Every step I take, every move I make. Глава 1

Из тихого журчания ручья, хлестких порывов ветра и гармонических колебаний гитарных струн появляются звуки. Сплетаясь в причудливые узоры и комбинации, звуки рождают то, что мы, люди, привыкли называть музыкой. Когда огонь музыки и магия языка тела соединяются воедино, возникает ОН. Таинственный. Артистичный. Необыкновенный. Единственный. Цепляющий. Танец. Страстным он будет или холодным, зажигательным или медленным – решать только тем, чье тело создано для движения. Вкладывая в каждое па кусочки своей души, они будут жить и умирать, любить и ненавидеть на сцене. Сможешь ли ты смотреть на это буйство чувств, ослепительное, словно Солнце? Сможешь ли отвести глаза?



— Ай, Цунаде-сама! — воскликнула Харуно Сакура, снова получив по ноге длинной учительской указкой. На нежной коже маленькой худенькой розоволосой балерины тут же отпечаталась красная полоса.
— Сколько раз повторять, Харуно? Носок тяни! — прорычала хореограф школы-интерната Пятая. Такое прозвище ей дали за то место, которое она занимала в длинном ряду жён директора сего учебного заведения.
— Да, main Führer, — злобно прошипела ей в спину ученица, скривив мерзкую рожицу.
— Что ты сказала? — вкрадчивым голосом задала вопрос страшная церберша в юбке.
— Я сказала Ино, чтобы она тоже лучше тянула носок! — нагло глядя в глаза училке, соврала Сакура.
— Так-то! Продолжайте, а я пока схожу по делам, — Цунаде повернулась к студенткам спиной и направилась к выходу из зала.
— Уфф, как же я её ненавижу, — сказала Харуно, услышав хлопок закрывшейся двери.
— Ну, зато она отличный хореограф, — ответила худенькая блондинка Яманака Ино — лучшая подруга Сакуры.
— Защищай её! Конечно, тебя она указкой не лупит! — Сакура села на паркет, чтобы поправить ленты на своих стареньких пуантах. — Слава богу, недолго нам терпеть осталось! Вот закончится этот семестр, и поступим в королевский балет. Так и вижу себя на сцене, всю осыпанную лепестками красных роз.
— А причём тут лепестки? — спросила Ино, опускаясь на пол вслед за лучшей подругой.
— Да так, видела один клип, там балерина танцевала на рояле, а сверху сыпались красные лепестки! Так красиво! — Харуно прижала руки к груди и мечтательно улыбнулась. — Ах, Ино, может, меня бы даже взяли в клип! Или пригласили в кино! А потом выпустили пуанты с моим именем!
— Харуно, ты не очень-то увлекайся этими фантазиями, если будешь так плохо стараться на репетициях, то пробы не пройдёшь!
— Отстань, Ино-свинина! Это ты не пройдёшь, если не похудеешь! Кто станет таскать на руках такую тушку?
— Ах ты, курица! — Ино протянула руку, намереваясь оттаскать обидчицу за волосы.
— Отвали, белобрысая! — усмехнулась Харуно, уворачиваясь от атакующей конечности подруги.
— Лобастая! — обозвала Ино, дёрнув подругу за хвостик.
— Я вижу, тут не выполняют мои приказы? — раздалось со стороны открывшейся двери. — БЕГОМ к станку! Растяжка никуда не годится!
— Может, она нас ещё и отжиматься заставит, — шёпотом спросила Ино Сакуру, — ну, как в армии?
— Если решит, что это нужно для пластики, растяжки или чего-то там ещё — непременно заставит! — так же шёпотом ответила Сакура.
— Разговоры! — раздалось за спиной девушек, заставив их резко подпрыгнуть и ещё усерднее растягивать мышцы.



— Карин-сама, Ваш отец настаивает на возвращении домой, — сухим официальным тоном отрапортовал Учиха Саске.
Даже притом, что сейчас девушка висела вниз головой, обхватив ногами пилон (шест для стриптиза — прим. автора), ей удалось послать своему телохранителю крайне высокомерный взгляд:
— Ещё чего! Если я ему так нужна, пусть явится сюда собственнолично! — заявила она.
— Но, Карин-сама, если я не верну Вас, он меня убьёт! Если приеду без Вас и скажу, что не нашёл — результат тот же. Приеду и расскажу, ГДЕ я Вас нашёл, то… Это совсем страшно!
— Что же тогда получается: казнить, нельзя помиловать?
Медленным плавным движением тело девушки начало соскальзывать вниз. Уперев ладони в пилон для опоры, она раскинула ноги, обтянутые чёрными чулочками, в шпагате, затем прогнулась в мостик и, оттолкнувшись руками от шеста, оказалась прямо перед своим телохранителем. Одёрнув задравшуюся во время шпагата короткую кожаную юбку, Карин уставилась в его непроницаемое лицо.
— Ты что, голубой? — склонив голову набок и недоуменно изогнув бровь, изрекла она.
— Простите? — спросил Учиха.
— Ну, гомик, педик, сладенький, прааативный? — разъяснила она, комично изображая поведение мужчины нетрадиционной ориентации.
— Никак нет! — по-солдатски односложно ответил он.
— А, может, папаша тебя кастрировал, ну, чтоб ты его доченьку, то есть меня, не совращал? — подойдя ближе, Карин стала играть с пуговицей чёрного пиджака Саске.
— Никак нет, — все тем же спокойным холодно-официальным тоном ответил мужчина.
Карин закатила свои красиво подведённые глазки:
— Боже, ты такой скучный, ну прямо робот! Тошно от тебя, — развернувшись к нему спиной и изящной походкой зашагав в свою гримёрку, девушка дала понять, что разговор окончен.
— Ну, ладно, вредина, ты сама напросилась! — буркнул себе под нос Учиха, направляясь за ней.



