Глупая

Сервиз неброский, но красивый. Белый, с голубой полоской по кайме; двенадцать чистых, только распакованных тарелок лежали стопочкой и весело блестели на солнце из окна – тучи в селении разошлись на пару коротких ясных часов с голубым небом. Вилки из этого и предыдущих наборов нашли своё место на полке над раковиной, сверкая зубчиками и заставляя Мадару задумываться – а нахрена им столько вилок? Детей же всего двое будет, гостей в этом доме не бывает, Зецу вилки не нужны.
Обязательно ли класть в наборы с тарелками вилки? Кому-то могут понадобиться только тарелки – такие чистые, новенькие… Хината взяла одну из стопки, любовно вытерла рукавом и, полюбовавшись около секунды, с размаху разбила её об пол. Брызнули осколки, а Учиха поморщился и принял ещё более невозмутимый вид.
- Я стала некрасивой! Толстой!
Живот Хинаты совсем уже круглый. Кожа мягкая и гладкая. Если Хьюга в хорошем расположении духа, то можно подобраться, огладить, прижаться скулой и ухом. Дети толкаются, ворочаются активно – уже хотят увидеть свет; нетерпеливые, но им осталось совсем мало. Мадаре уже совсем неинтересно, что будет от смешения шарингана и бьякугана, мужчина просто ждал, как ждут рассвета или следующего месяца, не загадывая вперёд, как оно будет.
Как-то будет. Его занимали и другие вопросы.
Не только живот девушки изменился. Хината вся преобразилась. Её плечи и бёдра – покатые, мягкие, без видимой жёсткости мышц куноичи; груди увеличились, и теперь Хьюга порой даже утягивала их, что Учиха ненавидел; от кожи мужчина ощущал тонкий сладковато-молочный запах, или же он мерещился ему полубреду. Мадара не считал, сколько у них не было секса, так же как и старался не думать о том, что ещё долгое время после мысли Хинаты будут занимать только дети – и трудно её винить.
Возможно, сказалось воздержание. Возможно, привычка и то, что обычно Учиха получал то, чего хотел. Но на самом деле немного располневшая, расцветшая по-особому Хьюга заставляла её желать до чёрных кругов перед глазами и ощущать себя безумцем.
Хината взяла ещё одну тарелку и расшибла её об пол с ещё большим энтузиазмом.
- И волосы стали тонкими, ужасными! Выпадают!
Девушка всхлипнула.
Как только у неё появилась – седьмой месяц, ближе к концу - нехорошая привычка сбрасывать стресс на посуду, Мадара купил несколько наборов, заранее вытащил из них приборы, а оставшееся Хьюга била, устраивая любовнику, сожителю и отцу своих нерождённых детей одухотворённые и чётко отрепетированные истерики со слезами и криками. Учиха беспокоился и нервничал в ответ только первые два раза – до того, как купил посуду специально для этого. Теперь уже поумнел, так как в этом доме должен оставаться хоть кто-то адекватный. Из-за бушующих гормонов Хината на эту роль подходить перестала.
И чего она к волосам прицепилась? Всё вернётся в норму, ничего не выпадало – зато хрупким и нежным каскадом пряди укрывали её шею и спину. Наверное, если запустить в них руку и чуть потянуть, открывая белую шею, ощущения будут не так, как раньше…
Мадара моргнул.
Хьюга беременна. Он не должен её трогать.
Не должен же?..
Но хотелось сильно. Мужчина и слушал её в пол-уха, разглядывая, как ткань одежды обтягивала её фигуру – иную, манящую; он рехнётся так, несомненно рехнётся.
- И вообще, ты меня не любишь! – и ещё одна тарелка об пол. – Или любишь? Когда ты мне об этом говорил?!
- Люблю, Хината, - буднично заверил Учиха, зная, что не сработает, но от молчания станет хуже; выговаривать нужные фразы он уже натренировался. – Люблю.
- Неправда, я стала некрасивой… и… и…
И тут она заплакала и, одной рукой попытавшись вытереть слёзы, другой разбила из стопки сразу две тарелки, так как закончить фразу была уже не в состоянии. Плаксивая стала, дурнушкой себя вдруг засчитала.
Вот ведь глупая. Маешься с ней, маешься, а всё одно и то же болтает. Да и осколков столько, что хоть дома не разуваться. Словно одобряя это, Хьюга широким взмахом руки столкнула на пол всю оставшуюся стопку и совсем разревелась.
Что ж надо было делать с такой красавицей в Конохе, из-за чего теперь она так волновалась о том, что разонравится ему? Ещё чего. Тут бы сдержаться и не наброситься по-животному, огладить везде и всю, осыпать спину и плечи красными метками.
Хотя… Может, дурить перестанет…
Нет, нечего себе оправдания выдумывать.
