Горизонт событий. Глава 10: Лицо отчаяния.

Все. Кровь в жилах застыла от ужаса. Сакура совершила большую глупость, раз сказала пару лишних слов, за которые, как предполагала, поплатится. Эта глупая ситуация, это аляпистое кимоно, этот мир… все по нарастающей сводило ее с ума. Все вокруг раздражало, но лишь одно слово могло заставить замолчать ее навсегда. Она ведь забыла, что мир, который она теперь не принимает так же, как и он ее, совсем другой. В нем есть один царь и бог – он стоял за спиной.
- И тебе хватило наглости так просто говорить такие вещи?! – глядя в эти густо-черные глаза девушка готова была уменьшиться до размеров песчинки, чтобы ее не было ни видно, ни слышно. – Растешь! Я в восхищении!
- Что?
- Но запомни! – он сжал двумя пальцами ее щеки. – Здесь у всего есть одни глаза и уши – мои. И я вижу всех, каждый шаг. Даже если ты, - собственные мысли развеселили его, - будешь прятаться под землей, хоть в цинковом гробу, а над тобой будет толща воды, скованная толстыми льдами, я найду тебя. И достану!
Ноги отнялись от этих неэмоциональных, но бурных речей. Это как посмеяться над самой жизнью, сводя все к тому, что рано или поздно умрешь.
- Ну, и зачем вы мне все это говорите? – опустив глаза, Сакура отдернула голову в сторону.
Мужчина улыбался. Не искренне, жестоко.
- Понимаешь ли, - лицо его приняло выражение полной конфиденциальности, - здесь все спокойно, и от этого ужасно скучно, ну, как мужчине. Мир завоеван, не хочешь составить мне компанию?
- А?
- Провести приятный вечер…
- В компании с неприятным мне мужчиной? – девушка брезгливо уставилась на него, поморщив нос.
- Ну, твой личный вкус я не собираюсь учитывать!
Он положил свои руки ей на плечи.
«Вот уж действительно выбор. Или сдохнуть под мостом, или сдохнуть где-нибудь в душной комнате, в руках у этого козла. В любом случае, стоит попытаться что-то узнать. Я не маленькая девочка и прекрасно понимаю, что одна человеческая жизнь за цену возврата мира в свое привычное русло – это совсем ничего».
- Я не трону остальных, - руки сжались сильней.
- Этого мало.
- Не больше, чем стоишь ты!
«С другой стороны, он, наверное, и мысли читать умеет, так что зря я обрадовалась. Дай мне, Ками, смирения!»

- Да куда ты мчишься, очертя голову? – кричал на всю улицу Шии, не пытаясь догнать брюнетку. Это было абсолютно нормально – людям плевать, а Мадара все равно их найдет.
Это была абсолютно бессмысленная и бесполезная погоня. Куротсучи все куда-то спешила, хотя даже не знала дороги. Скорее всего, это было связано с тем фактом, что девушку раздражала чья-либо опека и все ее проявления. Даже косвенные. Она и пыталась избавиться от этого.
- А что ты предлагаешь?! – остановилась она.
- Отправиться на поиски.
- Кого? Ао-сана или той девчонки?
- Без разницы, - потом блондин задумался. – Хотя, нет. Лучше бы найти Ао-сана.
- Это почему еще?
- Вместе с Сакурой найдется и Мадара.
Куротсучи прослеживала слабую логику в его словах.
- Не вижу аргументов.
- Ну не в карты поиграть он ее увел! Да он же ее, можно сказать, взглядом раздел, - спокойно заметил джонин Кумо и скрестил руки. – Смотрел как волк на кусок мяса.
- Тогда надо же ее немедленно спасать! – крикнула Куротсучи.
- Нет, - твердо сказал Шии и пошел в другую сторону, заставив догонять теперь уже его.
Возмущение. Гнев. Переживание. И на все, что сейчас испытывала девушка, ему плевать. Она что-то не умолкая твердила еще до первого поворота с широкой дороги в проулки.
