Двадцать два дня до Конца Света.

Здесь нет тепла, нет холода. Лишь нейтральность, что вдесятеро хуже самых лютых морозов и самой обжигающей жары. Сухой воздух нещадно режет слизистую носа и тусклые, безжизненные глаза, покрасневшие от слез.
Она плачет, не переставая.
- Вставай! - чья-то рука грубо поднимает ее за шиворот и толкает в сторону двери. - Можешь быть свободна.
Спотыкаясь и пошатываясь, точно тряпичная кукла, она добредает до коридора, где ее подхватывает караульный с автоматом наперевес. Не говоря ни слова, тащит куда-то.
"Могу быть свободна? - пронеслось у нее в голове. - Что ж... похоже, понятие "свобода" также претерпело значительные изменения с тех пор, как ударила эта чертова комета..."
Лязгнули тяжелые металлические засовы. Пришли.
Ее швыряют в угол, на грязную циновку, как обычно швыряют ненужную вещь. Как тряпку. Затем - звук поворачиваемого в замке ключа и удаляющиеся шаги в тускло освещенных туннелях...
Тишина, разрывающая барабанные перепонки.
Оставшись одна, она медленно поднимается на ноги, с некоторой опаской поглядывая на выход из камеры. Убедившись, что пока ничье посещение ей не угрожает, она брезгливо натягивает прорванные в нескольких местах колготки на влажные от пота и чужой спермы ноги. На саднящую промежность боль она не обращает никакого внимания. Да и вообще все давно перестали замечать ее, эту боль. Теперь, когда Землю охватил хаос, боль не несла в себе ровным счетом никаких функций. Ведь ниже падать было уже некуда.
Боль, как и радость, как и смех, как и миллионы других ощущений, была призраком из прошлого. Лишь напоминанием того, что в их измученных телах еще теплится жизнь.
Но если есть еще жизнь, значит есть и надежда, спросите вы?
Конечно, есть. Вот только она уже не та, эта надежда.

22.06.2029. Двадцать два дня до конца света.

- Мам, мам, мам! - зовет звонкий, нетерпеливый детский голосок. - Скорее, мам! Мы здесь!!
- Сейчас иду, дорогая, - она улыбается, слыша такой родной, любимый смех дочери. Наверняка они с папой задумали какой-то необыкновенный сюрприз. Затейники...
Она скидывает замшевые полусапожки и прячет на антресоли.
- Ну иди же, иди к нам! - продолжает взывать дочь из соседней комнаты.
Молодая женщина подчиняется. Сдув со лба челку, шагает по знакомому пути на кухню, откуда доносятся негромкие перешептывания ее мужа и дочери. По всему дому витают соблазнительные ароматы меда, миндаля и свежего бисквита. И вот, наконец, нужная дверь. Чуть дрожа в предвкушении - что же задумали эти проказники? - она берется за ручку и распахивает дверь.
- С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ! - громко пропели в хор Ник и малютка Сара. Окинув взглядом комнату, она отметила про себя, что ее не поленились загодя затейливо украсить: воздушные шары и разноцветные гирлянды искрились в свете люстры. А на обеденном столе возвышался огромный торт с фруктами и завитками взбитых сливок.
Сара - маленький радостный комочек с золотистыми кудряшками и сияющими небесно-голубыми очами - кидается к ней, обнимая за ноги.
- Поздравляю, мамочка! - Сара улыбается, демонстрируя милые ямочки на щеках - черта, унаследованная ею от папы, - и сует ей в руки небольшую коробочку в блестящей упаковке.
Она вопросительно смотрит на дочурку, и, получив одобрительный кивок, торопливо разрывает оберточную бумагу.
- Милая... - с невероятным изумлением. - Ты сама это сделала?
Она с интересом рассматривает замысловатое плетение из белого, зеленого и фиолетового бисера. Надо же, ее доченьке всего пять, а уже такая умница...
- Сама! - гордо подтверждает Сара. - Твои любимые цвета!
- И правда...
- Я люблю тебя, мам.
- И я люблю тебя, Сара... - она берет ее на руки и прижимает к груди, уткнувшись лицом в мягкие волосы, пахнущие солнцем и чуть-чуть - ромашкой. Ник подходит к жене сзади и мягко обнимает ее за талию, нежно касаясь губами макушки. Так они и стояли, наслаждаясь блаженной тишиной и семейной идиллией...
