Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра. Глава 11.

От автора: простите за ошибки, торопилась выложить до отъезда домой, чтобы успеть порадовать вас новой главой до Нового Года.
Не знаю, как часто я смогу писать - учеба занимает все свободное время, но одно могу пообещать твердо: фанфик я не заброшу и обязательно доведу до конца.
Спасибо, что вы со мной) что читаете, комментируете и ждете обновлений.
С Новым Годом!

Глава 11.

- Приятно познакомиться, Учиха-сан, - с насмешливой улыбкой обратилась к ней молодая женщина, окидывая ее фигуру пристальным взглядом.
Сакура поморщилась: она ненавидела, когда на нее смотрели так. Сразу еще острее ощущала свою излишнюю худобу, царапины, что не до конца зажили на руках, и скованность движений из-за повязок и боли от ноющих ран. И серость лица под слоем пудры, и тусклость волос, и тяжесть походки.
- Мне тоже, - сквозь зубы прошипела она, - Кудо-сан.
Впрочем, Сакура знала, как относятся к клану Учиха и к ней самой и потому не тешила себя мыслями о теплом приеме. Треть женщин, не знавших истинного характера Саске, его холодности и внутренней темноты, желали бы оказаться сейчас на ее месте и потому невзлюбили ее, завидуя ими же выдуманному благополучия и счастью. Другая треть вполне справедливо ненавидела ее, как жену убийцы их отцов, братьев, возможно – и сыновей. Остальные относились скорее нейтрально, но Сакура сильно сомневалась, что найдет среди них подруг. Жизнь с Учиха обрекала ее на одиночество в обществе, и сейчас ей, как никогда, не хватало разумной, спокойной Тен-Тен и взбалмошной, трогательно-наивной Хинаты.
- Я бы поздравила вас с недавней свадьбой, - Кудо продолжала с неприязнью смотреть на нее, - но, судя по всему, радоваться вам нечему.
- С чего вы взяли? – Сакура надменно приподняла бровь и вложила в свой голос как можно больше холодности и уверенности.
- Ну как же, - мягко засмеялась Кудо, - какое может быть наслаждение от союза, в котором муж избивает свою жену?
Кровь бросилась к щекам Сакуры, а в кругу стоявших рядом с ними женщин пробежал удивленный шепот.
- Вы двигаетесь, как провинившаяся служанка после порки, - с той же насмешкой пояснила Кудо. – В моем поместье я часто наказываю крестьянок и потому с легкостью заметила по вам, что недавно вы были избиты. Так вот она какая – любовь Учиха Саске?
Сакура, к которой все же вернулось спокойствие и уверенность в себе, гневно сверкнула глазами в ее сторону, но ответила тихо:
- Это не любовь моего мужа, а подлость его врагов, способных лишь на похищение женщины. Для открытого нападения на Саске они слишком трусливы.
По лицу Кудо пробежала гримаса отвращения, и Сакура улыбнулась ей: она поняла, что женщины была ей не опасна, она просто хотела уколоть ее и уязвить побольнее, но ее клан не состоял в союзе с Тайра.
- Не очень убедительное оправдание, - Кудо фыркнула, скрывая досаду. – До следующего избиения придумайте что-нибудь более правдивое, - и она резко развернулась и ушла прежде, чем Сакура смогла сказать что-то в ответ.
«Прошло не больше четверти часа, а я уже ненавижу все это, - с тоской подумала она, оглядываясь вокруг. – Мерзко, двулично и отвратительно. А теперь почти все они будут думать, что Учиха меня избивает...»
Она отошла подальше от круга женщин, что слышали их разговор, хотя и не сомневалась, что через несколько минут о нем будут знать все присутствующие в зале.
Отчасти это была и ее вина: ей все еще было больно ходить, рану на боку тянуло при каждом резком и неосторожном движении, и потому Сакура, оберегая ее, шла медленно и едва заметно прихрамывала на левую ногу. Она искренне надеялась, что делала это незаметно.
