Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра. Глава 13.

От автора: традиционно прошу прощения за ошибки, а так же прошу развернутых комментариев, потому что ничто лучше их не благодарит автора за его труд)
Наслаждайтесь новой главой.

Глава 13.

- Сакура-сан, вы должны поесть.
Она обернулась и мазнула по стоявшей в дверях Мисаки равнодушным взглядом.
- Я не хочу, - устало произнесла она и вернулась к чтению свитка – одного из сотен, в которых описывалась история клана Учиха с момента его основания.
- Сакура-сан, - чуть ли не с обидой воскликнула девочка и прошла в комнату, держа поднос на вытянутых руках. – Вы не можете все время не есть.
- Не преувеличивай, - одернула она Мисаки. – Я ем. И хватит причитать, тебе не сто лет.
Девочка, покачав головой, с осуждением посмотрела на свою госпожу, поставила на пол поднос и вышла, не дожидаясь ее разрешения. Но Сакура едва обратила на это внимание, только шум от закрывшейся двери заставил ее бессознательно вздрогнуть и оглядеться.
Комната Саске. В ней она провела прошедшую неделю и еще два дня.
Первое время она в полузабытьи-полубреду, раскинувшись, лежала на футоне, уставившись в потолок ничего не выражавшим, почти безумным взглядом. Мисаки она игнорировала, подносы с едой оставляла нетронутыми, к словам Фугаку и Неджи едва ли прислушивалась. Впрочем, у них было не так уж много возможностей привести ее в чувства: оба уехали на следующее же утро после возвращения в поместье и за все время ни разу в нем не появились.
Сакуре было все равно. Она и не ожидала, что кто-то из них станет носиться с ней, развлекать или возвращать к жизни: слишком многое им нужно было сделать и решить, и слишком мало было времени.
И было бы кощунством тратить его на капризы девчонки.
Именно так сказал Неджи, кажется.
Иногда она думала, что с удовольствием придушила бы его.
Два дня Сакура провела в своем кошмаре, в своем личном загробном мире, наедине с собственной пустотой, темнотой и болью, пропитанной липким вкусом страха. Она почти не двигалась и не моргала, и ее глаза покраснели и воспалились из-за крови лопнувших от напряжения капилляров.
Если бы ее спросили, она не смогла бы внятно ответить, о чем думала тогда и какие образы рисовала в голове. И тем более не дала бы логичного, рационального объяснения истинной сути своих переживаний.
Она прожила с Учиха меньше двух недель, она вытерпела от него сотню оскорблений, злых, жалящих слов. Изначально она была для него инструментом для прихода власти, ни человеком, ни женщиной даже.
Он едва не изнасиловал ее, а потом избил во время поединка, ее похитили из-за него, и избили еще раз.
Сколько они говорили? Сколько времени провели вместе? Что она вообще знала о нем кроме того, что было известно всем – его жестокость, воинское искусство, гордыня, холодность?
С чего она переживает? Почему не может глубоко дышать – так сильно болит грудина, стиснутая невидимой лапой страха?
«Я же ничего о нем не знаю, совсем ничего», - шептала она иногда в тишину комнаты, чтобы просто услышать звук своего голоса. Чтобы убедиться, что все происходящее – странная, извращенная, но реальность.
«Нет, знаю», - одергивала она себе буквально через несколько секунд.
Она знала, как часто он может дышать, прижимая ее к себе после оргазма. Как обуздывать свой гнев и ярость, сдерживать удар, останавливаясь в последний момент. Как сильно он любит отца, любил мать и все еще ненавидит брата. Как избегает бОльшую часть поместья – ту, в которой жил некогда его большой клан. Как он скрипит зубами, разглядывая ее избитое, исхудавшее тело. Как ласкает лишь прикосновениями пальцев к прохладной коже.
Как смотрел тогда – в последний раз.
Два дня Сакура провалялась в комнате, медленно сходя с ума, а на третий встала еще до рассвета и отправилась в сад – тренироваться. Уловка была старой, как этот мир, но сработала она и на этот раз: усталость не способствовала глубокому самоанализу и размышлениям, и Сакура отключалась еще до того, как голова касалась жесткой подушки.
