Эмоции под контролем. Глава 16 + Эпилог

Глава 16. Сухие слезы

Идти вперед. Туда. Вдаль. Где нет дорог. Где нет перспектив. Где нет целей. Идти… или все же убегать? Убегать от самого себя. Искать, чтобы потерять. Забрать чужое, чтобы наконец-то потерять свое. Как мертвый пепел над чистым озером рассыпать эти мучительные воспоминания. Забыть. Жить дальше. Идти в будущее. Все дальше и дальше, оставляя после себя грязные следы скорби, которые не сможет смыть дождь. Но, даже спрятавшись под мантией невидимости и окунув промокшие ноги в бесшумные сапоги, мы понимаем, что как бы глубоко мы не зашли бы в будущее, в затылок всегда будет дышать окровавленное прошлое.
Уже не один день он пытается скрыться. Но от чего? Взгляд его черных глаз, полный мистики и таинства, как в покинутых старинных крепостях, виднелась паутина бедствия и агонии, паук которой является остатками человечности – чувствами. Но эта особа не в силах просто взять острые ножницы и обрезать латунные проволоки былого, что так сильно вдавливаются в сердце и причиняют боль. Для спасения есть иные нити – вены, в которых течет кровь грешника.
Еще один шаг. Еще один вдох. Еще одна мысль об одиночестве, и брюнет из-под своего кожаного капюшона оглядывает темную улицу мглы, где живут грязные бродяги и бездомные. Даже они, даже эти люди – жертвы войн, жертвы болезни, жертвы потери… даже они не одни. Они объединяются за счет однообразного, одновкусового горя и держатся вместе, помогая друг другу.
По черному плащу давно цокотали холодные капли дождя, а по душе – иглы правосудия. Он здесь, в кипящем страстями и охваченном беспредельным мятежом городе – то место, где она его изменила. Шаг в глубину этого беспросветного и безнадежного тоннеля меж домов, и молодой человек встречает ночные тени и лица, зловеще вычерченные огнем костра закоулков. Страха вовсе нет, все кажется наоборот родным. Как раз то, на что он заслужил.
Недостаток комфорта от грязи, влаги и холода бездушной осени не беспокоили это тело. Парень давно не ощущает себя человеком из плоти и крови, а, скорее всего, неким бродившим призраком, не приобретшим покой. Он не знал. Не знал, готов ли ступать дальше в то место, где когда-то была музыка, где когда-то был танец, где когда-то была она… спасительница тела и души. От неуверенности человек в черном присел на край старой скамьи. Возможно, сейчас он сам себя не понимал. Неужели он ищет ее? Ту самую девушку, которой уже нет. Желание забыть преследуют его. Выкинуть. Сжечь все воспоминания. Но почему тогда его тянет именно туда, где наибольше всего сохранились сундуки с яркими слайдами, чистыми звуками, нежными ароматами и божественными ощущениями прошлого?
Тихонько, будто ангел опустился с неба, к нему приблизилась маленькая девочка лет пяти. Парню не было понятно, откуда взялось это чудное создание, ведь время уже близилось к утру. Обогащая взгляд вопросами, будто она разъяснит ему все его мысли и аккуратно расставит все по полочкам, молодой человек посмотрел на кроху из-под падающих на лицо прядей цвета бездонной пропасти. Та же, недолго думая, протянула маленький кулачок, в котором был зажат кусочек горбушки хлеба, и своей добродушной улыбкой, как просвет детства, озарила этот момент теплом и пониманием.
Как на что-то сверхъестественное, брюнет устремил свой полный непонимания взгляд на этого маленького человечка. Она будто видела его боль. Видела его истинный внутренний мир, полный руин и льда. Ее поступок был для него настолько странным, что он просто спохватился, выпрямился с полный рост и быстро начал удаляться вглубь улицы, оставляя на своей спине грустный взор девочки.
- Я не достоин помощи, - будто для оправдания прошептал бывший член Акацки, зная, что его уже никто не слышит.

