Эстетика подчинения

После короткого, но сильного стука, дверь распахнулась. Трест устало повернула голову на звук. На пороге стояла женщина, которую, кажется, Стэн когда-то назвал Нибблес.
- Когда Стэн появится? – низким прокуренным голосом спросила она. Сегодня Нибблес была без извечной шляпы с вуалью, и огненная элементалистка не смогла отвести взгляда от огромного мохнатого паука на ее голове – Агнессы.
- Надеюсь, что никогда, - слова вырвались быстрее, чем девушка смогла подумать, что ответить. – Не знаю.
- Хм, - женщина подняла тонкую черную бровь и, чего совсем не ожидала Трест, села напротив элементалистки на колченогий стул.
- Нибблес? – после продолжительного молчания проговорила Трест, и тень удивления пролегла на ее, кажется уже навсегда безжизненном и безразличном, лице.
- Я помню тебя, - паучиха достала из кармана жакета пачку сигарет и спички, затем с удовольствием затянулась. – Я еще порадовалась, что еще хоть что-то эстетичное здесь, кроме извечной вульгарщины, когда тебя Стэн сюда приволок.
Молчание.
- Я ошибалась. Обидно, знаешь ли, - женщина криво усмехнулась и выпустила струю дыма.
- Зачем ты мне это втолковываешь? – совершенно бесцветным голосом произнесла огненная элементалистка, однако брови ее нахмурились.
- Видишь ли, - как-то слишком доверительно начала Нибблес, - я ратую за эстетику, даже с вражеской стороны. Она должна быть во всем.
- И какой мне толк от твоей эстетики в таком положении? – разозлилась Трест, она действительно думала, что паучиха выдаст что-то полезное.
- Разве тебе самой не противно? Мертвая, бесполезная, жалкая… Я удивлена, что этот остолоп до сих пор тебя желает и носится как с ее демоническим величеством! – женщина скривила пухлые, накрашенные темно-бордовой помадой губы
- А это уже не твое дело! – огненная вскочила с места. – Чтоб ты знала, я и добиваюсь того, чтобы Стэн от меня отвязался!
- Знаешь же, что не отвяжется, - заметила Нибблес, с наслаждением вдыхая сигаретный дым.
- Я ненавижу его, - Трест опустилась обратно на угол кровати.
- Ты ненавидишь себя. Если б все было наоборот, то ты не допустила б такого разложения. Жаль. Очень жаль. И это тебя Шаки считает соперницей! Да упасите боги! – аристократка прикрыла глаза и расхохоталась. – Воистину, никчемная жизнь для никчемной души. На поверку твоя гордость оказалась тоньше яичной скорлупы и намного слабее ее, уж точно. Только не говори мне, что я не знаю каково это испытывать то, что выпало тебе сейчас! Я живу так всю жизнь и, как видишь, еще не дошла до такой безраздельной и совершенно убогой неприязни к себе.
- Тогда что ты тут забыла? – элементалистка зло сверкнула глазами в сторону оппонентки. – Ты, великая душа со стальным прутом вместо позвоночника.
- И правда, что я тут забыла, – Нибблес пожала плечами и стряхнула пепел на стол, – в месте, где понятие «эстетика», кажется, вымерло навсегда?
Женщина горделиво, с грацией истинной аристократки поднялась с места и подошла к двери.
- Если решишь освежить память, то моя дверь слева от вашей, - проговорила паучиха и вышла.
А Трест так и осталась сидеть на кровати. Совершенно усталая, измотанная, изломанная... Она на уровне интуиции чувствовала правду в этой странной и неожиданной проповеди. Элементалистка долго и неподвижно смотрела в дальний угол комнаты, но не видела ничего, кроме темноты, мысли ее витали далеко отсюда.
- Я не ненавижу себя, - сказала Трест куда-то в пустоту и поднялась с места.
Комната слева. Что ж, огненная знала, о чем поговорить с надменной аристократкой. Вопрос, который она буквально вытащила на свет из души элементалистки, разливаясь о своей религии: эстетика подчинения.