Горизонт событий. Глава 12: Когда придет вечный холод. Конец.

- Я не нашел там никакого кимоно! – громко заявил Шии. Довольно глупо – переговариваться вот так, в потемках, да еще и упуская драгоценное время.
- Так значит еще поищи! – крикнула Харуно.
Его раздражала эта должность мальчика на побегушках, тем более от девчонки из Конохи. По сути, мелкой крикливой пигалицы.
- Ты меня туда уже три раза отправила! Ничего там нет!
- И что мне теперь делать?
- Ну, Мадара же оставил здесь свою одежду, так что ты теперь забрать его, и, в конце концов, САМА ВСЕ НАЙТИ!
- А кто мне ремни развяжет?
Джонин понял, что самое «веселое» еще впереди. Целиться наугад, не облапав при этом розоволосую девчонку, склонную к истерикам, которая при любом удобном случае начнет снова яростно размахивать руками и ногами. Есть ли в таком случае выгода ее развязывать? Пусть себе повисит, раз Мадара ушел.
Однако он может в любой момент вернуться.
Тишина.
- Эй, ты там скоро?
- Кажется, - прозвучал спокойно его голос издали, - глаза немного к темноте привыкли…
- Эй, а ну быстро, быстро их закрой! – закричала Сакура, не скрывая недовольства.
- Как будто я тебя не видел! – огрызнулся он ей в ответ и подошел к одному из застегнутых на запястьях ремней. – Мне тебя уже второй раз вытаскивать из неприятностей приходится, а ты только орешь на меня и пинаешься. Вас в Конохе всегда так учили отзываться на протянутую руку помощи?
Харуно почувствовала резкий приток крови к перетянутой ранее руке. Стало легче.
- Спасибо, - выдавила из себя Харуно, успокоившись. Совесть взыграла совсем как больная печень Освободившись, ей оставалось только робко прижимать к себе остатки лохмотьев.
- Держи, - он протянул ей плащ Мадары, который тот оставил в спешном бегстве.
- Я… - быстро закутавшись в него, начала что-то говорить Сакура. – В общем, извини.
- Все, не раскисай, уходим.
Успокоившись, Сакура выдала свое предположение:
- Куда? Думаю, нам нужно вернуться за Мадарой или он вернется за нами. Ты видел, что с ним стало?
- Его будет трудно найти. Возможно, он достаточно далеко от нас. Радиус поиска может быть недостаточно велик.
- Чёрт! Но у нас нет времени! Расширь радиус поиска!
- …я не вижу его. Нет, вижу…

На улице возле того самого места, где оставались Ао и Куротсучи с осколками своих воспоминаний, тишина. Мокрая от дождя дорога, выложенная камнем, тянущаяся в гору к одному из пожелтевших и потрепанных домов, освещаемых тусклыми огнями под вечер. Холодный вечер.
Минуя несколько домов с неухоженными и бедными садами, с постоянно закрытыми ставнями и тихо льющимися звуками сямисэна, возле этого самого дома появились две фигуры. Одна из них ступала очень робко, поджав губы и едва слышно шмыгая носом. Шлепать босыми ногами по холодным камням Сакура не хотела, хотя ноги не сбиты, поэтому теперь босиком шлепал блондин, хотя и не жалел о содеянном. Даже несколько обрадовался, хотя радость была меркантильной, ведь ненадолго девчонка точно перестанет ныть.

За порогом Мадары уже не было.
- Мы опоздали? – расстроенно спросила Сакура, оглядывая помещение – полупустое, веющее печалью и горем. Она посмотрела на Ао, а потом, следя за его мимикой, которая осторожно указывала на пол, увидела на полу бездыханное тело Куротсучи. От неожиданности Харуно закрыла рот руками в своей безвольности.
Шии подошел к безвольно раскинувшему руки телу.
- Нет…
Никто из них не думал о такой печальной кончине девушки. Бедняжка не выдержала натиска. А самое обидное – ее даже не пытался остановить Дейдара. Ему было все равно. Он просто ушел, оставив небрежные красные следы на полу.
Она покончила с собой, выхватив у Ао кунай.
- Поверьте, я видел ее в последние минуты – ей было лучше уйти.
- Вы ничуть не успокоили нас этим, Ао-сан.
- Шии прав, - сказала Сакура, разглядывая девушку. Не самый удачный порез – смерть вышла довольно мучительной. – Мадара был здесь?
- Да, вы пришли сразу после него.
- Ничего необычного? – поинтересовалась Харуно.
- О, да! Он был вне себя. Мне даже кажется, что все эти путешествия во времени изрядно его потрепали. Он почему-то проклинал ее.
- Кажется, я понял, - склонившись к лежащей на полу брюнетке, сказал блондин. – Мы – часть его дзюцу. Если смерть Куротсучи вызвала такой гнев у Мадары, значит, в его планы не входила ее смерть.
- Он не хотел, чтобы я умирала, - тихо рассуждала Сакура. - Я на полном серьезе просила его убить
меня! Ему не составило бы труда.
- Он состарился, когда Куротсучи наложила на себя руки. И был при этом вне себя. Все проще, чем мы думаем, – его удерживает наша чакра.
Хладнокровные рассуждения Шии не повлияли на Харуно так сильно, как та идея, которую он пытался донести.
- То есть мы, - Сакура стала таращиться на собеседников, - его дойные коровы? Ао-сан, а вы чего так улыбаетесь?!