Это был ее последний настоящий День Рождения. В тот же вечер Ник отвел ее в гараж и продемонстрировал новенькую машину Volvo, именно такую, какую она всегда хотела.
Странно, но в будущем вовсе не дорогой автомобиль стал ее единственной отрадой. Не он напоминал о прошлом, не он позволял подумать о хорошем, не его ночами лихорадочно прижимали к губам, заходясь в беззвучных рыданиях по тому, чего уже никогда не вернешь.
А маленькое бисерное ожерелье, сплетенное неопытной детской ручкой.

Настоящее время.

Кормежку она пропустила, а потому спать легла натощак, и сны ее были неспокойны. Хотя и в них она редко видела иные сюжеты, кроме вселенского разрушения и отчаянных криков о помощи. Хорошие и светлые сновидения, посещавшие ее когда-то, сейчас казались чем-то фантастическим. Нереальным. Вымышленным.
- Шерил.
Она сразу же открывает глаза и садится, щурясь в полумраке.
- Ник... - протягивает руки к мужу, обнимает его за шею, притягивает к себе. Расслабляется, млея от столь редкого в эти смутные времена чувства защищенности и надежности. - Вернулся...
- Я не могу не вернуться, - шепчет он, легкими касаниями выводя узоры на ее плече. - Не могу, пока есть ты, Шерил.
Шерил. И только Шерил. Она уже давно привыкла к тому, что он перестал называть ее любимой; в хаосе, что творился вокруг, любовь как-то незаметно отошла на второй план. Да и не было сил на эту игривую головокружительную влюбленность, что околдовывает каждую пару.
В условиях выживания их прежние чувства потеряли актуальность. Они переросли в нечто новое, перешли на более высший уровень. Теперь это были очень крепкие узы, во многом похожие на родственные, только прочнее. Бесконечное доверие, как будто к самому себе.
Они были друг у друга. И никто не смог бы им друг друга заменить.
- Знаешь...
- Что?
- Завтра будет ровно год.
Он вздрогнул от внезапно пришедшего осознания. Сколько времени прошло. Сколь многое изменилось... И как же это странно. То, что они все еще живы, да притом вместе.
Живы телами, мертвы душой.
Год. Ровно год назад жизнь перевернулась. То был день, когда планету охватило массовое сумасшествие, вылившееся в грандиозную катастрофу. Судный день для многомиллиардного населения Земли.
Многие ученые прогнозировали ЭТО с пеной у рта, мелькая серьезными лицами на экранах телевизоров. Правительство уже придумывало пути отхода, дабы спасти человеческую расу и сохранить цивилизацию. Планировалось переждать буйство стихии в специально построенном убежище, а затем вернуться и существовать далее, словно ничего и не произошло.
Однако вердикт, вынесенный гелертерами наук, гласил: веры в спасение нет и быть не может. Потому что возвращаться будет просто некуда.
Гигантское космическое тело, отклонившееся от своей траектории, имя которому - Апофис, несло с собою лишь разруху и смерть. Суровая истина гласила: в результате столкновения сильнейшая взрывная волна прокатится по орбите Земли, сметая все живое на своем пути.
"И тогда не останется правых и виноватых, - вещал в своей последней речи действующий Папа в Риме. - Тогда останется лишь единая сила, которая объединится, дабы вместе встретить Конец и перейти к новому Началу..."
13.07.2029. объятый пламенем астероид рухнул на Землю.
Все поглотил мрак. Столбы огня, взвивающиеся к почерневшим небесам. Земля ходила ходуном. Люди бились в исступлении, наблюдая своими глазами погибель этого мира. Сознание каждого растворилось в приступах паники и острого желания жить, взыгравших с приближением неминуемой смерти. Смятение, сводящее с ума, превращающее людей в животных, одержимых инстинктом самосохранения. Кому-то свыше, наверное, было забавно наблюдать за тем, как люди, эти крохотные и ничтожные муравьи в горящем муравейнике, беснуются и неистовствуют, сражаясь за сохранность своей шкуры.
Каким жалким ему бы показалось это зрелище!..
