Гнилая душа.

Сегодня она опять приходила разрушать мой мир. Сегодня она снова принесла в мою пустую комнату запах мускатных духов, которые никогда ей не шли. Сегодня она снова нарочито фальшиво улыбалась и спрашивала, как я себя чувствую.
Отвратительно.
Мерзко.
Тошнотворно.
Одиноко.
«Всё в порядке, мам», - эту сочащуюся фальшью фразу было намного легче произносить, чем правдивую до абсурда: «Всё ужасно». Но ей лучше не знать об этом. Никому лучше не знать о том, что действительно творится за моей закрытой дверью.
По ночам я не могу уснуть. Я бесцельно брожу в Сети, заходя на одни и те же сайты миллион раз, будто надеясь увидеть что-то новое, будто тщась найти ответ сразу на все неопределенные вопросы, будто пытаясь обрести жизнь. Новую жизнь.
На самом деле, я просто устал испытывать эту боль. Я устал бороться с приступами ненависти к себе, когда я просто лежу на кровати и пытаюсь всеми силами взять себя в руки, перестать задыхаться. Я устал слушать песни и слышать в них отражение своей боли. Я устал смотреть на свои руки с желанием сделать с ними что-нибудь, изуродовать. Я устал бояться брать острые предметы, потому что всякий раз мною одолевает дикое желание всадить их в себе в запястье.
Я устал испытывать эту боль.
Но я знаю, что если я перестану ее испытывать, я останусь пуст. У меня ничего нет, кроме нее. Я пуст без нее. Я никто без нее. Моя душа гнеет вместе с ней, а без нее – просто умрет. Разложение – тоже процесс. А смерть – всего лишь пустота. Я болен – я жив.
Я влюблен в нее, в мою прекрасную, огромную и глубокую боль, в которой тону, словно в океане. Я люблю ее всем своим слабым сердцем, которое бьется только благодаря ней. Я люблю ее больше остального, больше других. Потому что я знаю, что без нее у меня ничего не будет. Я знаю, что я не смогу без нее. Я знаю, что, потеряв ее, я потеряю всё.
Я болен – я жив.
Я жив.
Я лежу на кровати, разглядываю свое запястье с тонким покровом кожи, через который так отчетливо ярко выступают мои вены – отвратительные вены, дороги моей жизни, дороги моей боли.
Я сижу на полу в наушниках, беззвучно плачу и впитываю в себя каждую фразу, пропетую будто специально для меня.
Я пытаюсь уговорить себя встать и сделать что-нибудь. Я пытаюсь уговорить себя перестать быть слабым и страдать.
Я ничего не умею. Я не могу.
Я хочу вспомнить момент, когда всё пошло под откос. Я пытаюсь вспомнить тот миг, когда мой мир начал рушиться и я перестал это контролировать. Я пытаюсь вспомнить, когда я пошел ко дну.
Но я ничего не помню. Я помню только то, что когда-то давно было всё просто. Солнце было ярким, дождь – теплым, чай – горячим, улыбки и смех – искренними. Когда-то было так, теперь – нет. Теперь у меня есть только моя боль.
Позор. Мое существование – сплошной позор.
Я ненавижу себя. Я пытаюсь делать что-то, чтобы не быть таким отвратительным, но у меня не получается. Я не могу. Я не могу перестать всех и всё ненавидеть, кроме собственной боли.
У меня гнилая душа. У меня ничего нет, кроме боли.

Впервые я очутился в больнице, когда мне исполнилось пятнадцать. На собственный день рождения. Я ждал этого дня с безумным нетерпением, потому что мне обещали устроить грандиозный праздник. Я позвал кучу своих «друзей», я всем с восторгом рассказывал, что будет что-то особенное, прекрасное. Я не мог заснуть всю ночь и с беспокойством ждал рассвета, ждал, когда же наступит этот прекрасный день.
Я надеялся на веселье, смех и подарки.
Я получил диагноз, направление в больницу и слезы.
Возможно, именно тогда всё и началось. Именно тогда началась эта бесконечная боль и провалы.
Я переживал этот период слишком эмоционально. Я не мог перестать плакать и страдать. Я надеялся увидеть счастливые лица своих «друзей», а увидел болезненные, удрученные лица пациентов и усталые физиономии врачей и медсестер. Это было слишком жестоким ударом. Это было слишком болезненно.
Я так ждал этого дня. Я так безумно ждал.
Мама звонила, плакала. А потом рассказывала вечером, какой вкусный был торт, который они заказали на мой праздник.
В тот день я ужинал слипшимися макаронами и отвратительной котлетой.
В больнице я только и делал, что читал. За день прочитывал две-три книги. Я ничего не делал, кроме чтения. Я жадно поглощал чужие миры, сопереживая героям. Я искренне плакал над смертями и радовался победам. Мне было хорошо с книгами.

