Гореть

Мадара самым наглым образом разглядывал Хинату. Хината краснела и отворачивалась, стараясь не встречаться с ним взглядом.
Этот раз кардинально отличался от их предыдущих встреч. То, что было раньше, можно было, хоть и с натяжкой, назвать случайностью. А в этот раз Мадара сам отыскал её и приволок сюда. Куда сюда – это не так уж и важно. И, разумеется, мнение Хинаты он узнать не удосужился. Она особо и не сопротивлялась.
Ему нужно было проверить одну вещь.
Проверил. Не разочаровался.
Хината была красива. Даже очень. Как-то он раньше об этом не задумывался. Да и с чего бы ему об этом думать?
Красота Хинаты была традиционной. Бледная кожа, чёрные струящиеся волосы. Как фарфоровая кукла. Или как гейша. Скорее последнее. К тому же, она не была худышкой. Плавные изгибы её фигуры не могла скрыть даже эта бесформенная куртка.
Идиотская куртка.
Ей бы пошло кимоно, даже самое простое. Только не яркое и цветастое, а тёмное. Синее, или, может, фиолетовое.
Да уж, последнее время Учиха только и делает, что занимается какими-то глупостями. Но, пока это ему не мешает, можно продолжать.
Хината наткнулась на изучающий взгляд Мадары, вспыхнула и вновь уткнула взгляд в землю. Даже слишком поспешно.
Мадара наклонил голову, разглядывая её под другим углом.
«Почему бы и нет?»
Для него это было довольно странно – обращать внимание на внешность какой-то конкретной женщины. Даже когда было время, его не привлекали эти ходячие щепки. Если уж прям нужно было, он спокойно обходился первым попавшимся борделем.
И действительно, почему бы и нет?
Хината подняла взгляд и вздрогнула. Мадара был близко. Слишком близко. Она даже могла отчётливо различить тонкий еле заметный шрам на скуле, а его растрёпанные и довольно длинные волосы почти касались её лица.
Мужчина со скучающим видом заправил за ухо прядь её волос, но руку не убрал, а лениво, еле касаясь, кончиками пальцев провёл линии от уха, вниз по шее до ключицы. А дальше был этот мешок, который кто-то обозвал одеждой. Девушка замерла.
Кожа у Хинаты оказалась нежной. Такая кожа не бывает у шиноби. Хотя какой из неё шиноби? Ну, живёт она в скрытой деревне, и что? Она же слабая, как котёнок.
Мадара подался вперёд и прижался щекой к её шее, отчётливо ощущая запах её волос и кожи. Этот запах пьянил, словно алкоголь или сильный наркотик. Хината было дернулась, пытаясь отстраниться, но упёрлась спиной в дерево. Вдобавок, Учиха прижал её ладонь к земле так сильно, что у неё заболели пальцы. Свободной рукой он зарылся в её волосы. Они оказались очень гладкими, будто шёлковые.
Мужчина шумно вдохнул. Его дыхание щекотало кожу девушки, заставляя её вздрагивать. Мадара отчётливо чувствовал её дрожь, и это... возбуждало.
Недолго думая (а точнее уже не думая вообще), он стал покрывать её шею отрывистыми обжигающими поцелуями, пробуя её на вкус.
- Пусти, - не слишком уверенно пискнула Хината. Её больше пугали не действия Мадары, а то, что ей не были противны его прикосновения. Даже приятны. В этом было что-то неправильное.
Он провёл языком линию от края толстовки вверх, оставляя влажный след, и оттянул зубами мочку уха
- Не-е-е-ет, - тягуче ответил Учиха, опаляя девушку горячим дыханием, а потом зло добавил. – Будешь сопротивляться – возьму силой.
Он не угрожал – ставил перед фактом. А после этих слов снова стал терзать губами и зубами нежную кожу, которая казалась ему тонкой, словно рисовая бумага. Хьюга судорожно вздохнула. Ей вдруг стало жарко, притом, что воздух был довольно прохладным, и, возможно, именно поэтому девушке стало не хватать воздуха, а тело ослабело и не слушалось её. Иначе бы она попыталась бы что-то сделать. Например, остановить руку, тянущую застёжку-молнию на куртке вниз.
