руках откуда ни возьмись появляется маленькая лакированная коробочка, от которой остро пахнет какими-то травами. Женщина кидает её Мадаре, и тот каким-то непостижимым образом ловит её, не поднимая головы.
А потом вдруг вскакивает и молниеносно куда-то смывается.
Женщина качает головой и говорит:
- Ну, пока его нет, расскажи-ка мне всё.
- Всё-всё?
И Изуна рассказывает ей всё, что происходило в клане во время её двухнедельного отсутствия, опустив их ночные похождения, подслушивание разговоров и историю с лисицей.
Сколько маленький Изуна себя помнит, столько же он помнит Мияко-сан. Она всегда была с ним и Мадарой. Она благодарный слушатель Мадары номер два.
Мияко-сан - не куноичи. Зато Мияко-сан очень красивая, хоть и не молодая уже, а руки у неё мягкие, ласковые и пахнут сладостями. А ещё она знает много интересных вещей, которые другие взрослые считают мелочью.
Как отличить ойран от гейши.
Как избавится от боли в синяках.
В каких лекарствах есть змеиный яд.
И многое другое.
- За что на этот раз? – она кивает на дверь.
- Он ударил Хашираму Сенджу.
- А... Так это из-за Мадары...
Мияко-сан показывает на своём лице примерные размеры яркого фингала: Мадара знатно разукрасил лицо Сенджу. А потом укоризненно качает головой.
- И всё же не стоило ему этого делать.
- Да эти идиоты всё равно бы перегрызлись!
И как только Мадара ещё не выломал дверь.
Мияко-сан морщится.
- Эти люди – твоя семья.
- Клааан... - тянет Мадара, смешно выпучивая глаза.
- Ну, хорошо. Клан так клан. Оставь себе.
Лакированная коробочка скрывает в нише под полом. У них у каждого такая есть. Там - самые ценные вещи.
- Идём. Я вам кое-что покажу.
Изуна и Мадара сразу же оживляются.
Когда Мияко-сан говорит «кое-что», то это может оказаться чем угодно.

- Куда мы идём?
- Увидишь.
- А когда мы придём?
- Уже почти.
Мадара, этот мелкий поганец, задаёт один и тот же набор вопросов каждые пятнадцать минут. С учётом того, что идут они уже очень долго, то это не мало. К тому же Мадара уже вторую ночь практически не спит.
Поле. Самое что ни на есть обычное.
Они терпеливо ждут темноты. Самое интересное всегда происходит ночью, так же как и самые кровавые сражения – в жаркий летний полдень.
Солнце скрывается за далёким горизонтом. Потом где-то там опускается ещё ниже, и сумерки вокруг превращаются густую дёгтевую темноту.
А потом появляются они. Светлячки. Их тела вспыхивают все разом, озаряя пространство зеленоватым светом.
Светлячки везде. В воздухе – воздушные мотыльки, на земле – не расправившие пока крылья жирные личинки, на длинной шёлковой траве по пояс – опять мотыльки.
Мадара прикрывает глаза и вытягивает руки вперёд. Из-за этого странного света его девчачьи ресницы кажутся ещё длиннее и отбрасывают колышущиеся тени.
На ладонь Изуне садится маленький живой огонёк. Мальчик вздрагивает и осторожно подталкивает его к тёмному небу, где звёзды спустились на землю, а яркие насекомые заняли места созвездий.
Узор кимоно Мияко-сан очерчен полосами света – кажется, мотыльки приняли вышивку за настоящие цветы, а, быть может, им просто захотелось сесть на ткань. Женщина ловит мотыльков, и они не боятся её.
Мияко-сан подняла их к самой вершине купола небес.