Именно этот район. Именно эта гостиница. Именно это окно того самого номера. Не смотря на прохладу погоды, оно было открыто, а тонкие шторы эластично танцевали под дудку ветра. Огоньки тающих свечей вяло очерчивали стоящую мебель в помещении и облик его жильца, что являлся прекрасной девушкой, сидящей на полу у маленького деревянного столика.
Средний рост, плавные изгибы фигуры, длинное белое кимоно с красивой вышивкой разбросанных розовых цветков, босые светлые ножки, на голени одной из которых поблескивало какое-то скромное украшение. Длинные чисто черные волосы были аккуратно уложены и закреплены спицами на затылке, кроме двух прядей, что легко лежали по обе стороны лица. Тонкие дуги бровей, темно-карие с пышными ресницами глаза, миниатюрный ангельский носик, бледные щечки, не пышные губки и чуть-выступающий подбородок символизировали некую прекрасную нимфу, что вышла из тайн морских глубин.
Если хорошо прислушаться, то можно было учуять настолько тихую мелодию, будто вся эта обстановка создана для младенца, которого так настырно хотят усыпить. Через окно, которое для брюнета всегда являлось входом, бесшумно проник шпион, что ранее провел здесь одну лишь ночь. Почему-то он был дико рассержен, для него это место было святым и никто иной, кроме двух в мире людей, не имел право обитать здесь. В его организме появилась дьявольская жажда крови и грешная затея убийства. В планах уже мелькали девичьи крики и слайды стен комнаты с крупными красными пятнами на обоях, которые будут нежно освещать погасающие свечи.
Безразличное спокойствие сидящей на полу особы женского пола говорило, будто она вовсе не заметила незваного гостя, хотя любой бы краем глаза увидел возникшее движение. Утонченные пальчики девушки обхватили стоящую на столике оплетенную лозой бутыль и опрокинули ее, наполняя стеклянный стакан темно-красной жидкостью, которая пропустила сквозь себя первый лучик восходящего над городом солнца. Безмятежная обладательница карих глаз коснулась губами края стекла сосуда и отпила малую дозу алкоголя, неосознанно создавая бегающие зайчики на лакированной поверхности стола.
Ее отсутствие душевной тревоги еще больше бесили голодного убийцу. Она будто ворвалась в его дом, в его царские покои и вытворяет здесь что вздумается. Откинув капюшон с головы, темноглазый парень спрыгнул с подоконника и быстро направился к хрупкой особе, удерживая руку на рукоятке своей катаны. Но с каждым шагом парень замедлял темп. На его тело будто вновь и вновь обрушивалась морская волна, что своей отдачей останавливала его пыл и вместе с этим переворачивала в его реальности все вверх дном. Злость теперь была иной. Она вскипела раскаленной лавой и взорвалась в вулкане адской ярости.
- Стой! – впервые за долгое время заговорила с молодым человеком брюнетка, так и не оглядываясь в его сторону. – Не смей больше приближаться… незнакомец.
- Незнакомец? – прохрипел тот, пытаясь утихомирить воцарившийся бунт в своем разуме. – Я ощущаю, как с каждым моим шагом ускоряется поток чакры в твоем теле, слышу, как твое дыхание становится все громче и тревожней, как сердце трепещет, будто промокший под дождем котенок… Я чувствую… твой запах… Сакура! – последнее слово-имя он выкрикнул так громко и эмоционально, что девушка рефлекторно вздрогнула и с трудом проглотила скопившуюся слюну во рту.
- Я не знаю… - промямлили девичьи нежно-алые уста в ответ, - о ком идет речь, - в женском голоске чувствовалась дрожь, неужели он добился страха этого человека? Но в этом уже не было нужды.
- Хватит лжи! – не выдержав давящей тяжести действительности на психику, Учиха, не церемонясь, махнул рукой над поверхностью стола, сбивая все предметы мирно стоящие на этой плоскости.
Вмиг комнату охватил шум от разбившегося о вертикальную плоскость стекла стакана и свалившейся на пол бутыли, которая выбрызнула кровь винограда на поблескивающий совершенством пол. Злостно с глазами дьявола носитель шарингана кинулся на вызывающую в нем бурные ощущения особу и жестко прижал хрупкие плечи к стене мужественной в мокром одеянии рукой.