- Не обращайте на нее внимания, Учиха-сан, - кто-то окликнул ее слева, и она повернулась, встречаясь взглядом с невысокой, полноватой женщиной средних лет.
- Простите?.. – Сакура неловко замялась, не зная ее имени.
- Меня зовут Минако Араи. Мой клан – вассал вашего, - пояснила она с тонкой, ускользающей улыбкой.
- Простите, Араи-сан. Я еще не до конца изучила историю клана Учиха.
- Я понимаю, - женщина кивнула. – Поэтому и прошу вас не обращать внимания на Кудо. Не было еще такого дня, когда она была бы всем довольна.
Сакура слегка улыбнулась в ответ. «Просто у нее не было такого учителя рядом, как Учиха. Он бы показал ей, что свои эмоции нужно скрывать, а не выставлять напоказ», - она инстинктивно обернулась, ища Саске взглядом. Он стоял недалеко от нее, окруженный несколькими мужчинами, и неторопливо говорил с ними о чем-то.
Сакура прикрыла на мгновения глаза, вспоминая вкус его поцелуя и свои ощущения от прикосновений его рук.
- Как вы себя чувствуете? – спросила Минако.
« Ну, конечно же. Вассалы клана знают о моем похищении».
- Гораздо лучше, чем пару дней назад...

- Как ваши посевы? – спросил у Саске стоящий рядом с ним мужчина, маленькими глотками отпивая чай. Он был владельцем небольших земель, с которыми у клана Учиха была общая южная граница.
Саске скривился про себя: неужели он похож на землепашца или рачительно хозяина? Но вслух ровно произнес:
- Все достаточно благополучно, - в конце концов, Шин из клана Цутия не был его врагом или ненавистником, лишь глава небольшого, ничем не примечательного клана. Несколько лет назад он, скорее всего, не стал бы ему отвечать – но время и боль научили его быть осторожным и не наживать себе лишних противников – особенно когда их у тебя и без того нельзя сразу счесть.
- Я спрашиваю потому, что во многих кланах взбунтовались крестьяне, - Шин задумчиво крутил в руках чашку. – Все из-за неожиданной засухи и растущих налогов.
Саске кивнул, делая вид, что принимает к сведению, хотя внутри он вновь усмехнулся: деньги и погода – это отговорки для таких людей, как Шин. Все давно замешено на власти и крови, а еще – на сладком чувстве свершившейся мести.
Учиха кивнул еще раз и отошел, ища взглядом Сакуру – по традиции, женщины находились отдельно от мужчин, и среди цветастого разнообразия их одежды было едва ли возможно понять клан, к которому относится каждая их них. Его жена выделялась среди них своим иссиня-черным кимоно и отсутствием на нем сложного узора. Он настоял на этом, хотя среди той одежды, которую он заказал для Сакуры, были гораздо более праздничные и подобающие для мероприятия варианты. Но, во-первых, он хотел, чтобы ее увидели и запомнили, а во-вторых, он шел сюда биться, а не развлекаться. Он свел брови, нахмурившись, когда заметил, что Сакура хромает и двигается с неестественной осторожностью. Все это было легко объяснимо, ведь ее раны так и не успели затянуться. Но когда она шла рядом с ним в поместье и даже здесь на приеме, то не хромала, ее движения были свободными от боли.
Жена... Слово все еще трудно ложилось на язык – может потому, что он так и не провел обряд – не тот, помпезный и роскошный, полностью подчиненный рабской религии, а свой – обряд клана Учиха, на оружии и огне.
«А будет ли она считаться моей женой там?» – быстро мелькнула мысль у Саске, но он почти сразу же избавился от нее, как от глупой и нестоящей.
Конечно, будет. Богу войны все равно, говорил он клятвы или нет. Их брак уже скреплен – и не только ее отданной невинностью.