А потом наступила тишина. Такая, что своим звоном заставляет кровь стыть в жилах. Обугленные руины мегаполисов были заполнены трупами. Мертвые тела, они были везде. А в некоторых местах - лишь кратеры, пустые и выжженные дотла, и поди знай, сколько зданий здесь было сровнено с землей, сколько жизней отнято! Кто знал, что астероид будет не один, а в компании множества метеоритных камней?
Везде пахло смертью.
Шерил помнила тот день, будто все это случилось вчера. Помнила, как металась, подобно загнанному в угол хищнику, каждый раз вздрагивала, когда ей казалось, что среди колонны мертвецов она видит свою дочь...
- СА-А-А-А-РА! - она помнила, как раз за разом бешеный крик срывался с ее соленых от слез губ. Помнила, как позади плелся убитый горем Ник, что даже не пытался утихомирить нервный припадок супруги. Не видел смысла.
Хотя бы раз в жизни надо, надо выплеснуть то, что накопилось. И Шерил была благодарна мужу за то, что позволил ей это сделать. Не зря раньше - в ушедшей вникуда счастливой и беззаботной жизни - он был психотерапевтом.
С тех пор Шерил не видела Сару. Никогда. И пусть материнское сердце разрывалось на части, изменить ничего было нельзя.
А может, оно и к лучшему, а, Шерил? Твоя дочь осталась там, далеко в прошлом, в мире, наполненном добротой и любовью. В детстве. В стране, где никто не умирает.
Сара не могла стать частью этого мрака, этого нового мира, это было бы глубоко неправильным. Противоестественным.
Но почему-то этот факт не мог унять боли несчастной молодой женщины. Шерил была несчастна. Она никогда не думала о том, что существует во Вселенной вещь, способная разлучить ее с дочерью, сломать ее семью. Ее маленький идеальный мир, в котором не было места печали.
Но, как ни прискорбно, такая вещь все же существовала. Конец Света.
"Поздравляю, мамочка..." - из мыслей не выходила милая улыбка дочери, такие родные ямочки на розовых щечках-лепестках и веселый смех, будто перезвон колокольцев...
Она упала на изрытую землю и закричала, точно раненый зверь...
Они были единственными выжившими в Грейт-Фолс, штат Монтана.

...к 17.07.2029. побитый и жалкий мирок чуть оживился. Те, кому удалось выжить, сбивались в группы, дабы держаться вместе. Шерил и Ник предпочли действовать в одиночку, не прибиваясь ни к какой компании. Нику опыт, накопленный им за годы изучения психологии человека, подсказывал: когда люди осознают, что не осталось больше ничего привычного, никакой цивилизации - воцарится хаос, от которого потом не убежишь и не спрячешься.
Однако опасения его сбылись раньше, чем он рассчитывал.
Хаос пришел неожиданно. Борьба за ресурсы превратила оставшихся в живых представителей человеческой расы в убийц, подчинявшихся исключительно своим животным порывам. Дефицит одежды, работоспособного транспорта, жилья, продуктов и питьевой воды - все это не заставило себя долго ждать. И повлекло ужасающие последствия.
Вооруженные до зубов лидирующие группировки, которых негласно решено было называть одним определяющим словом - "мародеры" - обшаривали все. Брали тоже все без исключения, все, что могли найти в развороченных городах. В том числе и людей. Мужчин и женщин. Первых - в качестве рабочей силы и, если съестного катастрофически нехватало - пищи. Вторых - для удовлетворения голода иного рода. Голода плоти.
Нику и Шерил около двух месяцев удавалось избегать опасных воинствующих объединений, добывать пропитание и укрываться от непогоды. Одним словом, выживать. Но в конце концов их все равно поймали. Силой усадили в фургон и привезли на какую-то базу километрах в десяти к северу от Конрада.
Первые несколько дней в лагере мародеров были самыми ужасными в жизни Шерил.
Она помнила, как впервые оказалась в прокуренной насквозь тускло освещенной комнате, на кровати с большим балдахином. Как ее бесцеремонно повалили на перину и водили шершавыми мужскими руками по беззащитному телу. Как разрывали одежду, начисто игнорируя ее протестующие крики. Как жестко присваивали себе, до боли сжимая бедра и оставляя на коже багровые синяки...