Я познакомился через Интернет с удивительным человеком. Она казалась мне невообразимой, совершенно особенной. В Сети у нее было довольно много поклонников и друзей. Не я один считал ее прекрасной. Я тратил все вечера на общение с ней. Она отвечала сдержанно. Кажется, она была не очень в восторге от меня и общалась лишь из снисхождения.
Конечно, от меня бессмысленно было ожидать иного. Бессмысленно было надеяться, что я смогу полюбить кого-то из реальности. Мой удел – вечно страдать в одиночестве. Мой удел – постоянно желать недостижимого.
Я был действительно счастлив в те немногие дни, что общался с ней. Я был безмерно счастлив, когда смог услышать ее голос и увидеть ее. Пусть даже так – на экране монитора. Я был счастлив.
А потом всё постепенно сошло на нет. Потом она куда-то пропала. Потом она перестала отвечать на мои сообщения. Потом она прямо спросила меня: «Что тебе от меня нужно?»
Потом я страдал. Я готов был бросить всё и уехать в ее город. Я мечтал об этом и я хотел этого. Я думал о том, что однажды мы случайно встретимся в общественном транспорте, она меня не узнает, а я не буду о себе напоминать. Я буду молча смотреть на нее издалека и любить. Я просто готов буду отдать ей всё, что у меня есть. Я просто кину мир к ее ногам, лягу сам, мертвый, бездыханный. И пусть она делает, что хочет. Пусть топчется по мне, пусть презрительно перешагнет.
Я почту это за счастье.
Я страдал. Я пытался забыть, переключиться. Я был болен.

Один раз я сбежал из дома. Я ушел за хлебом, и меня не было целые сутки. Я хотел, чтобы мама плакала. Я хотел, чтобы отец волновался. Я хотел ощутить себя нужным.
Когда я вернулся, отец был зол и набросился на меня с обвинениями. Мать тихо плакала в стороне.
Они не были рады.
Они всего лишь обвиняли меня в том, что я заставил их испытывать неприятные для них чувства.

«Я хочу изучать историю, мне действительно это нравится!» - говорил я с энтузиазмом.
«И кем ты будешь после университета?» - спрашивали меня в ответ.
И я не мог ответить. Я до сих пор не нашел бы ответа, кем я буду после университета. Меня не волновал социальный статус. Мне просто хотелось изучать историю.
И до сих пор хочется.
«Это мое призвание, я чувствую это!» - говорил я с мольбой, почти крича.
«Ты должен получить работу, а хобби останется хобби», - отвечали они хладнокровно.
Я не понимал. Хобби можно назвать собирание мозаик, выращивание цветов, прослушивание музыки, чтение книг. Хобби можно назвать то, что тебе приносит удовольствие, но то, что не порождает что-то новое. История не была моим хобби. История была моей страстью. Я по-настоящему хотел быть кем-то, кто будет писать научные статьи, копаться в архивах и разрушать стереотипы. Я хотел совершать открытия, а не просто довольствоваться общеизвестными истинами. Я хотел создавать что-то новое.
«Я буду несчастным, если не стану изучать историю! Для меня важно это», - кричал я в отчаянии.
«Ты будешь нищим и никем, ты должен получить образование и работу», - отвечали они.
Им было всё равно. У них были козыри в рукаве. Они бросались такими словами, как «стабильность», «обеспеченность», «благополучие». А у меня ничего не было, кроме страсти.
В конце концов, я изучал экономику. Потому что это престижно и точно даст мне работу в будущем.
Я сделал это, потому что чувствовал, что не имею право перечить людям, которые рассказали мне целую историю про то, как и чем они жертвовали ради меня. Они рассказали мне, что ждут от меня благодарности. Они говорили: «Это все ради тебя».
Ложь.

Сегодня они приходили снова. Сегодня они в сотый раз методично разрушали мой мир. Сегодня они вновь наполнили мою комнату запахом мускатных духов и фальшивым смехом.
Сегодня я опять играть роль послушного, благодарного сына и чувствовал, как разлагаюсь.
Я разлагаюсь.
Я уже почти мертв.
Когда они ушли, я снова лег на кровать.
И пролежал так до ночи.
А ночью я вышел на кухню и выпил пачку снотворного. Я не знаю, как это получилось.

Если вы хотите узнать о том, что такое боль и одиночество, просто спросите у меня.