Мадара привстал со стула, обогнул осколки, аккуратно вытянул Хинату к себе в руки из эпицентра разрушений и приземлился обратно вместе с ней. Живот выпирал, поэтому Учиха не мог усадить девушку у себя на коленях лицом к себе и устроил её боком. Так даже удобней было распутывать дурной пучок, который Хьюга наворотила на голове. Завязку было проще порвать, чем развязать, но Мадара старался и в итоге ни разу даже не дёрнул за пряди. Мягкие волосы легли ему в руку, и мужчина не без удовольствия сжал их в кулаке, собирая в низкий хвост, но держа слабо – от качка головы повернувшейся к нему Хинату волосы выскользнули.
Ему это не понравилось. Завороженно сжав их снова, путаней, зарываясь у затылка, Учиха требовательно поцеловал девушку в шею у плавного перехода в плечо; запрокинул ей голову, шумно и жарко выдохнул в нежную кожу и голодно вдохнул, припал снова и крепко приобнял за талию, проходясь ладонью по некрутому изгибу талии и прижимая к себе. Хьюга судорожно выдохнула одновременно с ним и в последний момент остановила свою руку, стремившуюся обхватить Мадару за шею и вжаться.
- П… перестань… - пробормотала она. – Что ты… ха…
Если вдуматься, они едва не спали по разным сторонам постели; Мадара держал её, давая уснуть, но после отодвигался.
Если вдуматься, Хината уставала от самой себя, от тяжести живота, груди и своих сформировавшихся из пустоты комплексов и не уделяла ему внимания.
Если вдуматься, они не целовались две недели, а долго и увлечённо, когда воздуха не хватает, а не перейти к большему слишком трудно – целых семь.
Поэтому Хьюга вдруг перестала что-то там думать, поймала смутно потерявшийся, но тёмно-угольный от чёрной страсти взгляд и, обхватив лицо Мадары ладонями, зажмурившись по-детски, поцеловала его сама. Мужчина сразу же её подавил; но кто бы возражал. Хината так соскучилась по нему, словно Учиха не жил с ней рядом: сбивчиво погладила по волосам, зарываясь в них ладонями и, задыхаясь от щемящих в сердце эмоций и урагана в изменившемся теле, не уловила, когда утекли мысли, а голова пошла кругом. Девушка не могла быть уверенна, что они вообще когда-либо целовались с таким огнём и удовольствием – сначала она была слишком робкой и нежной, затем как-то всё успокоилась.
Мадара заставил себя оторваться, когда задравшие тунику ладони скользнули по животу. Ему ответом были блеск в глазах, яркий румянец и влажные от него губы. Упершись ладонями ему в плечи, Хината тоже постепенно осознавала. Хьюга невольно скользнула языком по губам, а Учиха сглотнул – так хуже.
Или лучше.
Смотря с какой стороны – непонятной морали или желания – смотреть.
- Ты… - девушка не договорила и осеклась, когда Мадара тронул её губы большим пальцем.
- Ты такая красивая, - хрипло; он коснулся ямки под носом. – Только поумней обратно и не заставляй меня это доказывать, глупая.
- Доказывать… - эхом.
Ладонь перешла на шею. Хината откинула голову назад, неудобно опёрлась коленями, перекинув ноги через его бёдра и привставая, и немного выгнулась. Девушка могла бы неуклюже свалиться, но полностью доверяла Мадаре и его реакции.
Учиха обхватил другой рукой за пояс, обнял и ощутил через двойной слой ткани упёршийся в неё круглый живот. В такой позе Хинате пришлось сильней прогнуться.
- Ты либо сбеги сейчас… либо… - мужчина повёл носом вдоль ключицы, вдыхая, и провёл языком, мгновенно переключаясь на тактильные ощущения. – Сладкая…
- Я вспомнила, - вдруг произнесла Хьюга. – Десятая страница.
- Что?
Мадара осторожно дал ей сесть удобней – опять боком.
- Ну… брошюра. На десятой странице сказано, что можно… ну, при желании…
А вот говорить прямо, чего хочет, Хината так и не научилась. Глупая. Покраснела уже от сильного смущения. Хотя Мадара внезапно, пускай всего на долю мгновения, занервничал от её инакости и хрупкости, как мальчишка.
- Только аккуратно! – поспешно выпалила она.
Ага, хорошо.
Тоже разволновалась.
Минутку, что ещё за «тоже»?
- Я нежно, - неожиданно сказал Учиха и понял, как надо сказать, а заодно и сделать. – Постараюсь, - уже честнее. - И на постели.
- Да… да… - Хьюга рассеянно, но благоразумно кивнула. – Там лучше…
Мадара перехватил её под коленями и поднялся, держа на руках. Хината пискнула, вжавшись мужчине в плечо:
- Не урони нас!..
- Да держу я, держу.
Хьюга щёлкнула по дороге выключателем. Может, ей действительно станет лучше при реальных доказательствах того собственной красоты – на деле, и Хината не догадывалась, что подумали они об этом одинаково.
А осколки убрать всегда успеется.