Вот тогда она по-настоящему возненавидела. Но не своих мучителей, а саму себя - за слабость. Эту проклятую беспросветную жизнь, что принудила пасть так низко.
Было... мерзко.
Ник отнесся к этому в какой-то степени героически. Нашел в себе силы улыбнуться, заботливо обнять рыдающую супругу и тихонько бормотать на ухо слова утешения, не приносящие, впрочем, никакой пользы... но Шерил все равно была рада тому, что он всегда рядом.
Самому Нику приходилось сутками работать безо всякой передышки. Трудился он на совесть, иначе бы не пожалели - съели сразу, как и других пленных. Ночами Шерил частенько становилась на колени и благодарила Всевышнего за то, что эта страшная участь обошла стороной ее мужа. И молилась, чтобы этого не произошло вовсе.
Она все еще верила в Бога.

- Давай сбежим? - его теплое дыхание обжигает шею. Шерил рассеянно перебирает его засаленные вьющиеся волосы. Совсем оброс...
Услуги парикмахера, как и горячий душ, были здесь редкостью.
- Сбежим? - повторяет он, с упованием глядя ей в глаза.
- Куда бежать? - она ведь знала, что бежать им некуда.
Больше всего Нику нехватало именно ЕЕ. Ее, той Шерил, что рассеялась в пелене прошлого, в тех землях, где не было войн и непроходящих страданий. В тех землях, где светило солнце. В тех же, где сейчас пребывала и его дочь, малютка Сара.
Физически он ощущал ее присутствие. Но чувствительные фибры души не обманешь: Шерил здесь не было. Была лишь пустая оболочка. Его Шерил умерла вместе со всем тем хорошим, что прежде было в этой грешной обители.
- Подальше отсюда. - он подумал немного и добавил: - На север.
- Почему на север? - слегка удивилась она.
Он опасливо оглянулся на дверь, затем заговорил, понизив голос:
- Сегодня в нескольких милях отсюда была схвачена небольшая группа людей. Семья из Айдахо. Прежде чем их увели, мне удалось перемолвиться с одним парнем, Аланом...
- И что же он тебе сказал?
Ник вдруг слегка улыбнулся краешком меловых губ. В глазах его горело нечто странное, но смутно знакомое. Неужели надежда?
- Колонии, Шерил!
- Что?
Он тихо рассмеялся. Впервые за целый год.
- Не всех комета застала врасплох. Были те, кто предсказывал верные последствия столкновения.
- О чем ты говоришь, Ник? - она по-прежнему не понимала ни единого слова.
- Канада не стала пристанищем мародеров. Правительство страны загодя все рассчитало, заготовило припасы и построило убежище. Там есть колонии, Шерил. Мирные колонии.
- Звучит так... странно. - она покачала головой. "Слишком странно для мира, в котором мы живем сейчас..."
Ник аккуратно заправил за ухо женщины темную прядь, падающую ей на лицо.
- Нет. Это вполне реально. Мы можем все изменить, любимая.
"Любимая..."
Ее бледное лицо озарила слабая улыбка. Такая улыбка бывает лишь на лице умирающего, который слышит, как над ним убиваются люди. Много людей, которым он по-настоящему дорог.
- Значит, бежим? - неуверенно спросила она.
Он переплел ее пальцы со своими и приложил к губам.
- Значит, бежим.

Маленький, разграбленный до фундамента городок Леджер, поблизости - река Драй-Форк Мариас. Сюда пленных и привезли мародеры. В лагере почти закончились запасы питьевой воды, а эта водная артерия была единственной в Монтане, что во время падения кометы не была похоронена под слоем пепла и чья вода была пригодна для питья. С узников на время сняли наручники и выпустили на берег, чтобы они набрали воды в канистры. Двое громил с автоматами расположились метрах в пятнадцати от реки, около грузовика; они зорко наблюдали за действиями рабов, но было видно, что это занятие им порядком наскучило.
"Скоро..." - подумала Шерил и посмотрела на мужа. Ник ответил коротким кивком и вновь принялся за работу.
Солнце палило нещадно; температура давно перевалила за 30 °С. После катастрофы климат изменился, правда, незначительно. Но Монтане стало куда теплее, чем было раньше. Оставалось лишь надеяться, что знойной погоде удастся в скором времени усыпить бдительность охраны.