- Да как ты посмела покинуть их всех? Как ты могла покинуть Коноху?.. Покинуть Наруто? Покинуть…? - на языке крутилось слово «меня», но глупая гордость быстро залила его цементом и строго приказала застыть.
Девушка же в свою защиту ничего не воспринимала. Она замерла, как глиняное изделие скульптора, и, даже не дыша, пыталась мирно переварить все сказанное этого человека. Но слова могут ранить любого без всякого ножа. Пустые попытки превратить его вопросы в пепел лишь давали побочный эффект, создавая пустынную бурю, что срывала всякие крыши рассудка. Крепко зажмурив глаза и сильно стиснув кисти рук в кулаки, пленница проглотила ту скопившуюся боль со вкусом уксусной кислоты и выдохнула давно залежавшийся в легких воздух, скорее похожий на эмоциональный всхлип.
- Как ты можешь… - будто телу не хватает кислорода, задыхаясь, выдавила придавленная к стене молодая особа, - ставить мне претензии, если сам не лучше, Саске-кун?
Внезапно появилось облако белого дыма, и теперь вместо темноглазой брюнетки стояла прекрасная бывшая защитница Конохи с волосами цвета перьев фламинго и прикрытыми глазами. Хоть собранная прическа девушки и длинное одеяние не поменялись, на Учиху этот облик подействовал, как электрический разряд по жизненно важному органу, что отвечал за кровообращение. Словно с потолка обрушился водопад морозного снега с действием прозрения, и парень только сейчас начал был зрячим. Машинально он освободил женское тело и сделал шаг назад, колеблясь в поисках путей из возникшего лабиринта в своем внутреннем мире. Пламя злости, что зажглось у него ранее, неожиданно потушил давно заваренный теплый чай из листьев воспоминаний и корней записей прошлого. Когда-то он упирался вонзающим в вены иглам чужих чувств, но после кровь смешалась с полученной дозой сладкого сиропа любви, которая против воли навсегда взбудоражила его осознание, и теперь он превратился в наркомана.
Откуда такая тяга к этому человеку? Чувство вины? Или, может, из-за большого вклада, который она сделала тогда? Желание обнять ее пыталось сломать парня, но чувство собственной важности заставляет быть стойким, как лезвие воинского меча. На языке крутились вопросы, в глазах хлестали загадки, в сердце рыдали чувства.
- Как?.. Как ты выжила? – гораздо смягчив тон, начал расспрашивать давнюю знакомую брюнет, не сводя заблуждающегося взгляда с девушки, что раньше носила повязки на лице. – Это Мадара тебя вытащил?.. Ты знала, что останешься жива?..
- Нет, - заблокировав путь атаковавшим вопросам, перебила его розововолосая куноичи. – Я не знала, что выживу, и Мадара здесь ни при чем.
- Ты его убила?
- Нет, не думаю, - отрицательно покачав головой, произнесла ученица Пятой, продолжая смотреть в пол. - У него есть возможности, которые могли бы его спасти от взрыва, и, скорее всего, он использовал их.
- Тогда как… Сакура? Как ты оттуда выбралась невредимой? – спешно жаждая ответа, широкоплечий предатель приблизился к девушке и по обе стороны ее головы поставил кисти рук, ограничивая ее тело куда-либо двигаться.
Не торопясь утолять требования незваного гостя, Харуно жестко убрала мужскую руку, показывая тем самым, что не является в его власти, и пошагала в сторону окна, продолжая прятать загадки своих глаз.
- Впервые я сотворила взрыв в городе Мутантов, - начала она, отперевшись локтями о подоконник и вдыхая чистые запахи просыпающего утра. – Я не знала, что этот ужас сотворила я… Я не знала… - прерывисто вздохнув, будто кислород смешан с ядом, розововолосая мученица обняла себя за плечи то ли от влетающего в комнату холода, то ли от тяжести своих слов. – Тогда я убила своих врагов и… выживших от болезни друзей. Мои руки вымазаны кровью невинных людей, но тогда я этого не знала. Я думала, что мне сильно повезло. Я осталась в живых и пыталась спасти раненых от страшных ожогов, но… все было зря… Все они… Сама же я обошлась лишь парой несложных ранений… Все это время я не знала… и именно после того самого случая в логове Акацки я поняла, что обладаю иммунитетом к огню. Что-то типа дара с проклятием... – на ее устах блеснула улыбка, полная боли. - Я не знала… я хотела умереть… я просто устала.
