Душа художника. Глава девятнадцатая. Отчаяние. Часть вторая.

Врастают в спину, причиняя тебе боль, крылья,
Отчаянье — это выбор не твой, не мой,
Ты верила, что в жизни всё будет вечно,
Всегда так было. Время лечит.

Это было ужасно. Так ужасно, что и представить себе сложно.
Она бежала - бежала не останавливаясь, задыхаясь, мучаясь от нестерпимой рези в боку, от жажды, испепеляющей горло. Спотыкалась, падала, в кровь разбивая колени и обдирая ладони, ломая ногти, но каждый раз упрямо поднималась на ноги и продолжала свой путь. По пятам за ней, не отставая ни на шаг, двигались призрачные тени - шептали что-то тихо, невразумительно. То были ее сомнения и страхи, избавиться от которых, увы, не представлялось возможным.
А она все бежала. Постоянно подгоняя себя, постоянно дрожа, постоянно в страхе.
"Давай же, давай... Быстрее..."
Автобус, в который она каким-то чудом успела запрыгнуть в последнюю секунду, ехал прямиком до Кливленд-Плейс, строго по запланированному маршруту; но, черт возьми, до чего же медленно он ехал! Еще и эти нескончаемые Нью-Йоркские пробки! Сакура переминалась с ноги на ногу, нервно покусывала губы и то и дело поглядывала на часы, тонким кожаным ремешком обвивающие ее запястье.
Часы показывали без пяти двенадцать.
- Мисс! Эй, мисс, с вас пятьдесят центов.
- Нет! - непроизвольно срывается с ее губ.
- Чего? - недовольно переспрашивает водитель, высовывая голову из своей кабины и пронзая ее подозрительным взглядом. - Девушка, вы за проезд платить собираетесь вообще или как?
- Я... Да, конечно! - она вздрагивает, словно очнувшись ото сна, торопливо роется в карманах толстовки, достает несколько мелких монет и сует водителю, что-то недовольно бурчащему себе под нос. Многочисленные пассажиры подозрительно косятся на взволнованную девушку, однако она этого не замечает вовсе. Гораздо более ее интересует другое... Черт возьми, сколько еще можно тащиться по этой улице? И, ради всего святого, откуда в выходной день близ Ирвинг-плейс столько автомобилей?
Рой вопросов наконец переполняет края вскипевшей чаши; не выдержав, Сакура поворачивается к водителю и громко требует:
- Откройте двери!
- Мисс, вы с ума сошли? Мы посреди дороги стоим!
- Откройте, я сказала! - угрожающе повторила Сакура и что есть сил пнула злополучную преграду.
- Ах ты стерва малолетняя! - водитель грязно выругался и ткнул в нужную кнопку на панели. - Пес с тобой, катись!
Двери распахиваются с приглушенным шипением, впуская в переполненный автобус прохладную волну сдобренного выхлопными газами Нью-Йоркского воздуха. Сакура практически вываливается из автобуса, едва не рухнув голыми коленками на асфальт. Слышит, как в спину ей летят возмущенные выдохи и брань сварливого водителя.
"Не обращай внимания! - приказывает она себе, поднимаясь на ноги. - Ты должна идти. На счету каждая секунда"
И вновь она бежит - все вперед и вперед, не позволяя себе и полуминутной остановочки. Горло режет сухость, глаза слезятся из-за сильных порывов встречного ветра. Резкий поворот. И еще один. Розоволосая готова прыгать от радости, когда наконец оказывается в нужном дворе, перед входом в знакомую обшарпанную блочную башню. Возможно, будь у нее в запасе чуть больше времени, она бы так и сделала, но увы, чем-чем, а этой драгоценностью она точно не располагала. Упрямо сжав челюсти, Сакура Харуно на полной скорости вбегает в захламленный подъезд, едва не сбив с ног какую-то старушенцию, бабу, очевидно, склочную и раздражительную, ибо уже через секунду вдогонку спешащей полетела увесистая деревянная клюка и проклятие, щедро приправленное нецензурщиной. С трудом увернувшись от метко запущенного снаряда, девушка заспешила вверх по лестнице - пока Божий одуванчик, чего доброго, не потянулся к банкам соленьями, коими была битком набита клетчатая хозяйственная сумка.
"Саске! Только не делай глупостей, дай мне успеть, прошу тебя!.."