Постепенно настроение мародеров становилось все более унылым. Они лениво переговаривались между собою, то и дело откладывали в сторону оружие и тянулись к флягам с заветной влагой. О потребностях пленных, которым в такую жарищу приходилось еще хуже, они не особо заботились.
А они тем временем отошли на порядочное расстояние, чуть в стороне от остальных.
- Пора. - шепнул Ник, хватая ее за руку.
Шерил задержала дыхание, и они нырнули.
Холодная вода хлынула в нос, залила уши... Шерил старалась не обращать внимания на эти неудобства. Она знала, что под водой придется пробыть какое-то время, чтобы никто не сумел засечь их передвижение. А если засекут... шансов мало. Конец.
Она услышала какой-то шум извне. Терпела еще какие-то секунды, поняла, что больше не может, и толкнула Ника в бок. Он покорно оттолкнулся ногами от дна, и она всплыли на поверхность, делая столь необходимый обоим глоток воздуха...
- СТОЯТЬ! А НУ НАЗАД! СКОТЫ... - со стоянки на берегу летели угрожающие крики и неприличные ругательства.
Они снова погрузились в воду.
Шерил внезапно услышала резкий свистящий звук. "Автоматная очередь..." - с ужасом подумала она. Разум забил тревогу. Шерил энергичнее поплыла вперед, крепко держа за руку мужа.
Крики удалялись и удалялись, пока не стихли вдали. Только тогда она осмелилась вынырнуть и оглянуться назад.
Им удалось уплыть так далеко, что машину мародеров не было видно. Лишь заросли кустарника на берегу и недосягаемая линия горизонта.
Сердце затрепетало, точно крылья птахи. Неужели? Неужели получилось? Неужели свободны? Свобода! А ведь она уже не надеялась вкусить ее прелести вновь. Шерил громко и радостно рассмеялась, вскинув голову к небесам.
Лишь чудом уцелевший после кораблекрушения мог понять ее счастье. Счастье человека, которому хочется смеяться просто потому, что он дышит.
- Шерил... - внезапно захрипел супруг, вцепляясь в ее плечо. - Помоги...
Она моментально забывает обо всем и помогает мужу подняться. Ник дышит тяжело и зажимает правой рукой нижнюю часть живота. Сквозь его побелевшие от сильной хватки пальцы струится алая кровь. Шерил замирает, сердце пропускает удар.
- Ты ранен? - еле шевеля губами, спрашивает она.
Он через силу улыбается.
- Ничего, царапина, пуля прошла навылет. Забудь об том. Главное сейчас - выбраться отсюда... мародеры скоро нас нагонят, если мы будем здесь рассиживаться...
Он старался говорить уверенно, а Шерил изо всех сил старалась верить его словам. Надежда не позволяла опустить руки. Однако какая-то ее часть - глубокая-преглубокая частичка души - осознавала, что ситуация их не просто плохая, а практически безнадежная. Рана Ника явно нешуточная; далеко им уйти вряд ли удастся, а мародеры не отступятся, это факт. Необходимо было срочно отыскать какое-никакое убежище и помочь супругу, хотя при отсутствии медикаментов...
Нет. Он не может умереть.
- Надо уходить! - сцепив зубы, Шерил перекинула его руку через плечо. Они взяли курс на северо-запад.
Нику становилось все хуже и хуже. Время от времени они делали короткие остановки, дабы восстановить силы, и если ей удавалось немного отдохнуть, состояние Ника все еще оставляло желать лучшего. Шерил перевязала его, оторвав кусок ткани от своего платья. Несколькими километрами восточнее Норд-Леджер-Роуд они наткнулись на склад виски фирмы Maker's Mark. Радуясь такой удаче, Шерил обработала ранение спиртосодержащей жидкостью. Но и это не возымело эффекта.
Иного выхода, кроме как продолжать путь, у них не было, и они отправились дальше.
Вскоре супруги оставили позади Драй-Форк Мариас; началась лесистая местность с густо разросшейся растительностью. Как назло, начался дождь, земля становилась влажной и скользкой, что затрудняло передвижение. А Ник... Ник уже еле переставлял ноги и был готов вот-вот потерять сознание.
- Еще чуть-чуть, Ник... - шепчет она. Силы на исходе. - Еще чуть-чуть...
