Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра. Глава 17.

От автора:я каюсь-каюсь, я ужасный человек и подолгу задерживаю продолжения, но в этой главе есть пара моментов, за которые вы, я надеюсь, сможете простить мне все перерывы между главами.

Глава 17.

- ... бездумный, самонадеянный поступок! – Сакура, услышав непривычно громкий и взволнованный голос Неджи, застыла на середине лестницы, не решаясь спуститься до конца.
Все утро она играла роль хозяйки поместья клана Учиха: приветствовала гостей, раздавала слугам указания, молчаливой тенью следовала за мужем и его отцом. Вела себя предельно сдержанно и скромно, почти не раскрывала рта, только если к ней не обращались прямо и не высказывала своего мнения. Саске только усмехался, наблюдая за своей женой: плотно сжатые губы, потупленные в пол глаза, в которых время от времени вспыхивали сильнейшие эмоции – когда говорили о его плене или манипуляциях Тайра, тихий, обманчиво мягкий голос. Учиха видел, что она, по-прежнему порывистая и яркая, с удовольствием вцепилась в глотки нескольких гостей. Но Сакура умела себя контролировать, пережитое горе стало ей хороший наставником.
На самом деле, у нее было не так много свободного времени, что бы она могла участвовать в беседах или поддаваться своей ярости: слишком многое требовало ее внимания и участия.
Сакура не знала точно, но подспудно догадывалась, что от этой встречи глав кланов, их союзников и вассалов зависело очень многое. И старалась сделать все, что могла, позаботиться обо всем, что от нее зависело. Ей было непросто, ведь она никогда в жизни не проводила таких больших приемов, да и слуги в поместье, хотя и идеально вышколенные и послушные, за прошедшие годы успели забыть и отвыкнуть от присутствия большого количества людей. И это, конечно же, усложняло ее задачу.
Ей в спину летели сочувственные, насмешливые, недовольные и даже презрительные взгляды – Сакура старательно их игнорировала. Пару раз ее обожгло явным желанием и похотью: не все присутствующие в поместье гости были друзьями для клана Учиха, не у всех из них была честь.
Позаботившись об обеде, Сакура ушла наверх, в их Саске комнаты, и решилась спуститься только сейчас, когда Мисаки шепнула ей, что знатные гости расположились в других домах, а здесь остались лишь двое Учиха, Неджи и Наруто.
И вот сейчас внизу она застала ссору Хьюга с ее мужем.
- Придержи язык, - резко бросил Саске. – Не вижу в твоих обвинениях не смысла, ни логики.
- Она не имела на это права. Она не обладает достаточными основаниями, чтобы принимать на себя подобные обязательства, - раздраженно огрызнулся Неджи, и сердце Сакуры пропустило несколько ударов.
«Они говорят обо мне? – с тревогой подумала она. – Что я сделала?»
- Заключать за нашими спинами такие соглашения, - продолжал негодовать Хьюга. – По какому праву?
- Жаль, вы забыли спросить Сакуру о ее правах, когда заставили убить собственного отца, - жестко произнес Саске. – Даже если предположить, что твои слова верны, и она действительно не могла подписать это соглашение, то остается один вопрос. Что она должна была делать? Когда рядом не было ни мужа, ни его отца, никого из друзей?
- Черт возьми, ты понимаешь, как это опасно?! – Неджи буквально взорвался эмоциями. – Ее подобное своеволие в следующий раз может выйти нам боком. Просто везение, что Минамото предложил ей именно это, а не что-то более опасное и несущее двойной смысл, могущее навредить нам в будущем.
«Ну, конечно. Они уже узнали о моем договоре с Минамото», - Сакура осторожно шагнула, спустившись на несколько ступеней. По теням она могла судить, что один из мужчин неподвижно стоит возле дверей, пока другой резко ходит по комнате от стене к стене.
- Она не настолько глупа.
- Да она просто самовлюбленная дура! – Сакура впервые услышала, как Неджи кричал. Кровь бросилась к ее щекам, и она обеспокоенно начала теребить рукава кимоно. Она уже много думала о реакции Саске и остальных на ее соглашение, но не представляла, что оно может до такой степени вывести Хьюга из себя.
«Как Неджи может говорить обо мне такие вещи? Обвинять и вести так себя?» - прежняя Сакура, верно, заплакала бы от обиды и несправедливости, возможно даже ворвалась бы в комнату и высказала Хьюга все, что она думала о нем.
Прежняя, не эта. Она лишь покачала головой и грустно улыбнулась, прикрыв на мгновение глаза.
- Меня лишили руку, не чести, - с металлом и холодом в голосе произнес Учиха. – Ты говоришь о моей жене.
- Хочешь вызвать меня на поединок? – Неджи хрипловато, гортанно рассмеялся. – Каким стал заботливым, так печешься о Сакуре... Непривычно даже.
