Гори, Эдна!

Тишина давит. Плотный купол жмет на барабанные перепонки. Звук собственного сердца до ужаса раздражающий, тягостный и манящий одновременно. Пульс злит. Под него не потанцуешь. Он до ужаса однотонен, однообразен. Стабилен.
А ей хочется танца. Дикого движения, диких порывов тела. Хочется раствориться в пульсации музыки. Отдаться сполна. Потерять голову в странных, бесовских движениях. Кружиться, кружиться и еще раз кружиться. Гореть в пламени веков. Пылать!
Упиваться запахом сгорающей души, наслаждаться жаром, окутавшим тело. В прямом смысле танцевать на углях. Пьянеть от тлена кожи, от изнывающей жары и магнетической музыки. Двигаться в такт жаркой, горячей мелодии. Тонуть в словах.
О, этот чертов пульс! Эти чертовы шаги! Скорей бы, скорей бы глухое эхо зала сменилось на музыку. Скорей бы холодный пустой зал наполнился гостями, обрел свое тепло. Скорей бы кануть в этот магический ритм. Скорей бы…
Хлопок! Громко хлопнули ставни замка, по огромному залу покатилось гулкое эхо.
Хлопок! В глубине чёрной темноты загорелась свеча, и еще, и еще. Сотни, нет, тысячи огоньков засветились во тьме.
Хлопок! Чёрное неприглядное одеяние сменилось оранжевым бальным платьем. Сквозняк неприятно скользнул по голой спине и рукам, словно за спиной прошла тень, обдав спину холодом.
Хлопок! Серая полутьма загорелась. То там, то тут заполыхал огонь. Везде сплошь по периметру заполыхало пламя. Его ненасытные языки облизало прекрасные картины, на глазах трансформирующиеся в странные рисунки. Там, где полыхал закат, возникло странное существо. Его волосатые ноги с чёрными копытами, словно в нетерпении, затоптали траву. Его скрюченные, обугленные руки держат огонь. А лицо кривится в страшных муках. А если присмотреться - по щеке катится слеза, оставляющая за собой глубокую борозду.
Там, где танцевали девушки в прекрасном лунном свете, заполыхал костер. В самом его пекле скукожилась хрупкая девушка, отчаянно пытающаяся укрыться от жара тонкими руками. А ее когда-то батистовая кожа покрылась волдырями, закипела. Из-за жара кажется, будто огонь на картине пляшет в диком танце, а тело девушки вздымается от звучных рыданий.
А над камином, в самом центре, на картине, закованной в самую большую рамку, портрет графини загорелся. Синее пламя вспыхнуло и исчезло так же быстро, как и появилось. Миловидный лик растворился. Его мягкость уступила остроте линий. Доброта и участие в глазах сгорели, уступив властности и жесткости. Руки, уложенные в красивом жесте, поменяли положение. В них появились тонкие кинжалы, с докрасна раскаленной сталью. Чудное белое платье сгорело. Прекрасное тело прикрыло зияющее, глубокое пламя. Весь ее лик утонул в огне.
Хлопок! Гулкую глубокую тишину разрушила ритмичная мелодия. Сначала она отозвалась тихим гулом. Потом – звоном бубна и ласковым песнопением скрипки. Отчетливый ритм создали ударные.
Чарующая песнь заставила прикрыть глаза, на мгновение утонуть в музыкальном трансе. Странный магнетизм стал исключительно сильным, когда запели невидимые солисты. Голоса издавались то от одного, то от другого угла зала, в тех местах, где прокатывались клубы пламени. Они напоминали маленькие взрывы жара, обрётшего материальность, плотность.
Особенно любопытный наблюдатель - не имеет значения, что пока такие отсутствуют, - пересилив боль, мог в огне увидеть лица призрачных певцов. Восемь лиц навеки растворились в жаркой субстанции. Восемь гениев отдали тело и душу искусству. Навсегда стали голосами Огненного Бала, остались вечно жить в своем творении.
Хлопок!
- Я графиня Эдна*, хозяйка Огненной Долины, дух пламени и палач грешных душ. Сегодня, в день летнего солнцестояния, объявляю Огненный Бал открытым. – Она засмеялась, и в ее смехе почудилась мелодия скрипки и звон колокольчиков, и, конечно, треск огня. – Летите, бегите, стремитесь сюда, жадные духи огня и алчные черти! Горите в моем аду и вы, нечестивые грешники! Пылайте, веселитесь, наполняйте свои легкие жаром, будьте свободными в свой последний день! Горите!
В запале она вскинула голову вверх, зрачки ее темно-карих глаз заполнили радужку. В черных омутах, словно в зеркале, отразились «гости». У самого потолка закружилась черная воронка, и чем дольше в нее смотреть, тем темнее становится ее око.
Графиня вновь засмеялась, но ее смех перестал напоминать мелодию, скорее взрывы и треск всепоглощающего пламени.
Ладони запылали. От самых фаланг по бархатной коже поползли языки пламени, все выше и выше поднимаясь по предплечью. Она резко встряхнула кисти, будто сбрасывая надоедливою немоту, и ударила в ладоши.
Хлопок!
Ладони соприкоснулись и отскочили. На мгновение между рук вспыхнул взрыв. Но она не обратила внимания. Подол ее платья теперь тоже загорелся. Исходя из одной точки, пламя стало окутывать Эдну по спирали, а когда дошло до сомкнутых над головой пальцев - потухло. Разнесся громкий хлопок и снова смех.
Все вернулось к своему первоначальному виду. Звуки утихли, тьма вернулась. Но вот послышался первый удар часов. Их не было видно, но цокот циферблата луной ударился о стены.
Первый, второй, третий! Все только началось!
После пятого удара тишина стала душить. Кажется, будто звуки полностью исчезли. Уже нет ни шагов, ни биения сердца, ни даже цокота минутной стрелки. Так тихо бывает только перед великими катастрофами или чудесами. И еще перед ее балом. Перед Балом Огня.
У самой стены круглой залы появилось пламя. Оно медленно, словно не спеша, начало закручиваться спиралью, делая круг за кругом.
Десятый удар!
Диаметр огненных кругов все сужается и сужается, стремясь сойтись в единой точке. На ней. Оно мгновенно поглотило Эдну, скрыло в жарком чреве.
Одиннадцатый удар!
Она просто растворилась в пламени. Грянула магнетическая музыка, появились лица, наступил транс. Душа Огненной графини слилась с пламенем. А тело быстро-быстро закружилось.
Она кружится в такт с голосом солистки. Быстрее, быстрее, жарче! Не останавливаться – кружиться!
Двенадцатый удар!
Столб пламени взлетел до самой воронки. Поднялся сильный ветер, по залу закружил пепел, а магический огонь не дрогнул.
Воронка жадно вобрала в себя огонь, засветилась и взорвалась энергией. В тот же час круглый зал наполнился гостями. Туда-сюда зашагали леди и джентльмены. Поначалу все они были полупрозрачными скелетами, в ободранных лохмотьях, но лишь поначалу. На глазах белесые кости обросли плотью, их сердца забились, тела подчинились музыке. Драные тряпки очистились, восстановились. Потусторонние гости закружили в танце.
У стен столпились гости. Наверное, не существует более трудной задачи, чем припомнить их имена и расы. Ежегодный Огненный Бал - единственная ночь в году, когда усопшие имеют право восстать. Когда не имеет значения раса. Ты достоин прийти сюда, если огонь избрал тебя. Не имеет значения, как ты умер и что творил, все равно, насколько давно это было.
Фавны, черти, люди. Короли, ведьмы, купцы. Нищие. Все!
А еще здесь свой последний день проводят грешники. Здесь они последний раз имеют право поддаться искушению, раствориться в танце, ибо на рассвете их ждет суд Эдны. Суд Огня.**
Графиня огляделась. Долгожданное общество в полной мере принимает дар Огня. Один раз в год Эдна возвращает им жизнь, дает возможность отогреть тленное тело в жаре ее личного Рая, дает возможность почувствовать пьянящий аромат свободы и переосмыслить жизнь или себя. Это ее роль, ее предназначение – дарить справедливость. Ведь нечестно, когда душа не имеет шанса признать ошибки. Ибо не заключенная в тело, она не может этого сделать, она не осознает себя. Фактически не существует, а просто есть. Но если она грешна, если Эдна однажды ее не простила, то она обречена скитаться вечностью.
Ее высочество пошла в обход по залу. Гости, оказавшиеся у нее на пути, кланялись, некоторые просто кивали. Она шла размеренными, легкими шагами. Создавала иллюзию. Хотела увидеть, кто из давних знакомцев в этом году станет свободным, кто переродится.
По-хозяйски озираясь по сторонам, она чему-то улыбнулась, подождала нужный аккорд, и начала петь:

Эдна вновь вернулась в центр зала, в котором еще подрагивают желтовато-синие язычки пламени. Она сделала пару резких движений, высекая каблуками искры:



Она закружилась еще сильнее, выпуская тело из-под контроля. Дала возможность бренной плоти почувствовать себя огнем. Таким диким, необузданным и бесконтрольным. Свободным.


Танец! Эдна расслабилась, отпустила свой огонь, перестала контролировать стихию. Слилась с ней.
Гости остановились. Будь то ведьма или фавн, грешник или король – все остановились. Сотни, тысячи голосов запели, отчаянно пытаясь подражать огненным музыкантам.


Словно ручеек, Эдна закружила меж гостей. Поддавшись музыке и какому-то негласному разрешению, гости тоже затанцевали. Она обтекала их, задорно заглядывала в глаза, манила жестами, соблазняла. Неосознанно демонстрируя огненную сущность.



Она обтекала, сочилась сквозь гостей, как вода сквозь песок, оставляя пламенный шлейф.



Мелодия еще не прекратила литься, но она уже прекратила петь. Расслабилась. Полностью окунулась в ощущения, впала в магнетический транс. Ее руки извивались жаркими змеями, то и дело, обжигая огнем. Плечи соблазнительно манили, тело выгибалось в такт песни. А ноги жили своей жизнью. Она кружится в огне, пылко заманивая в танец окружающих.
Эдна горит в алом пламени, в чьих гипнотических глубинах отзывается прошлое. Оно предстает то страстной парой, лежащей у камина, то человеческой войной, то девушкой, горящей в огне Инквизиции, но поющей песнь своих идеалов.
Эдна всех их видела. Всех их пережила. Потому что она вечна. Она была еще тогда, когда создавался мир, и будет тогда, когда он погибнет. Ибо она часть того, что будет вечно. Одна из составляющих свободы, умеющая получать наслаждение.
Она одна из четырех духов, одна из четырех существ, которые действительно умеют наслаждаться жизнью. Она и есть воплощение свободы.
Эдна горит! Пылает в эмоциях, обугливается в страстях, греется от любви! Живет! Спешит, хоть и некуда спешить. Ибо даже мир не вечен.