Раскраивать яркие ткани, подбирать нитки, вшивать змейки, придумывать силуэты костюмов — все это входило в должностные обязанности Хьюга Хинаты, а недавно законченные курсы визажа и парикмахерского искусства добавили к ним новые: создание причёсок и наложение макияжа танцовщицам клуба, в котором она работала.
Хината была увлечена любимым делом, ловко орудуя швейной иглой, когда её отвлёк громкий голос. Парень в ярко оранжевой футболке стоял около диджейского пульта и матерился на все помещение. Из тех его слов, которые не были запрещены цензурой, можно было сделать вывод, что кто-то поцарапал его пластинку. Ну, или что чья-то там бабушка кого-то родила.
«Ах, какой же Наруто-кун красивый», — думала, перешивая очередной сценический костюм, Хьюга.
— Да ты влюбилась! — ухмыляясь, заявила барменша Собаку но Темари, увидев направленный на симпатичного ди-джея мечтательный взгляд подруги.
— Я? Ой, да нет, я просто… — принялась отрицать костюмер и гримёр в одном лице, но краска, покрывшая её щеки, выдала с потрохами.
— Да-да, конечно, — усмехнулась Темари, вытирая барную стойку. — Если он так тебе нравится, то скажи ему об этом! Сделай что-нибудь, хватит в Узумаки дырки глазами прожигать!
— Не могу, Темари-чан. В клубе работает столько красивых девушек, зачем ему такая, как я?
— Действительно, зачем? — пробурчала Собаку, глядя на высокого притягательного менеджера — Нара Шикамару.



Наконец, наступило то самое событие, к которому учениц школы-интерната готовили всю жизнь, то, ради чего Сакура терпела бесконечные упрёки и удары указки, а Ино — кровавые мозоли на ногах и постоянные диеты. Пробы в королевский балет должны были состояться этим утром.
Сакура проснулась от удара подушкой по голове.
— Вставай, — в который раз крикнула ей Ино. Розоволосая медленно открыла глаза. Подруга стояла посреди небольшой приютской комнаты, трясущимися руками пытаясь натянуть белые колготки. Выходило, надо сказать, фигово.
— Сядь на стул и не спеши, — посоветовала Харуно.
Ино последовала совету подруги, поставила в центр комнаты стул, но села мимо него прямо на пол. Харуно даже не засмеялась, уж слишком жалкий у Яманака был вид.
С неохотой выскользнув из-под тёплого казённого одеяла, Сакура направилась в общий умывальник в конце этажа. Из зеркала на неё смотрела растрёпанная девушка с огромными от испуга зелёными глазами.
— Так не пойдёт, — сказала она самой себе. Плеснув на лицо холодной воды, Харуно тщетно пыталась привести в порядок свой пульс и мысли. Обе подруги понимали, что сегодня их первый и последний шанс чего-то добиться в этой жизни.
За завтраком девушкам с трудом удалось запихнуть в себя что-то, кроме приторно-сладкого столовского чая. Схватив спортивные сумки со сменной одеждой и обувью, они под присмотром солдафона Цунаде отправились на пробы.
Обычно Сакура любила гулять по городу, наслаждаясь его суровыми будничными пейзажами, но сегодня все вокруг представлялось лишь серыми размытыми пятнами, от страха тошнило, тряслись руки и колени, потели ладони. В раздевалке театра поспешно натягивая на себя холодную форму и обувая пуанты, девушки обменивались встревоженными взглядами, когда же переодевание было закончено, они отправились на прослушивания, проходившие в двух разных залах – уж слишком много было желающих, вот и проводили начальный отбор сразу на двух сценах.
Сакура вошла в прекрасный декорированный синим и серебряным бархатом зал с тяжелым цвета ночного неба занавесом. Худенькие ножки балерины робко ступали по отполированному дереву досок одной из известнейших сцен Токио. Где-то вдалеке раздавались голоса, кто-то направил на девушку прожектор, практически ослепив, и она совсем растерялась. Но вот голоса затихли и раздались первые аккорды вальса из балета «Жизель», и душа затрепетала, балерина поднялась на носочки и легко, словно ничего не весила, исполнила первое па. Кружась по сцене, выполняя батманы, пируэты, при этом улыбаясь так лучезарно, что позавидовало бы само солнце, Харуно начала свой танец. Осторожное движение рукой, красивая, словно крыло лебедя, кисть, аристократический наклон головы, идеально прямая спина и техническая сложность номера просто поражали. Когда музыка внезапно оборвалась на середине, девушка растерялась, решив, что ее номер не понравился. Но прожектор, слепящий глаза, погас, и из зала тот час раздались бурные аплодисменты хореографа и режиссера-постановщика, которым с первых секунд стало ясно, что они нашли будущую приму.
Вы когда-нибудь пробовали бегать в пуантах? Невозможно! Но Сакура сейчас со всех ног неслась в раздевалку, чтобы обрадовать свою лучшую подругу, надеясь, что та уже выступила и тоже преподнесёт хорошие вести. У белой резной двери девушка внезапно остановилась, услышав чей-то тихий плач.