Есть ей не хотелось: от одного вида съестного тошнило, но она заставляла себя, чтобы не свалиться в голодный обморок или не суметь встать из-за истощения.
В утренних пробежках, обеденных тренировках и вечерней растяжке прошли еще пять дней, а на восьмой она почувствовала, что все – ее предел был достигнут.
Полная изоляция от внешнего мира, отсутствие каких-либо новостей, из знакомых лиц в поместье – одна лишь Мисаки. Постоянная, хоть и скрытая тревога, подтачивающая ее изнутри, беспокойство, неизвестность, боль от ноющих, трудно заживающих ран – все это под конец добило ее.
Иногда у нее даже получалось притворяться, что у нее все хорошо.
Иногда она думала, что сказал бы Саске, увидев ее... такой. Но потом она вспоминала, что едва ли еще раз увидит Учиха, и новая волна апатии захлестывала ее с головой.
Это продолжалось до того дня, когда отряд вооруженных конников подъехал к воротам в поместье, и они передали приказ Фугаку.
Сакура была нужна ему на войне.

Саске открыл глаза. Возвращение к реальности было медленным и болезненным, от полученной дозы яда изнутри живота поднималась вязкая, противная муть.
Он попытался пошевелить руками, но едва смог их почувствовать: скованные за спиной тяжелой цепью, они затекли, утратив всякую подвижность.
Саске сидел на полу, привалившись к спиной к железному столбу, вокруг которого и была обмотана его цепь.
- Долго же ты приходишь в себя, - где-то из глубины комнаты раздался насмешливый голос Нанаши.
- Впрысни парализующего яда себе, и я посмотрю, как скоро ты очнешься, - медленно, невнятно ответил Саске – его губы плохо слушались.
- Отрадно слышать, что ты в состоянии дерзить, - улыбка Нанаши не предвещала ничего хорошего.
- Если ты начал бы визжать и молить о пощаде в подобной ситуации, то не суди меня по себе.
Нанаши дернулся, но сумел сдержаться: только оскалился и стиснул кулаки.
- А теперь я посоветовал бы прикусить тебе язык. И заодно начать просить Богов о милосердии.
- Ты так глуп, Нанаши, - Учиха рассмеялся ему в лицо и скривил неверные губы. – Неужели так и не понял? Я не верю в ваших лживых и мелких божков. А мои Боги потому и Боги, что не знают милосердия и жалости.
- Посмотрим, сможешь ли ты так красиво говорить всего лишь через пару часов. Твой отец решил развязать войну, хотя и знал, что в этом случае тебя убьют.
- Я бы пожалел, что обменял свою жизнь на его, если бы он не сделал этого, - ответил Саске, повел плечами и скривился: руки и плечи прорезала острая, словно сталь клинка, боль.
- Хочешь сказать, ты не жалеешь, что клан Учиха прервется? Когда-то вы были такими сильными, такими многочисленными, - с притворным сочувствием проговорил Нанаши, и Саске гневно оскалился, смотря ему в глаза.
- Ты не доберешься до моей женщины, - однако когда он говорил, его голом звучал ровно и спокойно.
- Сколько ей лет-то? Четырнадцать? – с пренебрежением уточнил Тайра. – Думаешь, она способна выносить ребенка? Похожа на обтянутый кожей ожившей скелет.
Саске дернулся, сцепив зубы.
- Тем более, ваш клан обречен. Она станет служанкой в моем доме, - в глазах Нанаши промелькнуло что-то, и он плотнее сжал губы.
А Саске в ответ неожиданно широко усмехнулся.
- Сакура скорее убьет себя, чем позволит тебе или твоим людям прикоснуться к себе.
«Если уж она едва не сделала это, когда к ней должен был прикоснуться я», - добавил он про себя.
- Смейся, пока можешь. Скоро ты пожалеешь, что был рожден.
- Уж не ты ли меня заставишь? – Учиха надменно поднял брови, смотря на Нанаши, словно на ничтожество. – Полагаешь, причинять боль – легче, чем ее терпеть?