«Подающие большие надежды наследники клана Учиха» хотят спать так сильно, что Изуна бы и не удивился, если бы они рухнули прямо здесь, на пороге главного особняка. Мияко-сан уже ушла к себе, и пришлось спуститься обратно в грязную муть повседневности.
Шаг. Ещё шаг.
Плетутся – самое верное слово.
Изуна сейчас точно отрубится. И как только Мадара ещё держится.
Внезапный и крайне подозрительный шорох заставляет Изуну споткнуться, а Мадару – напрячься. Но это всего лишь Айко. Девушка подходит к ним, пошатываясь; на её лице – расплывчатая улыбка и яркий румянец. Ноги не держат её – Айко спотыкается и падает. Кимоно сползает с её плеч, пояс кое-как завязан спереди, волосы растрёпанные, а от неприятного, но необычайно острого запаха у Изуны кружится голова.
- Мадара-ку-у-ун... – Айко опирается на пол, а свободной рукой тянется к щеке Мадары. Тот пошатывается. – Будь хорошим мальчиком, позови своего папочку-у-у.. хи-хи...
Девушка смеётся булькающим ненормальным смехом и, размахнувшись, швыряет что-то в стену. Нечто невидимое разбивается на множество осколков.
- Изуна, - говорит Мадара. – позови отца. Быстро!
Мальчик убегает. Через мгновение его нагоняет шлепок удара и крик Айко.

На их плечах – мягкие руки Мияко-сан, будто она боится, что они что-то выкинут, но Мадара не выказывает ни малейшего интереса к происходящему. Кричащие украшения, белые одежды... Всё, как положено.
Свадьба. Всем положено радоваться.
Бывшая невеста, теперь уже жена, выходит к гостям рука об руку с мужем. На ней – ослепительно белое кимоно, которое обгоняет даже снег. Губы Айко покрывает ярко-красная, словно кровь, помада, а следы побоев тщательно скрыты толстым слоем белил. Её щёки напоминали освещённые солнцем облака, а золотой гребень в смоляных волосах казался неуместным.
Изуна оглядывается через плечо. Он думаёт, что Мияко-сан затмевает красотой не только несчастную Айко, но и всех женщин в пестрящей одежде. Но, разумеется, не говорит такую детскую глупость вслух.

Мияко-сан легонько подталкивает их в спины. Где-то сзади много угощений и пьяных людей.
- Почему мы не могли остаться? – спрашивает Изуна и получает незаметный подзатыльник от брата.
- Нечего вам там делать. Мадара-кун, не трогай своего брата.
- И всё-то она видит... – бурчит Мадара себе под нос.
Женщина переливчато смеётся.

- Мадара-кун, эксперименты с глазами – это не шутки.
Мадара, гад такой, ругается. В любое другое время Мияко-сан отчитала бы его за это, а сейчас она лишь ещё раз смачивает компресс. Чуть тёплая вода источает приторный, обволакивающий запах.
- Это очень и очень опасно. Ты понимаешь? – в её голосе проскальзывают стальные нотки. Мияко-сан не интересует причина поступков. Ей важно знать, насколько безрассуден он был.
Мадара кивает. Мокрая тряпка в который раз опускается на его сомкнутые веки.
- Изуна-кун, вылей это, пожалуйста, - она указывает на помутневшую воду.
Когда Изуна возвращается, его брат всё так же лежит на коленях Мияко-сан. Женщина смотрит на Изуну и прикладывает палец к своим губам, призывая к тишине. Мальчик убирает второй свиток, украденный из библиотеки, в нишу, садится рядом с ней и утыкается носом в худое плечо, уцепившись за рукав её кимоно.
- В любом случае этот твой...
- Ша-ари-и-инга-ан... – тянет Мадара.
- Шаринган не стоит твоего зрения. И всего остального – тоже.
- Но это же!..
- Ты слишком спешишь.
Мадара ничего больше не говорит. Он скрещивает руки на груди и устремляет на Мияко-сан испепеляющий взгляд. Женщина лишь улыбается и качает головой.

