Ее ставка - жизнь, ее судьба - игра. Глава 8.

От автора:
в ВУЗе писать стало значительно труднее, так что ваши воодушевляющие комментарии мне придутся очень кстати)
Как видите, сюжет я изменила, так что это уже полноценный фанфик, а не ремейк прошлой версии) очень полезным будет ваше мнение о характерах Саске, Сакуры и об их взаимодействии.

Глава 8.

Учиха буквально ворвался в поместье – слуги едва успели открыть для него ворота. Он проскакал по саду и спрыгнул с коня возле самых ступенек, ведущих в дом главы клана. Он поднялся по ним, перешагивая через две или три сразу, резко распахнул двери и вошел внутрь: его там уже ждали: Яшамару показывал что-то по карте нескольким солдатам, управляющий – Масахиро – допрашивал слуг, а в дальнем углу, сгорбившись, стояла Мисаки. Они все повернулись к нему, и сразу несколько человек шагнуло вперед – заговорить с ним.
Но Учиха остановил их лишь взглядом, а потом произнес:
- За одно ненужное слово любой из вас лишится языка.
Сейчас Саске с благодарностью вспоминал отца и то, как он учил его контролировать себя и не терять головы даже в самой критической ситуации, потому как это всегда было чревато негативными последствиями.
Учиха чувствовал, что находится на грани. Больше всего на свете он хотел бы сейчас отрубить голову Яшамару, затем – солдатам, что охраняли поместье и допустили подобное, слугам, что не оказались вовремя со своей госпожой. А еще – поймать тех, кто украл у него Сакуру. Поймать их живыми, а затем – оправдать свои многочисленные прозвище и легенды о пытках и истязаниях в клане Учиха.
О, как бы он этого хотел.
Но сейчас Саске не мог позволить себе подобной роскоши: слишком велика была цена его гнева, слишком многим он может поплатиться за свою секундную ярость.
Он скрипнул зубами и сжал рукоять катаны, когда вперед шагнул Яшамару, но сдержался и не пронзил его насквозь.
За предательство. За халатность. За пренебрежение обязанностями. За допущение того, что случилось.
- Саске-сама...
- Я хочу знать, как это произошло, - сказал Учиха слуге. – Я хочу знать, где был ты и солдаты для охраны поместья, которой ведаешь тоже ты.
И Яшамару вздрогнул. Он был старше своего господина на десять лет, но он его боялся. Потому что в его черных глазах сейчас он видел свою смерть и знал, что от нее его отделяет лишь секундное движение руки, что до судорог сжимала сейчас катану.
- Саске-сама, позвольте мне, - склонившись, вперед вышел Масахиро. – Здесь не обошлось без предательства. Никто извне никогда бы не смог без попасть в поместье без помощи человека, находящегося внутри. По периметру стен стоят часовые, ворота надежно охраняются, второй выход – тоже, - и он покосился на Яшамару.
- Хватит, – Саске резко вскинул руку. – Мы обсудим это позже. Сейчас нужно вернуть мою невесту. Вы уже разослали гонцов с сообщениями о похищениях?
- В каждую деревню клана, - подтвердил Масахиро.
Саске кивнул и задумчиво помассировал усталые глаза, слипавшиеся против воли после двух бессонных и трудных ночей.
- Они не рискнут ехать с ней в открытую – сразу же попадутся. Значит, будут уходить через лес. Отправьте крестьян и солдат во все стороны, пусть осмотрят все.
- Уже сделано, Саске-сама, - с поклоном сказал Масахиро.
- Нет, - зло отрезал Учиха. – На границах, в путевых постах и поместье еще остались свободные солдаты. Отправьте всех.
- Но, Саске-сама, мы не можем оставить границы без защиты. Нападение... – Масахиро рискнул ему возразить.
И Учиха взорвался: с сдавленным, приглушенным рыком он с разворота ударил ногой по двери, вышибив ее на улицу, а после – высоко замахнувшись – со всей мочи обрушил катану на низкий столик с посудой для чая. Он перерубил твердое дерево и загнал меч в татами, замер на несколько секунд, тяжело дыша полной грудью, и глухо сказал:
- Мне плевать на защиту границ, - Саске с усилием вытащил катану из пола и выпрямился, насквозь прожигая взглядом Масахиро и стоящего рядом с ним Яшамару. – Мне нужна моя невеста. Отправь всех людей. И если еще раз посмеешь возразить – на улице окажется твоя голова, - он пнул обломки стола, что мешали ему пройти – от силы удара они разлетелись в разные стороны, сел на низкий диван и положил подбородок на рукоять катаны, которую упер в пол.