- А я не гордый. Особенно когда рядом нет дяди. Я просто буду смотреть и наслаждаться, Учиха, - разъяренно прошипел Тайра, приблизившись к нему на расстояние одного шага.
- А дядюшка одобрил то, чем ты сейчас занимаешься? Или ты забыл спросить его разрешения? – Саске мягко, хищно улыбнулся.
- Не пытайся, - Нанаши вернул ему улыбку. – Ты не выведешь меня из себя, и я не совершу какую-нибудь ошибку, что позволит тебе освободиться или каким-то образом улучшить свое положение.
- И в мыслях не было, - огрызнулся Саске и отвернул голову, прикрывая глаза.
Он не боялся боли, никогда не боялся и смерти.
Но он не хотел умирать.
Воспоминание о Сакуре... даже скорее мысли об их возможном будущем ребенке заставили его неожиданно ярко и остро почувствовать вкус жизни. Саске сцепил зубы, чтобы ничем не выдать себя: овладевшие им эмоции были слишком сильными, слишком непривычными для него.
Он не думал, что может желать чего-то столь страстно.
Но сейчас он желал жить.
Он любил детей: когда его клан еще не был уничтожен, он часто проводил время с маленькими Учиха, учил их держать катану, учил драться и рассказывал легенды об их семье.
Это было так давно, что порой казалось ему лишь сном, увиденным однажды. Но теперь он думал иначе.
«Слишком поздно ты решил вспомнить прошлое. И захотел что-то изменить. Ты искал смерти пять лет, а теперь, когда нашел, воротишь лицо», - Саске горько и криво усмехнулся, слушая свой внутренний голос.
«Я хотел бы, чтобы она была беременна, - подумал он, прикрыв глаза. – Даже когда я умру – сегодня или завтра – я хочу, чтобы у нее родился мой ребенок».
Из мыслей его выдернул скрип открывавшейся двери. Нанаши обернулся на звук и удовлетворенно улыбнулся. Вошедшие люди – их было трое – несли ручные кандалы, цепь и длинный толстый кнут, на конце которого были металлические шарики с острыми иглами.
- Ничего нового, - Учиха презрительно вздернул бровь, распрямляя плечи и разглядывая мужчин и вещи, которые они положили на низкий деревянный стол вдали.
- Ошибаешься, - фыркнул Нанаши и обратился к палачам. – Наденьте кандалы на руки и ноги, а на шею – цепь.
Саске дернулся, его взгляд опалил Тайра плохо скрытой яростью. Он попытался встать, когда мужчины приблизились к нему, но по-прежнему не мог даже пошевелить руками. Он дернулся в сторону, когда они схватили его за руки, зашипел от боли, когда они вывернули его затекшие плечи и обвязали цепью вначале локти, а потом защелкнули кандалы на запястьях.
- Так боишься меня, ублюдок? – прохрипел Саске, кривясь и морщась, и смотря на Тайра снизу верх: солдаты скрутили его в жестоком захвате.
Палачи защелкнули кандалы на его ногах, и только тогда размотали ту цепь, которая все еще соединяла его с железным столбом.
Усмехающийся Нанаши подошел к Учиха и надел ему ошейник.
- Я доберусь до тебя после смерти, - пообещал мрачно Саске, с трудом контролируя клокочущую внутри ярость.
- Пошел, - Тайра взялся за цепь и резко дернул ее на себя. Учиха, к ногам которого еще не вернулась чувствительность, не смог устоять, упал, страшно завалившись вперед под громкий смех четырех мужчин.
- От твоего отца и дружков вчера прибыл посол, - медленно, неторопливо начал рассказывать Нанаши, пока они шли по подземелью, поднимались по многочисленным лестницам и несколько раз ждали Саске, который падал гораздо чаще, чем хотел того сам. – И мы подумали, что нет лучше и четче способа обозначить наши намерения, чем пытать тебя перед ним.
- Потрясающе оригинально, - прошипел Учиха, слизывая с разбитых губ кровь и морщась от неприятных, стесанных о каменный пол ссадин на лице.