- А мне непривычно видеть твою отвратительную, бабскую истерику. И слушать беспочвенные обвинения в ее сторону.
- Они не беспочвенные. Она слишком многое на себя взяла.
- Мы могли бы сдохнуть там, не сделай она этого. Удивлен, что вынужден объяснять это тебе, - с холодным презрением произнес Саске, и Сакура поняла, что она услышала достаточно.
Столь же тихо, как и спускалась, она поднялась и прошла в свою комнату. Там было прохладно: уходя, она забыла закрыть окно и потому сейчас немедленно захлопнула его. А потом зажгла светильники и подошла к кувшину с водой, предназначенной для умывания. Она брызнула ею на лицо, чтобы отудить пылавшие румянцем щеки, и только тогда увидела, как сильно дрожат ее руки. Сакура сжала их в кулаки и постаралась успокоиться.
«Я становлюсь неуравновешенной истеричкой», - мрачно подумала она, и, словно подтверждая свои мысли, вздрогнула, когда раздался шорох открывшейся двери.
- Тебе разве не говорили, что подслушивать нехорошо? – она услышала вкрадчивый голос Саске и резко повернулась к нему, ладонями за спиной цепляясь за подоконник.
Учиха стоял возле дверей и смотрел на нее, и от его взгляда по коже бежали мурашки. Она не ответила, и он хмыкнул, начал развязывать оби и снимать кимоно. Сакура видела, что ему неудобно делать все это одной рукой и с трудом удерживала себя на месте, борясь с желанием подойти и помочь.
- Я поступила неверно, когда заключила соглашение с Минамото? Действительно сделала что-то не так? – она посмотрела на него чуть виновато и смущено, но Саске только раздраженно взмахнул рукой. Этот вопрос мучил ее с того самого момента, как она поставила свою подпись на договоре.
- Хватит, - приказал он. – Хьюга пьян и не понимает, что говорит. У тебя не было иного выбора, и отец сказал мне, что ты имела право говорить от имени клана. Тем более, что здесь дело касалось не только Учиха, но и Харуно тоже.
Сакура почувствовала, как напряжение волнами покидает ее.
- Слава Богам, - прошептала она, улыбнулась и медленно двинулась в сторону Саске, который скинул кимоно, оставшись в штанах и с бинтами по всему телу.
Он заметил ее движение и сделал несколько шагов навстречу, сомкнул руки вокруг ее талии и поцеловал с нетерпеливой жадностью. Сакура с готовностью ответила ему, крепко обхватила за шею и близко прижалась, чувствуя, как напрягается от ее прикосновений плоть Саске.
Он низко зарычал прямо ей в губы, прикусил нижнюю и толкнул назад, крепко прислонив к стене. У Сакуры закружилась голова от запаха возбуждения, разливавшегося в воздухе вокруг них.
- Твои раны... – шепнула она, когда Учиха отпустил ее губы и нагнулся к шее.
- А ты сделай так, чтобы они не разошлись, - низким голосом прошептал он и осторожно прикусил тонкую кожу. Сакура застонала, запрокинула голову и сжала его волосы.
Она чувствовала жар его тела и приятную тяжесть, прижимавшую ее к стене, горячее дыхание на своей шее, быстрые прикосновения губ. Ее ноги дрожали и подгибались, и только руки Саске удерживали ее от падения.
Он вытащил заколки из ее волос, и они волнами скользнули на плечи. Сакура развязала оби и, скомкав, закинула вглубь комнаты, резкими движениями начала снимать кимоно. Ткань соскользнула с плеч, обнажив грудь, и Саске ладонью сжал одну из них, пропустил между пальцами сосок. Сакура почувствовала дрожь нараставшего возбуждения, что поднималось в ней из низа живота.
Она посмотрела в глаза Учиха и облизнула губы, поцеловала шею и заскользила по телу вниз, касаясь кожи там, где не было повязок. Она улыбнулась, когда услышала, как Саске утробно зарычал, и ладонями коснулась его паха.
Она слегка сжала пальцы, продолжая неотрывно смотреть ему в глаза, и его взгляд обжигал ее возбуждением. Он ниже нагнулся к ней, губами обхватил сосок, а рукой медленными, ласкающими движениями начал гладить бедра, постепенно двигаясь к их внутренней стороне. Сакура задрожала и порывисто сдвинула колени, но Саске только усмехнулся и покачал головой, сильнее прижал ее телом к стене и пальцами дотронулся до лобка.
Она застонала, склонив голову к его плечу и обжигая кожу горячем, частым дыханием. Потом накрыла его руку своей, направляя ее еще глубже, укусила Саске в плечо и потянула завязки на его штанах.
Его глаза расширились, и он резко подхватил Сакуру, невзирая на обжегшую его боль и неудобство, и отнес на футоны.