Крики и вой сирены вдалеке заставили ее застыть, точно каменное изваяние. Мародеры.
Беглецов, видимо, еще не обнаружили. Пока обыскивали окрестный лес. Необходимо было торопиться, иначе рано или поздно их непременно нашли бы. Шерил понимала, что медлить опасно.
- Быстрее! - лихорадочно бормочет она, ускоряя шаг.
- Постой... - слабо произносит Ник.
- Потерпи, Ник... - приободряет она любимого. - Потерпи немного, нам ведь надо...
- Не нам. Тебе.
Она замедляет ход.
- Что?
- Оставь меня здесь, Шерил.
Странно. Очень странно. Прежде ей часто доводилось слышать эту фразу в голливудских фильмах. Обычно за ней шла душещипательная сцена: умирающий герой уговаривал свою спутницу (или спутника) продолжать путь в одиночку, далее следовало прощание, сопровождающееся бурными рыданиями... это всегда изображалось крайне реалистично и, несмотря на абсолютную банальность, трогало до глубины души. Но, тем не менее, Шерил никогда не представляла себя в подобной ситуации.
А вот теперь час пробил. И от этих слов было... Больно?
Именно. Больно до безумия.
- Нет... - упавшим голосом произносит она. Ощущение, словно ее мужа отправляют в газовую камеру, и шансов у него нет. Осознание того, что любые действия бесполезны, но она ничего не может с собой поделать. Не может и не хочет отпускать, потому что любит. Потому что разучилась жить без него. - Мы вместе начали это все, Ник. Вместе и закончим.
- Я так хотел вновь увидеть тебя счастливой... - в его голосе нет ничего, кроме непроходимой грусти и сожаления. - Эта мысль не давала мне сдаться, не давала умереть... и теперь... когда я столько сделал ради этого... ты отказываешься от спасения?
- Ты прекрасно знаешь, что грош цена этому спасению без тебя! - кричит она. По щекам катятся слезы.
Он слегка касается окровавленными пальцами ее скулы, оставляя на щеке красную полосу.
- Я умоляю. Ради меня. Ради Сары.
Господи, как же больно.
- Ты садист...
- Нет. Просто ты - все, что у меня осталось.
Она плачет, мелко подрагивая плечами.
- Ну-ну, успокойся... все хорошо... - он улыбается ей, широко-широко, но все равно вымученно и печально. - Не надо только потом корить себя... просто пойми: лучшее, что ты можешь сделать ради меня - жить дальше.
Она улыбается в ответ, подавляя рвущиеся наружу всхлипы. Пусть в последний раз он увидит ее не убивающейся и не разбитой. Пусть увидит ее улыбку.
- Я очень люблю тебя. Больше всего на свете. Ты мой оплот... - она не выбирает слова для своего последнего признания ему, а говорит то, что лежит на сердце. - Не знаю, как у меня получится жить без тебя, но... я попытаюсь, обещаю...
- Я тоже... тебя люблю. - Он смотрит ей прямо в глаза. - А теперь уходи. Уходи...
Она смахивает слезы и поднимается на ноги.
- Прощай. - Круто разворачивается и убегает. Летит, не оборачиваясь.
Боится оборачиваться, боится смотреть на мужа, что остался позади. Знает - уже не сумеет побороть себя, не сумеет уйти.
- Прощай... - тихо произносит он, провожая взглядом удаляющийся силуэт любимой. Затем, морщась от нестерпимо ноющей раны, разворачивается лицом на юг, откуда должны появиться их преследователи. Достает из-за пазухи револьвер, что ему удалось стащить на базе в день их бегства.
Вот несколько человек крадучись выходят из-за деревьев.
"Это - за мою Шерил"
Гремят выстрелы. И вот трое из пятерых мучителей лежат без движения на сырой земле. Ник в очередной раз мысленно поблагодарил своего покойного отца за то, что в детстве отдал его на кружок по стрельбе.
- У них оружие! - долетает до его ушей вопль одного из уцелевших мародеров.
- Окружаем их!
Он вновь выглядывает из-за своего укрытия - широкого ствола дуба - и вновь стреляет. Крик, и следующий мародер уже валяется, хватаясь обеими руками за свежую рану в груди. Можно считать, уже покойник.