Саске думал о смерти перед началом любой битвы: это помогало сосредоточиться лишь на одном, самом важном сейчас – на исходе боя. Только полностью отдавшись поединку, можно было выиграть его – так учили его в детстве. Когда ты сражаешься, есть лишь противник и твой меч, и больше – ничего: ни страха, ни семьи, ни боли. Только несмываемый кровью позор, который может случиться, когда ты обесчестишь себя, отвлекшись на нестоящую мысль.
Громкий звук вырвал Саске из его мыслей: Император поднялся, готовясь сделать заявление, а его слуги били в гонг, привлекая всеобщее внимание.
«Сейчас, - подумал Учиха. – Он сделает это сейчас», - подумал – и напрягся, инстинктивно сжимая руку возле левого бедра – там всегда висела его катана. Но сегодня он схватил пальцами пустоту: на прием нельзя было опоясываться оружием. Мужчины вокруг него обменивались сдержанными удивленными взглядами – им была неизвестна причина действий Императора. Саске нашел взглядом Тайра: Нанаши пристально смотрел на него, не отрываясь. Учиха высокомерно улыбнулся ему и пальцем коснулся горла, пророча скорую смерть. Он не остался в долгу: кивнул в сторону Сакуры и едва заметно двинул вперед бедрами, обещая, что сделает с ней после своей победы.
Саске отвернулся, оставив его последний жест без ответа: скоро им предстоит возможность испытать свои силы в настоящем бою, а не глупой перепалке, простительной лишь неразумным младенцам. Следя краем глаза за собравшимися, которые почти все сейчас подходили ближе к Императору, он не спеша двигался в сторону Сакуры. Учиха поймал ее взгляд и кивнул, подзывая ближе к себе. Она остановилась вначале, не желая подчиняться, но потом передумала и все же подошла к нему.
- Очень любезно с твоей стороны не показывать гордость в данный момент, - с раздражением сказал Саске, которому не понравилось ее колебание.
- А с твоей – шипеть на меня при каждом удобном случае, - в тон ему отозвалась Сакура, пряча за раздражением свою досаду и укол обиды.
Конечно, она не надеялась, что что-то изменится после его поцелуя.
Но все же...
- Итак, - Император шагнул вперед и оглядел всех присутствующих: лица многих выражали вежливый интерес и не более того. И лишь во взглядах некоторых его поданных таилось тщательно сдерживаемое нетерпение и ожидание, потому что знали истинную цену словам Императора. И цену того, что было поставлено на карту.
- Официальное заявление перед всем моим народом будет сделано завтра, - продолжил он, - но сегодня в кругу своих лучших слуг, - Саске поморщился, услышав это, - я хотел бы сообщить, что выбрал того, кто займет должность моего первого советника.
Люди сдержанно заговорили, обмениваясь удивленными взглядами: подобный поворот событий нельзя было назвать совсем неожиданным, но никто не думал, что назначение произойдет так скоро.
Об этом говорили – все видели, что страна распадается на отдельные части, управляемые сильными и древними кланами, и нужен человек, первый среди равных, который сможет удержать ее от этого. Но назначение ждали чуть позже, зимой, когда будет собран последний урожай.
Император выдерживал положенную паузу и пытался улыбаться, словно он наслаждался длившимся моментом, но он мало кого мог обмануть. Было понятно, что сейчас он фактически расписывается в своем собственном бессилии и передает власть над страной в руки другому человеку.
Кому?! – читался невысказанный вопрос на лицах всех присутствующих.
Кому?! – ведь лишь малая часть из них была посвящена в тонкость всех интриг: почти все сторонники двух враждующих кланов остались в своих поместьях, готовые равно как и напасть в любую минуту, так и выдержать длительную оборону.
- Моим первым советником станет...
Учиха и Тайра взглянули друг на другу, и в воздухе запахло кровью и сталью катан. Воздух между ними наэлектризовался до предела, и повисшее напряжение ощущалось каждым сантиметром кожи.
