Эмоции под контролем. Глава 15

Глава 15. Спящая красавица

В облаке пыли, песка, стекла и прочих остатков разрушенной лаборатории вырисовывались мужская и женская фигуры, что шагали к трем уже ожидающим. Кожа этих двоих была заметно изрезана какими-то острыми предметами. Как ни странно, для остальных эти ниндзя держались за руки, и маленькие ручейки крови на лице, руках, ногах и остальных участках тела, что не скрывала одежда, не привлекали на себя никакого внимания, так как все созерцали на их сияющие счастьем улыбки. Пара людей сейчас казалась лучистым солнцем, которое скрыла вредная серая тучка. Треск под ногами хрупкого материала символизировал им уже, как звон крохотных колокольчиков из церковных обителей.
- Как у нас дела? – поинтересовался голубоглазый ниндзя, когда вместе с Хинатой уже подошел к остальным.
- У нас дела не хуже ваших, - с юмором заметил Нара и, присев на корточки, открыл маленький сундучок, где на специальном мягком материале лежало некое зелье желто-зеленой окраски.
- Что-о? Всего одно? – с криком возмутился Узумаки, выпучив глаза.
- Наруто, ты что, идиот? – Ино, не жалея, ударила парня по голове. - Одного экземпляра вполне достаточно, чтобы Цунаде-сама поняла состав и сотворила таких же тысячу.
- Правда? Бабуля так может? – от таких вопросов уже никто не был удивлен, так как все отлично были знакомы с Узумаки Наруто.

После многих дней в пути, что для выдержанных ниндзя не казались уже проблемой, пятеро путников увидели из-за зеленых верхушек деревьев знакомые крыши домов. Этот вид какой-то нежной лаской изнутри согрело коноховцев, но не бывшего Акацки. Будто тепло прошло через сито и превратилось в ужасный холод, что ранее был ему знаком. Словно кровь внутри начала замерзать твердым льдом, мужская широкоплечая фигура значительно замедлила темп хода, а после и вовсе остановилась.
- Саске? – с недоуменным взглядом, но никак не злостным, произнес носитель девятихвостого. – Ты идешь?
- На этом моя миссия закончена, - ровным голосом ответил брюнет, но еле заметное тяжкое сглатывание слюны выдало его напряжение.
- Закончилась?..
- Да. Вы доставите зелье в Коноху. Мне же там делать нечего, - развернувшись на сто восемьдесят градусов, обладатель шарингана в ускоренном темпе зашагал в обратном направлении.
Застыв с угнетающим взглядом, Узумаки в этот момент казался деревянной статуэткой. В голубых глазах были заметны невысказанные отрывки предложений, какое-то не смирение с действительностью и тоска. Тоска по чему-то давнему. Многие годы он делал все возможное, чтобы у него появился вот такой момент, и когда он, наконец, наступил, парень просто стоит и смотрит вслед уходящему.
Все воспоминания с детства, что давно уже казались забытыми, откинули толстый слой пыли и нагло скопились в горле. Женская ручка любимой мягко легла на плечо джинчуурики в знак поддержки и понимания. Это действие спасло утопающего, что запутался в своих же колючих мыслях, зацепившись за липкие водоросли, имя которым – память. Облизнув нижнюю губу, светловолосый парень кинул взгляд на рядом стоящую девушку, затем – на удаляющуюся вдали фигуру и, что есть силы, рванул вперед, выкрикивая: «Саске!».
Услышав шум позади себя, Учиха с непониманием обернулся и из-под ровных прядей своих черных волос взглянул на приближающегося человека. Тот же, подбежав к указанной цели, сделал пару глубоких вдохов и замер в бездействии, будто над чем-то колебался.
- Чего тебе,…? – не договорив, брюнет опустил свой взор с небесного цвета глаз на вытянутую руку Узумаки.
Жест блондина символизировал мужество, прощение, поддержку, примирение и мужское взаимопонимание. После стольких лет серого вихря негодования… после многочисленных смываний крови с рук побежденных врагов и друзей… после стольких пройденных путей меж могил погибших… эти двое тихо стояли на колючих опилках прожитого прошлого и, как маленькие дети, пытались сложить из них какую-нибудь конструкцию.
Крупинки песка благодарности, что взбудоражил неугомонный теплый ветер, ударили в черные, как бездна пропасти, глаза брюнета и непрошено просочились сквозь щели сердца, отдаваясь болью. Как змея скидывает с себя ненужную шкуру, так и Учиха, сам не осознавая того, снял с себя древнюю старую маску безразличия. Истинное выражение лица, истинный взгляд недоумения и несказанное слово «спасибо» черных озер зрачков увидел Узумаки в рядом стоящем ниндзя.
Недолгое колебание, что говорило о нерешительности, и темноволосый предатель ответно протянул кисть для крепкого рукопожатия, что для обоих означал узел дружбы. Серьезность на их лицах говорила, насколько важен этот момент для них, ведь каждый у себя в душе попытается сохранить эти слайды в наилучшем качестве. Какая-то соринка скорби и одиночества блеснула в черных жемчужинах глаз брюнета, но Наруто было сейчас не менее тоскливо, ведь он знал, что уже не увидится с этим человеком.
- Прощай… будущий Хокаге, - легко потянув край губ, носитель шарингана освободил свою руку и пошагал по тропе в противоположную сторону от Конохи.
Голубоглазый парень лишь смотрел на уменьшающееся пятнышко человеческого силуэта, что был уже с размером игольное ушко, и тихо сглатывал тупую боль. Капли слез медленно нарисовали тоненькие мокрые дорожки на щеках, а горечь во рту спешно набирала неприятную колкость. На небе скопились тучи, предвещая дождь, но две из них, будто специально порубленные тяжелой секирой, расплывались в разные стороны.
Он отпускал его, глубоко вдыхая легкие ароматы растущей неподалеку камелии и давно высохших отростков детства. Отпускал, ставя крест на своем обещании, на своей жизненной цели, на том принятом пути ниндзя и сгребая подаренный пепел в сокровищницу своих воспоминаний. Крепко сжатые уста этого человека приоткрылись и неслышно прошептали:
- Прощай… друг.