Масахиро тихим шепотом сказал что-то двум солдатам, и они поспешно выбежали из комнаты – никому не хотелось сейчас проверять, сдержит ли Саске свое слово, не хотелось подставлять свою голову под удар его катаны.
- Теплого саке, - коротко, сквозь стиснутые зубы приказал Учиха. – Много. И теперь говорите, что случилось.
- Мисаки! – громко крикнул Масахиро, подзывая девочку к себе. Та, вздрогнув, посмотрела на него ошалевшими от ужаса глазами и медленно, несмело пошла вперед. – Расскажи Саске-саме, что произошло, - приказал управляющий.
Яшамару хранил молчание, позволяя ему распоряжаться. Он стоял возле дверей и, мрачно насупившись, смотрел на своего господина, скрестив на груди руки.
- Ну! Живо давай, - поторопил онемевшую от ужаса девочку Масахиро.
Та, дрожа, приблизилась к Саске. Он выпил сразу три чашки принесенного саке и посмотрел на служанку своими черными, страшными глазами.
- Н-н-ночью, - заикаясь и запинаясь, начала говорить она, - я была в комнате вместе с С-сакурой-сан, когда мы проснулись от странного звука. А потом в комнату через окно влезли двое. Я не успела даже закричать, когда один из них ударил меня по шее и я больше не могла пошевелить ни пальцем, - продолжая дрожать, говорила она, смотря в пол и на свои руки, но не смея поднять взгляда на Саске. – А госпожу они тоже пытались так ударить, но у них не получилось: она увернулась, но почему-то не смогла закричать.
«Значит, попали по касательной», - отстраненно, задним умом подумал Учиха, допивая пятую чашку саке.
- Она взяла катану...
- Откуда в ее комнате меч? – спросил Саске, взглянув на Яшамару.
- Это я приказал, - вместо него ответил Масахиро, - принести в комнату вашей невесты ее меч, который вы привезли из поместья клана Харуно.
Учиха кивнул и вновь посмотрел на Мисаки. Она выглядела жалкой сейчас: дрожащие от страха губы, глаза, полные слез, синяки и ссадины по всему лицу, встрепанные волосы...
- Те двое вначале сказали, что госпожа не должна бояться, они из клана ее отца и пришли сюда, чтобы освободить ее от вас, - она робко взглянула на Учиха. По его плотно сжатым губам пробежала усмешка: возвращение к Хироши было для Сакуры намного хуже неволи с ним.
- Они уговаривали ее положить меч, но госпожа их не слушала.
«Она вообще мало кого слушает», - вновь усмехнулся Саске и повел затекшими от напряжения плечами.
- Тогда они сказали, что они из вражеского вам клана, и, если госпожа пойдет с ними, то сможет вам отомстить и помочь убить, - всхлипывая, но не смея плакать при Учиха, рассказывала Мисаки, отчаянно сжимая маленькие кулаки и проклиная себя за то, что не смогла помочь, не уберегла, не вмешалась...
- Сакура-сан не стала их слушать, и тогда они атаковали ее. Она боролась и, кажется, ранила одного из них в руку. Но потом кто-то ударил ее в бок, и она потеряла сознание, - тихо закончила Мисаки и еще ниже наклонила голову.
Стоять вот так перед Саске, под его проницательным, пронзающим насквозь взглядом было невыносимо.
Воздух около него был тяжелым от обуревавших его гнева и ярости, от мрачных, сильных эмоций. Он был пропитан жаждой крови, жаждой мести и жестокой, мучительной расправой. А еще – раскален от напряжения, от просившихся наружу раздражения и злости.
Саске был полон сейчас, как трясина после дождя, ему нужно было выплеснуть себя и свои эмоции, дать им выход.
И он не мог этого сделать ни на ком, кроме своих провинившихся слуг, не усмотревших за его невестой.
- Кто и за что тебя ударил? – после долгой паузы спросил Саске, крепко стискивая в руках чашечку саке.
И Мисаки поняла, что ее ответ будет очень, очень важным для него, хоть она и не могла сказать, почему.