- ... Нобу Тайра...
Что-то лопнуло между ними, взорвалось, рассыпавшись по полу сотней тысяч осколков. Саске вздрогнул и, не веря услышанному, взглянул на Императора и затем на торжествующего, упивающегося своей победой Нанаши. Учиха едва мог контролировать свои эмоции сейчас: слишком неожиданными, ошеломительными были слова Императора. Ведь он был уверен, что назначат его отца. К этому все шло в последние несколько месяцев, они выстроили идеальную комбинацию, и сегодня должен был быть день ее завершениях.
Завершения в их пользу.
«Где отец?» – Саске напрягся, оглядываясь вокруг. Нанаши уже принимал первые поздравления, а рядом с Императором стоял его дядя – Нобу Тайра. И он, не мигая, в упор смотрел на Учиха.
- Сакура, уходи.
- Что?.. – она подняла на него растерянный, ничего не понимающий взгляд, и Саске уже начал говорить, когда в тишине зала прозвучали слова Нанаши:
- Взять их.
Учиха резко обернулся, мгновенно оценив ситуацию: трое солдат из охраны Императора уже обнажили катаны и стремительно двигались к нему сквозь толпу. Но люди были удивлены и шокированы и потому не слишком расторопно уступали им дорогу.
- Беги к рикшам! – Саске оттолкнул назад Сакуру, и та, развернувшись, побежала изо всех сил. Кто-то из мужчин метнулся к ней наперерез, но она была достаточно проворна и не зря тренировалась долгое время по утрам, чтобы увернуться от его захвата.
Толпа расступилась, пропуская первого из солдат, и Учиха оскалился, наблюдая за его приближением. Он был хорошо обучен, иначе не состоял бы при Императоре.
Но он не считался первым воином страны.
И потому с легкостью ушел от его первого удара и, плавно прогнувшись, ударил двумя кулаками в живот, выбив из него весь дух. Солдат закашлялся и покачнулся, а Учиха выхватил из его рук катану и отпрыгнул на несколько шагов назад.
Он сделал это быстро – пугающе быстро, и потому два оставшихся мужчины слегка замедлились, решив, что нападут на него с двух сторон.
Саске резким движением распорол мешавшее ему кимоно и скинул на пол тяжелый шелк. Он скривился: катана солдата была неудобной и не ложилась ему на руку так, как делала его собственная. Его сосредоточение перед битвой прервал девичий вскрик: он обернулся и увидел, что Сакуру схватил за волосы один из слуг Тайра. Учиха не размышлял ни секунды: побежал в их сторону и прежде, чем мужчина успел понять что-либо, отсек ему руку по локоть и оттолкнул Сакуру прочь к выходу.
Она взглянула на него – с бешено сверкающими глазами, в стекающих по щекам каплям крови, с перекошенным лицом – и побежала прочь, а Саске несколько мгновений хранил в памяти ее нежданную, быструю улыбку – пока не пропустил удар со спины. Катана прошла по касательной, содрав кусок кожи и живого тела с лопатки: он застонал сквозь зубы и кувырком ушел назад, выпрямился, чувствуя, как жжет спину, как льется по ней теплая кровь.
Перед ним полукругом стояли четверо вооруженных мужчин, и у двух из них на рукавах была нашивка клана Тайра.
Саске покачал головой, понимая, что его подвела самонадеянность: он был слишком уверен в своей победе.
«Скоро здесь будут и другие его воины», - подумал он и бросился вперед, занося катану для удара. Он сделал несколько резких выпадов и едва не выронил оружие из рук: тот удар задел мышцу, и сейчас ее свела страшная судорога, едва позволявшая ему стоять на ногах. Учиха переложил катану в левую руку, а его правая повисла вдоль тела как плеть. Солдаты Тайра встретили его движение довольными ухмылками, а Нанаши даже что-то прокричал, но он едва расслышал его: ужи заложило от боли.