Мадара отстранился и оттянул её от дерева. Он выглядел спокойно, его выражение лица можно было бы назвать скучающим, но его выдавали учащённое дыхание и лихорадочно блестящие глаза. Его руки – слишком тонкие для мужчины запястья, длинные пальцы, но кожа чуть шершавая, а ладони в мозолях от оружия - будто жили отдельной жизнью и действовали сами по себе. Они, сначала почти нежно скользнув по покатым плечам девушки, ухватили куртку за рукава, резко сорвали её и швырнули куда-то в сторону. На её коже выступили мурашки.
Холод её отрезвил. Хината уверенно упёрлась руками ему в грудь. Ладно, не уверенно, но твёрдо, как ей, по крайней мере, казалось. А ещё ей хватило смелости посмотреть Учихе в глаза. Но не стоило ей этого делать, потому что глаза у него были не просто тёмные, а действительно чёрные, словно угли. И сейчас они горели, горели опасным внутренним огнём. Казалось невозможным смотреть в них, но сил отвести взгляд тоже не было.
Впрочем, в её жалком сопротивлении не было никакого смысла. Мадара, удерживая её запястья, повалил девушку на землю и завёл её руки над головой, крепко прижимая их к земле. Теперь у Хинаты заболели запястья, а смоляные волосы щекотали ей кожу.
Учиха похотливо ухмыльнулся. Волосы Хинаты разметались по земле, резко контрастируя с фарфоровой кожей, на щеках девушки был яркий румянец, который можно было истолковать как угодно, она отводила взгляд в сторону. Дыхание у неё было тяжёлым, глубоким, губы чуть приоткрыты, будто она надеялась, дыша ртом, вдохнуть больше кислорода. Вдобавок, её поза была крайне развратной.
Мадара склонился над ней и вновь стал целовать шею, слегка прикусывая, гораздо более нетерпеливо и требовательно. Ему почему-то нравилась именно шея, ощущение бьющейся жилки под губами, шумное дыхание слабо-трепыхающейся Хинаты возле уха, сводящий с ума запах, сильнее ощущавшийся вдоль линии волос. Учиха еле сдерживался, но ему хотелось продлить удовольствие.
Он отпустил запястья девушки, так как держать их было неудобно, и опёрся на локоть одной руки, так, что бы пальцами зарыться в волосы Хинаты. Другая рука уже была где-то под её одеждой.
Хината задыхалась от новых, переполнявших её ощущений. Она уже и не думала сопротивляться, так как думать о чём-либо было очень сложно. Мысли растекались от нестерпимого жара. Кожа внезапно стала очень чувствительной, тело остро реагировало на любые действия Мадары. Девушка не заметила, когда Учиха успел стянуть с неё топ, и от требовательного прикосновения к обнажённой груди она прокусила губу, чтобы сдержать чуть не вырвавшийся из груди стон. Мужчина поднялся выше, вызывая у Хинаты разочарованный вздох, и, пройдясь горячим языком по ключице, мстительно укусил за плечо.
- Не смей сдерживаться, - хрипло сказал Мадара, словно угрожая. – Я хочу это слышать...
И Хьюга перестала сдерживаться. Даже не потому, что он так сказал, а потому что она уже не представляла как это сделать. Девушка судорожно сжимала короткую прохладную траву, не зная, куда деть руки. А ещё ей захотелось его поцеловать. Захотелось узнать, каковы на вкус ласкающие её губы.
Когда Хината потянулась к его лицу, Мадара подался назад и весь напрягся, удивлённо смотря прямо ей в глаза, но замер, позволяя прикоснуться к себе. Девушка, уже практически не стесняя своей наготы, закрыла глаза и осторожно прижалась к его губам своими. Они оказались сильно потрескавшиеся, горячие. Хьюга успела подумать, что такими они и должны быть. И никакими другими. В этих секундах было что-то гораздо более интимное, чем было что-либо до этого. А потом все мысли испарились, потому что Учиха перехватил инициативу практически мгновенно.
Жадно, исступленно целуя, ощущая солоноватый вкус крови на языке, он вновь опрокинул поднявшуюся было Хинату обратно на спину, наваливаясь всем весом. От его изучающей неторопливости не осталось и следа. Рассудок затмила пелена внезапной, почти животной страсти. Мужчина старался теснее прижаться к ней, желая ощущать каждый изгиб её тела. Учиха отстранился лишь на секунду, чтобы скинуть с себя водолазку, а затем вновь на неё наброситься. Мадара был груб: его пальцы и ладони оставляли синяки, а губы – кровавые цепочки засосов и алые следы укусов.
Но Хината не замечала этого, утопая в его руках. Единственной связью с окружающим миром была холодная земля, которую она чувствовала разгоряченной кожей, и жесткие длинные волосы, в которые она вцепилась так, будто хотела их выдрать, и от запаха которых кружилась голова.