- Ты с ума сошел, - прошептала она и заставила его лечь, легко целуя в губы, шею и живот, села сверху, и он одним рывком сдернул оставшиеся на ее теле бинты.
Глаза Саске неярко мерцали, она увидела в них возбуждение и страсть, пробудившую в ней самой еще большее желание. Он ласкал ее тело, а на повязки медленно просачивалась кровь.
- Я не смогу двигаться, - он усмехнулся, и Сакура вначале растерянно посмотрела на него, а потом слегка покраснела, догадавшись. Смущенно прикусила губу и с лукавством взглянула на него из-под опущенных ресниц, не отводя взгляда, потянула его штаны вниз. Она увидела, как сильно он был возбужден, и почувствовала легкий испуг. Но низ ее живота буквально разрывался от желания, а возбуждение заставляло судорожно сжимать ноги. И потому, когда Саске двинул бедрами вперед и сильнее стиснул пальцы на ее талии, Сакура села на него.
Учиха застонал, уже не пытаясь приглушить голос, а она тихо вскрикнула, ладонями уперлась в его живот, стремясь уменьшить боль, зажмурилась и стиснула зубы, медленно привыкая к забытым уже ощущениям.
Саске потянул ее вниз на себя, заставил прогнуться, поцеловал с тягучей страстью, оставляя красные отметины губ на шее и плечах.
Сакура выпрямилась и начала медленно двигаться вперед и назад, не отводя взгляда, смотря на него сверху вниз. Ее зеленые глаза казались сейчас почти черными от возбуждения, а у Саске сносило голову, когда она то и дело откидывалась назад и ахала от особо чувствительно толчка. Волосы падали с ее плеч, кончиками щекоча его бедра.
Учиха провел ладонью по ее плоскому животу до груди, сжал руку на талии и заставил ускориться, направляя и показывая, как двигаться.
Они оба были пьяны от страсти. Комок жгучего желания разрастался внутри Сакуры, она чувствовала, как по телу волнами разливается удовольствие, а от каждого особенно сильного движения Саске ее живот пронизывала остро-приятная наслаждения. Она уже плохо понимала, что происходит – голову дурманил тяжелый туман страсти, а тело плохо слушалось ее, полностью отдаваясь рукам Саске.
Учиха толкался все резче и быстрее, уже не сдерживая себя, только глухо рычал. Он дернулся особенно сильно и излился в нее, шумно, часто дыша.
Сакура вскрикнула и упала на него, слыша, как громко стучит ее сердце. Почти без чувств она лежала на его груди, сильно дрожа от нахлынувших на нее эмоций. Учиха вышел из нее и осторожно отодвинулся в сторону, и по его телу разливалось сладкое удовлетворение.
Сакура повернулась к нему, приподнялась на локтях, изогнувшись, и поцеловала его. Саске провел рукой по влажным от пота волосам, пересчитал позвонки на гибкой спине и погладил ягодицы. Она вытянулась по весь рост рядом с его боком, и он положил ладонь на ее худое, узкое плечо, слегка сжав. От его разгоряченного тела все еще исходил жар, и он грел Сакуру лучше всякой одежды. И она улыбалась, понимая, что причиной его возбуждения и полученного наслаждения была именно она. Между ног слегка саднило, но это не причиняло боли.
Они лежали в тишине некоторое время, и единственным источником шума было их сбившееся, постепенно выравнивающееся дыхание.
Сакура повернулась к нему, смотря посветлевшими глазами, и увидела выступившую на бинтах кровь.
- Твои повязки, - начала она и засмеялась: ведь совсем недавно она уже произносила эти слова.
Саске наблюдал, как она встала, чуть прогнувшись в спине, накинула на себя кимоно, в котором обычно спала, и подошла к миске и кувшину с водой. Она умылась и стянула волосы в высокий хвост, стянув его лентой, повернулась к мужу и обеспокоенно посмотрела на него.
- Ты позволишь перевязать тебя?
Саске поднялся, скривившись, и сел на колени, поджав под себя ноги.
- В соседней комнате есть полки со всем необходимым.
- Я знаю, - сказала она без улыбки. – Я провела здесь много времени, пока ждала тебя.
Сакура принесла чистые бинты и несколько баночек с мазью. Она опустилась на татами рядом с Учиха, отчего-то избегая смотреть ему в глаза.
- Пару минут назад ты была гораздо смелее, - он не зло усмехнулся.
Она раздраженно покосилась на него и начала осторожно, но уверенно смачивать бинты на его теле.
- Что бы легче снимались, - зачем-то пояснила она, и Саске фыркнул.
- Мы читали одинаковые трактаты.
Когда Сакура разрезала несколько повязок и увидела раны под ними, то не сдержала взволнованного, испуганно вскрика и быстро взглянула на Учиха, наблюдавшего за ней с бесстрастным лицом.
«Как же ему больно. И было больно», - подумала она, и непослушные пальцы вновь начали дрожать.