В кабинете Хокаге веяло колючей прохладой. Стены этого помещения давно уже пропитались скорбными мыслями и жалким сожалением. За окнами скопились пыльного цвета грозные тучи и своим безмолвным рычанием создавали угнетающую ауру.
В давящей на психику тишине сидел самый главный человек этого города. Стеклянный взгляд пустых глаз был устремлен в некие бумаги, что держала женщина. Попытки заняться документами уже не один день валились в пропасть, переполненную гноем различных воспоминаний. Все из-за чувства вины… вины в ее смерти. Невидимая черная вуаль давно нависла над лицом взрослой женщины, что своим узорчатым ажуром скрывала кровавые порезы на душе.
Блондинка снова и снова пыталась вчитаться в строчки, но ее взгляд автоматически пополз на ветвь привялой вишни, что неподалеку стояла в хрустальной вазе вытянутой формы. Тонкие пальцы с аккуратным маникюром едва ощутимо коснулись лепестка одного из цветов.
- Ты была мне не просто ученицей… - подавленным голосом прошептала женщина, - ты была…
- Госпожа Цунаде, они вернулись… с миссии, – от громких слов Шизуне блондинка вздрогнула, но та не заметила реакцию Хокаге, а лишь отступилась, чтобы освободить проход в кабинет для людей, что шли за ней.