Один. Два. Три... Пролеты она одолевает мучительно медленно, а чувствует себя похуже дальнобойщика, перееханного собственной фурой. Дышать становится все труднее, пот градом катится со лба и разгоряченной шеи. Ей потребовалось минут двадцать по меньшей мере, чтобы наконец добраться до последнего этажа и бессильно опуститься на холодный бетонный пол, заваленный сигаретными окурками и банками из-под газировки. На грязь ей уже наплевать абсолютно, хоть бы дикая резь в боку поскорее отпустила.
Как все-таки прискорбно, что здесь не работает ни один лифт...
Стоит ей лишь подумать об этом, как сбоку раздается скрип, и двери подъемной кабины неспеша, даже как-то торжественно открываются. На лестничную площадку, точно царь всея Манхэттена, выплывает какой-то парнишка, нагруженный пакетами из супермаркета.
- Вот бл*дь... - из уст Сакуры вырвались слова, совершенно ей не свойственные. Лицо паренька вытянулось от недоумения, смешанного с легкой обидой, но она только рукой махнула. Развернулась и, оставив незнакомца наедине с его пакетами, бросилась к люку - выходу на крышу. И тотчас же поняла, что в одиночку с ним ей не совладать при всем желании - гиблое дело, как говорится...
Розоволосая обернулась, собираясь попросить мальчишку-из-супермаркета о помощи, однако его уже и след простыл.
- Вот бл*дь, - вновь досадливо поморщилась она, уже не стесняясь своей, как ей казалось, вульгарной речи, и, безнадежно вздохнув, вновь повернулась к люку.
Вообще-то неведомая бандура, коей заграждался лаз на крышу, и на люк-то мало походила. Это была просто тяжелая металлическая пластина, шершавая и кое-где ржавая, с одной стороны прибитая к раме, а с другой открывающая небольшую щель, впрочем, слишком маленькую даже для худышки-плоскогрудки вроде Сакуры. Весила она (пластина) килограмм шестьдесят по меньшей мере, и Сакура плохо представляла себе, каким образом сумеет ее приподнять хоть ненамного. Но попытаться все же стоило.
Присев на колени подле люка, Сакура осторожно запустила пальчики в щель ржавометаллической панели и потянула на себя. Крышка поддаваться явно не желала, но и Сакура не желала уступать ей; хрипя от натуги, девушка легла на люк всей мощью своих сорока пяти килограмм. Панель жалобно скрипнула и пошла на попятную - двинулась, порядком расширив заветную щель. Сориентировавшись, Сакура напрягла мышцы пуще прежнего, глубоко вздохнула... И юркнула в образовавшееся отверстие. Крышка тут же захлопнулась обратно, намертво зажав длинные нежно-розовые волосы меж своих металлических челюстей. Покрутившись так и эдак, Сакура пришла к неутешительному выводу: высвободить волосы не удастся никак.
Что ей оставалось? Кое-как извернувшись, Харуно запустила руку в свою сумку, выудила из пенала ножницы и полоснула по волосам. Почувствовав свободу, девушка встала, подняла сумку и, бросив тоскливый взгляд на торчащие меж люком и косяком обрывки шелковистых прядей. Аж сердце екнуло.
"Плевать! Я должна успеть!"
Она решительно развернулась и огляделась по сторонам. Окрестные крыши, что были видны ей, как на ладони, пустовали, и Сакура даже на какую-то долю секунды испугалась, что ошиблась в догадках. Но тут - совершенно неожиданно - на одной из дальних крыш мелькнуло что-то яркое. Девушка напрягла глаза, всматриваясь в даль. Струя краски?
Сердце забилось с удвоенной скоростью. Сорвавшись с места, Сакура помчалась вперед, балансируя на узкой полосе черепицы, затем завернула вправо, обогнув трубу водостока, и кубарем скатилась на соседнюю, плоскую бетонную крышу, ободрав в процессе колени и ладони. Зато теперь она наконец смогла увидеть его самого. Сперва в глаза бросились растрепанные иссиня-черные волосы и резкие рывковатые движения, которыми Саске наносил слои краски на каменную поверхность дымохода. Их разделяли какие-то четыре метра - пропасть высотой в двадцать с лишним гребаных этажей.
- Саске!
Он не услышал. Быть может, виною тому была увлеченность, с которой он рисовал, или же шум вентиляционной шахты, что располагалась совсем рядом и глушила любые звуки в радиусе десяти метров.
Сакура выдохнула с ужасом. Еще бы, все было почти так же, как в ее недавнем сне - самом страшном из ее ночных кошмаров.