«Я умру сегодня», - понял он, продолжая отходить назад и едва успевая отражать удары с нескольких сторон. Все же он владел левой рукой далеко не так искусно, как правой, и боль в спине давала о себе знать, мешая ему нормально двигаться и думать.
Он сделал выпад почти наудачу, и один его противников упал на колени: катана пронзила ему бедро до самой кости.
Саске не успел с необходимой проворностью вытащить ее из его тела, и кто-то слева уколол его в плечо. Он обернулся, и кто-то ударом рукояти рассек ему бровь: кровь залила глаза, ослепляя и дезориентируя. Учиха перекатился, полагаясь лишь на свой слух и инстинкты, и провел левой рукой по лицу, стирая теплую жидкость.
Трое оставшихся солдат взяли его в плотное кольцо, а он мог сражаться лишь одной рукой и видеть одним глазом – второй закрылся из-за раненой брови. Но Учиха не зря считался сильным воином. Он знал, что они не станут нападать одновременно – велик риск ранить друг друга, и потому использовал сейчас свой излюбленный прием: быстро-быстро крутил катану рукой, готовый в любую минуту отразить удар или же неожиданно напасть на них. Лезвие так и мелькало, быстрой вспышкой отражая пламя тысячи свечей, звенело сталью в напряженном воздухе между ними, и сам Саске улыбался им, а позади него на пол капала кровь из уродливой раны на спине.
Он смог ранить еще одного солдата, когда в зале появился десяток воинов из клана Тайра. «Скольких из них я успею взять с собой прежде, чем умру?» - подумал он, осознавая, что это конец.
Но спустя несколько мгновений позади него с грохотом упала на пол выломанная дверь, и раздался громкий топот. Саске обернулся, думая, что окружен, но на его лице стало меньше морщин, когда он увидел, что то были солдаты клана Хьюга и несколько его воинов.
Учиха встретился взглядами с Тайра: он смотрел на него с ненавистью и не пытался скрыть эмоций – настолько сильны они были, ведь он уже представил, как побеждает его, как подчиняет себе его клан, как унижает пленом и пытками.
Саске оскалился, вытягивая вперед меч, словно говоря: сразимся?
А вокруг них уже завязывалась битва: жестокая, беспощадная, с щедро проливавшейся кровью, с жуткими предсмертными стонами и хрипами. У постороннего человека они вызывали лишь больший ужас и страх, но Саске почти упивался ими, чувствуя, как нечто наполняет его изнутри, изгоняя усталость, придавая сил.
Он жил битвой, она была частью его естества, он по-настоящему раскрывался в ней, по-настоящему чувствовал.
И он был беспощаден к своим врагам.
Уверенный в надежной поддержки за спиной, он пошел вперед – быстро, вкладывая все силы в атаку, почти не заботясь о защите. Он не ставил блоки – не тратил времени на лишние движения, но сразу атаковал, ошеломляя противника, сбивая его с толка. Он терпел боль от случайных ран, чтобы напасть – мгновенно, мощно – и ударить прежде, чем соперник опомнится. Теперь Учиха мог позволить себе это, мог сражаться так, как он привык. И даже то, что он сражался левой рукой, не могло ему помешать.
Как и всегда во время битв, Саске потерял счет времени, потерял ощущение пространства. Погружаясь в бой по-настоящему глубоко, он забывал о том, что находится извне его. Он видел лишь своих врагов и думал лишь о них.
И потому после очередной серии острых, точных ударов он не сразу понял, что произошло, и отчего в зале повисла гнетущая, страшная тишина. Угар боя все еще владел им, Учиха видел перед глазами кровь врагов, а в ушах стояли их крики.
Он остывал медленно, не сразу. Опустив вниз катану, по лезвию которой тягуче стекала кровь, он оглядывал зал: ни его солдаты, ни Тайра больше не сражались: они смотрели в сторону, где находился помост Императора.