Мужчина, чуть склонив голову набок, отошел от них.
- Подождите, но… - она поняла, что сейчас произойдет. Куноичи всю затрясло. – Как же так?
- Мадара не заслужил такой радости, и я с удовольствием лишу его всего этого.
Ойнин осознал, что прошел свой путь здесь, а такой пустяк как собственная кончина… не важно.
Оружие есть. Теперь главное встретить конец достойно.

Сакура смотрела на еще одно окровавленное тело, лежащее с искривленной гримасой.
- Думаешь, - спросила Сакура, опустив глаза, - есть смысл бежать?
- Нет.
Два медика, которые ничем не могут помочь.
Оба совершенно спокойно смотрели, как еще минуты назад дышавший мужчина теперь лежит в луже собственной крови. Это просто не укладывалось в голове.
- Знаешь, - тяжело вздохнула она, чувствуя, что все уже кончено, – я устала. Я больше не могу так… Ждешь чего-то, ищешь… и что в итоге? Просто сдохнуть.
Тишина.
- Как скоро придет Мадара?
Пустые речи. Обреченные голоса.
- Не важно.
Поглотившая все тишина.

Ощущая пустоту даже внутри себя, Харуно на мгновение закрыла глаза. Дальше ничего. Плыть придется по очень быстрому течению, преодолевая пороги и налетая на скалы. А дальше снова избитым куском мяса кверху брюхом через пороги на скалы…
- Если не сейчас, то, возможно, потом не будет шанса. Эх… - перед ней возник образ Учихи, скалящегося и смеющегося. – Или пытки, или смерть. Выбор невелик…
У этих совершенно чужих друг другу людей очень слабая эмоциональная связь, однако в тот момент, когда рука джонина легла на ее плечо, они уже не самодовольный тюфяк и истеричка.
И знают, что равны перед смертью.
Ободряющий жест не слишком помог Сакуре. Ей было бы проще, если бы никто ничего не предпринял.
- Ничего не бойся.

Сакура подобрала нож с пола, перепачканный чужой кровью. К горлу подкатила тошнота. Ее всю знобило от одной мысли о возможности пребывания в вечном одиночестве.
«Мы так ничего и не исправили».
Дрожащей рукой она поднесла его к горлу, предпочитая видеть хоть чей-то живой взгляд. Было страшно умирать, полагая, что она совсем одна в голодной тишине. Что-то внутри не справилось, и так просто уйти она не смогла. Руки не слушались.
Читая ожидание и усталость в темных потухших глазах блондина напротив, она полагала, что не оправдать ожидание собственной смерти – значит быть худшим из воинов. Но почему-то это кажется сейчас таким невозможным и слишком печальным. По ней в этой реальности даже тосковать некому.
И тупая боль затопила сердце, поэтому оно предпочло отмучиться один лишь раз – резким ударом ножа.

Боль. Шок, с которым она не может справиться. Обжигающе сильные, заставившие ее упасть. Ожидание. Кажется, бесконечное ожидание, подпитываемое страхом. Она, будучи не в силах что-либо вымолвить, просто прикрывала рукой кровоточащую рану.


Сакуре показалось, что сон ее ожиданий длился всего лишь несколько секунд. Чудо в том, что она способна дышать. С трудом, с тупой болью, но все же… Что там? Да, сейчас она откроет глаза, увидит все в первозданном виде, когда небо не закрывает черная мгла, дышащая пламенем войны.
Все обман.
Первое, что пришло в голову, - собственная ничтожность. Ее оставили жить самым нечестным образом. Мадара смеялся судьбе в лицо, оставив Сакуру в живых. Он весь, будто иссушенный, с заметной проседью в волосах. Озлобленный тиран. Он поступил по-своему. Мадара успел остановить ее безвременную кончину, убедив ирьенина залечить ее раны, насколько это возможно. Учиха убеждал, что так или иначе, они оба останутся в живых. Вопрос лишь в том, в каком состоянии.
Сакура слишком рано открыла глаза. Рана затянулась столь незначительно, что та едва способна дышать. Это даже смешно, когда уничтожают тем, что дают тебе жить. Но Сакура не улыбалась. Ей хотелось выть, хотелось ударить джонина по рукам, чтобы ушел прочь и дал ей умереть, пусть и в страшных муках. Но она не могла даже поднять собственную руку.
Какие же они все жалкие марионетки! Ими управляет дряхлый старик!