Когда они спустя долгое, как показалось Саске, время, наконец, вышли на поверхность, он ослеп на мгновение от слишком яркого света и крепко зажмурил глаза. Их словно резало на части от боли, хотя на поверхности уже был вечер, и солнце медленно клонилось к горизонту.
- Иди, - один из палачей грубо толкнул его в спину, в вывернутые под нечеловеческим углом локти, и Учиха с трудом подавил крик: ему показалось, что от этого движения сломались его кости.
Пересилив себя, он открыл глаза: из-под земных темниц они вышли на небольшую вытоптанную поляну, на которой стояли в два ряда солдаты клана Тайра. Сейчас все их взгляды были устремлены на него.
Вскинув голову и заведя руки как можно дальше назад, Учиха пошел им навстречу, представляя, как выглядит в их глазах, некогда непобедимый воин: скованный сейчас по рукам и ногам, с цепями на руках, ошейником. Бессильный, неопасный, поверженный.
«По крайней мере, я научу этих сосунков умирать, - подумал он. – И напомню, что пленили меня не в бою».
Он шел мимо солдат, кожей чувствуя их радость, предвкушение, ненависть, желание развлечься, смотря на его пытки. Саске думал, они начнут бить его палками – иначе для чего еще Тайра решил прогнать его через строй? – но они стояли неподвижно, лишь провожали его острыми, жалящими взглядами.
Учиха было плевать на них. Даже если они стали бы его бить – он не запнулся бы и не вздрогнул.
Но он споткнулся, когда в самом конце строя увидел знакомую символику. Сощурив больные глаза, Саске споткнулся второй раз, когда понял, кто был послом от отца.
На отдалении от солдат Тайра стоял прямой, словно проглотивший палку, Хьюга Неджи и неотрывно смотрел на идущего к нему друга.
«Хорошо, что не Узумаки», - кривая гримаса еще сильнее обезобразила лицо Саске. Лицо же Неджи, как и его глаза, не выражало ничего: холодная маска беспристрастности.
«Так будет легче, - подумал Учиха, когда остановился в нескольких шагах от него. – И мне, и ему».
Он осмотрелся, прищурившись: напротив него были вбиты в землю два широких массивных железных столба, и у Саске не было ни малейшего сомнения, с какой целью они будут использоваться сегодня.
Для его пыток.
Позади Неджи стояло несколько солдат, на одеждах которых были вышиты гербы Хьюга и Учиха. Он повернулся к ним и, едва разжимая губы, тихо приказал:
- Не вмешивайтесь. Что бы ни случилось.
Учиха, услышав его шепот, смог выдавить из себя удовлетворенную усмешку. Если Тайра надеялся, что люди Саске настолько глупы и несдержанны, что нарушат соглашение о мире во время переговоров и обнажат оружие, чтобы пресечь его пытки, то его ждало разочарование.
Он еще раз взглянул на прибывших с Неджи солдат: по возрасту они были младше его, почти мальчишки, лишь недавно сбрившие первые усы. Хьюга взял их, чтобы они учились, чтобы смотрели и запоминали.
- Я покажу вам, как умирают воины, - обратился к ним Саске, и люди Тайра подтолкнули его в спину, ближе к столбам. Возле них уже стоял палач, держа в руках длинный змеившийся по земле кнут с массивным узлом на конце.
«Собрался попробовать на мне все свои плетки?», - подумал Учиха и дернулся, когда четверо солдат сняли оковы с его рук, чтобы закрепить их в новые кандалы, висящие на столбах.
На поляне стояла удивительная тишина, которую нарушали только звуки дыхания да звяканье железных цепей о друг друга.
Когда его приковали, Саске сжал зубы и приготовился.
Он не кричал никогда, и на сей раз ничего не изменится.
Он, лучший воин страны, наследник древнейшего клана Учиха, глава альянса, сын своего отца, и они не дождутся от него ни звука.
- Я думаю, нехорошо будет, если наш гость и посланник уйдет без подарка, - неизвестно к чему начал говорить Нанаши, подходя ближе к Саске, который смотрел ему в глаза и кривил разбитые губы в усмешке. – Не считаешь так?