Неприятное предчувствие мерзким холодком пробралось под одежду, пройдясь по позвоночнику, и Учиха зарычал сквозь зубы, когда увидел ухмылку Нобу Тайра. И Сакуру, к горлу которой был приставлен нож его племянника Нанаши.
- Учиха! – крикнул он, как видно, не в первый раз – судя по раздражению и нетерпению, звучавшим в голосе и смешанных со сладким вкусом торжества.
- Ты должна была сидеть в рикше, - прорычал Саске глухо и низко – немногие услышали его.
Он взглянул на Сакуру: она смотрела на него испуганными, расширенными глазами, и от ее лица отлила вся кровь: оно было белым.
Мертвенно-белым.
Жутким.
- Понял, что своими жалкими солдатами не сможешь меня победить и решил прибегнуть к такому способу? – со всевозможным презрением спросил Учиха, и казалось, что каждое его слово исходило ядом. – Воспользовался женщиной?
- Для победы я воспользуюсь любым средством, - хмыкнул Нанаши, поудобнее перехватывая нож. Сакура дернулась, и он провел им по шее. И по блестящему лезвию сбежала первая алая капля.
Саске в ярости сжал кулаки: он чувствовал, что его загнали в ловушку. До Нанаши было слишком много шагов, чтобы он успел убить его прежде, чем он убьет Сакуру. Но и сдаться ему он не сможет.
- Ну что, Учиха, пришла пора тебе признать свое поражение?
- С чего ты взял? – Саске как можно равнодушнее хмыкнул, сохраняя на лице выражение полного спокойствия, хотя внутри него бушевала буря эмоций и мыслей: он анализировал ситуацию и пытался понять, если шанс вырвать Сакуру из лап Нанаши.
- Вот как? – он, похоже, получал огромное наслаждение от сложившейся ситуации. – Слышишь, детка, как малоценна ты для своего мужа, - он нагнулся к уху Сакуры и слегка прикусил мочку. Она зашипела и отдернула голову, но напоролась на нож и, поморщившись от боли, замерла.
Нанаши засмеялся и, торжествуя, взглянул на Саске:
- То есть я могу оттрахать ее прямо здесь и сейчас, и ты ничего не предпримешь? Могу раздеть, убить – все, что захочу?
Внутри Учиха все напряглось до такой степени, что он старался не дышать глубоко: одно движение, и струна внутри оборвалась бы, и он просто сорвался. Все, что он мог сейчас: тяжело смотреть на Нанаши, уничтожая его взглядом.
- Ты глуп, если считаешь, что это легко сделать, - ответил он, наконец. – И что нож у горла удержит мою жену.
- Это отлично. Я люблю, когда жертва сопротивляется, - засмеялся он и вновь повернулся к Сакуре. Она до боли в мышцах скривилась, когда он лизнул ее кончиком языка в щеку, но не посмела шевелиться: острие ножа упиралось в ее шею, до предела натянув тонкую кожу.
Учиха представил, как выпускает наружу кишки этого ублюдка, и оглядел зал: его воинов было больше на несколько человек, но никто из них не стоял достаточно близко к Нанаши: он позаботился об этом прежде, чем решился на свою подлость. Солдаты смотрели на него, ожидая приказа и готовые исполнить его в любой момент: он видел их нетерпение, презрение и даже злость на клан Тайра: за нарушение Кодекса, за двуличность во время битвы.
Во время тонкой дипломатической игры все это было позволено: и лицемерие, и подкуп, и шантаж и куда более грязные методы. Но только во время переговоров.
Битва была священна для чтивших Кодекс и свободна ото лжи и двойного дна. Ее исход определял Бог войны, не человек, и потому в ней нет места подкупу, хитросплетениям и подлости.
- Когда тебе надоест кривляться? – спросил Учиха, с презрением разглядывая Нанаши. – Я устал ждать.