Внимательно выслушав речь куноичи, изрезанную ранами былого, бывший член преступной организации так же приблизился к окну и оперся своей широкой спиной о стену близ его рам так, что в обозрении парня был виден профиль той самой, которую он так искал.
Изящные линии лица; как на крыльях призраков, нежно развивающиеся волоски розовых прядей; будто окутанная белым прозрачным шелком, светлая кожа; прикрытые веки; чуть прикушены тонкие губы. Словно облако разноцветных бабочек вмиг сотворили вихрь у него внутри и, щекоча своими хрупкими тонкими крылышками по остаткам нежности и чуткости, взбудоражили те ощущения, что он прятал у себя ранее под огромной кучей каменных глыб. Он даже не понимал, насколько сильно подавлял чувство тоски. Тоски по этому образу. Тоски по ней.
Исчерпав лужу паузы, ниндзя-медик, ощутив на себе покалывание мужского настырного взгляда, чуть подняла голову и вдохнула свежие ароматы клумбовых цветков, посаженых возле гостиницы. После чего повернулась в сторону темноглазого брюнета и приоткрыла веки для созерцания своего наблюдателя. Из-за скрывающих тайны занавесей контрастно блеснули зеленые изумруды, отдаваясь ярким салатовым цветом. Золотые лучики солнца и веры окрасили этот момент в самых красивых радугах.
Взаимный взгляд. Взаимная благодарность. Взаимное… притяжение? Общая боль, общие иглы в горле, общие жала в легких и общие гвозди в сердце. Слишком много всего произошло. Слишком много мыслей покрылось плесенью. Слишком много чувств было сожжено заживо. Слишком много скрытых слез ушло для тушения этого пожара.
- Зачем ты здесь, Саске? – девичий голосок почти сливался с еле-слышной проигрываемой музыкой, что медленно и ритуально пропитывала стены этой комнаты тоской.
- То же самое могу спросить и тебя, - подстраиваясь под тон куноичи, так же тихо прошептал темноглазый человек, ранее казавшийся «железным». – Почему ты здесь? Почему не в Листе? Коноха считает тебя погибшей. Погибшим героем, – тяжкий вдох брюнет постарался скрыть, но ему это не удалось.
- Я не собираюсь возвращаться в Коноху. Пускай думают, что я умерла, - наклонив слегка голову, под натиском пальчиков она размяла заднюю часть шеи и проглотила большой ком в горле. – Я просто исчезну.
- Почему? Ведь Коноха – твой дом, - как-то неожиданно громко заявил тот.
- Когда-то Коноха была и твоим домом! – не выдержав натиска на нервы, под которыми находилась болевая зона подавленной правды, вскрикнула Харуно. - Не думай, что настолько хорошо меня знаешь, Учиха. Я теперь другая. У меня теперь есть спутник, имя которому – страх. Я боюсь своих глаз… Я боюсь, что могу навредить дорогим мне людям, – в защиту от атакующих остриев кунаев, что появились у нее внутри, девушка приложила ладони к лицу. – Чем дальше я от них нахожусь, тем меньше шанс их гибели.
- Теперь тебе нечему волноваться. Коноха узнала состав сыворотки излечения, и сейчас медики работают над производством ее большого количества. Но ты можешь использовать свои возможности как силу…
- Что? Цунаде-сама нашла выход? К-как?.. – опустив руки и широко раскрыв свои зеленые кристально поблескивающие глаза, недоуменно спросила молодая девушка-ниндзя.
- Ты можешь вернуться. Бояться теперь нечему, - мягкое произношение и даже сами слова как-то не подходили под характер этого человека, что было необычайно странным.