Следы ожогов и ударов кнута, огромные черные гематомы, ссадины, недавно зашитая рана на боку. Она накладывала мазь и умоляла себя не плакать, радуясь, что может низко опустить голову, и Саске не увидит выражения ее лица.
- Я понимаю теперь, почему отец никогда не позволял матери обрабатывать его раны, - сказал он, недовольно нахмурившись, когда Сакура всхлипнула, увидев его спину и плечи. – Он не хотел приносить в дом войну и кровь.
- Я... я... – она начала было говорить, но Учиха качнул головой, чувствуя, как ее руки бережно касаются его кожи.
Он прикрыл устало глаза: это был длинный, сложный день, и по-настоящему расслабиться он смог лишь на четверть часа, пока занимался любовью со своей женой.
- Наши гости сказали, что я нашел себе достойную женщину, - сказал он, когда Сакура наложила последнюю повязку и отвернулась, чтобы не выглядеть жалкой и слабой в его глазах.
Она вскинула голову, и на губах помимо воли заиграла улыбка, а в глазах вспыхнул радостный огонек.
- Я рада, что они остались довольны. Я понимаю, как это важно.
Он положил руку ей на затылок и приблизил к себе, крепко целуя.
- Как только мои раны достаточно затянутся, - тихо сказал он, и Сакура вспыхнула ярким румянцем. А потом склонила голову и прикоснулась губами к его плечу, чувствуя необъяснимую нежность и мягкость внутри себя.
Она вытащила из шкафа, встроенного в стену, два новых футона взамен тех, что она испачкала, пока перевязывала Саске, и он сразу же лег на спину, а она устроилась рядом с ним, скользнув под правую руку.
- Я хотела спросить, - тихим шепотом начала она, дыша ему в бок. – Твои Боги проклянут меня? Ведь я убила отца.
Учиха рассерженно нахмурился, удивляясь глупости вопроса. Но в ее голосе звучало беспокойство и страх, скорее даже ужас, и он все же нехотя ответил.
- Мои Боги не наказывают женщин.
- Тогда меня проклянут мои, - обреченно сказала она и зажмурилась.
- Боги моего клана стали твоими в тот день, когда ты стала моей женой, - Саске правой рукой накрыл ее плечо. – Поэтому я больше не желаю слышать от тебя подобные глупости.
Сакура тяжело вздохнула, но промолчала и затихла, ближе прижимаясь к нему. Ей было спокойной, впервые за долгие пять недель она могла ничего не бояться, и Саске был рядом, она чувствовала его тело, его тепло, его прикосновения.
Она устала от постоянного страха, от шорохов, из-за которых она с криком просыпалась по ночам, от одиночества и неизвестности, от переживаний за его судьбу. Ее муж был жив, хотя его тело и покрывали тяжелые раны, от которых останутся шрамы и рубцы.
Сакура заерзала: с языка были готовы сорваться десятки вопросов, но она понимала, что Саске нужен отдых и сон, и что сейчас не лучшее время их задавать.

Он проснулся от того, что солнечный луч несильно щекотал кожу на лице. Он зажмурился и повернул голову, медленно раскрывая глаза, оберегая их от света. За долгое время, проведенное в темнице, его зрение почти восстановилось, но в последние дни все начало ухудшаться еще стремительнее, чем раньше.
Сакура тихо спала рядом: ее прикрытая бинтами грудь мирно вздымалась в такт дыханию, а на губах застыла легкая улыбка. Он заскользил взглядом по ее телу: оставшиеся после похищения отметины и синяки сошли за тот месяц, что они не виделись, а шрам на боку затянулся, превратившись в светлую, извилистую, но заметную ленту. Он скривился, увидев выпирающие ребра: Саске никогда не был ценителем женщин без изгибов, плоских, как лезвие его катаны. Вспомнил слова отца и Яшамару, рассказ Наруто и покачал головой, удивляясь ее безрассудству и неожиданной для него самоотдаче. Он не ожидал, что Сакура будет так горевать.
Саске отбросил в сторону тонкую простынь и встал: не столь легко и плавно, как было раньше, но все же достаточно для того, чтобы не разбудить жену. Он плеснул холодной водой в лицо, надел халат поверх кимоно и вышел из спальни.
Внизу уже суетились слуги, подготавливая комнаты для совместного завтрака глав кланов, их вассалов и союзников. Они кланялись ему и долго смотрели в спину, провожая изумленными, почтительными, боязливыми взглядами. Немногие верили, что он вернется.
Саске вышел на крыльцу и заметил на нижней ступени сидящего Мамору, задумчиво смотрящего вперед. Мальчик услышал шум шагов, повернулся и, когда увидел его, сразу же вскочил и согнулся в поклоне.
- Доброе утро, господин, - сказал он, и Саске уловил в его голосе звериную тоску.