- Яшамару-сан. За то, что я побежала и рассказала все Масахиро-сану, - с громким хрустом чашка треснула, ее осколки глубоко вонзились в ладони Учиха, и из них сразу же сильно потекла кровь.
Мисаки ойкнула, но Саске едва обратил внимания на свои порезы. Он, не отрываясь, смотрел на Яшамару.
- Ты верно говорил о предателе, Масахиро, - выплюнул он сквозь зубы. – И теперь я, как и раньше ты, знаю, кто он, - он говорил, тяжело роняя слова, и продолжал пристально вглядываться в застывшее, похожее на восковую маску лицу Яшамару. – Брось его в пыточную камеру, - велел он Масахиро и встал, стряхивая с ладоней осколки, алые от его крови.
- А ты освобождена на сегодня от своей работы, - сказал он Мисаки и, до предела распрямив плечи, вышел из комнаты.

- Учиха вас убьет, - это было первым, что сказала Сакура, как только вновь смогла говорить.
Ее похитители лишь засмеялись в ответ на ее слова.
- Уж не хочешь ли ты сказать нам, что Учиха от тебя без ума? – с хохотом спросил один из них. – Твоя жизнь сейчас стоит не дороже монеты, птичка.
- Причем здесь любовь? – насмешливо фыркнула Сакура. – Он не терпит, когда берут его вещи.
- Так рано сдалась и уже признала себя его собственностью? – похоже, мужчина действительно был удивлен. – Я слышал о тебе другое, но, похоже, это были лишь сплетни.
- Знаешь, чтобы увидеть, как Учиха выпустит наружу ваши кишки, я готова признать себя кем и чем угодно, - прошипела Сакура и тут же согнулась пополам, получив болезненный тычок в раненый бок. – Уязвлен? – хрипло засмеялась она, сплевывая кровь.
- Можешь не надеяться, - отрезал мужчина. – Твое жалкое щебетание меня мало трогает.
- Посмотрим, как ты заговоришь в его пыточных камерах, - усмехнулась Сакура и облизала разбитые, потрескавшиеся губы.
Они медленно двигались по лесу уже несколько часов. Мужчина, с которым она говорила, шел впереди на пару шагов, держа в руках конец веревки, что туго связывала ее руки. Второй был сзади, он постоянно подталкивал ее в спину, стоило ей чуть замедлиться или споткнуться. А еще несколько раз сильно и очень болезненно уколол ножом, когда Сакура попыталась позвать на помощь. С того момента она больше не кричала, лишь шептала ругательства и проклятья, выплескивая наружу всю желчь и ненависть.
Короткими перепалками с похитителями Сакура пыталась отвлечь себя от тягостных мыслей. Вслух она говорила, что Учиха непременно станет ее искать, но внутри себя она не была и вполовину так уверена. Рискнет ли он задействовать солдат в такое неспокойное время? Стоит ли игра свеч или намного проще найти себе другую невесту, пусть и не такую вздорную, но зато беспроблемную? Будет ли он прилагать такие усилия ради возвращения своей вещи – а именно ею она и являлась. Еще она пыталась понять, с какой целью ее похитили, ради чего? Хотят ли получить большой выкуп или использовать, как средство влияния на Учиха? Если так, то они проигрывали в любом случае – Сакура сильно сомневалась, что она является для Саске большой ценностью, ради которой он пойдет на риск.
Но все же она надеялась. Ведь уже два раза ее надежды сбылись.
- Что замолчала, птичка? Воображаешь, что с тобой сделают? – поддел ее идущий впереди мужчина.
- Думаю, как вас называть, - огрызнулась Сакура. – Ублюдок-один и ублюдок-два устроит? – она почти пожалела о сказанном, когда получила сильный удар кулаком в живот. – Не понравилось, значит? – с трудом восстановив дыхание, хмыкнула она, чувствуя, как во рту расползается отвратительный привкус крови.
- Надеюсь, наш хозяин будет возвращать тебя Учиха по частям, - улыбнулся один из ее похитителей.
- Тебе к тому времени будет все равно, - в тон ему ответила Сакура, - потому что ты будешь уже мертв.
Она замолчала, решив не тратить впустую силы: она не сомневалась, что они ей еще пригодятся.