- Тянешь время, ублюдок? Все не можешь решиться? – Учиха оскалился и рассмеялся ему в лицо.
Тайра дернулся, по его лицу пробежала тень, и он произнес резко и отрывисто:
- И мы передадим с ним подарок. Твоему отцу. Такой, что он будет помнить о нем до своего огня и костра.
Саске вновь вскинул на него презрительный взгляд, в котором теперь плескалось и удивление.
- Что ты задумал? – он не успел договорить, когда увидел, что к ним приближается солдат с катаной в руке.
«Этого не может быть, - подумал Саске, внимательно наблюдая за его движением. – Это лишь очередная уловка Тайра, - подумал он, когда палач взял в руки катану и подошел к нему вплотную. – Он хочет напугать меня, хочет, чтобы я опозорился и попросил пощады, - подумал он, когда мужчина замахнулся».
Уходящее солнце отразилось в лезвии катаны, ослепив на мгновение Саске. Сверкнув, меч стремительно полетел вниз, и Учиха закричал.
Отрубленная кисть приземлилась возле его ног и, дернувшись, прокатилась немного по залитой кровью земле.

- Сакура! – к ним навстречу быстрым шагом приближался Наруто.
Она вздрогнула, услышав знакомый голос, и поводья выпали из ее ослабевших, содранных пальцев. Она свалилась на руки Узумаки не грациознее мешка с рисом, он крепко прижал ее к себе и рваными движениями начал гладить по волосам и спине.
- Наруто, - бормотала она ему в плечо, стискивая грубую ткань кимоно, - я так рада, так рада тебя видеть.
- Неважно выглядишь, Сакура, - тихо сказал он, немного отстраняя ее от себя и заправляя за уши выбившиеся из прически пряди. – И зачем-то остригла свои волосы, - Наруто взглянул на нее с грустью и покачал головой.
- Я очень устала, - ответила Сакура и, в последний раз проведя ладонью по щеке друга, отошла на пару шагов назад. – Мы скакали почти двое суток без перерывов.
- Ты нужна нам здесь, - Наруто взял ее под руку и повел за собой, кивком головы отпустив сопровождавших ее солдат.
- Я понимаю. Но никто так и не сказал мне, для чего именно.
- Этого не знает никто, кроме меня и Фугаку-сана. Мы боимся, что предательство вновь повторится, - пояснил Наруто и привычным жестом запустил руку в волосы, взлохмачивая их еще сильнее.
На мгновение Сакуре показалось, что он стал прежним – юным влюбленным в нее мальчишкой, все еще лелеющим детскую мечту. Но потом она заглянула в его глаза: некогда голубые, сейчас они потемнели от груза навалившихся забот и бед, став синими. Наруто смотрел пронзительно, словно насквозь, иногда с нехорошим прищуром, задумчиво что-то обдумывая.
- Где мы, кстати?
- Одна из небольших деревень моего клана, ближайшая к границе.
- Но, - неожиданно робко начала Сакура, - ведь рядом с твоими землями нет земель Учиха или Хьюга, только моего отца...
- Вот именно. Сакура. Вот именно, - тяжело и с нажимом ответил Наруто, несильно сжав ее локоть, пытаясь поддержать.
Быстрым шагом они прошли мимо нескольких небольших, но аккуратных и добротно построенных домов, пока не оказались перед большим, единственном двухэтажном строении.
- Фугаку-сан, - зайдя внутрь, они оказались в просторном светлом помещении, в котором их уже ждали глава клана Учиха и Яшамару. Сакура традиционно поклонилась, сложив руки на уровне груди.
- Рад тебя видеть, девочка, - с неожиданной мягкостью в голосе произнес Фугаку, подойдя к ней. Он коротко обнял ее и поцеловал по-отечески в лоб, и Сакура едва удержалась от постыдного всхлипа.
- Есть новости от... ? – она не успела договорить, а Наруто уже покачал головой, сурово сжав губы.
- И от Неджи тоже ничего не слышно, хотя он уехал уже четыре дня назад, - добавил он.
В дверях комнаты робко показались две девушки – дочки старейшины, чей семье принадлежал этот дом.