- …мы с Саске пошли в эту лабораторию с надеждой, что те биологи все еще воспримут его, как члена Акацки и отдадут нам вакцину без всяких проблем, - выкладывая информацию о происшедшем, Шикамару слегка почесал переносицу и после скрестил руки на груди. – Но, видимо, наш враг был кем-то оповещен о плане до нашего прихода, и нам пришлось вступить в бой. В конце концов, великая лаборатория в Деревне Дождя была разрушена, а мы смогли добыть тот самый эликсир, о котором говорил Саске. Сам же Учиха попрощался с нами на окрестностях Конохи, заявляя, что обещанное он выполнил, – закончив долгий рассказ, Нара взглянул в окно, на стекле которого суровые тучи рисовали капельки дождя.
- Ну, что ж… миссия выполнена успешно, - встав со стула, ровным голосом сделала выводы Хокаге. – Ино, отнеси зелье в секретный исследовательский центр Конохи. Пусть узнают состав этой жидкости. Не стоит все еще доверять Учихе.
- Да, учитель! – откинув светлую челку со лба, вскрикнула Яманака и мирно скрылась за дверьми кабинета.
- Остальные могут быть свободными… кроме Шикамару, - услышав свое имя, брюнет даже вздрогнул от догадок.
Наруто и Хината, так и не проронив ни слова, вышли за двери, при этом взявшись за руки. Проследив за ними, Глава Деревни слегка приподняла правую бровь и даже позволила себе легкую улыбку от проникших в голову приятных предположений.
- Как она? – вмиг летающее сознание Цунаде возвратилось снова в этот пасмурный кабинет, что уже, казалось, был в плену дымных туч.
Блондинка повернула голову в сторону ученика Асумы и встретила требующий ответа обжигающий, как лепестки крапивы, взгляд, будто вовсе не она здесь главная.
- Шикамару, за время твоего отсутствия кое-что случилось…
- Ч-что с ней? – речь парня перекорежил мгновенно появившийся жар.
- Ступай за мной… - твердым, как метал куная, голосом кинула Глава Деревни и вышла в коридор резиденции.
Следуя за блондинкой по асфальтовой дороге Конохи, Нара чувствовал, как страх все с большей мощностью жестко обрушивается громадными бомбами на уже неустойчивую нервную систему. Вот-вот, и ее хрупкие опоры сломаются, после чего наступит сумасшествие. Как ветер играл с травой на обочинах дороги, так и боязнь забавлялась с людскими ощущениями. Хоть холод и окутывал тело своим покрывалом, температура изнутри явно превышала норму. Капли дождя неугомонно падали на кожу и, казалось, еще чуть-чуть - и на мужском теле станет слышно шипение. Напряжение уже бушевало штормом, а беспокойствие превращалась в торнадо, словно стая голодных орлов вскружилась над брюнетом и по очереди отрывали острым клювом кусочек сердца.
Наихудшие мысли без спроса лезли в голову и вонзали свои шприцы с кислотой, но еще раз спросить впереди шедшую женщину о ситуации длинноволосый себе не позволял, тем самым доказывая свое железное терпение и годами закаленную выдержку. Путь для этого человека был узнаваемым, так как они шагали в сторону коноховской больницы. Улицы, коридоры, медики, халаты, палаты, палата… ее палата и обжигающий нутро вопрос о том, что же ждет его там… за дверьми.
Цунаде, не колеблясь, толкнула рукой деревянные доски преграды и вошла первой в помещение. Глубоко вдохнув побольше воздуха, будто перед погружением, джоунин шагнул в знакомую палату любимой. Из-за плеча Хокаге брюнет увидел, что Темари все еще неподвижно лежит на своем прежнем месте, но на сей раз возле нее сидели два хорошо известных ему человека.
Один был одет в однотонную черную тонкую рубашку и штаны, едва достающие до щиколоток. На голове, скрывая волосы, был странный головной убор с ушами, похожими на кошачьи, и с пластинкой метала, на котором был четко вырезан символ союзников Конохи – Деревни Песка. На его руках виднелись темные перчатки, а на лице - фиолетовая симметрическая раскраска.
Второй сидел ближе к окну. Светло-рыжие волосы этого человека переливались красной окраской от освещающих ламп в помещении. Одет он был в темные штаны и бардового цвета плащ, поверх которого шли фиолетовые ленты ткани для удержания бутыли с песком за спиной. На светлой коже лица слева был изображен знак, а светло-зеленые глаза были четко выражены черным контуром.
- Канкуро… и даже сам Казекаге здесь? – не поверил своим глазам Нара.
- С возвращением, Шикамару, - любезно произнес старший из братьев.
- П-почему вы здесь? – будто не услышав слов Канкуро, насупив брови, спросил длинноволосый брюнет. – Вы приехали за ней? Вы хотите… забрать ее?
- Если ты не забыл, она наша сестра, - приняв стоячее положение, влился в разговор рыжеволосый парень.
- Шикамару… - словно в чем-то виновата, Цунаде положила кисть руки на плечо парня.
- Нет! Нет! Как вы можете?! – отвергнув поддержку Хокаге, вскрикнул тот в ответ, отчего, казалось, даже стены начали дрожать. – Вы… вы обещали, что все будет нормально, а теперь ее у меня отнимают!
- Шикамару, я уговорила их, чтобы они дождались твоего прибытия. Они имели полное право забрать ее раньше, но за счет хороших отношений между Листом и Песком они согласились.
- Мы всегда будем рады такому гостю, как ты, Шикамару, - мягко поведал Глава Деревни Сун.
- Коноха слишком ослаблена. Если я ее сейчас брошу, то это равноценно моему предательству, - тихо делал выводы Нара, приложив подушечки пальцев к левой брови и прикрыв глаза. – Когда?.. Когда вы… ее забираете? – будто из последних сил спросил он.
- Завтра утром, - четко ответил Канкуро. – Прощайся с ней… а мы проведаем наших друзей, которые прибыли с миссии вместе с тобой.
Мимо носителя болотного цвета одежды промелькнули две фигуры, что направлялись к выходу, но тот их будто не заметил: он стеклянными глазами, не моргая, смотрел в пол. Возле открытых дверей продолжала, как мышка, стоять взрослая обладательница светлых волос, будто хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать нужных слов.
- Вы ведь… можете их остановить. Вы можете… - будто проглатывая каменные куски своим горлом, мямлил брюнет.
- Когда мы ощущаем боль, то наш разум частично блокируется, и мы не понимаем, что другие так же бессильны… как и ты.
Хокаге вышла в коридор и закрыла за собой дверь. Походка ее была уверенной и твердокаменной. Взор был стойким и холодным. Дыхание - ровное и спокойное, как и свойственно истинному ниндзя. Но сердце внутри трепетало, как овитый зимой покинутый птенец. Словно разъедающее вещество, его пожирали эмоции… А оно умеет плакать? Если бы сердце могло плакать, то в наших венах текли бы слезы.