- А какой тебе смысл уговаривать меня вернуться, Саске?.. – настороженно шагнув в сторону мужской фигуры, обладательница розовых волос пыталась вглядеться в омуты черных глаз, чтобы увидеть врага, который прячется под оболочкой этого близкого ей человека. - Может… потому что сам жалеешь, что когда-то покинул это место?
Почувствовав, что кто-то схватился за живое, Учиха машинально вздрогнул. Сейчас он ощущал себя маленьким мальчиком, которому нагло растоптали пасочку его песочницы, над которой он так старательно трудился. От возникшей ситуации он сурово насупил брови и, покачав головой, возмущенно выкрикнул:
- Ты как была дурой, Сакура, так ею и осталась! – от своей несдержанности носитель шарингана сам себя не узнавал.
Выкрикнув обидную для своей спасительницы речь, брюнет от злости оттолкнул девичье тело, на что та под действием рефлекса и высокого показателя независимости схватила за аристократические пальцы мужской кисти и попыталась выкрутить руку нашественника.
- Дура, которая сказала правду? - вскрикнула ниндзя-медик перед тем, как по ее запястью сильно ударили, тем самым, предотвращая от схватки. – Чего ты хочешь, Учиха?! Я не вернусь в Коноху! Мне больно там находиться! Я уже все решила! – излив откровение, Харуно отвернулась лицом к дверям.
Крик с очередной дозой признания подействовал на обоих, как холодный душ. Может, потому что для каждого в словах было что-то болезненное? Наступила пауза, которая, казалось, поедала все звуки реальности. На небе, как нагнанные злыми Богами, собрались серые тучи, прогнозирующие холодный дождь. Будто утешая и себя, и стоящую рядом, предатель со спины подошел к розововолосой девушке и еле-слышно прошептал:
- Тогда пошли со мной.
От этих слов Харуно стало еще больнее. Желание согласиться ломало всякие запреты, но прогнать этого человека сейчас было ее долгом. Будто перед взрывом внутри все нескромно сжалось и мучительно кололо каждую клетку тела. Ей хотелось вскрикнуть слово в знак согласия, обернуться и крепко обнять мужскую шею, ткнуться носом в массивное плечо и прошептать «я на край света пойду с тобой». Но горькая действительность не всегда совпадет с нашими желаниями. Она пообещала… Пообещала самой себе.
- Зачем… тебе это делать? – в ее словах и в ее горле уже стояли слезы, но глаза девушки-воина оставались сухими.
- Я… - видимо, парень хотел сказать что-то важное, но перенаправил себя на другую ветвь, - Я знаю, что ты спасла меня в той пещере, теперь я хочу помочь тебе. Долгое время я контролировал Дзюго, чтобы его проклятая печать не вышла из-под контроля. То же самое я мог бы делать и с твоим проклятием.
- Если бы… - вместе со словами неожиданно вырвались всхлипы, но Харуно, закрыв глаза, продолжила речь, - если бы ты мне предложил это, когда уходил из Конохи, я даже бы и не сомневалась… Но сейчас… - в гортани будто появилась кислота, неописуемо болезненно все разъедая на своем пути, словно специально не дает сказать задуманное. – Но сейчас уже слишком поздно. Сейчас я скажу тебе «Прощай».
- Сакура…
- Убирайся! – выкрикнула та, зная, что какими бы ни были его слова, они будут мучительными.
Вся грудная клетка девушки гудела просьбами о пощаде своего владельца. Вены будто заполнились цементом и теперь начинали трескаться, лопаться, рассыпаться на давно прогнившее счастье. Из ям погребения словно вылезли сами черти ада и неоднократно пронзали тонкую шею своими острыми трезубцами, наслаждаясь черной пеной чужих мук.
Вкус реальности. Вкус горечи. Вкус расставания. Чтобы его опробовать, нужно лишь удалить две сердцевинки и растолочь их в пюре. Растворить в стакане слез и погасить долго бродившим вином. Для аромата можно добавить щепотку корицы из пудры теплых воспоминаний и горсточку мака скверной действительности на кончике ножа. Все хорошо перекипятить, чтобы уничтожить все остатки жизненности и, не охлаждая, пить большими глотками. Вот он. Вкус… потери.