Ник опять поднимает свое оружие, как вдруг слышит за спиной звук перезаряжаемой винтовки - звук, означающий приговор.
Он с улыбкой выпускает револьвер и поднимает глаза к небу.
"Шерил... удачи!"
Последний оглушительный выстрел разрывает воздух.

Он на землю упал, и уже не кричал.
На холодной земле, тяжело он дышал,
И тихонько закрывались его глаза,
А по щеке соскользнула слеза...

Полуразрушенное шоссе Дирфут заполнено покореженными автомобилями.
Давненько никто не ездил по этой дороге. С наступлением Конца шоссе не слышало шума моторов, ведь некому было больше сидеть за рулем. Вот и сейчас по потрескавшемуся асфальту мчится одна-единственная машина - внушительных размеров черный джип Land Rover. Машина несется на полной скорости, ловко минуя другие, те, которые уже никогда не заведутся.
Вот уже на горизонте маячит что-то, что-то огромное. Land Rover подъезжает ближе и останавливается. Из кабины выбирается молодая женщина, облаченная в джинсы, кожаную куртку и сапоги-берцы. Она поправляет сидящие на носу солнцезащитные очки на манер полицейских и поглаживает заткнутый за пояс "кольт". Взгляд уверенной особы быстро обегает огромное металлическое возвышение - ограду Канадского города Калгари, ставшего теперь резервацией.
- Ты был прав, Ник... - негромко произносит Шерил и, подойдя к ограждению, без колебаний стучит по нему сжатой в кулак рукой.
По ту сторону слышится какая-то возня. Затем металлическая стена медленно раздвигается, выпуская наружу серьезного мужчину средних лет в военной форме, вооруженного короткоствольным пистолетом.
- Приветствую. Главнокомандующий военно-морской армии Канады Ник Джефферсон.
Шерил отдала командиру честь.
- Шерил Уикхард, единственная выжившая в Грейт-Фолс, Монтана, США,
- Монтана? - удивился Джефферсон. - Нет, вы не единственная.
- Правда? - она приятно удивлена. - Ну что ж...
- Каковы ваши цели, мисс Уикхард?
Немного подумав, она ответила:
- Я не хочу больше прятаться и убегать. Хочу вернуться к нормальной жизни.
- Похвально. А вы интересная личность, мисс Уикхард. - Командующий прячет пистолет в кобуру. - Следуйте за мной.
Ее ведут на территорию резервации. За спиной неслышно закрываются массивные ворота. Шерил с интересом рассматривает множество аккуратных двухэтажных домов из светлого дерева, построенных явно недавно. В резервации царит оживленная атмосфера: женщины суетятся (очевидно, скоро время обеда), мужчины о чем-то беседуют между собой, ребятишки бегают туда-сюда, играя в прятки. Малочисленные автомобили - в основном грузовые, заполненные различного рода припасами - ездят по улицам. Какая-то старушка выгуливает черного непоседливого песика. В общем, обычный городок, если бы не металлическое ограждение, напоминающее о том, что всем им посчастливилось избежать всемирной катастрофы.
- Скажите, мистер Джефферсон, - вдруг произнесла Шерил. - А много ли таких колоний?
- Много ли? - переспросил командующий. - Как вам сказать... по моим прикидкам, в США подобного нет и не было. Но в Европе сейчас спокойно, почти каждая крупная столица получила статус резервации и регулярно принимает беженцев. Нам удалось связаться с премьер-министром Франции...
Мужчина продолжал еще что-то говорить, однако внимание Шерил было приковано к совсем другому. На ее глазах двери одного из домов распахнулись, и оттуда выбежала девочка лет шести. Весь ее облик, а особенно - золотисто-пепельные кудряшки - был Шерил отдаленно знаком...
Девочка вдруг замерла. В светло-голубых глазах отразилось потрясение, но затем оно сменилось дикой, безудержной радостью.
- МАМА! - закричала девочка, махая Шерил ладошкой...
А она стояла и не могла поверить в происходящее. Все вокруг стало казаться всего лишь плодом ее больного воображения, полетом сумасшедшей фантазии. Может, это только сон?
Дрожащей рукой Шерил нащупала под курткой маленькое бисерное ожерелье.
Нет. Это реальность.