Его отец скончался от ран в день битвы, и он даже не простился с ним, потому что Мамору все время находился подле Учиха. Они сожгли его вчера и насыпали могилу недалеко от места, где были захоронены члены клана после резни, устроенной Итачи. Мальчишке некуда было идти: мать давно умерла, а дом родственников, у которых он жил, пока отец служил Учиха, сожгли солдаты.
И Саске взял его с собой, хотя даже себе едва ли мог до конца объяснить свои мотивы. Мамору зацепил его, в нем он порой видел себя, только моложе на много лет. Себя до того, как Итачи убил его мать и всех родных.
- Найдешь Яшамару и скажешь ему, что я приказал подыскать тебе занятие, - сказал он, взглядом прибив мальчишку к деревянной ступени.
Тот поклонился и с некоторой поспешностью ушел, чувствуя себя чертовски неуютно под пристальным вниманием черных глаз Учиха.
- Зачем он тебе, Саске? – он развернулся, когда услышал голос отца. Фугаку стоял в дверях и, щурившись, смотрел, как Мамору практически сбегает из внешнего двора, направляясь к домам слуг.
- Тренируюсь воспитывать детей, - он хмыкнул и неловко повел плечами. Он кинул в сторону отца быстрый взгляд, в который раз отмечая, как сильно он постарел за прошедшее время. Некогда черные волосы покрылись сединой у висков, и все чаще Саске видел белые пряди в хвосте, который носил Фугаку. На его лице плотной тенью легла горечь и скорбь, а спина – идеально выпрямленная, как всегда – отчего-то казалось низко согнутой.
Саске во всем обвинял себя. И с внутренней дрожью вспоминал встречу с отцом в тот день. После битвы он едва мог стоять и ходил с трудом, изо всех оставшихся сил пытаясь контролировать себя и не опираться слишком часто на плечо Мамору, который крутился подле него. Он знал, что Фугаку уже сообщили о том, что его сын жив и, едва вернувшись, развязал битву, которую мог проиграть и в которой мог умереть. Саске шел к отцу мучительно медленно, но сам, отослав Мамору прочь. Он тогда уже едва чувствовал боль: столько ранений, он должен был благодарить богов, что вообще что-то чувствовал в тот момент.
Фугаку увидел его намного быстрее, чем он сам. Отец не двинулся, не пошел на встречу – замер в напряженном ожидании, молча наблюдая, как идет к нему его сын, которого он едва ли надеялся увидеть вновь. Саске до сих пор думал, что, не будь он тогда так сильно ранен и ослаблен, отец ударил бы. И он, гордый и непобедимый воин, не проронил бы ни слова в ответ и не попытался бы уклониться.
Потому Саске чувствовал, как дрожал отец, когда сжал его в крепких объятиях, и как не слушался Фугаку его собственный голос, и он не мог ничего сказать в первые несколько минут их встречи. Он, мужчина, который говорил что-то на похоронах своей жены, сестер и братьев, племянников, других предков и потомков...
«Второе мое возвращение из плена, - думал Саске тогда, обнимая отца в ответ. – Боюсь, третьего не переживет кто-то из нас».
- Вы повздорили вчера с Неджи? – голос Фугаку резко выдернул из мыслей, и ему пришлось моргнуть пару раз прежде, чем он вернулся в себя.
- Он обвинил Сакуру в заключении сделки с Минамото, - сквозь зубы выдавил Саске и скривился, выражая свое отношение к словам Хьюга.
- У каждого из нас есть предел. Очевидно, что его настал вчера, - Фугаку, в отличие от сына, был спокоен и уравновешен.
- А каков твой? – Саске встретился с ним взглядом и нахмурил черные брови.
- А мой наступил, когда ты вышел за меня к Тайра, - старший Учиха равнодушно пожал плечами. – Когда я подумал, что потерял наследника, и наш клан прервется на мне, и славу предков вскоре забудут, а имена – выжгут из книг.
От голоса, которым были произнесены слова, у Саске по рукам пробежала дрожь.
- Я не мог иначе, - негромко сказал он, продолжая смотреть отцу в глаза. – Это был мой долг, ты должен был жить. Ты – мой отец.
- Жить должны молодые и сильные, сын.
- Нет, - Саске резко покачал головой. – Ты смог удержать всех, когда Хьюга сказал, что мне отрубили руку. И ты бы смог удержать войско, начни Тайра сдирать с меня кожу при солдатах. А я бы не смог, первый ринулся освобождать тебя или мстить, - признание далось ему нелегко, каждое слово приходилось выталкивать едва ли не через силу, и было такое чувство, что каждое сдирает с языка лоскут кожи.
- Ты всегда был горячее многих из нас, - Фугаку неожиданно улыбнулся.