«Мы идем уже около трех часов. За это время мы не могли уйти далеко и точно не вышли за границу клана – тогда бы не стали прятаться в лесу. Пока мы находимся на земле Учиха, у меня есть шанс, хоть и очень призрачный. Они не воины, они не подобны Саске – гораздо слабее его. Они – наемники и они не знают, что я училась драться, и это дает мне преимущество. Возможно, я смогу...» - Сакура закусила губу, украдкой оглядываясь по сторонам.
Ее руки были связаны непрочно, не для того, чтобы помешать двигаться, но чтобы заставить за ними идти. Она могла избавиться от них, то было не сложно. Гораздо сложнее было избежать удара в спину от второго похитителя – она не могла видеть ее, он ни разу не заговаривал с ней и потому пугал. Он казался гораздо серьезнее и опаснее того, который шел впереди.
«Рискну, когда будем спускаться с этого холма, - подумав, решила Сакура. – Так будет проще вырваться и скатиться потом вниз. На равнине они среагируют гораздо быстрее, я даже не успею отбежать».
Ей стало намного легче после принятия решении – ведь теперь у нее появилась цель, ради которой стоило терпеть, стоило идти вперед и стоило бороться. Определенность подстегивала и придавала сил, делая ее гораздо уверенней, чем несколько минут назад. По крайней мере, она попробует. Она не сдастся сразу – она еще ни разу не сдавалась без короткой и заведомо провальной, но борьбы.
Она сможет сбежать – вряд ли это будет сложнее поединка с Учиха. Она держалась тогда до последнего, сделает это и сейчас.
Сакура решительно тряхнула головой, и длинная коса ударила ее по пояснице.
А через четверть часа они достигли вершины холма, в низине которого располагались рисовые поля и деревни клана, и начали спуск.
Сакура рванула почти сразу, не позволив себе задуматься – тогда она точно растеряла бы остатки решимости и храбрости. Она резко крутанулась вокруг своей оси, чтобы выдернуть веревку из рук похитителя и, присев, подставила ему подножку, когда он сделал шаг назад, чтобы сохранить равновесие. Падая, он всплеснул руками – и Сакура сразу же побежала вперед, не разбирая дороги. Она кое-как сгруппировалась со связанными руками и почти покатилась вниз, чтобы ее преследователи отстали.
В ушах стучала кровь, голова кружилась от ударившего адреналина, и Сакура ничего не слышала и не видела перед собой. Ветки хлестали ее по лицу, рвали одежду, мешали бежать и цеплялись за веревку – она едва ли понимала это. Перед глазами все слилось в одно большое коричнево-зеленое пятно, земля и небо поменялись местами, когда она упала, зацепившись ногой за корягу, и покатилась вниз.
Она остановилась, врезавшись в ствол дерева – мир начал кружиться перед глазами, встала и вновь побежала. Сакура двигалась сейчас лишь на инстинктах, она давно исчерпала все силы. Она знала одно: ей нужно вниз, в деревню, к людям. Там – ее спасение.
Что-то огнем обожгло лодыжку, сдирая остатки одежды и кожу – один из похитителей подсек ее кнутом, вновь заставив упасть. Не сдерживаясь, она громко застонала и сразу же пожалела об этом – на крик ушли остатки дыхания. Она перевернулась на спину и увидела, что мужчина быстро приближается к ней.
- Сдохни, - прошипела Сакура, спиной уперлась в землю и мощным ударом ног отбросила похитителя в сторону.
Она не смогла подняться и потому поползла прочь, сдирая руки до мяса о жесткую, колючую траву. Спотыкаясь и едва не падая поле каждого шага, она вновь поднялась и пошла, когда похититель схватил ее за длинную косу и жестко дернул на себя. Сакура рухнула навзничь, а он поволок ее по земле, продолжая держать за волосы. Ей казалось, что ее голова сейчас просто оторвется от тела – настолько сильной была боль. Из глаз хлынули слезы, а по лицу заструился пот.
- Ублюдок, - отчаянно ругалась она, извиваясь по земле всем телом в попытке освободиться. – Какой же ублюдок.
- Я отрежу тебе уши, - рыча от злости, сказал мужчина и особенно сильно дернул за косу.
«Отрежу», - в голове быстро, словно вспышка света, промелькнула мысль, и Сакуру будто осенило. Она скосила глаза и увидела, что в левой руке у него зажат нож. Не катана и даже не кинжал.