Не так ощущая кинжалы отверженности, как острые мечи утраты, брюнет, проглотив колючий камень безысходности, обошел бывшую защитницу Деревни Листа и посмотрел на двери. Жажда, как в глотке воды у прошедшего пустыню человека. Только жажда была увидеть ее образ. Последний раз.
Долго не думая, он развернулся и взглянул на эту хрупкую особу, которая надолго останется в его памяти. Она же неподвижно стояла, закрыв глаза, будто специально позволяла на себя созерцать. Оплата за уход. Но, ощутив на своем лице прикосновение чужих кончиков пальцев, зеленоглазая девушка неожиданно вздрогнула. Щекоча ее нежную кожу, они с надбровных дуг опустились к окончанию носика и коснулись сухих губ. Его поступок и дарующее тепло приводили девичий внутренний мир в хаос. Ей хотелось зарыдать и во все горло крикнуть «не уходи», как одинокий волк, взвыть от своей боли и зализать свои душевные раны, как бездомный пес. В горле вырос неимоверных размеров ком, загораживая путь и словам и воздуху. Но она знала, что поступает правильно. Или же просто боялась будущего?
Слезы, эмоции, чувства просились наружу, просились на волю, просились на взрыв, но застывшая в вертикальном положении куноичи с тяжким трудом продолжала их подавлять. И лишь громкий хлопок дверей говорил горькие выводы – «Он ушел».

Мокрые капли на стекле,
Сухие слезы на лице,
Ведь отпустила. Она смогла.
Поставить будущее.
На путь «мгла».

Окутала чувства мехами
И успешно сыграла роль,
Зная, что будет после годами
Терпеть муки, глушить боль.

Вперед пытаясь грести,
Он поставил на душе лишай,
Немо сказав «Прости»
И немо сказав «Прощай».

Эпилог. Ты готов к боли?

Страх. Боязнь опасности. Боязнь будущего. Боязнь иного поворота нашей жизни.
Боясь перемен, мы лишаем себя лучшего. Мы можем оттолкнуть самого дорогого человека из-за этого самого страха, обрекая себя на гибель. Нет, после ты продолжаешь жить… точнее, существовать… нет, гнить. Ты становишься пустым, как высохший колодец, и изнеможенным, как падший труп воина. Ты специально блокируешь все потоки прошлого в твой мозг. Ты обставляешь многослойными стенами свое сердце и заливаешь его свинцом. Чтобы не было больше тепла. Чтобы не было больше страха.
Отказавшись от чужого тепла, изгнав его из своей жизни и надеясь, что таким образом ты все забудешь и начнешь все с чистого листа, ты не осознаешь, насколько наивны твои ожидания. Тяжело обмануть кого-то, еще тяжелее – обмануть самого себя.
Ведь ты это сделала. Воткнула один нож в два сердца. Прогнала того самого, которого любила еще с детства. Почему прогнала? Потому что так его ненавидишь? Или потому что так же боишься навредить ему? А, может, боишься своих чувств? Своих предательских чувств, которые зародились уже очень давно. Еще во времена ярких дней Конохи. Ты не знаешь. Ты запуталась. Ты устала.
Долгое время тебя преследовало светило, имя которому – одиночество. Тогда тебе было легче жить. Ведь лучше пусть чаша смысла существования будет опустошенной, нежели полной крови.
Обыденность. Пытаешься списать все на обыденность. Блокируешь мысли, чтобы убежать от осознания. Убежать от боли. Ты еще не поняла, что натворила. Ты просто делаешь шаг, затем второй, третий… Ты – бесчувственный робот. Приседаешь возле низкого столика, за которым ты недавно сидела и, как обычная хозяйка, начинаешь заниматься уборкой. Подбираешь оплетенную лозой бутыль с остатками виноградного сока и устанавливаешь ее в вертикальное положение. Медленно… Спокойно… Обыденно…
Как ни в чем не бывало, подползаешь к стеклянным осколкам разбитого стакана в луже красного вина. Касаешься их своими утонченными пальчиками правой руки, чтобы переложить на ладошку левой. Каждый кусочек этого прозрачного материала в ответ кидает красивые блики отражений и возрождает в памяти вопросы сложившейся действительности:
«Что ты сделала?»