- В детстве я не помню, чтобы подобное мое поведение когда-либо вызывало у тебя улыбку, - Саске хмыкнул и, забывшись на мгновение, резко повернулся, и спустя секунду его накрыл приступ боли практически во всем теле. Он заскрипел зубами, чтобы не издать ни звука, и рукой схватился за поручень сжав его едва ли не до судороги. Учиха покачнулся и с омерзением почувствовал выступивший на висках пот.
- Не думаю, что твое присутствие на сегодняшних встречах – хорошая идея, - сказал Фугаку, внимательно разглядывая сына. – Я хочу, чтобы ты остался у себя. Все равно мы не будем обсуждать ничего важного.
- Я способен, - Саске упрямо сжал зубы и покачал головой, тяжело смотря на отца. – Я вырвался оттуда не для того, чтобы отлеживаться.
- Я знаю, что ты способен, - устало сказал Фугаку. – И я не хочу, чтобы ты умер от своих ран прямо во время встречи. Хватит жить на износ, хватит.
Когда отец ушел, Саске зло выдохнул и сгорбился, положив локти на поручни и склонившись к ним. Возможно, в его словах и был смысл. Возможно, он прав, и его собственный разум затмила жажда мести, и он перестал адекватно воспринимать действительность...
Когда он вернулся в комнату, Сакура уже не спала. Она сидела перед низким столиком и что-то читала, задумчиво хмуря брови и накручивая волосы на палец, а перед ней стояли блюда с рисом, мисосиру и различной рыбой.
- Доброе утро, - она подняла голову и улыбнулась, а потом вновь вернулась к свитку.
Когда Учиха промокнул руку горячим полотенцем и взялся за палочки, Сакура поднялась, чтобы заварить ему чай.
- Мое присутствие обязательно на сегодняшних встречах? – спросила она, обмывая горячей водой чайник и чашки.
- Сегодня там необязательно и мое, - он криво усмехнулся и покачал головой.
Вблизи Саске выглядел совсем нехорошо. Сакура отметила и серый, землистый цвет его лица, и почти белые от боли губы, и запах крови, явственно доносившийся от ран. Он ел медленно, будто с трудом, будто эти простые движения требовали от него большого напряжения. Сакура кусала губы и винила себя: наверное, вчерашняя ночь не пошла ему на пользу, и стоило повременить, и уж если Учиха настолько хотел ее, то она должна была опомниться и думать, прежде всего, о нем самом.
- Хватит, Сакура, - резкий голос мужа выдернул ее из мыслей. – Мне отрубили руку, а не кастрировали. И, как ты помнишь, нам нужно много детей, чтобы выполнить все обязательства перед Минамото.
Она почти умудрилась не покраснеть, только на скулах проступили светло-розовые пятна.
- Мисаки сказала, в поместье появился какой-то незнакомый мальчик? – и она вопросительно взглянула на Саске.
- Он пытался защитить меня во время битвы, - Учиха подцепил палочками лапшу из мисосиру. – А его отец погиб, сражаясь в моем личном отряде.
Сакура внимательно посмотрела на него, но промолчала, вернувшись к чтению. Саске закончил завтракать, и слуги унесли остатки еды, когда она решилась, наконец, спросить, долго вынашивая в себе слова:
- Саске, а вы уже знаете, почему Император так поступил?
Он дернулся, услышав ее, и поднял тяжелый, немигающий взгляд. Единственная рука сама собой сжалась в кулак, а на скулах заходили желваки.
- Он продался Тайра. В его руках казна всей страны, а он обесчестил себя из-за горсти драгоценных камней.
Сакура судорожно втянула носом воздух, пытаясь оправиться от услышанного. Она ожидала любого ответа: что Императору угрожали, что его близких обещали убить, что он просто тайно ненавидел Учиха и желал их уничтожения. Все, кроме того, что сказал Саске. Как и обычно, правда оказалась по-настоящему мерзкой и противной, но оттого еще более страшной.
- Тогда о каком перемирии может идти речь? – с гневом и удивлением спросила она и неожиданно увидела понимание в черных глазах мужа.
- Я спрашивал отца о том же. Но он говорит, мы должны заключить мир. Он мудрее меня и не ослеплен местью, - Учиха пожал плечами. – А я хотел бы достать череп Нанаши и вырезать из него фигурки, которыми мой сын будет играть в го. А не есть с Тайра за одним столом, - с медленно, опасно тлеющей ненавистью добавил он.
Сакура сглотнула и отвела в сторону взгляд – на Саске было отчего-то и страшно, и больно смотреть. Таким ожесточенным она не видела его даже в тот день, когда дерзко бросила ему вызов.
«Как же это было давно», - подумала она и вернулась к чтению, на несколько минут совершенно выпав из реальности – настолько увлекательно писал автор. Когда Сакура вновь взглянула на мужа, то свиток буквально выпал из ее рук: Учиха с плотно закрытыми глазами и сжатыми губами, с судорогами, пробегавшими по лицу, лежал на татами на спине.