- Прости… прости меня, Темари, - шептал Нара на ушко любой настолько тихо, чтобы его не услышали даже мотыльки, что решили устроить совет возле светильника на потолке.
Неяркий закат уже давно исчез с горизонта, но для парня он был особенным и… словно последним. Сегодня есть, а завтра нет. Сегодня прощание, а завтра мучения. Сегодня человек, а завтра уже вампир. А впереди голод, нехватка и ожидание. Ветер от всхлипов, дождь от слез и снежная буря от потери. Потеря… когда мы знаем, что кого-то утратим, то даже не догадываемся, насколько боль будет сильной, сколько раз в день мы будем вспоминать о светлых лучах жизни и о запахе успокоительного. Когда истерика уже бушует в каждой клетке организма, мы, на грани психического взрыва, улыбаемся другим. Красивая маска «мне не больно» намного привлекательней прогнившей правды. Счастье выбирает иной стиль из черных цветов, блеска фальши и легкого взбрызга одеколона на кровоточащие раны. Да, это твой новый образ для обмана и выживания, что свойственно воину.
Рассвет, как потягивание проснувшегося, показал лучи из-за линии зеленого покрывала. Прохлада от дождливого вечера так и не решила исчезнуть. Ночь покидала это место и, казалось, забирала с собой все те признания, что сказал за это время брюнет. В ответ же не было получено даже короткого слова. От чувства беспомощности, словно запертый в холодных стенах цитадели воющий зверь, юноше хотелось разорваться на части. Каждая секунда с просьбами проснуться сливалась с еще не затвердевшим воском надежд, а приближающиеся шаги по коридору слух полностью отказался воспринимать. Ему хотелось, чтобы идущий холод с окна превратил их обоих в лед и не позволил расставанью. Звук скрипа от несмазанных створок и слово вошедшей женщины «Пора» обвалились на Нару, как обломившийся кусок скалы, что будто сплющил его тело в черную кляксу, а душу – в красные брызги.