Он ее не слышит. Не слышит, черт возьми!
Быстро вспомнив продолжение того пресловутого сна, Сакура обернулась, ожидая увидеть черные тени, сгустки плотного тумана, что тогда стремились добраться своими мерзкими щупальцами до ее возлюбленного.
Никаких теней Сакура не увидела, что вполне ожидаемо. Зато черный вертолет с яркой эмблемой ANBU, на полной скорости летящий по направлению к ним, заставил ее съежиться и попятиться назад в необъяснимом страхе. От вертолета исходила ощутимая почти физически угроза.
- Саске! - громче прежнего завопила она, размахивая руками. - Да обернись же!..
Бесполезно. Вентиляция работала слишком усердно. И тогда Сакура поняла, что выхода нет. Придется прыгать.
Она опасливо приблизилась к краю крыши и посмотрела вниз. Голова моментально закружилась, к горлу подступила тошнота - трудно передать, сколь крохотными казались с ее высоты автомобили и прохожие, беспорядочно суетящиеся там, далеко, на земле...
Сакура Харуно никогда не отличалась особой физической ловкостью и силой, никогда не занималась спортом на профессиональном уровне и уж точно никогда не пробовала себя в паркуре, да вдобавок с самого детства дико боялась высоты. От этого животного страха даже Саске до конца излечить ее не смог, чего уж говорить о подобных прыжках! Однако вместе с тем девушка понимала: иных вариантов просто нет. Либо она прыгнет, либо Саске придет конец, как и предсказывала Карин.
"Соберись, Сакура! - остервенело велела она самой себе. - Ты сможешь, слышишь? Сможешь!"
Она отбежала на несколько метров. Глубоко вздохнула, пустив по телу приток кислорода... И бросилась вперед.
Как будто на несколько минут мир окунулся в забвение, в замедленное действие - она бежала, шаг за шагом приближаясь к краю, вертолет медленно, но неумолимо настигал крышу, а Саске выводил маркером тэг под витиеватыми готическими буквами. И вот ее мышцы напряглись, ноги с силой оттолкнулись от парапета, и она взлетела. Сердце провалилось куда-то вниз, надо думать, на шоссе, простиравшееся в данную секунду прямо под ней. У нее хватило ума не смотреть на городской пейзаж под ногами - нет, Сакура глядела прямо перед собой, летела вперед, согнувшись в пояснице и вытянув руки, намереваясь ухватиться за край бетонной поверхности...
Она промахнулась.
Издав оглушительный крик, Сакура зажмурилась, готовясь уже рухнуть вниз для более чем близкого знакомства с тротуаром нижнего Ист-Сайда, но внезапно почувствовала чью-то крепкую руку, стальной хваткой сжимающую ее собственную. Не веря собственному везению, она подняла голову и...
- Саске! - всхлипнула она радостно.
Учиха выглядел мрачно, если не сказать угрюмо.
- Какого черта ты здесь делаешь? - голос его дрожал от напряжения. - А ну вылезай!
Он рывком поднял ее и так крепко-крепко, отчаянно прижал к себе, что Сакура не выдержала и постыдно расплакалась, уткнувшись лицом в воротник его рубашки, а он в ответ прильнул губами к ее волосам, призывая успокоиться...
- Так-так, - раздался чей-то тягучий, вкрадчивый голос. - Кто тут у нас?
Они одновременно вскинули головы.
- Знаменитая Черная молния и его очередная подружка, надо думать, - из вертолета выбрался высокий мужчина, достаточно пожилой, но крепко сложенный. На нем был длинный балахон и широкие бинты, покрывающие большую часть тела - руки, плечи и часть абсолютно непроницаемого лица. - Рад воочию увидеть вас, мистер Учиха. Как дела в Нижнем Ист-Сайде?
- Не торопись, Дандзо. - Вмешался чей-то низкий, глухой голос. Из кабины выбрался еще один, не кто иной, как...
- Тоби? - удивленно выдохнул Саске.
- Здравствуй, Саске-кун! - весело воскликнул мужчина тоненьким, совсем не мужским тембром, помахав ему ладонью. - Не это ли ты ожидал услышать? - вновь произнес чуть хрипловатый баритон. Его обладатель слегка рассмеялся. - Выходит, моя конспирация все же может похвастаться отработанностью, верно? А ты еще жаловался братцу, что, мол, я акацуки раскрою!..
- Мне плевать на акацуки. И я не жаловался. Я всего лишь высказал свое мнение.