Она должна справиться – у нее просто нет выбора.
Застонав от боли, пронзившей, казалось, все ее тело, Сакура извернулась и укусила мужчину за левую руку. Он машинально дернул ее на себя, разжав пальцы, и Харуно молнией метнулась к упавшему ножу, без раздумий смахнула половину косы с головы и рванула вперед. Ей вслед понеслись проклятья и угрозы, спустя мгновение она услышала тяжелое дыхание и громкий хруст веток – похититель был прямо за ней. И он был крайне разозлен и едва ли помнил сейчас, что должен доставить ее к тому, кто их нанял, живой.
Сакура побежала еще быстрее – по крайней мере – попыталась. Она была уже почти внизу холма, до деревни, где она будет спасена, оставалось совсем немного. Хриплое, учащенное дыхание разрывало ее легкие изнутри, рот и губы пересохли, по лицу струился смешанный с кровью пот. Растрепанные волосы цеплялись за ветки и тормозили ее, лезли в глаза. Место на ноге, где ударом кнута была содрана кожа, горело огнем.
Сакура была на грани сейчас, и она это знала. Если не получится вырваться сейчас – больше она не сможет и пошевелиться.
Упав ничком, она скатилась вниз, преодолев последние метры, и оказалась на рисовом, полузатопленном поле. Хлюпая по воде ногами, разбрызгивая ее и продираясь сквозь растения, она неслась вперед, размахивая руками и бешено, неистово крича, даже не понимая, что она произносит.
Ее ноги подогнулись, когда Сакура увидела, как из домов к ней спешат жители, а за ними – солдаты.
«Учиха уже ищет меня», - подумала она и со стоном упала лицом вниз, потеряв сознание.

Он спрыгнул с коня, бросив поводья одному из сопровождавших его солдат. Старейшина деревни и его семья уже приветствовали его, стоя в поклоне на коленях, но Саске прошел мимо них, ни разу не взглянув.
Он толкнул двери ближайшего домика и оказался в небольшой комнате с низким потолком. Сидевшая там женщина встала и поклонилась ему, но он отослал ее прочь движением головы.
А с футона на него смотрела Сакура. Ее лицо было мертвенно-бледным, лишь необычайно яркие глаза выделялись на нем. Губы – разбиты, под носом запеклась кровь, на щеках – синяки и следы от веток, что стегали ее. Она неподвижно лежала на футоне, укрытая теплой материей, и изредка морщилась от боли.
- Что ты рассматриваешь, Учиха? – спросила она, не выдержав его взгляда. – Мое лицо уродливо и ужасно сейчас, - и она отвернулась к стене, отчаянно желая разрыдаться, кинуть в надменного, холодного Саске что-нибудь тяжелое, ударить кулаком по груди, еще раз оказаться в его объятиях...
Он ничего не ответил – подошел и опустился рядом на корточки. Сакура посмотрела на него, моргнула и заплакала неожиданно для себя. Она сразу же отвернулась, внутренне готовясь к его колким насмешкам, и вытерла глаза. Ее руки были исцарапаны, пальцы – сбиты, а ногти содраны под корень.
- Это все из-за тебя, - глухо сказала она, продолжая смотреть в стену. Слезы лились по ее щекам, и Сакура уже даже не пыталась их остановить. – Где ты был, когда меня похитили? Где были твои солдаты? Это твоя обязанность – защищать меня! – с укором произнесла она, и Саске дернулся и еще сильнее сжал зубы.
- Вы бы не вышли за границу клана, - спокойно сказал он. – Мои люди были в каждой деревне и на всех дорогах.
- Ты тоже так говорил о том, что поместье непреступно, и твои противники не смогут попасть внутрь.
- Довольно, Сакура, - гораздо ожесточеннее и злее оборвал ее Саске. – Я позволил тебе укорить меня в первый раз, потому что ты ранена и слаба. Но хватит на этом.
Она возмущенно фыркнула и тут же поморщилась, едва не лишившись сознания: ее затошнило от боли, и она свернулась в комок, прижав колени к груди. Сакура всхлипнула пару раз, коротко застонала и затихла, боясь вдохнуть полной грудью, чтобы не вызвать новый приступ.
- Виноват твой отец, - сказал ей Учиха с отвращением. – Он слишком глуп.