- Решил пожертвовать своей сладкой женушкой? – с показным недоумением уточнил Тайра.
Саске увидел, что Сакура вздрогнула и посмотрела на него, но он повернул голову, игнорируя ее просящий, жалкий взгляд.
- А ты думал, увидев нож у ее горла, я размякну и отдам тебе победу? Почти полученную власть над страной? Ты еще глупее, чем мне казалось изначально.
Учиха резко повернулся к Сакуре и быстрым, почти незаметным движением кивнул в сторону, приказывая вырываться и бежать.
Он подумал, что это ошеломит Тайра и даст им несколько столь необходимых секунд: даже если Сакура не убежит далеко – а это было вероятнее всего – она все равно выиграет время, и он возможно успеет...
- А нож у горла твоего отца?.. – раздался тихий, вкрадчивый шепот Нобу Тайра, хранившего до той секунды молчания.
Саске не успел осознать смысл его слов, когда в зал двое солдат ввели его отца. Среди солдат пробежал ропот, и кто-то инстинктивно дернулся вперед, чтобы начать битву, но Учиха остановил их страшным, громким криком:
- Не двигаться! – его голос – дрожащий, срывающийся, полный скрытых чувств – мгновенно остудил их и заставил подчиниться.
- Не двигаться, - повторил он тише, неотрывно смотря на отца, - без моего приказа...
Сакура начала беззвучно плакать: слезы редкими каплями катились по ее щекам, срываясь с подбородка и исчезая в черном шелке одежд.
Фугаку выглядел плохо: его губы запеклись и казались одним большим кровавым синяком, а правая рука, неестественно вывернутая, висела плетью у бока. Он хромал, припадая по очереди на обе ноги, и с трудом держал спину прямой.
Саске смотрел на своего отца, почти физически ощущая его боль, и не мог выразить нахлынувшие на него чувства.
Он молчал – пораженный, по-настоящему захваченный врасплох, не готовый к подобному развитию событий. Солдаты подвели Фугаку к Нобу и отступили на несколько шагов. Отец тяжело повернулся и посмотрел на Саске: его глаза были мутными от испытанной боли, а губы слегка скривились.
- Мы просчитались, сын, - выдохнул он сорванным голосом, и Учиха передернулся, услышав это – не суть слов, но хриплый тон отца.
- Так что теперь? – поддел его Нобу. – Ты думаешь по-другому?
Саске посмотрел на него полубезумно с неистовой, первозданной ненавистью и медленно, тяжело кивнул.
- Ты пожалеешь об этом, - пообещал он тихо. – Я клянусь.
- Странно слышать подобное от человека, который наполовину находится в могиле, - Нобу довольно улыбался, смотря ему прямо в глаза. Иступленные, черные от ярости, подернутые сжигающим огнем – они по-настоящему пугали сейчас. Как пугал и сам Учиха.
- Что вы хотите? – с трудом справившись с собой, проскрежетал он сквозь зубы.
- Совершенно другой разговор, - на сей раз улыбнулся Нанаши, - слегка отодвигая Сакуру от себя. – Все просто: ты отзываешь своих псов, и они покидают этот дворец. Сам складываешь оружие, признаешь поражение и становишься нашим пленником.
По напряженным, сжатым губам Саске скользнула кривая усмешка: он прекрасно представлял, что будет значить для него плен у Тайра.
Он вряд ли вернется из него живым.
- Я запрещаю тебе, - с нажимом произнес Фугаку, взглядом впиваясь в сына.
- И девчонку, - произнес он, не ответив отцу.
- Что? – с легким удивлением переспросил Нанаши.
- Я сказал: и девчонку. Вы отпустите ее с моим отцом.
- Нет, - оскалился он, дергая Сакуру на себя.
- Да. Иначе захлебнетесь в крови. И вам будет уже все равно, потерял я отца и жену или нет.
