Две пропасти

Хинату и Ханаби в клане обучали одинаково, казалось бы, особых различий быть не должно.
Сестра старше на четыре года и поэтому, ступая босыми ногами на татами, Ханаби боится проиграть и упасть в глазах отца.
Ханаби дерется жестко, быстро, совершает непривычно оточенные движения, яростью она напоминает дикого звереныша. Маленького, разъяренного. Ханаби прыгает и резко бьет сестру ногой в живот и, тяжело дыша, смотрит, как та падает. Она не верит – победить в первом же спарринге противника, который физически сильнее, старше. Тогда разница в возрасте имела огромное значение.
Радость победы так и не пришла. Сестре, наверное, очень больно, и она, превозмогая боль, приподнялась на дрожащих руках, не смея поднять головы, не смея встать на ноги.
Ханаби растерялась: из-за своего страха проиграть и разочаровать отца, слишком сильно ударила старшую сестру? Нужно подойти и помочь подняться? Вот только отец никогда не помогал, лишь холодно смотрел и приказывал вставать самой.
Сейчас он разочарованно вздохнул, покинул комнату.
Ханаби переводила недоуменный взгляд то на отца, то на вдруг застывшую сестру и не понимала, что они сделали не так.
Стук отодвигаемых сёдзи и топот ног Хинаты, которая не хотела выглядеть еще слабее, показав слезы, заставили Ханаби ощутить себя виноватой.
В том, что отец привычно суров, что разочаровался из-за нее в старшей дочери. Самое непонятное - ощущать вину за это.
Взгляд у Ханаби такой строгий, серьезный, что Хината ощущает трепет, находясь рядом. Надолго оставаясь наедине со своими мыслями, еще и горькую обиду – на себя такую слабую, никчемную, неуверенную. Она сотню раз уже желала сдаться, чтобы роль главы клана досталась серьезной и целеустремленной сестренке. Будет лучше всем и легче самой Хинате: не придется усиленно тренироваться, ведь, как ни старайся, – не будет толку.
Хината вытерла рукавом красные глаза.
- Настолько больно? – тихо, но твердо спросила Ханаби. Хината надеялась, что сестренка как всегда молча ушла - не поддержав и не унизив.
- Я плачу не потому, что болят руки, - она спрятала красные ладони, - это потому, - после всхлипнула, вытирая слезы, - потому, что несправедливо! Я ведь стараюсь!
Через год Хината заканчивает академию, с хорошими оценками, в спарринге она одна из лучших. Но всего этого не хватает для признания кланом. Стараться, очень стараться, потому что строгие правила обязывают первенца главы после занять его место. Всё неправильно! Разумнее ставить главной сильнейшего. Как Ханаби…
- Что бы ты знала о несправедливости, сестра, - упрекнула она. Хината резко вскинула голову и посмотрела заплаканными глазами на хмурую сестренку.
Больше всего Ханаби не любила в себе жалость, вызываемую слабостью Хинаты. Жалеть можно голодных, обездоленных, но не слабого духом.
- Несправедливо – это когда ты не можешь стать тем, кем должен, из-за своего места в иерархии клана, - Ханаби, поколебавшись, села рядом, - я бы смогла избавить клан от предрассудков, которые создает гордость. Я бы смогла, если бы родилась первой. Несправедливо, когда в младшей семье рождаются дети, обреченные служить нам. А ты плачешь из-за того, что отец тебя обижает невниманием, что не хвалит тебя.
- Но… - воспротивилась Хината, - просто…
- Отцу нужны шиноби, а не дочери. Меня он единожды похвалил, и что? Счастливей я не стала. – Ханаби поднялась, отряхнула шорты. - Когда получишь протектор, учись не плакать. Мне надоело чувствовать к тебе жалость.
Сама же Хината не держала зла на сестренку – иначе не могла. Ханаби же не виновата, что так воспитал отец.
Ханаби не переносит чужих бесполезных советов. Думать надо головой, а не строить догадки, ведясь на глупые сплетни. Некоторые знакомые гуляли, обнимали своих сестренок, но, как ни старайся, – она не представляет, что начнет проявлять подобные нежности к Хинате. Старшая сестра – кроткая, скромная, и многие не могут ее не любить, Ханаби – не может ее не жалеть.
- Ты слишком строга к Хинате! Она очень переживает из-за такого вашего отношения! – беспардонно заявляет Киба, встретив Ханаби. Разговор она не затевала, только молча кивнула в знак приветствия, а он, едва знакомый, решил навязать своё.
- Не учи меня обращаться с моей сестрой, - спокойно посоветовала она, рассчитывая безразличным тоном показать, что чужие наставления ни к чему. – Сестру и так все жалеют: и ты, и родные в клане, что с ней будет, если начну жалеть и я?
Она никогда не заблуждалась, считая себя идеальной, абсолютно правильной. Надменность, которой клеймили за спиной, была серьезностью, собранностью и огромной ответственностью перед возможностью стать главой клана.
Да, правила не меняют, но всем ясно – Хината никогда не сможет стать во главе клана.
Ханаби никогда не позволяет себе вольность тех глупых девиц, что учились с сестрой. Она не смеется громко и нахально, не вопит на улицах, как Ино или Сакура. Еще Ханаби не стыдится, что только уважает отца, но не любит.
«Ему нужны шиноби, а не дочери», - вспомнила она в тот же день, садясь на край кровати рядом с Хинатой. Ее плечи дрожат, и к Ханаби вновь приходит жалость. Она никогда не смеет говорить сестре о слабости, хотя кто этого не знает?
- Ни меня, ни Неджи не было рядом, когда ты сражалась с Пейном одна. Извини меня, сестра, - шепнула она и опустила руку на плечо Хинаты, несмело погладила. У меня никогда не было сражений, где я заведомо знала бы, что умру. Я всегда трезво оцениваю свои возможности. А ты… - она замолчала, и Хината повернула голову взглянуть на нее, такую ответственную, такую строгую – свою маленькую сестренку.
- Я не боялась умереть, ведь знала, что умру…
- Не говори так, сестра, - Ханаби растерялась, когда сестра схватила ее руку и прижала к своей мокрой щеке.
- Я ведь сказала, понимаешь, сказала Наруто-куну то… то, как я.… А он... и все так же. Я думала, все станет по-другому, да, я знаю, я – слабая, позор отца, но я так стараюсь! Я не заслужила его любви, да, сестренка? – и зажмурилась от горьких слез и поцеловала ладонь Ханаби. – Меня могут только жалеть. Ах, если бы я умерла, то перестала бы портить тебе жизнь. Ты бы стала главой клана, сестренка! Я же тебя люблю.
Ханаби не догадывалась, когда в сестре произошли заметные изменения, или что за страх та испытала, выжив после невообразимого взрыва, но все сказанное – сказано в бреду?
Она поспешила успокоить плачущую девушку.
- Не говори так, слышишь! Я ведь пытаюсь оберечь тебя, даже не будучи главой клана. Перестань плакать!
Как сложно впервые строить мосты через пропасти, так долго разделявшие сестер.