- Причем тут он? – с трудом выговорила Сакура, смотря на него бездонными, запавшими глазами с синяками усталости.
- Ты слаба, чтобы говорить об этом. Хватит, - добавил он, увидев, что она собралась возразить. – Хватит пререканий на сегодня. Ты не в том состоянии и виде, чтобы спорить со мной, - жестко и непреклонно сказал Саске и мягко, плавно поднялся, а после взял ее на руки, и Сакура, едва ли не впервые послушавшись его, не стала возражать.
Она молча закрыла глаза и даже прижалась головой к плечу – она была слишком измотана, чтобы отвечать ему или спорить. Тем более ей было так хорошо, даже несмотря на боль: Учиха был надежным и сильным, он был тем, в ком она отчаянно нуждалась с той минуты, как только ее похитили.
- Хозяева домика – хорошие люди, - пробормотала она ему в плечо. – Отблагодари их, - Сакура посмотрела на Саске, - пожалуйста, - подумав немного, тихо добавила она.
- Они служат мне не за награду, - ровным голосом ответил он и вышел на улицу. Солнечный, утренний свет ненадолго ослепил Сакуру, и она резко отвернулась, пряча голову в ткани кимоно на груди Учиха.
- Я знаю, - произнесла она, - но все же...
Саске ничего не сказал – дернул губами в подобии усмешки и прошел через двор к своим людям, что ждали его: крестьяне стояли позади солдат, но все они с любопытством и интересом разглядывали невысокую, небольшую женщину, которую их грозный господин нес на руках.
Учиха остановился возле рикши и посадил Сакуру внутрь. Она с трудом подавила вздох сожаления, когда он выпустил ее из рук и отошел на шаг назад. Больше всего ей хотелось вцепиться в рукав его кимоно и попросить не заставлять ехать в рикше, а позволить быть рядом в седле. Но Сакура справилась с собой: она не была маленькой, глупой девочкой и представляла, как ее просьба будет выглядеть в глазах Учиха.
Но ей так отчаянно хотелось... она машинально обняла себя руками и даже не заметила этого.
«Это просто усталость... – подумала она, пытаясь успокоиться. – Просто усталость и боль. Я измотана и потому хочу тепла и заботы. Мне скоро станет лучше, и эти глупые мысли пройдут. Я не должна так думать. Не должна».
Рядом с рикшей что-то прошелестело, и Сакура вздрогнула – она еще долго будет вздрагивать теперь от каждого шороха или незнакомого звука. А через мгновение в рикшу сел Учиха. Она изумилась до крайности, но решила, что лучшей ей промолчать и ничего не спрашивать – он уйдет, а именно сейчас ей этого хотелось меньше всего.
- Тебе служат хорошие люди, - сказала Сакура, разглядывая свои израненные, покрасневшие руки. – Так на всех землях клана?
- Почти, - с усмешкой ответил Саске и махнул рукой, приказывая ехать. Мягко тронувшись с места, рикша начала двигаться. – Они считают отца и меня хорошими хозяевами.
Он взял лежащий рядом с ним плащ и протянул его Сакуре:
- Возьми, тебя трясет.
Она повернулась, чтобы накинуть его на спину, когда Учиха сильно сжал ее плечо.
- Где твои волосы? – спросил он, смотря на ее короткую – до лопаток – косу.
Сакура нервно повела плечами и ответила, не глядя на него:
- Пришлось отрезать, когда один из ублюдков держал меня за них.
- Мои люди найдут их, - его губы были растянуты в неестественной усмешке, а в глазах была животная ненависть и жажда крови. – Уже очень скоро, - низким, угрожающим голосом добавил он и отпустил Сакуру, откидываясь назад.
Холод и страх пронзили ее насквозь, когда она поняла, что именно сделает с ними Саске. Воистину, они сполна ответят за совершенное.
Учиха всегда платят свои долги, и еще никто не бесчестил их безнаказанно.
- Как они вообще смогли меня похитить? Ведь поместье неприступно, - спросила она и легла, укрывшись плащом до самого носа.
Теперь Сакура смотрела на Саске сбоку и могла видеть его четко очерченные, острые скулы с немного впалыми щеками и тяжелый, слегла выпирающий вперед подбородок.
- Меня предали, - едва разжимая губы, выплюнул он и не сдержал гримасу гнева и отвращения. – Яшамару пустил в поместье наемников.
