Девочка и Волк. Глава 7: Истощение.

Кто-то однажды рассказывал ему, что при стрессовой ситуации поведение человека разделяется тремя стадиями: первая — стадия возбуждения, когда человек всё своё внимание фокусирует на источнике стресса; вторая стадия — раздражение, что характеризуется повышенной восприимчивостью, человек становится раздражённым. Первая стадия прошла у Сакуры, вероятно, ещё до того как она потеряла сознание, а вот со второй Какаши столкнулся именно тогда, когда девушка проснулась. Такой еле сдерживаемой злости и неприятной откровенности мужчина никак не мог ожидать от девушки, которая на него работала. То,что должно было последовать после, он намеревался просто перетерпеть. Признаться, Девочка прилагала все усилия чтобы это становилось для него всё сложнее... Но куда больше он опасался прихода третей стадии – стадии истощения. При этом человек абсолютно теряет способность хоть как-то реагировать на происходящее, адекватно мыслить.
Когда у Сакуры началась истерика, сначала тихая, а потом всё более нарастающая – Хатаке охватила глубокая досада. Он ведь не пытался её провоцировать. Когда мужчина дал понять своей подчинённой, что он знает её небольшой секрет. Мужчина даже не мог представить себе, что последует такая реакция. Да, конечно, господин Харуно человек суровый и наверняка не похвалит свою отчаянную дочь за любовь к необычным приключениям, но не убьёт же?! Однако девушка так побледнела, будто её уже приговорили к смертной казни.
- У меня тут где-то были антидепрессанты, - сказал мужчина, - если тебе не сложно их достать...
Его взгляд был прикован к дороге, а потому ему не удалось во время сориентироваться. С правой стороны послышался короткий отчаянный рык и его лицо, обожгла пощёчина. По инерции голову отбросило, а второй удар он уже сумел отразить. Перехватив её за тонкое запястье, он перекинул руку через её голову и, обхватив шею, прижал к своему плечу. Левая рука судорожно выровняла машину, на секунду вышедшую из под управления.
- Девчонка, ты что это творишь?! - зарычал Хатаке, в то время как Сакура пыталась вырываться. Её правая рука была в его крепкой хватке, а левой она не могла пошевелить, придавленная к водительскому сидению. Мужчина почувствовал, как его рубашка пропитывается не высохшими слезами, а потом болезненный укол. Его укусили за плечо. Хатаке просто не мог предположить себе, что эта слабо блеющая овечка может превратится в такую отчаянную волчицу. Какаши зашипел от боли, чуть ослабив хватку так, чтобы можно было заглянуть ей в лицо. Зелёные глаза сейчас были совсем тёмными — так расширились зрачки. Хатаке не позволил себе долго вглядываться в выражение её лица и вновь посмотрел на дорогу. Сакуру, похоже, не особо заботило, что он сидит за рулём. Она высвободила-таки левую руку и собиралась уже пустить в ход, но Какаши выгнувшись неимоверным движением умудрился прижать руку девушки между своей спиной и сидением. Девушка впрочем не осталась в долгу, впившись ногтями в его спину.
- Если ты не прекратишь, мы врежемся в ближайший офис!
Девочка не прекратила своих попыток высвободится и, похоже, не могла и не хотела его слушать. Глаза застилала пелена злости и отчаяния.
- Монстр! Тебя это порадует, да? - она шипела и плевалась как ядовитая змея. Ей было действительно плевать на последствия. - Тебе ведь нравится мучить людей, а?
Он вздрогнул от внезапных обвинений, прижав её голову, чтобы она замолчала. Девушка продолжила что-то приглушённо говорить, не обращая внимания на временное неудобство. Хатаке поудобнее ухватил руль левой рукой, бросив взгляд на зеркало заднего вида. Патрульной машины, к счастью, за ними не увязалось. До места их прибытия – где он мог бы со спокойной совестью передать Сакуру в руки её отца – оставалось где-то двадцать минут. Мужчина вздохнул. Это будут самая длинная четверть часа в его жизни.
Правая рука девушки хищно сжимала и разжимала пальцы. Он опасливо отвёл её от своего лица. Сомнительно, что пара царапин как-то ухудшит ситуацию, но всё-таки...
В этот момент он заметил краешек татуировки, выглядывающей из-под напульсника. Удивлённый наличием у этой девушки чего-либо подобного, он чуть приспустил ткань, скрывающую её, и едва не закричал, увидев знакомую метку.
- Ты «запечатана», что ли?!
Девушка, услышав его, вновь попыталась вырвать свою руку. Какаши отпустил её голову, всё ещё крепко держа за руку, увидев её преисполненный горечи взгляд.
- Я думала, ты знаешь. У тебя такой самодовольный вид… Будто ты всё знаешь.
Он отпустил её руку, и девушка торопливо поправила напульсник, скрывая печать. Сакура отстранилась так, будто это Хатаке только-что ударил её, а не наоборот.
Какаши смотрел на дорогу перед собой, и ему на память начало приходить всё то, что он помнил о людях с татуировками в виде птицы, окружённой пламенем.