Учиха поспешно избавлял её от одежды, грязно матерясь про себя. Внизу живота ныло, взгляд подёрнулся дымкой зашкаливающего возбуждения. Слишком долго, а хотелось уже просто трахнуть её, чтобы она извивалась и стонала под ним, как самая грязная шлюха.
Мадара без предупреждения вошёл в неё сразу на всю длину. Хината вскрикнула и до красноты сжала пальцами его в плечи. Все окончательно перемешалось. Она слышала собственные протяжные стоны, неосознанно до боли в пояснице выгибаясь ему навстречу, каждый новый толчок сопровождался волной наслаждения. Девушка пыталась подстроиться под него, но Учиха, словно издеваясь, сбивал ритм, чередуя неожиданную мягкость с бешеным темпом. Мужчина властно притянул её к себе за волосы и грубо поцеловал, глухо простонав ей в рот. Хьюга вновь ухватилась за его волосы, неумело отвечая глубокий на поцелуй. Не отрываясь, Мадара провёл рукой по её бедру и закинул её ногу себе за пояс.
Хината обвила спину Мадары руками, прижимаясь к нему. Тело девушки свело судорогой. Она что-то невнятно простонала, окончательно растворившись в ощущениях, а потом обмякла в его руках, тщетно пытаясь отдышаться. Голова казалась очень тяжёлой, хотелось просто отключиться и ни о чём не думать. Что Хьюга и сделала, устроившись то ли на своей, то ли на его одежде.
Впрочем, проспала она не долго. Минут десять, как ей показалось. Хината потёрла глаза, возвращаясь в реальность. Приятная усталость наполняла всё тело. Шевелиться было лень. Понимание происходящего (а точнее произошедшего) приходило постепенно. Сначала она поняла, что лежит на простом чёрном плаще и укрывается им же. Странно, она вообще на нём плаща не видела. Потом она обнаружила, что на ней нет одежды. Вообще. И уже потом девушка обнаружила в паре метров от себя полуголого Мадару. Он сидел с закрытыми глазами, расслаблено откинувшись на дерево и вытянув одну ногу к жалкому подобию костра. Его можно было принять за спящего, если бы его рука не теребила тёмную выбившуюся нитку на штанах.
Внезапно Учиха открыл глаза и внимательно посмотрел на Хинату. Прямо в глаза, но, в то же время, как бы сквозь неё. Потом переёл взгляд вниз и, задержав его на чём-то, неопределённо, но явно довольно, усмехнулся. Хьюга перевела взгляд вниз и обнаружила, что ноги, вытянутые перпендикулярно плащу, едва прикрыты и что на бедре красуется красноватые след от ладони, который позже наверняка станет синяком. Девушка вспыхнула и поспешно отвернулась, поджав под себя ноги и замотавшись в плащ как в кокон.
Хината бы с удовольствием пролежала бы так, по крайней мере, неделю, но через плотную ткань проникало слишком мало воздуха. Она осторожно выглянула «наружу». Мадары на своём месте уже не было. Он был чуть левее и дальше и стоял к ней спиной: кажется, решил сделать нормальный костёр и ломал с этой целью сухой валежник. Копна его тормошащихся смоляных волос была чуть ниже лопаток.
«А ведь когда я его первый раз увидела, волосы были короткие...»
Учиха немного переместился и на него упал свет от крохотного костерка. Хината вздрогнула. Вся спина Мадары была покрыта шрамами. Большие, широкие и маленькие, тонкие, словно нити рубцы создавали жуткий орнамент. Больше старых, полученных много лет назад, но попадались и новые. Один из них – на лопатке – Хьюга сразу узнала, так как эту рану обрабатывала она сама.
В Конохе Хината много раз помогала в больнице на перевязке, так как людей там постоянно не хватало. Но такого не видела ни разу.
- Что смотришь? – с долей насмешки сказал Мадара, заметив, что она его разглядывает. А Хината вдруг брякнула:
- А тебе не холодно?
Мужчина неопределённо повёл плечами, разжёг-таки костёр и сел на прежнее место.
- Может и так, но ты лежишь на большей части моей одежды.
Девушка вновь вспыхнула и нырнула под спасительный плащ.
Мадара ухмыльнулся. За всю свою долгую жизнь у него было достаточно женщин. Но вот своей женщины у него никогда не было.
Да уж, он определённо тратит своё время на какие-то глупости.