Сакура шокировано вскрикнула и, не веря, взглянула на Саске. Яшамару был самым верным его слугой – она поняла это за то недолгое время, что провела в поместье клана.
И он оказался предателем...
- Ты, ты... - запинаясь, начала она.
- Не казнил, - раздраженно перебил ее Учиха. – Равно как и с наемниками, я не собираюсь делать это быстро и дарить им легкую смерть, - жестоко блеснув глазами, пояснил он.
Сакура тяжело вздохнула и облизала потрескавшиеся, сухие губы.
- А что с Мисаки? – резко вспомнив, спросила она.
- Я не утоляю свою жажду крови, наказывая слабых детей, - ровным голосом ответил Саске, смотря на Сакуру. – Я ничего не сделал твоей служанке.
Она облегченно закрыла глаза и слабо, обессилено улыбнулась.
- Ты знаешь, кто мог меня похитить?
После этого вопроса по лицу Учиха промелькнула тень, а мышцы на нем напряглись до предела.
- Ты слаба, чтобы обсуждать это, - отрезал он и замолчал, показывая, что дальнейшее обсуждение не имеет смысла.
«По крайней мере, он не отказался вообще говорить об этом», - утешила себя Сакура, украдкой наблюдая за Саске. Она видела, что он был измотан сильнее ее: прошедшая ночь была четвертой по счету, за время которой он ни разу не сомкнул глаз. Он уехал вчера на рассвете после нескольких часов кропотливой работы с бумагами, а как только оказался на границе земель, был вынужден сразу же вернуться, догадавшись о ловушке. А после – искал ее.
- Через несколько дней во дворце императора состоится прием, - неожиданно обратился к ней Учиха. – Я знаю, что этого времени мало для того, чтобы вылечить твои раны, но ты нужна мне там.
- В качестве говорящей обезьянки? – Сакура даже сумела язвительно усмехнуться.
- Если тебе больше нравится роль рабыни... - он равнодушно пожал плечами, но его взгляд был колючим и неприятным.
- Это было лишним, - призналась она, чувствуя, как от смущения и злости на себя покраснели щеки. – Прости.
- Мне не нужны твои извинения. Может, вместо них ты начнешь, наконец, думать, что говоришь? – едко спросил он и посмотрел на Сакуру.
«Он сказал, что я нужна ему там», - не к месту подумала она и еще сильнее смутилась.
- Я представлю тебя императору и главам кланов, как мою жену, - после паузы продолжил Саске.
Сакура вскинула на него настороженный, ожидающий взгляд, и Учиха, раздраженно поморщившись, добавил:
- У нас нет времени для проведения полной церемонии. Все началось быстрее, чем я рассчитывал, и потому тебе придется обойтись без торжественного обряда.
- Мне все равно, - сказала она равнодушно и отвернулась к спинке сиденья, но ее голос дрожал, и Саске не мог понять, почему: из-за расстройства, что не будет многолюдного празднества или от того, что он впервые вслух признал ее своей женой?
Они ехали медленнее обычного – чтобы не тревожить раны Сакуры – и потому добрались до поместья ближе к вечеру, когда весенние солнце медленно опускалось за горизонт. У ворот их встретили солдаты, а возле главного дома клана толпились слуги – пока они мало знали о своей госпоже, но много – о господине, и потому искренне радовались, что он нашел ее и вернул домой живой.
Они уважали и чтили Саске, несмотря на всю его жестокость, а еще хорошо помнили, что было с ним и Фугаку, когда Итачи почти под корень вырезал всех Учиха.
Сакура вначале воспротивилась и пошла сама, не желая выглядеть еще более жалкой и слабой в глазах Саске и его людей. Но она была слаба и изнеможенна гораздо сильнее, чем ей представлялось, и двигалась настолько медленно, что Учиха не вытерпел и минуты: молча взял ее на руки и пронес сквозь строй солдат и толпу слуг. И у нее не нашлось даже сил возразить.
И желания тоже – но в этом Сакура не призналась бы себе даже темной ночью в одиночестве.
- Трав и бинтов, - коротко приказал Учиха служанкам.
- Саске-сама, может, лучше позвать лекаря? – со спины окликнул его Масахиро. И он едва ощутимо вздрогнул, услышав его вопрос, и неприятная, хищная усмешка скользнула по лицу. Но он только покачал головой и пошел к лестнице.