Людей этих называли «запечатанными». Явление это появилось около двадцати лет назад. Какие-то изуверы придумали способ укрощать человеческую волю. С помощью татуировки на запястье вводились наночипы, что распространялись по всему телу. Особенность их была такова: над человеком, носящим отметку, и тем, кто вживляет себе под кожу небольшой чип, устанавливается односторонняя связь, по которой «запечатанный» не имеет права делать что-то, чего не позволяет ему делать... «хозяин». При этом человек не становился абсолютно безвольным существом, у него оставалось сознание и условная возможность делать абсолютно всё что угодно... Другое дело, за это потом болезненно расплачивались. В тяжёлые времена в странах, переживавших войну, такие наночипы вводили под кожу солдатам, чтобы те не дезертировали с поля боя. Также татуировки на запястье правой руки становились символом заклеймённых шлюх, правда, не везде. Пятнадцать лет назад появилась такая извращенная мода среди молодых парочек привязывать волю друг друга. Правда, после пары десятков смертей эта мания сама потихоньку «сошла на нет». Зато мода привязывать к себе человека насильно появлялась повсеместно, особенно среди богатых людей. Например, олигархи с преклонным возрастом связывали вместо брачного контракта своих молодых невест, которым под двадцать, печатью. Правда, вот уже десять лет как любые операции, связанные с «запечатываниями», запрещены очень жестоко и повсеместно. Но до сих пор ещё живут люди, не способные решать самостоятельно, что они хотят делать.
- Как долго у тебя...
- С восьми лет. Двенадцать лет назад это ещё было актуально — превращать жизнь дочери в ад, - девушка немного успокоилась, и в голосе её вновь зазвучали едкие нотки. Она потирала своё запястье, видимо, мужчина передавил его слишком сильно. Ему стало её жалко. Каким надо быть извергом, чтобы собственную дочь превратить в рабыню.
- А... - нерешительно начал Какаши, не отрывая взгляда от дороги. - А у тебя какая...
- Печать? Самая простая: три предупреждения.
«Предупреждения» - это не смертельные, но довольно болезненные способы показать запечатанному, что он поступает не так, как угодно его обладателю. У солдат-дезертиров предупреждений не было.
- С круговой порукой? - уточнил Хатаке. Если накладывалась печать с функцией круговой поруки – как только умирал хозяин, умирал и запечатанный. Это предохраняло от «случайных случаев», которые могли произойти с первыми, и попытками освободиться вторых.
- С чего это вас так интересует? - пробурчала девушка, делая ударение на «вас».
- Можешь и не говорить, если не хочешь, - пожал плечами Какаши.
- Могу ли? - горько прошептала Сакура.
Она боится. Боится так сильно и в тоже время пытается это скрыть. Однако боялась совсем не его, а это было необычно, учитывая, что все и всегда боялись. Девушка видала монстра куда хуже, чем он.
- Тебе нечего опасаться, - хорошо, что Хатаке не видел сейчас её лица и глаз, наполненных глубоким презрением. - Я ничего не скажу твоему отцу.
Сейчас он мог бы поклясться, что её глаза расширились от удивления.
- Не скажите?- голос девушки дрожал, в нём звучала такая сильная надежда, что Хатаке не смог сдержать улыбки.
- Нет. Я не вижу смысла беспокоить господина Харуно по мелочам.
- Но ведь...
- И ты ему ничего не скажешь, - с нажимом сказал Какаши. - Мне бы не хотелось, чтобы мой и твой начальник, подумал, что я кого-то прикрываю за его спиной.
- Хорошо, - тихо сказала Девочка. После продолжительной паузы она прошептала так тихо, что он едва мог её услышать. - Спасибо. Извините, что кинулась на вас и говорила... те слова. Я не знаю, что вдруг на меня...
- Забыли, - твёрдо поставил точку мужчина.
Выруливая на центральную площадь, Какаши видел краем глаза, что его подопечная совсем расслабилась и с облегчением обмякла в кресле. Остановившись возле дома под номером восемнадцать, он смотрел как уже совсем радостная девушка начала вылезать из машины. Быстрым, но аккуратным движением мужчина ухватил её за запястье, заставив помедлить. Она взглянула на него удивлёнными глазами. Сейчас в этих зелёных огоньках светилась святая невинность. Ему даже на секунду не захотелось говорить то, что он всё-таки сказал:
- Жду тебя в понедельник. Без опозданий, - голос его звучал привычно холодно и взгляд проникал в самую душу подопечной. Она, смутившись, кивнула. - Тебе стоит теперь быть ещё более аккуратной. Ты же не хочешь подробного отчёта с моей стороны о событиях сегодняшней ночи нашему общему... начальнику?
Сакура побледнела. Порох нужно держать сухим, а работникам не давать расслабляться. Он ей не друг и не брат, пусть помнит это.
- Хорошо, господин Хатаке, – Официально и с почтением ответила девушка, закрыв за собой дверцу машины. Проводив её взглядом Какаши поехал прочь.