фатализм?

POV Саске.
Сижу на полу и курю, хотя нет, пытаюсь прикурить сигарету, зажигалка лишь выдает несколько искр, в гневе бросаю зажигалку, кидаю окурок в пепельницу, поднимаюсь с пола, нужно собираться. От того, что резко встал на ноги, глубокий болезненный кашель сотрясает все мое тело — вот она плата за сомнительное удовольствие. Надеваю пальто, ложу в карман зажигалку и пачку сигарет, ухожу.
Начинает смеркаться, с почти голых деревьев падают остатки багряных листьев, почему-то их становиться жаль. По асфальту начинают бить капли дождя, медленно, еле слышно, но вот они уверенно перерастают в ливень. А вы когда-нибудь замечали, что дождь с ветром сливаясь, начинают издавать своего рода музыку, и мне всегда грустно, когда я ее слышу, а может быть эта музыка предназначена только для меня? Хм, во всем вижу фатализм; на улице зажглись фонари. Сажусь на мокрую лавочку в парке, редко виднеются силуэты людей. Холодно, но мысли о тебе согревают, наверное, тебе сейчас так же всё равно, как и мне; встаю и иду дальше, а ветер приятно обдувает кожу. Достаю зажигалку, ту самую, которая не работает, и в надежде на какое-то чудо пытаюсь прикурить сигарету: она зажигается, наверное, это тоже не просто так. Медленно и с удовольствием затягиваюсь очень глубоко — такой едкий, но такой нужный и приятный дым. Опять кашель, опять больно, слишком больно, но мне это так нужно на данный момент. Ха, это мой организм слепо заблуждается, а сознание понимает, что на самом деле — мне нужна ты. А может быть, вы для меня нераздельны? Ладно, оставлю на потом, отмечая про себя этот вопрос как риторический.
Встаю, чтобы отправится побродить по окрестностям парка, но тут неведомая сила заставляет обернуться — сигарета падает — я вижу тебя. Ты стоишь и смотришь в мои холодные безжизненные глаза, которые медленно наполняются частичками счастья, столь незначительного, но приятного. Идёшь ко мне — ты предсказуема. Начинаешь говорить, что я слишком много курю, всё-таки зря я отучил тебя от вредных привычек, ты теперь пытаешься то же самое сделать со мной. Думаю, думаю, как сказать тебе, чтобы ты не расстроилась, смотрю в твои огромные глаза цвета свежей зелени, поражаюсь: сколько в них счастья, теплоты и заботы, так и хочется утонуть в омуте твоих изумрудных глаз. Ты начинаешь что-то говорить, а я даже не вслушиваюсь, мне почему-то важно сейчас запомнить твои глаза, именно в данный момент я понимаю, что мне это просто необходимо, хм, опять фатализм? Я просто слышу твой голос, он такой приятный и успокаивающий, а что ты сейчас мне скажешь, для меня не важно, я просто киваю в ответ; твои розовые волосы развивает ветер. Тут у меня появляется нехорошее предчувствие, как будто это последняя встреча, что я тебя больше никогда тебя не увижу. Никогда — такое ужасное слово... Ты опускаешь голову, неужели что-то случилось? Идиот, я прослушал, ксо-о-о, и как же мне теперь быть? О, да, точно, когда ты обижалась, я всегда покупал тебе мороженое, ванильное, ты его любишь. Подходим к лавке с мороженым, и я беру два: одно шоколадное, а второе — ванильное.
Улыбаешься, твоя улыбка такая, такая красивая, завораживающая, такая невинная.
Идём дальше. Молчим. Так странно, похоже, моя очередь начинать разговор, рассказываю тебе о том, как мы с Итачи ходили на день рождение к Дейдаре, ты удивлённо смотришь на меня. Я даже знаю почему — ты думала, что я не признаю Итачи, ха, глупости! Он мой старший брат, глупо всю жизнь дуться на него, глупо, просто слишком глупо и бессмысленно... ты улыбаешься. Мне показалось, или твоя улыбка была грустной? Что-то не так. Впрочем, если ты не хочешь говорить, значит, так и должно быть; мы всё идём и идём.