- Принесите саке и еды. И побольше, - Наруто неожиданно улыбнулся, оглядывая исхудавшую еще больше Сакуру. – Ты что ли хочешь, чтобы твой сумасшедший муж убил нас за то, что мы не смогли присмотреть за тобой в течение каких-то двух дурацких недель?
Сакура вскинула на него отчаянный взгляд: Наруто был первым, кто заговорил с ней об этом. Первым, кто сказал ей, что Саске вернется. Кто вообще верит в это.
- Ешь, - почти строго сказал он ей, когда служанки внесли на подносе пиалы с рисом и мисосиру и тарелку, на которой лежала нарезанная тонкими полосками сырая рыба и овощи.
Сакура подчинилась скорее из-за нежелания спорить, чем из-за чувства настоящего голода. Ей уже давно, очень давно не хотелось есть.
Пока она нехотя ковырялась в тарелке палочками под бдительным взглядом Наруто, мужчины пили саке и молчали. Повисшая между ними тишина была гнетущей и тяжелой, мешавшей свободно и глубоко дышать.
«Меня не ждет ничего хорошего. Совсем ничего, - Сакура закусила губу, кожей чувствуя неприятные вести, что витали в воздухе. – И связано это с Хироши. Наруто не случайно оговорился тогда».
- Сакура, - окликнул ее Фугаку, когда она закончила есть. – Не в наших традициях привлекать женщин к войне и политике, но в сложившихся обстоятельствах у нас нет иного выхода. Твой отец нарушил союзнические обещания и преступил клятву верности.
Она вздрогнула и сцепила пальцы в замок, мгновенно напрягшись.
- Он многим обязан клану Учиха, а после того, как Саске взял тебя в жены, он обещал нам вечную преданность за себя и своих потомков. Но после переметнулся на сторону Тайра, оставив нас без существенного способа давления на врагов. Вопреки своему главе, клан Харуно по-прежнему остается достаточно могущественным и многочисленным, - глаза Фугаку потемнели, когда он говорил о предательстве и измене Хироши.
- Вы вправе казнить его, - тихо и задумчиво произнесла Сакура, когда ее свекор замолчал.
Она внимательно прислушивалась к себе, к своим ощущением, пока не поняла, что не чувствует ничего.
Ничего не дрогнуло в ней, когда Фугаку говорил об очередном бесчестии ее отца. Ничего не дрогнуло и тогда, когда она сама предложила его убить.
Равнодушие и тупая, ноющая боль в груди, словно от старой, плохо зажившей раны.
Но не потому, что ее отца скоро убьют, нет. А потому, что он так и не стал для нее настоящим отцом, и где-то глубоко внутри она все еще переживала и по-детски глупо обижалась из-за этого.
- Мы так и сделаем, - жестко сказал Фугаку. – Яшамару и Наруто уже продумали наши атаку, мы выдвигаемся сегодняшней ночью.
- Зачем тогда вам я?
- Ты будешь обвинителем своего отца. Его нельзя просто убить – будет быстрый суд, будет приговор, иначе его смерть никто и никогда не признает законной. А это очень опасно: даже сейчас многие незначительные кланы сомневаются и не принимают ни нашу сторону, ни сторону Тайра. Если мы убьем Хироши тайно, этот поступок подтолкнет их к нашим врагам.
- Я понимаю, - Сакура сосредоточенно кивнула и вновь взглянула на Фугаку.
- Ты обвинишь его, а после заявишь о своих правах, как его перворожденная дочь. Не для себя, для своего сына.
- Но... но... – она запнулась.
- Это не важно, Сакура, - Фугаку слегка дернул уголками губ, словно хотел улыбнуться. – В любом случае, это никому еще неизвестно. И даже тебе, ведь прошло слишком мало времени.
- Я согласна, - она мотнула головой, и волосы рассыпались по плечам и спине. – Я все сделаю, - произнесла она, не задумавшись ни на секунду и ни разу не поколебавшись.
Хироши не был ей отцом, так же как Хеби и Ханами никогда не стали матерью и сестрой. И потому Сакура едва ли смогла бы упрекнуть себя в нарушении дочернего долга или подлости.