Изуна не знает пока ещё причины шума на другой стороне дома, но уже может догадаться, что крики и лязг оружия – это неспроста. А уж когда Мадара утаскивает его с полигона в уже знакомые кусты, так и вообще никаких сомнений не остаётся.
На них напали.
Только вот из их укрытия ничего не видно, поэтому брат решает сменить дислокацию. И уже через пять минут они довольно таки успешно отплёвываются кунаями и сюрикенами из-за козырька на крыше. Глаза нападающих выглядели так, будто они все поголовно слепые, но Изуна, хоть и не сразу, вспоминает, что у клана Хьюга такие глаза. Поэтому приказу Мадары метить именно по ним уже не удивляется, а только радуется, что левой руке есть, где размахнуться.
Каждые пять минут им приходится менять место.
Это не могло продлиться слишком долго – нападавших изначально было не так уж и много, и оставшиеся три человека уже медленно и осторожно, но отступают. И вдруг – рывок! – срываются с места.
- Не дайте им уйти!!! – кричит кто-то. Кажется, отец.
Мадара морщится и трёт переносицу – у него всё ещё болят глаза. После чего надкусывает палец, складывает печать и прикладывает руку к земле.
А потом они куда-то идут.
Один Хьюга получил кунай в спину и предпочёл умереть самостоятельно. Его труп валяется возле стены. Со вторым тоже что-то не так: двигаться, как и говорить, он определённо не может. А вот третий, холоднокровно забыв про своих товарищей, уверенно продвигается вперёд, прижимая что-то к серому нагруднику. Наверное, чтобы прикрепить свою ношу получше, у него просто не было времени.
Изуна считает. В уме и немного на пальцах, но всё же быстро. Изуна насчитывает, что удрать этому Хьюга таки удастся. Если преодолеет вон тот узкий проход между домами, то точно успеет.
Додумать он не успевает, так как Мадара ныряет в узкий проулок, через который взрослому просто не протиснуться, а Изуна поспешно бежит за ним.

Все это видели.
Все видели, как шпион клана Хьюга практически вырвался.
А ещё все видели двух крупных, с Мадару ростом, лис с двумя хвостами у каждой, одна из которых перекрыла единственно возможный выход, а другая – вцепилась бритвенно-острыми клыками в убегающего.
И как потом толкнула его на мостовую к ногам Мадары, этого гения клана с завышенной самооценкой, все тоже видели.
Поэтому сейчас Мадара просто источает вокруг себя самодовольствие. Ещё бы, овладеть техникой призыва в таком возрасте не каждый сможет. Правда, никто, кроме Мияко-сан, так и не узнал, что после истощённый и обессиленный Мадара пластом валялся в своей комнате.
Впрочем, Изуне досталась-таки своя доля славы – то, что именно его рука метко пустила многие ножи, не осталось незамеченным.
А красавица Мияко-сан радовалась за них больше всех.

- Нии-сан, - встревожено.
И ноль внимания.
- Нии-сан, - чуть громче, чуть ли не плачущим голосом.
Что-то случится. Вот-вот что-то случится.
Как вообще в такое время можно спать?!
Но Мадара не просыпается, и Изуна продолжает его трясти.
- Ну что ещё?! – вскрикивает было Мадара, но, взглянув на выражение лица брата, осекается.

Что бы они ни искали изначально, они это самое нашли.
На пустой и тёмной веранде – отец и Мияко-сан. У неё между бровей залегла маленькая складочка, а лица отца не видно. Они о чём-то говорят и между ними слишком маленькая дистанция.
Отец подаётся вперёд, и Изуна вдруг вспоминает ту отвратную сцену с Сато и Айко. В следующую секунду Мияко-сан, эта гордая женщина, отвешивает главе клана Учиха хлёсткую пощёчину и убегает.