- Саске? – она кинулась к нему и села рядом на колени, подхватывая руками его голову и слегка приподнимая. Она почувствовала выступивший на его висках пот, а когда начала считать удары сердца, вздрогнула: настолько быстрыми и хаотичными они были. Сакура не смогла взять себя в руки даже тогда, когда поняла, что его жизни ничего не угрожало, и скорее всего это был обморок из-за болевого шока.
Она понимала, что с Саске все в порядке, но губы продолжали нервно дрожать: как сильно он все же был ранен, раз потерял сознание?..
- О, Боги, - Сакура всхлипнула и прохладными руками начала легко, едва касаясь гладить мужа по вискам. Ее губы дрожали, и она закусила их, чтобы не расплакаться. Потом подложила под голову Учиха сложенное кимоно и вышла из комнаты, торопливо сбежала по лестнице и заглянула на кухню:
- Мисаки, найди мне Яшамару, - приказала она и наполнила кувшин теплой водой, велев служанке отнести его к дверям их спальни.
- Сакура-сан? – управляющий появился через несколько минут и поклонился ей.
- Мне нужна та мазь и травы, которыми я лечила вас, - спокойно сказала она. – У Саске-сана они закончились, - несколько помедлив, добавила Сакура, решив, что не будет рассказывать ему о том, что ее муж потерял сознание.
- Я передам их с Мисаки, - сказал Яшамару, дождался ее согласительного кивка и, поклонившись, ушел вместе с девочкой.
Сакура вздохнула и устало привалилась спиной к стене, поежившись от холодного ветра. А потом увидела, как по аллее в ее сторону шел Фугаку, сопровождаемый мужчинами, что прибыли вчера в поместье на переговоры. Она мгновенно выпрямилась, отошла от стены и постаралась, чтобы на лице застыло бесстрастное, спокойное выражение.
- Доброе утро, - она поклонилась: вначале отцу своего мужа, затем гостям, что шли за ним. Когда выпрямилась, то сразу же встретилась с цепким, пристальным взглядом Фугаку. Она выдержала его, не дрогнув и не отвернувшись, смотрела в ответ ясными, равнодушными глазами.
- Скажи Саске, что обстоятельства изменились, и мне необходимо его присутствие сегодня вечером. Будет подписан ряд соглашений... – сказал ей старший Учиха, хотя взгляд говорил много больше.
Она кивнула и поспешно отвернулась, пряча недовольное фырканье: ее все еще могли с легкостью читать по лицу, словно ребенка, словно неопытную молоденькую девчонку! Сакура вернулась в дом, поднялась в их комнаты и, забрав оставленные у дверей травы, мази и воду, вошла внутрь.
Саске лежал в прежнем положении и часто, хрипло дышал – она услышала это, едва переступив порог. Быстрым, беспокойным шагов она подошла к нему, проверила пульс, несколько долгих секунд наблюдала, как поднимается и опускается перетянутая бинтами грудь.
Лицо Саске было белее листа бумаги, от него разом отхлынула вся кровь. Сакура рукой прикоснулась ко лбу, проверяя, есть ли жар, но кожа была сухой и прохладной.
- Он спит, - прошептала она. – Обморок перешел в глубокий сон, - она разместила принесенное подле мужа, начала неторопливо смешивать травы и мазь, делать настойки и заготовки для будущего лекарства. Сакура еще в детстве интересовалась трактатами по медицине, наряду с книгами о воинском искусстве и битвах. А в доме Учиха свитки на эту тему исчислялись десятками, а у нее было много, очень много времени для их подробного изучения.
Она не стала просить ни у кого помощи: ни у Мисаки или Яшамару, ни у Фугаку-сама. Почему-то была уверена, что Саске не понравится, если кто-нибудь из них узнает, насколько он ослаб.
«Только он может назвать свое состояние слабостью, - грустно фыркнула Сакура, измельчая в ступке сухие коренья. – А не нормальной реакцией тела на пытки, плен, ранения и битву... Какое подписание соглашений сегодня вечером? Он не выдержит, он не может терпеть это постоянно».
Она принюхалась к полученной смеси: пахло ужасно, а значит, лекарство было готово, и получилось таким, каким должно быть. Сакура отставила в сторону несколько уже готовых бутылей и принялась за новое снадобье, время от времени бросая на Саске обеспокоенные взгляды.
Он пришел в себя спустя час: открыл глаза и попытался встать, резко втянув носом воздух. Сакура сразу же положила ладошку ему на плечо, заставляя опуститься обратно.
- Все в порядке, - тихо сказала она.
Саске взглянул на нее, на разложенные вокруг мази и бинты и сразу же все понял: надменно скривил губы, досадливо поморщился и откинулся обратно на татами.
- Как долго? – спустя несколько мгновений тяжелой тишины спросил он.
- Пару часов.