У главных ворот скопилась довольно большая толпа людей, почти все из них были ниндзя. Собрание создалось из-за проводов троих Сабаку и нескольких их защитников. На выходе из Конохи стояли четыре запряженных вола и повозка позади них, в которой на воздушных простынях лежала спящая блондинка. Рядом с ее телом было умощено ее главное оружие – веер, но никто не знал, раскроется ли он когда-нибудь снова.
- Пусть Коноха лишь встанет на ноги, и ты сразу отправишься в Суну, - попыталась утешить Хокаге парня в джоунинской форме, что стоял у повозки и держал аккуратную ручку лежащей девушки.
- Секунды идут одинаково, разница лишь в том, как они идут для нас, - ответил тот, медленно опустив веки.
Вдохнув запах правдивых слов, взрослая женщина, получше укутавшись в зеленую куртку, пошагала к молодому Казекаге, что сейчас разговаривал с Узумаки. После теплых пожеланий благополучной дороги от коноховцев, путники вышли за ворота. От звука разрезающего ветер хлыста, что использовал управляющий быками, Шикамару стало не по себе, будто ударили по его телу и с самой громадной мощью. Колеса повозки в легком темпе сдвинулись с места, отдаляя от него ту единственную особу. Но брюнет не мог позволить себе разжать кисть и отпустить ее руку, будто клей сцепил их теплые ладошки.
- Шикамару! – крикнула недоуменно Яманака, когда тот, держа за руку спящую девушку, пошагал следом за двигающимся транспортом.
- Прощай, - хриплый голос создался из-за несдержанных слез, что покатились по щекам Нары. Его кисть разжалась и ускользала, подушечками пальцев ощущая все еще ее прикосновение.

«Погода изменилась. Тучи снова скопились на небе, и я опять одна. Я не знаю. Не знаю, где я. Не знаю, кто я и почему… почему мне так паршиво. Я будто внутри пустая, и ветер в любой момент может унести меня далеко-далеко. Одно утешение – это ты, мой Светлячок. Сияешь в моих ладошках, как кусочек солнышка. Освещаешь мне смутные ночи и согреваешь своим теплом. Что-то родное я чувствую в тебе, словно без тебя я ничто.
Дождь… Капли теплого дождя на моем теле, но как-то становится холодно и этот холод изнутри. Лучистое счастье проходит сквозь мои руки и поднимается все выше и выше. Нет… куда ты? Не уходи. Не уходи, прошу! Я кричу, но ты меня не слышишь. Не оставляй меня… не оставляй меня одну, прошу! Боль. Слезы. Впервые за долгое время я плачу. Я бегу. Я продолжаю кричать тебе, но тебя забирает серая туча и вокруг становится так темно, будто солнце исчезло. Чувствую, как мгла поедает мое сердце, а боль – горло. Вернись! Не бросай!»
- Не бросай! – послышалось от молодой блондинки, что резко приняла сидячее положение и обратно схватила руку уже уходящего Шикамару.
Все окружающие дружно впали в шок и думали, что у них галлюцинации. Проснувшаяся тоже недоуменно моргала и оглядывала обстановку вокруг. Нара же, застыв, как металлический солдатик, сделал выводы, что окончательно сошел с ума, но секунды тикали, а изображение представленное перед ним не менялось. Будто в воздух вмешались душистые чары магии и подтолкнули сомневающегося к любимой девушке. Крепко стиснув хрупкое тело в объятиях и зажмурив глаза, парень еле слышно прошептал на ушко:
- Темари... выходи за меня.

Хоть овивали меня колючие пруты,
Хоть испытал я тонны льда,
Для меня это не имеет сути,
Ведь я услышал твое: «Да».