- Послушай, не всегда спасение из такой передряги – самый лучший выход для нас. Она отвлечет его на какое-то время, а мы пока найдем Ао-сана.
Чрезмерная серьезность, самоуверенность и раздувание собственной важности исподтишка бросались в глаза Куротсучи, как крупный облезлый от постоянного солнца и ветра нос ее дедули. Зла не хватало. Она косо смотрела в сторону шагающего впереди Шии и уже мысленно представляла, как порвет его на тряпки, если он скажет еще что-то, намекая на ее ограниченный ум. Пусть даже правды в его словах столько же, сколько скромности в поведении.
- И как же? Ты… так, а ты вообще что-нибудь умеешь?
Эти слова подводили его к весьма агрессивному состоянию.
«Вот учат же не бить женщин! Видимо, зря».
Она суетлива и слишком разговорчива, при этом задает уйму неуместных и ненужных вопросов. Этот коктейль из ребячества, недисциплинированности и постоянного говора Шии готов был отдать в добрые руки прямо сейчас. Но приходилось терпеть ее, пока хоть что-нибудь не прояснится. И пояснять ей.
- Я – сенсор.
- Ну, так ищи! – развела она руками.
- Не собака, - мрачно добавил он.
- Все равно.
Он сделал вид, что этого не слышал.

Мадара блаженно закрыл глаза, развалившись на мягкой постели. Он в этой темной клетке чувствовал себя превосходно. Низкие потолки, слабо струящийся из заляпанных окон свет и запах пыли повсюду нисколько его не смущали. Не до таких деталей, когда ты строишь грандиозные планы. Туда была внесена лишь маленькая корректировка – держать у себя дома ручную зверушку. Иногда выпускать на прогулку. Пусть болтается где-нибудь, где вздумается. Все равно он ее из-под земли достанет.
Девушка отчужденно сидела на краю кровати, скрывая свою наготу простынями. У нее были совершенно не те чувства от близости с мужчиной. Не то, чтобы очень уж больно. Нет. Мерзко. Определенно. Внутри пусто, поэтому и слезы не напрашиваются. И не одиноко – мир сам по себе одинок. Только в голове незнакомый ей доселе голос корил ее за что-то. Едва ли тихо, озлобленно.
- Для такой мелочи ты вполне способная, - сказал Мадара, втягивая глубоко в себя пропитанный пылью воздух.
- Вы удовлетворены? – прямо спросила Сакура, с отвращением покосившись на него.
- Ммм… вполне, - мужчина зевнул. Голос врезался в разум девушки. Это принять за правду или глупую насмешку?
Но Харуно хотела попросить кое-что взамен.
- Тогда расскажите мне кое-что. Я немного прошу.
- Нет, - довольный своим отказом Мадара улыбнулся и снова глубоко вздохнул. – Твоя голова сейчас не для этого предназначена.
Это уже было оскорбительно. Принижая ее достоинство, он не может просто так ее заткнуть.
- Скажите. Вас все равно больше некому слушать.
В этом Сакура была права. И от собственной правды стало холоднее. Внутри все сжалось – озноб пробежал по телу. Правда быстро открывает глаза и убивает все иллюзии о том, что, возможно, все станет немного лучше, чем сейчас.
Нет. Не станет.
- Неплохо мыслишь. Так что там тебя, - на этом слове он сосредоточил небрежную интонацию, - так волнует?
- Почему я помню все правильно?
- А кто сказал, что мир, который так и остался в твоей голове, правилен? Не-е-ет. Он как раз в корни неправилен. Правилен лишь тот, где нет ни войны, ни мира. Такой, как сейчас.
- А если люди поднимут бунт? – в душе девушке бушевали настроения революционера. И вольные мысли, которых никогда не водилось в головах новых, «исправленных», людей.
- Их все устраивает в этой жизни.
Уверенность, подобная прочной каменной стене.
- Откуда вы знаете?