«Ты отпустила его?»
Почувствовав в горле эти самые режущие осколки реальности, ты импульсивно выдыхаешь запылившийся внутри воздух и с таким же запалом хватаешь легкими новую порцию кислорода. Пытаясь подавить все мысли, ты крепко сжимаешь кисти рук в кулачки, позабыв, что в одной из них остались частички стекла.
«Отпустила!»
С кожи твоих пальцев начинает стекать и капать кровь, смешанная с вином. Жаль, что не с отравой. Ты мотаешь головой, будто пытаешься прогнать атакующие воспоминания. Ты просто не хочешь признавать, что сотворила.
«Отказалась от счастья».
Ты крепко зажмуриваешь глаза, чтобы встать на пути своим непослушным эксклюзивным слезам.
«Ты готова к этому?»
Твои губы начинают дрожать. Ты боишься? Страх овладевает твоим разумом, потому что знаешь… Знаешь, что долго не выдержишь без этого человека. Раньше бы смогла, но теперь… Теперь все иначе. Ты знала, что прогнав его, ты обрекла себя на вечную гибель в болоте своих мук. И в голову проникает лишь один вопрос:
«Ты готова к боли?»
- Нет! – неосознанно сердце использует твои уста. - Не уходи!
Зачем? Зачем ты просишь недействительные вещи, ведь тебя слышат лишь холодные стены этой комнаты? Ты снова одна. Он ушел. Ушел еще до того, когда ты стала зрячей, и, наверное, давно скрылся в тайных закоулках этого жестокого мира.
Но ты не принимаешь правду. Ты сопротивляешься и не готова сдаваться. Ты хочешь бежать за ним хоть на край света. Искать, хоть и всю жизнь. Ты уверенна в себе, как никогда. Сила воли поднимает твое слабое тело на ноги, и ты ускоренно направляешься к дверям. Окровавленными пальчиками ты обхватываешь металлическую ручку и тянешь ее на себя. Скрип створок, и ты конвульсивно вздрагиваешь, будто перед тобой престал сущий дьявол из иного мира.
Широкоплечая фигура, скрытая под мокрым кожаным плащом. Черные прямые волосы, похожие на клыки хищника. Грубые, даже дикие черты лица: выпуклые надбровные дуги, ровный нос, массивные скулы, строго торчащий подбородок и какие-то женского характера губы. От его глубоко-посаженых глаз цвета холодного угля, веяло какими-то загадками и несказанными предложениями. Он… это он?
Судя по грехам, этого человека действительно можно было считать дьяволом, но для тебя – он спасение. Твои глаза приобретают кровавый цвет, ты просто не в силах сдерживать свои эмоции, ведь он здесь. Он все это время стоял здесь? Ожидал? Или же так же колебался, как и ты?
Застыв на месте и широко раскрыв веки, ты смотришь на него прямым взглядом, так как просто не веришь своему зрению. Неужели галлюцинации? Эту нерушимую идиллию разрушает его рука, что, неожиданно сотворив движение, ухватывается за твой затылок и жадно притягивает тебя к устам своего хозяина. Мгновенно ты ощущаешь, как в твой рот уверенно проникает чужой язык и умело ласкает им твой. Каждое его прикосновение сводит с ума, и ты уже ощущаешь, как распускаются твои невидимые крылья. Этот божественный поцелуй действует на тебя, как солнце на масло, ведь ты не понимала насколько жаждала этого момента. Буквально тая в его объятиях, ты обхватываешь мужскую шею и еще крепче прижимаешься к его телу, будто боишься его утерять. Только сейчас ты понимаешь, что боязнь уничтожить нельзя. Страх – это чувства. А если чувствуешь, значит, ты живешь.

Тот, кто укрыл тебя объятием,
Кто открыл твою душу с паролем,
Поможет жить с проклятием
«Эмоции под контролем».