Саске фыркнул и не сказал больше ни слова: скрипя зубами от боли, поднялся, на ходу срывая с себя повязки, прошел в соседнюю комнату к бочке с водой и щедро полил себе на голову и тело. Сакура следовала за ним бесшумной тенью, держа в руках свежие бинты и только что приготовленные снадобья.
- Фугаку-сама сказал, ему потребуется твое присутствие сегодня вечером, - осторожно начала она, отводя взгляд от мужа. Сейчас, в свете дня его ранения казались ей еще более страшными и тяжелыми, чем минувшей ночью.
Учиха кивнул и промолчал, а потом отстранил ее руки от себя:
- Я сам, - сказал он и взялся за мазь.
Сакура вспыхнула, словно он уличил ее в чем-то постыдном, молча поджала губы и отошла в другой угол комнаты, начала убирать оставшиеся травы и коренья.
«Дьявол», - выругался Саске, наблюдая, как рвано, слишком резко двигается его жена. Она не заслужила сейчас ни его недовольного тона, ни грубости и злости. Если так смотреть, то она вообще редко действительно заслуживала это.
Мучаясь от неудобства, Учиха кое-как смог обработать раны и наложить бинты. На некоторых из них тут же выступила кровь. Его мутило от боли, а голова была тяжелой, туманной, и перед глазами вновь появилась та пелена, которая, он думал, исчезла, пока он находился в подземельях Тайра.
- Кто-нибудь знает об этом?
- Нет, - Сакура покачала головой. – Возможно, Фугаку-сама догадывается, но и только.
- Снова не сумела сдержать свои эмоции? – прозвучавшая в его голосе насмешка задела ее куда сильнее, чем следовало.
- Надеюсь, ты сможешь сохранить каменное лицо, если вдруг случится так, что я буду умирать на твоих руках, - холодно ответила Сакура, быстро поднялась и выскользнула из комнаты.
Учиха прикрыл глаза и подавил тяжелый вздох. В последнее время проблемы с контролем эмоций были у него, не у нее. Особенно если он позволяет случаться таким сценам. Сакура вела себя почти безукоризненно: была скромной и почтительной во время ужинов с их гостями, вчера не вмешалась и не накричала на Хьюга, когда услышала их разговор, сегодня не запаниковала и не бросилась просить помощи у отца или Наруто, справилась со всем сама.
Саске с трудом встал и, сделав несколько шагов, понял, что сейчас его сил едва ли хватит на то, чтобы выйти из комнаты. И потому он взял со стола свитки с набросками возможных соглашений, лег на футон и начал просматривать их, старательно игнорируя головокружение и боль в потревоженных ранах.

Сакура через черный выход сбежала на улицу, в сад, где деревья медленно оправлялись после затяжной весны, и на их ветках робко наклевывались первые молодые листья. Она была настолько раздраженной и злой, что даже не замечала холода, дрожью коснувшегося ее тела. Обида на Учиха душила и захлестывала с головой, и разумом она прекрасно понимала, что обижаться было бессмысленно и бесполезно: Саске таков, как он есть, и это нельзя изменить и исправить. Разумом. А сердце кричало о несправедливости его слов, требовало признания с его стороны, благодарности.
«Я делала это не ради того, чтобы услышать от него «спасибо»», - говорила она сама себе и, признавая справедливость этих слов, все же не могла никак успокоиться и прекратить так глупо, по-детски обижаться на Саске. Глубоко внутри нее жила маленькая девочка, которую никогда не хвалил отец и родные, но которой сильно требовалось их одобрение.
«Учиха явно не тот человек, который станет заниматься подобными вещами. Ведь даже Хьюга не одобрил мои поступки», - Сакура вздохнула и замедлила шаг, когда услышала, что кто-то впереди идет ей навстречу по узкой тропинке.
- Сакура-сан, - мужчина слегка улыбнулся ей и поклонился, и по гербу, вышитому на рукавах его кимоно, она поняла, что он является членом одного из вассальных кланов Учиха. – Как ваше самочувствие?
- Благодарю, все хорошо, - немного настороженно ответила она, прекрасно зная, как много недоброжелателей у Учиха даже среди тех, кто связан с ними вассальной клятвой.
- Мы все были рады вчера узнать от Фугаку-самы, что вы носите наследника двух великих кланов, - продолжал мужчина, и Сакуре потребовалась вся ее выдержка, чтобы не вздрогнуть, не приоткрыть от удивления рот и не выдать себя как-то иначе: она уже успела забыть ту ложь, что была преподнесена ее отцу.
Но зачем Фугаку-сама повторил ее вчера представителям кланов?
Сакура поблагодарила его еще раз, и мужчина ушел, и она сама, глубоко задумавшись, продолжила свою прогулку.
А потом резко остановилась, сорвала с дерева сухую ветку и начала что-то чертить на мерзлой земле.