- Что ж, теперь, когда Итачи и его напарники в тюрьме, твое мнение вряд ли будет кому-нибудь интересно, - заметил Дандзо. Внезапно он прищурился, бросил косой взгляд куда-то в сторону и резко выбросил вперед руку. Раздался выстрел, заставивший Сакуру резко вскрикнуть от неожиданности и страха. Почти одновременно коробки вентиляции зашипели, а затем издали свой последний вздох и затихли. - Простите, этот шум мешал мне говорить. - Извинился глава Корня ANBU, убирая обратно за пазуху немецкий короткоствольный пистолет. - Знаете, молодой человек, вы очень нам помогли. Если бы вы не настучали на своего брата в полицию, нам пришлось бы возиться с его командой цепных псов самим, ну а это дело муторное... Но, видишь ли, мы также разочарованы в компетентности одной из членов твоей команды. Имени не помню, кликуха Клубничка. Слыхал о такой?
Глаза Саске угрожающе сузились.
- Вы убили ее?
- Не мы, - ответил темноволосый масочник, покачав головой. - Ее убил Тоби.
- То есть ты?
Он усмехнулся.
- Ты судишь так поверхностно, Учиха. Совсем не похож на своего братца.
- Ты несешь бред! Хочешь сказать, ты не Тоби?
- Нет, я не Тоби, - покачала головой таинственная личность. - Тоби был убит твоей Клубничкой, когда она сливала ему информацию. Хитрая чертовка, что сказать. Но я хитрее. Я нанял Тоби в качестве своего двойника для того, чтобы быть в курсе всех ваших дел. Очень удобно - и работает за меня, и умирает за меня. Идеальный работник, не так ли?
- Зачем тебе это вообще было нужно?
- Ах, ты до сих пор не понял? Учиха Итачи не одобрил бы присутствие в организации всякого уличного отребья; вот я и выдал Тоби за себя, амбала преступного мира и богатого бизнесмена, правда, обанкротившегося и потому вступившего в акацуки. В реальности же мне бизнеса лишаться не хотелось, вот я и утвердил Мадару Учиха на роль владельца компании, Тоби - в акацуки, а сам осел в тень, откуда открывался великолепный вид на весь этот бразильский сериал. В какой-то момент я даже ощутил себя скучающей многодетной домохозяйкой, честное слово!
- Сколько же у тебя масок? - вырвалось у Сакуры, все это время молча слушавшей его речи.
Лжетоби внимательно посмотрел на нее.
- Две. Настоящий я сейчас перед вами. - Он поддел рукой край оранжевой маски. Щелкнули крепления, и маска ударилась о бетонную поверхность крыши, несколько раз подскочив и откатившись к ногам Сакуры и Саске. - Давайте же знакомиться, мисс Сакура Харуно. Меня зовут Обито Учиха.
Сакура вздрогнула, будто ее неожиданно ударили, и во все глаза уставилась на высокого молодого мужчину с правильными чертами лица. На губах его играла дерзкая усмешка.
- Ты?..
- Сакура, ты его знаешь? - насторожился Саске.
- Да... Этот человек был другом моего учителя. - Поведала розоволосая. - Они вместе воевали а Афганистане, но Обито... Умер?
- Нет, не умер, - опроверг ее слова Обито. - Мне удалось выжить. А вот Какаши не сберег Рин... А все из-за его проклятого увлечения граффити!
- Какаши увлекался граффити?!
Обито ухмыльнулся.
- Какаши рисовал с юных лет, и получил прозвище Копирующий, ибо он страсть как любил изображать картины великих художников на Нью-Йоркских стенах, правда, в собственной переделке. Саске, должно быть, знает о Моне-Лизе с заячьими ушами, нарисованной на углу Перл-стрит? Это работа Хатаке Какаши. Талант его виден невооруженным глазом, и этот талант беспокоил прочих райтеров нижнего Манхэттена. Команда под названием Хиккокс потребовала, чтобы Какаши убирался прочь с района, но он не послушался. В отместку они... Они поймали его напарницу Рин. Она была жестоко изнасилована и убита на одной из узких улочек близ Чайнатауна.
- Мне очень жаль... - с глубочайшим сочувствием прошептала Сакура. - Знаете, ему до сих пор очень трудно вспоминать об этом...