Предать можно лишь того человека, который доверял тебе, рассчитывал и хорошо относился. А все, что она видела когда-либо от Хироши, это побои, обидные ругательства да наказания.
Она ничего ему не должна.
- Я не сомневался в тебе, - удовлетворенно кивнул Фугаку, - а теперь иди отдыхать. Завтра будет тяжелый день.
- Вы говорите так, словно прошедшие были легкими, - Сакура грустно улыбнулась ему и встала. Наруто поднялся вслед за ней.
- Я провожу тебя, - он подошел к ней и положил руку на плечо, мягко улыбнувшись. Сакура благодарно кивнула ему и прижалась поближе. Она истосковалась по простому человеческому теплу и так сильно устала...
Они покинули дом старосты и зашли в соседний, и там Сакура с тихим стоном удовольствия вытянулась на футоне, блаженно закрыв глаза.
Наруто сел рядом с ней, прислонившись к стене и расслабив усталые плечи.
- Сколько мы не виделись? – спросил он, покосившись на Сакуру.
- Почти полгода, - она повернула голову, чтобы было удобнее смотреть на него. – Отец запретил мне говорить с тобой после твоего дня рождения.
- Всего полгода. А кажется, что много дольше, - Наруто пристально взглянул на нее. – Ты сильно изменилась.
- Похудела и подурнела? – с невеселой усмешкой уточнила она.
- Частично угадала, - Наруто улыбнулся в ответ. – Но теперь я буду следить за твоим питанием.
Сакура вспомнила его слова, произнесенные в доме старейшины, и глубоко вздохнула, набираясь решимости.
- Ты... ты правда думаешь, что он выживет? – спросила она шепотом, скрещивая пальцы под одеялом.
- Конечно, - в голосе Наруто звучала непоколебимая уверенность и убежденность. – Тайра не убьют Саске, а если мы нападем и предоставим ему хоть малейший шанс для побега, он обязательно им воспользуется. Я хорошо его знаю.
Сакура судорожно и порывисто вздохнула, вжимаясь лицом в плоскую подушку и не позволяя пролиться навернувшимся на глаза слезам.
На ее плечо легла рука Наруто, и она повела им, глухо сказав:
- Все в порядке, я могу себя контролировать. Просто... мы провели вместе всего неделю, но это было гораздо больше, чем обычные семь дней. Не знаю даже, как лучше сказать и объяснить.
- Расскажи мне, - неожиданно для нее попросил Наруто. – Расскажи об этом, и тебе станет легче.
- Рассказать об Учиха Саске? Ну и задачка, Наруто! – к своему удивлению Сакура совершенно искренне рассмеялась. – Ну, для начала, я уже давно узнала, что он меня использует в своей интриге и...
- Ну а чего ты ожидала, Сакура? – теперь пришла очередь Узумаки тихо рассмеяться. – Брака по любви или из жалости? Хоть кто-то из твоих знакомых заключил его из-за чувств?
- Мои глупые обиды давно в прошлом, - она небрежно махнула рукой. – Но надо же было с чего-то начать. С ним удивительно спокойно, несмотря ни на что. И теперь я все чаще и чаще представляю, как мы жили бы вместе. Наших детей, совместные завтраки и ужины.
- Не говори об этом сослагательно, - перебил ее Наруто. – И не переставай верить. Ты просто пока не представляешь себе, каким настойчивым он может быть.
- Да уж, - почти весело фыркнула Сакура, вспоминая их первую ночь вместе, - не знаю... А я ведь и представить не могла, что когда-нибудь буду так сильно переживать за него, бояться.
- Это вполне объяснимо, - Наруто слегка пожал плечами. – Саске не зверь, а ты первая девушка, которая смогла заинтересовать его.
- Правда? – ее глаза расширились от удивления, и она даже приподнялась над футоном, опираясь на согнутые локти.
- Ага, - кивнул он с улыбкой. – Он рассказывал и о поединке, и о своей ярости, когда узнал, какие у тебя отношения с отцом, и о похищении.
- Я поняла, что он не зверь, именно в тот день.