Девушка отвела взгляд в сторону, к потолку. Она безвольно раскинула руки, слушала тихие шорохи, тяжелые хрипы мужчины, полагалась на понимание ситуации Шии.
Кто-то должен сделать шаг.

Минуты казались невыносимо долгими. Даже не сутками. Годами. Жизнями. Эпохами. И Сакура не могла себе представить, как второй раз наложит на себя руки. Заблокированы все пути к отступлению. Пустой и безжизненный мир в размере этой комнаты сегодня. В размере чужой постели – завтра.
«Этого не будет».
- Долго еще там?! – злобно шипел Учиха. Ушедшая молодость, кажется, не сделала его менее угрожающим или более немощным. Голос все такой же – голодный, жаждущий крови, озлобленный на весь мир. Требующий новую жертву.
Откуда ирьенин из Кумо черпает спокойствие?
- Скоро.
Ни слова больше.
Сакура чувствовала, что обжигающе холодная волна болевого шока отступила. Но даже дышать чаще она не стала, чтобы Мадара ничего не заметил. Он следит в оба глаза. Времени нет. Еще одного шанса – тоже. К ней вернулась чувствительность. Она едва заметно дернула пальцами, а потом, нарочно издала немощный хрип. Сейчас нужно исполнить свою последнюю роль так, чтобы она действительно стала последней.
Еще чуть-чуть, еще пару минут, и можно будет сделать последний шаг на пути к цели. Куноичи верила в себя. Она осторожно пошевелила ногой и вспомнила о незначительном благом деле, который для нее сделал тот самый тюфяк, которого она чуть не растерзала в первый раз. Он показался ей еще тем бандюгой, но, увы… именно ему пришлось вытаскивать ее дважды из очень проблемных ситуаций, что уж говорить о нынешней беде.
Она благодарна.

Нащупав пальцами среди лежащих рядом с ней инструментов скальпель, Сакура моментально представила ситуацию по шагам, как все должно быть. Мадара слишком увлекся игрой… или же старческие глаза подвели, но Харуно получила немое одобрение едва заметным кивком головы.

Она резко вскочила.
Точный взмах скальпелем.
Джонин мертв.

На ее глазах Мадара стал больше похож на абсолютно седой скелет, обтянутый рыхлой тонкой кожей. Вот только глаза все равно прожигали ненавистью свою цель. Сердце Харуно забилось слишком сильно – рана открылась снова. Претерпевая боль, Сакура соблюдала дистанцию, отходила назад, пока не уперлась в стену. Ее лекарь взял мерзавца обманом.
Весь плащ был пропитан ее кровью. Она стояла на ногах до последнего, выставив окровавленный скальпель перед собой. Мужчина хрипел и стонал, настигая последнюю жертву, но Сакура, когда у нее поплыло перед глазами, улыбнулась в пустоту, понимая, что эта груда костей, скрепленных ненавистью, никогда не поднимет ее на ноги. Она обрекла его рассыпаться в прах.
Четвертый сдался.

Глубоко вздохнули чистые небеса. Земля не пустует – жизнь кипит в каждом уголке мира шиноби. Мир ожил. Только пережившие его гибель не могут оценить рассвет.
Они ничего не помнят.
Темари покажется сном пустота, на которую ее обрекли.
Куротсучи вернется в Иву и лишь еще раз усмехнется при упоминании о Дейдаре. Она не вспомнит, что пережила.
Ао, возможно, до конца своих дней так и останется лишь защитником Мей, забыв о боли, когда видел ее в чужих руках.
А джонин из его роты при очередных упреках в адрес Даруи даже не вспомнит о том, как из напарника он превратился во врага. Он так и будет ненавидеть Коноху, даже не зная о существовании за множество километров сильной и храброй куноичи, которая настрадалась за всех.
Сакура проснется и не испытает этого восторга, ведь за окном тот же безмятежный мир. И Хатаке балуется непристойными книжками. Она не вспомнит насилия. Не вспомнит своей главной победы.
Они все будут там, куда держали путь. Возможно, их пути никогда не пересекутся, а когда придет время, они будут ненавидеть, потому что не знают, что в один момент они забыли о вражде во имя победы над общим и страшным врагом, который разделил горизонт событий прошлого надвое и вывернул их жизни наизнанку.

Не вспомнят просто потому, что они смогли все вернуть назад.