- А ты наглец, Учиха, - Нобу засмеялся почти с восхищением. – Хорошо, девчонку отпустим с твоим отцом.
- Я против, дядя, - Нанаши обернулся, возмущенно смотря на родственника. Тот нетерпеливо взмахнул рукой, не удостоив племянника и взглядом.
- Ты, видимо, забыл, кто является главой клана? – сквозь зубы процедил он.
- Нет, Нобу-сама, - смирив гордость, ответил Нанаши, но в его глазах зажегся нехороший огонек.
- Саске, - негромко произнес Фугаку и посмотрел сыну в глаза. – Нет.
- Прости, отец, - сказал он, едва шевеля губами, и покачал головой. Потом склонил ее и почти неприметно улыбнулся.
После принятого решения ему стало чуть легче, и тяжесть той непримиримой, беснующейся ярости стала давить на плечи чуть меньше.
- Сложите оружие, - негромким голосом обратился он к своим солдатам. – Сложите, - повторил он, когда они замешкались, обмениваясь изумленными взглядами.
Их катаны с гулким стуком ударились об пол, и через несколько мгновений раздался шум их удаляющихся шагов.
Саске посмотрел им вслед и обернулся к Нобу. Отбросил в сторону свой меч:
- Он был отвратителен в бою. Найдите кузнецов получше, - и с удовольствием отметил, как скривился Нанаши. – Теперь отпустите мою жену.
- Тебе не кажется, Учиха, что ты не в том положении, чтобы указывать? – ядовито и зло прошипел он.
- Мое слово, - проигнорировав лепет Нанаши, Саске посмотрел прямо в глаза Нобу. Тот кивнул после секундного раздумья и махнул рукой племяннику. – Дам тебе несколько попрощаться с кем-то из них, - произнес он вслух.
«Выигрывать достойно тоже нужно уметь», - мелькнуло в голове Учиха.
- С женой, - ответил он: с отцом они уже все сказали друг другу взглядами.
Нанаши, скрепя зубами от разочарования и злобы, с силой оттолкнул от себя Сакуру, не забыв оцарапать ее ножом на прощание. Во взгляде, которым он проводил ее, читалась уверенность, что она все равно станет его. Днем раньше, днем позже – после того, как они уничтожат остатки альянса трех кланов.
Сакура почти подбежала к Саске и остановилась в полуметре от него. Она впилась ему в лицо ошалелыми, полными слез глазами и не могла совладать с собой, чтобы сказать ему хоть что-то.
- Уходи сейчас, - Учиха схватил ее за руку и притянул к себе. – На улице люди Неджи. Дождитесь отца и уезжайте. Хьюга и Узумаки уже знают, что случилось. Не все шансы потеряны.
- А ты? – с ее губ против воли сорвался вопрос, вызвавший болезненную гримасу на лице Саске.
- Возможно, я крепок достаточно, чтобы продержаться в плене столько времени, сколько потребуется для моего освобождения, - он спокойно пожал плечами. – Иди, Сакура, - он дернул головой в сторону выбитой двери и, помедлив, провел ладонью по ее щеке, стирая слезы, и заправил за уши выбившиеся пряди волос. Она затрепетала от той необъяснимой нежности, чувствовавшейся в его прикосновениях, и схватила его ладонь обеими руками, сильнее прижимая к своему лицу.
Учиха подарил ей эту секунду, освободил руку и, ни разу больше не взглянув, пошел вперед – к помосту, где стояли Тайра и его отец.
Он двигался чуть медленнее обычно и не отрывал взгляда от лица отца, который также смотрел на него.
Они беззвучно прощались, и оба осознавали, сколь ничтожна вероятность того, что они увидят друг друга еще раз.
Фугаку понимал, что Саске делает сейчас для него то, что немногие смогли бы повторить: он отдает ему сыновний долг, жертвует свою жизнь – именно то, что сделал бы всякий самурай для своего сюзерена.
- Умри достойно.
- Отомсти за меня.