***

POV Сакуры.
Смотрю в окно: по небу лениво проплывают облака, они кажутся такими свинцовыми и тяжелыми; по серым дорогам и переулкам без устали носятся машины, ветер срывает с деревьев последние осенние листья, ещё больше оголяя их ветки, а те, как бы стыдясь, начинают дрожать. Что же мне сделать сегодня — мне осталось немного, может позвонить ему? Да, так и сделаю. Набираю наизусть выученный номер и слышу, что телефон выключен, ты опять забыл поставить его на зарядку. Что же делать? Я хотела встретиться с тобой. Может пойти погулять? Да, нужно оставить записку родителям. Ну вот и всё, теперь можно идти. Ах, да, совсем забыла: нужно одеться, вот глупая девочка, не в пижаме же на улицу идти. Одеваю куртку, застёгиваю сапоги, теперь надо идти. Бессмысленно брожу по улицам. Надоело. Люди такие противные, шумные, злые. Невозможно, хочется убежать. Бегу, но останавливаюсь перед калиткой в какой-то парк, хм, странно, почему возникло желание остановиться именно здесь? Замечаю, что уже стемнело, и в городе горят фонари. Это хорошо, так как я размыто всё вижу из-за ливня. Пытаюсь найти самое отдалённое и безлюдное место. Сажусь на какую-то лавочку, лишь иногда проскальзывают изящные тени людей. Тени такие преданные, всегда плетутся позади, как будто охраняя от чего-то своего хозяина, и никто не заметит, как наступит ночь, и они исчезнут. Скучно, встаю и прихожу на какую-то площадку, краем глаза замечаю кого-то. Поворачиваю голову: вижу такие родные, но холодные глаза, которые так сильно влекут в свою бесконечность. Замечаю, что ты уронил сигарету — значит ты куришь. Плохо, даже очень. Хотя, это твоё личное дело. Подхожу к тебе, своими нравоучениями всё равно пытаюсь отучить тебя от вредных привычек, ты в своё время сделал то же самое и со мной. Начинаю рассказывать про то, как мы с Ино ходили за покупками, замечаю, что ты не слушаешь меня, ты пытаешься исправить ситуацию и покупаешь мне мороженое — ванильное. Как здорово, что ты ещё помнишь. Улыбаюсь и чувствую, как тепло разливается по всему телу. Парадокс, не правда ли? Ем мороженое, а по всему телу разливается тепло. Это мои воспоминания согревают меня изнутри. Ты начинаешь рассказывать, что ты и Итачи ходили к Дейдаре. Странно, я думала, что ты презираешь Итачи; идем дальше.

***

На город спустились сумерки, и шел ливень. От чего-то это вызывало у всех какую-то особенную унылость и грусть. Вместе с дождем пошел снег, такое странное явление: мокрый снег, который, приземляясь на асфальтную дорожку, тут же таял — исчезал мгновенно, так же и люди могут исчезнуть в один миг — жизнь тоже может оборваться в любой момент, ты этого никогда не узнаешь до последней секунды, до последнего вздоха, до последнего взмаха ресниц. Жизнь — это как свеча, она горит мерцая, такая теплая и приятная, да, не смотря на все невзгоды — она приятная, ведь нам ничего не дается свыше, чего бы мы не смогли осилить, все относительно, только почему-то, ты это начинаешь ценить слишком поздно. Но, внезапно, что-то или кто-то ее в секунду задувает, безжалостно тушит, и хорошо, если найдутся те, кто будет тебя вспоминать, давая тебе продолжение существования в своих воспоминаниях.
По асфальтной дорожке, по бокам которой горели фонари, шли два человека. Их силуэты были размыты, можно было понять только то, что они держаться вплотную к друг другу, держась за руки. И то, что эти двое — девушка и парень. Тут девушка неожиданно упала, и её красный зонт с громким треском ударился о землю, парень бросился к ней. Похоже, она потеряла сознание.

***

В ужасающе-белой палате сидел черноволосый парень и смотрел своими черными цвета оникса глазами на лицо розоволосой девушки, что сейчас находилась без сознания. Врачи сказали, что у неё предсмертное состояние, а жить ей осталась недолго. Услышав это, парень молча опустил голову и улыбнулся: что-то подсказывало ему, что они еще встретятся.

***

Морг.
Патологоанатом, проведя два вскрытия, включил диктофон, готовясь сделать устный отчет:
— Харуно Сакура, 17 лет; смерть наступила по причине спиноцеребеллярной атаксии. Точное время смерти: 21:00.
— Учиха Саске, 18 лет; смерть наступила по причине разрыва сердца. При вскрытии обнаружен рак легких. Точное время смерти 21:07.

В Токио была глубокая ночь. На небе горели миллионы звезд, собираясь в замысловатые узоры созвездий. Неожиданно зажглась новая звездочка, такая маленькая, что еле разглядишь, которая отдавала розовым сиянием. Ровно через семь минут появилась еще одна, тоже маленькая, но которая была немножко тусклой, как бы в дыму. Эти две звезды находились совсем на маленьком расстоянии друг от друга. Есть такой жизненный парадокс: все в этом мире имеет баланс, если что-то где-то исчезает, то что-то новое появится в этом месте в равном количестве пропавшего. Фатализм?