- Мне совершенно все равно. Он заслужил всю ту боль, что испытывает сейчас, - холодно оборвал ее Учиха. - Я возненавидел с тех пор всех без исключения граффитеров и поклялся, что когда-нибудь очищу от этих тварей Нью-Йорк. Даже если придется перебить всю здешнюю молодежь в возрасте от двенадцати и до двадцати пяти лет. В первый раз осуществить задуманное мне помешал твой братец, Саске, и его люди. Но сейчас против меня лишь ты и пара-тройка твоих никудышных дружков. Граффитеры проиграли бой.
- Ты ошибаешься! - яростно отозвался Саске. - Граффитеры не проиграли. И никогда не проиграют!
Обито и Дандзо рассмеялись хором.
- Ты, быть может, среди своих был влиятелен, но ты все еще молод и глуп, а еще больше - наивен. - Дандзо с притворно-дружелюбной улыбкой почесал подбородок. - Ты так и не понял? Не понял, к чему все эти убийства, запугивания, бафф? Мы даже би-бойев практически всех переловили! А все для того, чтобы сломить ваш чертов дух. И нам это удалось. Большинство Нью-Йоркских команд боле не удел, кацуки в тюрьме, ну в ты в скором времени отправишься в колонию для несовершеннолетних, ибо твоя упертость нам не на руку. Взять его!
В тот же миг из вертолета на крышу спрыгнули два дюжих детины в форме, похожей на военную, и направились к ним. Саске, оттолкнув назад Сакуру, атаковал первого нападающего резким ударом вбок, однако второй быстро схватил его сзади и прижал к земле, лишив возможности защищаться.
- Саске! - вскричала Харуно и кинулась было на помощь возлюбленному (хотя, если подумать, чем она могла ему помочь?), но Обито решительно схватил ее за запястье.
- Не так быстро, юная леди. Уверяю, вам незачем делить с вашим принцем камеру в колонии. У ваших родителей несколько иные планы. Мистер и миссис Харуно, прошу вас, выйдете к нам.
И вновь двери кабины распахнулись, выпуская наружу родителей Сакуры собственной персоной. Девушка с ужасом наблюдала раскрасневшееся и злое лицо отца и наполовину растерянное, наполовину брезгливое - матери.
- Ах ты сволочь! - рявкнул мистер Харуно и, подскочив к дочери, наотмашь хлестнул ее по лицу. - Значит, водишься со всякими отбросами вроде этого сопляка?! Ну ничего, мы тебя перевоспитаем, перевоспитаем...
Саске стиснул зубы почти до хруста челюстей и попытался высвободиться из объятий телохранителя преступной парочки, но тот держал крепко.
- Спасибо, что рассказали нам о мерзких проделках нашей несносной дочери, господин Обито! - тоном умирающего лебедя протянула миссис Харуно, театрально вытирая пот со лба. - Знали бы вы, какие нынче пошли противные дети...
Сакура не сводила полного немой тоски взгляда с безоружного и фактически беспомощного Саске.
- Харе пялиться на этого беспризорника! - отец грубо дернул ее за руку. - Пшла домой, овца, отныне ты не выйдешь из своей комнаты. Не то что на гулянку, даже школы не увидишь!
- Нет! Саске! - она словно обезумела. Вырывалась из чужих жестоких рук, тянула просящую ладонь к НЕМУ, плакала. А он мог лишь бессильно наблюдать за тем, как его девушку насильно скручивают и взваливают на плечи.
- А ну вставай, живо! - кто-то рывком поднял его на ноги и толкнул в сторону вертолета. - И без фокусов, иначе мы тебя застрелим к черту. Благодари Обито-саму, что вообще оставил тебя в живых... Райтер.
Последнее слово было буквально выплюнуто - презрительно, пренебрежительно, больно впиваясь в его самолюбие.
- Да. Райтер. - Глухо ответил Саске. Гордо расправив плечи и подняв голову, Саске отбил чужие руки и сам зашагал к вертолету.
Не хватало только, чтобы его усадили туда, как маленького непослушного ребенка. Раз уж помирать - то более или менее гордо.
- Давай, шевели ногами! - велел отец, методично подпинывая ее к металлической двери, ведущей в подъезд.
Оглянувшись в последний раз, Сакура увидела потемневшие, наполненные сожалением глаза Саске из окна вертолета. Увидела, как он горестно улыбнулся и приложил ладонь к затемненному стеклу.
А потом - как взлетел вертолет, унося то самое дорогое, что она тщетно пыталась сберечь, но не все равно потеряла...
Все потеряно. Безвозвратно.

Вот оно, отчаяние.