Разъярённая мать, которая красива бывает только в гневе, весь день кричит на отца.
Изуна и Мадара весь день не могут найти Мияко-сан.
После обеда они решают начать поиски заново, только теперь разделяются. Толку – ноль, Изуна ничего не смог обнаружить, но к его ужасу в комнате Мияко-сан не было её вещей.
Уже к вечеру мальчик понуро спускается вниз и внезапно видит Мияко-сан. Перед ней стоит Мадара. Изуна почему-то не может себя заставить к ним подойти, поэтому он, незамеченный, подбирается поближе и прячется за деревом.
Брат говорит громко, но Изуна не может разобрать ни слова. А ещё у Мадары мокрое лицо.
Мияко-сан ласково и чуть грустно улыбается и гладит его по волосам. Потом тоже что-то говорит, отходит и поворачивается спиной. Но стоит ей пройти всего несколько шагов, как Мадара нагоняет её, вцепляется в полы кимоно и прячет лицо в складках ткани. Его плечи то и дело судорожно вздрагивают.
Изуна чувствует, что вот-вот разревётся.
Когда-то давно Мияко-сан придумала разговаривать на языке жестов. Мадара считал это глупостями и участия в этой своеобразной игре не принимал, но страшно бесился, когда не понимал, о чём Изуна с ней говорил.
Мияко-сан взглядом находит его укрытие. Она пытается улыбнуться и прикасается пальцами к прикрытому длинной прямой чёлкой виску. Потом пальцы перепархивают на её губы, и Мияко-сан отправляет маленькому и глупому рыдающему Изуне воздушный поцелуй.
Мадара и Изуна, каждый со своего места, провожают её взглядами, пока золотисто-алый цвет её летнего перекинутого через плечо зонтика не исчез за крутым поворотом.
Красавица Мияко-сан, бывшая гейша, за гроши воспитывала их обоих с самого рождения как собственных детей.
Изуна больше никогда её не видел.

Хрипение. Умоляющее хрипение.
Изуна ошатывается от того места, откуда оно доносится.
Тёмные тревожные сумерки сгустились резко и внезапно. А к Мадаре сейчас лучше не приближаться. Его живая тень Изуна – исключение.
В выползшем из темноты человеке с трудом узнаётся Сато. Из его глаз хлещет чёрная кровь, и скованный ужасом Изуна пока ещё не понимает, какие силы удерживают его на месте.
Откуда-то наползают липкие щупальца холодного тумана.
Сато падает на землю. Мадара смотрит на него с лёгким отстранённым интересом, подходит ближе и садится на корточки возле истекающего кровью соклановца. Тот устремляет невидящий взор на Мадару.
Подошедший ближе Изуна слышит, что с искусанных губ Сато срываются какие-то слова. Может быть, мольба о помощи. А может быть проклятья.
- Изуна, - холодно говорит Мадара. – Вспомни свой самый страшный кошмар.
- Самый страшный?
- Самый-самый.
Мадара жутко ухмыляется и изо всех своих мальчишеских сил бьёт Сато по затылку и чуть ниже – в основание черепа.

Сегодня весь скромный квартал клана Учиха перевернулся с ног на голову. Рано утром, на рассвете несколько человек нашли возле главного особняка бессознательного Сато. Он очень сильно прикусил себе язык, и поэтому не мог ничего рассказать. А ещё он, кажется, ничего не видел.
Все надеялись, что Сато сможет объяснить, что с ним произошло, когда поправится, но ровно в четыре часа дня он неожиданно умер, хотя и особых ран у него не было.
И уже в половину пятого весь клан был в главном особняке. Как это ни странно, и Изуну, и Мадару тоже пустили, несмотря на их малый возраст. Отчасти никому не было до них дела, а отчасти после пленного Хьюга статус Мадары несколько повысился. Изуна же всегда был с ним.
Некоторые женщины плачут. Некоторые старательно изображают на лицах скорбь, хотя могли до этого и не знать какого-то там Сато.
Все старательно делают вид, что им не всё равно.
И разговоры, разговоры...
От гула множества голосов у Изуны начинает болеть голова, но внутренне он очень спокоен.
- Он же всё равно ослеп! – вдруг громко говорит Мадара, и люди поворачиваются к нему, словно заводные куклы.
Хрустальная тишина звенит в воздухе, так как, кажется, брат высказал общую мысль – без глаз Сато был бы бесполезен, а калеки клану не нужны.
Но Изуна чувствует, что необходимо что-то сказать.
- Нии-сан, ты слегка переборщил, - он дивится странному недетскому звучанию собственного голоса.
Мадара широко ухмыляется, а Изуна чувствует, как на его круглом детском лице возникает тень ответной улыбки.

*Уиро - традиционное японское лакомство. Представляет собой приготовленный на пару пирожок из рисовой муки и сахара. По консистенции — тянучка, напоминающая моти, на вкус — сладковатое.
**Иромудзи – кимоно без рисунка и вышивка