В комнате раздался неистовый смех. Мужчина захлебывался собственным гоготом. А вот Сакуре было не смешно. Совсем. Она чувствовала себя втоптанной в грязь.
- Все благодаря мне, деточка. Не забывай об этом.
Прикидывающийся альтруистом мизантроп. Волк в овечьей шкуре.
Сакуре было мало того, что она услышала. Вместо правды – одна вода. Он запер мысли. Он запер солнце. Он запер жизнь. Ей не было жалко ни своего тела, ни своей жизни. Так ее учили. Все ради информации и безопасности большинства.
- И все же?
- Ты настырная. Неужели ты думаешь, что я выложу все сразу? У тебя впереди еще целая… жизнь.
- Что? – в голове что-то замкнуло. Она дернулась так, будто ее ударило током.
- Неужели ты думаешь, что я просто так тебя отпущу? Одного раза недостаточно, Сакура.
«Чёрт бы тебя побрал, старый козел!»
- А когда я стану старой и дряхлой – тоже буду нужна?
- Нет.
«Ну, хотя бы так», – мысли Харуно становились с каждым словом Учихи все черней и черней. В конце концов ей оставалось только пожать плечами. Ну, наиграется в сласть и выкинет за ненадобностью старую и потасканную. Что в этом уникального? Отчаяние захлестнуло ее с такой силой, что уже чувствовала она себя просто шкурой, обтягивающей кости, да с приятным сюрпризом внутри в виде пары кусков мяса. Сидела и удивлялась, как вся эта конструкция из плоти и крови еще имела душу и могла удовлетворять элементарно-животные человеческие потребности.
- Ты не состаришься, - сказал мужчина. – Я же сказал, я посетил вас в будущем и выкинул оттуда к чертовой матери, например, шепнув тебе всего лишь пару слов.
Она прикрыла лицо рукой. Устало и обреченно. Ничего уже не кажется таким страшным и безвыходным. Только глупым. Все просто пустое место. И он – пустое место. Напыщенный эгоцентрик с кучей комплексов и манией величия. Смотреть на вещи другими глазами заставил преодоленный сознанием рубеж. Момент, когда ты потерял абсолютно все и по-настоящему свободен. И даже смерть не пугает. Переломный момент ее искаженной и обезображенной жизни.
- Они все тоже будут вечно мучиться?
- Ну, да, - сказал Мадара так просто, будто его спросили, как пройти в соседнюю пивнушку. – Мило, не правда ли?
- Ладно, я… А ради каких целей нас было пятеро? То есть четверо?..
- Ну, не раскрывать же мне все секреты… Я лично все тебе покажу. Ты будешь зрителем, сидящем в первом ряду. Ты увидишь такой спектакль, какой никогда не забудешь!
Давящие изодранные стены, будто державшие чей-то крик. Темные тени в углах. Ее тень. Ей кажется, что она становится с нею единым целым. Не живым и не мертвым. Не война и не мир. Правильно говорил Мадара. Его страшный образ пророка вырисовывался в сознании чернилами, топящими ее истощенную душу. Мир такой чужой, незнакомый и неинтересный. Он серый, опустошенный и бескрайне молчаливый. Он не готов дать ответа ни на один здравомыслящий вопрос. Здесь никого ничто не интересует.
Зачем она существует? Быть увеселением для кого-то. Мило, но печально. Видимо, нет от нее большей пользы, чем сидеть сейчас в тишине и ловить руками воздух. Коснулась рукой ткани, собственной кожи, снова ткани. Почему бы не порвать себя в клочья? Чем кожа отличается от ткани? Та же ткань.
Харуно стала замечать за собой некий шлейф безумия, отождествляемого со всем, что ее окружает. Этот пространственный сюрреализм похож сейчас на страшный сон. Хочется проснуться. Но, нет. Отчужденность – единственное, что осталось. Незнакомые вещи. Незнакомые улицы. Люди. Мир, в который она выброшена, чтобы разбиться о скалы.
Нет, не мир. И даже не война. Только отчужденность.

Она обернулась.
Мужчина исчез.