- Что случилось? – тихо спросила Сакура, чутко уловившая изменения его настроения. Впрочем, она не надеялась на ответ и потому была удивлена, когда услышала:
- Ничего. Еще раз убедился в своей правоте.
Она ничего не поняла из его слов, но Саске не стал пояснять, крепко о чем-то задумавшись.
Он принес ее в свою спальню и опустил на пол сразу, как только закрыл двери.
- Теперь ты будешь жить здесь, - не оборачиваясь, бросил он и одним движением сорвал с себя кимоно. – Даже не споришь? – спросил он, едва приметно усмехнувшись.
- Думаешь, я стану возражать против того, чтобы быть в безопасности? Или что мне очень понравилось бегать по лесу от этих ублюдков? – Сакура удивленно приподняла брови и медленно опустилась на футон, чувствуя, как тело болью отзывается на каждое движение.
Две служанки принесли миски с настойкой трав, мази и бинты и сразу же ушли, а Саске снял нижнюю рубашку, оставшись в одних штанах.
Сакура прикрыла глаза, вытягиваясь на его твердом – гораздо тверже, чем ее собственный – футоне, и закусила губу, сдерживая слезы и стоны.
- Разденься, - бросил ей Саске, выглядывая в окно. По его сосредоточенному, суровому лицу бродили черные тени – тяжелые мысли, что не давали покоя.
Сакура без раздумий сняла с себя рубашку из грубой ткани и штаны – одежду, которую дали ей крестьяне. Они же помогли ей смыть с себя грязь и засохшую кровь и ополоснуть волосы.
Учиха подошел к ней и сел на корточки. Он скользнул по ее телу безразличным взглядом – ни желания, ни страсти, лишь холодная отстраненность. Зло нахмурился, когда увидел, что рана на боку не заросла, но увеличилась от ударов похитителей.
Он наложил мазь и крепко забинтовал – Сакура скривилась, но не заплакала, лишь трудно, глубоко задышала. Саске хмурился все сильнее, рассматривая многочисленные гематомы на ее животе – одни уже посинели почти до черноты, другие только начинали расползаться уродливыми пятнами по коже.
«Их смерть не будет легкой», - поймав однажды взгляд Учиха, подумала Сакура. Он едва не рычал сейчас, и прикосновения становились жестче и резче, но ей грела душу мысль, что злится он не на нее, а из-за.
Ее руки и плечи также были покрыты синяками и длинными царапинами: ветки деревьев рвали ее одежду и хлестали тело, пока она пробиралась через кусты в том сумасшедшем побеге.
- Они отбили тебе все нутро, - сказал Саске и впервые посмотрел на нее.
- Я слишком много говорила, - Сакура попыталась легкомысленно улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса.
Учиха молча показал ей повернуться, и она осторожно легла на живот, показывая ему беззащитные плечи и спину.
Эта поза была во много раз интимнее секса или обнаженной груди, ведь она не могла видеть его, не могла следить за его движениями. Она открывала ему худую спину с выпирающими лопатками, словно говоря: я доверяю тебе.
Саске приглушенно выругался, и Сакура поспешно заговорила, чтобы отвлечь его от ее синяков – она знала, что на пояснице они просто огромные, а еще там по ребрам змеился след от удара кнутом – похититель вытянул ее им, когда она вырвалась в первый раз.
- Я называла их ублюдками и в красках расписывала смерть, которая ждет их, когда ты найдешь нас.
- Скоро ты сможешь воплотить свои фантазии в жизнь, - скрипнув зубами, мрачно пообещал Учиха и начал накладывать мазь на ее спину. У него были шершавые ладони, загрубевшие от каждодневных тренировок и упражнений с мечом. Едва ощутимо он провел пальцами по ее позвоночнику и коснулся ребер, и Сакура вздрогнула, подавшись навстречу его руке.
- Не сейчас, - тихо сказал Саске, убеждая то ли ее, то ли самого себя. Он встал, а она, тяжело сглотнув, нанесла мазь на свои израненные, покрасневшие, покрывшиеся грубой коркой и заусенцами руки. Учиха расстелил рядом с ней футон и лег навзничь, закрыв глаза, которые он очень часто потирал и сам, верно, уже не замечал этого.
Той ночью она спала спокойно.