Горизонт событий. Глава 2: Это война.

Последние приготовления, перед тем как разыграть эту партию. Мадара стоял посреди темной пещеры с таким видом, будто он уже знает наперед ход всей истории, в которой он не окажется проигравшим. Тогда Хошигаке спросил:
- Куда будет произведена первая атака?
- Кто много знает… - задумчиво произнес мужчина с небывалым торжеством в голосе, - тот мало живет. Я знаю этот мир и его летопись гораздо лучше.
- И вы знаете, где посеять семя раздора?
- Ты мыслишь слишком поверхностно. Сначала нужно скрепить чужие узы между малыми лагерями, потом натравить на объединившиеся таким же образом соседствующие… а когда одни перебьют других, посеять новое семя раздора.
- Как вы намерены успеть? Даже ваших запасов чакры не хватит на такие маневры.
- Кисаме, ты - глупец, раз недооцениваешь меня.
- Но как вы объедините этих людей? Как?!
- Мысли глубже! Если в правильный момент сорвать важные переговоры или встречу, то можно не только создать конфликт, но и предотвратить его, - он уже сложил тонкие костистые пальцы в первую печать. – Начнем!

Скоро настанет утро. Ао, назначенный в срочном порядке капитаном роты сенсоров, очнулся от призрачно-слабой дремоты с ощущением непримиримо странным. Все мысли были такими ясными и четкими, как будто их кто-то нарочно упорядочил, но, к большой иронии, ничего в них нельзя было найти.
Кажется, что сквозь все воспоминания сочится сизый туман, как он обычно стелется над кромкой воды. И он отвлекает, не отпускает разум, ставит барьер к истине… и против общего порядка вновь поднимается вверх, чтобы поглотить в себе непрошеные воспоминания.

Это напоминает неизлечимую болезнь. Очень страшную болезнь, которой нельзя заразиться. Белокурая куноичи Песка, сопровождавшая своего брата на собрание, выскочила с неописуемым ужасом на улицу. В мокрых от выступающих по необъяснимой причине слез в глазах, которые теперь напоминали две изумрудных морских бездны, читался ужас и изумление того человека, который узнал все, что произойдет с ним в его жизни. На самом деле она не знала этого, но просто бежала куда-то. Остановившись, она ринулась в другую сторону. Метание из стороны в сторону со стороны выглядело так, будто два человека по разные стороны от нее зовут ее к себе… или разум зовет, разорвавшись на две равные части.

«Я поняла: мы все неизлечимо больны. Кто мог заразить нас этим помешательством?.. мы все видим одно и то же. То, что другие смотрят на мир сквозь пальцы, примеряют на себя другие роли. Чужие, странные и в то же время такие простые. И мы кричим, а вместо слов лишь белый шум… но кто-то не дает нам сойти с ума, хотя я уже на грани… но ничего не могу с собой поделать…».
Из записок Харуно Сакуры.

И тут Темари будто током ударило. Она дернулась на месте, сделала глубокий вдох и обнаружила себя стоящей посреди пустой улицы босиком.
«Что это было?» - она поспешила вернуться, перепугавшись, что это был чей-то отвлекающий маневр. Она была слишком ответственной, чтобы просто уйти в себя и забыть о том, кто она такая и в чем ее цель. Вернувшись к резиденции, она обнаружила у ее входа ругающих друг друга, на чем свет стоит, Гаару и Оноки. У бедного старикана изо рта, казалось, от злости скоро пена пойдет, а ее брат обрел нового демона и теперь готов плюнуть в лицо старику.
Эта картина повергла ее в такой ужас, что она и мысли вслух сформулировать не могла. Темари нервно обернулась назад, а потом перед ее глазами возникла противоположная по смыслу картинка - уже спокойно беседовали два здравомыслящих Каге.
«Что это за обман?»

За мощными стенами резиденции, где единственным слабым местом являются лишь небронированные стекла, Даруи и Шии получили последние приказы от Райкаге, прежде чем одному из них уйти в ряды сенсоров, а другому – в командиры отряда.
- На этом все, - Райкаге решил в довершение к своим словам стукнуть от души по столу, но, замахнувшись, передумал и без лишнего шума отпустил своих людей.
Когда дверь за ними захлопнулась, оба как-то облегченно вздохнули.
- Неужели они так уверены в победе? – спросил сам себя вслух Даруи.
- Замолчи, - буркнул на него Шии, посчитавший эти пессимистические мысли недостойными джонина, назначенного командиром, от действий которого напрямую зависит исход всей войны. – Ты ведь понимаешь, что Каге пошли ва-банк не для веселья. Сам знаешь, что между странами много разногласий. Их более чем достаточно…

Мадара – прошедший сквозь время вестник и творец истории – уже начал воздействовать на нужные рычаги. Машина бесконечной тупой боли, опустошающая чужие жизни, как саранча опустошает засеянные поля, уже запущена. Осталось лишь чуточку подождать…
И все изменится.

Сакура ярко себе представляла, что ждет ее впереди. Сражение не только на поле боя, но и в полевом госпитале - за чужие жизни. Она рассчитывала на свои силы. Уже настроенная порвать всех в клочья, если придется… она смотрела, как идут на верную смерть другие. Вокруг шепот, смех, разговоры о жизни и планах на будущее. Они подбадривают друг друга, поддерживают боевой дух, хотя знают, что многие останутся там и что беда посетит каждую хижину. Нервно потеребив свисавшую прядь розовых волос, куноичи слушала чужие разговоры и утешала себя:
«Может, их вера в лучшее просто сильнее, чем моя?»

Волнение, борющееся с решимостью и отвагой, весь путь терзали ее мысли, порождая в них беспорядочно возникавшие и исчезавшие идеи. Каждый раз – новый исход. А что если кто-то из ее хороших друзей умрет? Как тогда изменится жизнь? Как они это переживут? А что если она сама умрет? А если Мадара одержит победу, а они все останутся под его пятой?
Самое страшное – неизвестность.

Лишь там, в Кумо, она заметила кого-то, кажется, испытывающего похожие чувства, - нервно хватающегося за голову ученика Киллера Би, который метался из стороны в сторону и что-то невнятно бурчал. Омои делал абстрактные выводы один за другим, заглядывая в будущее под разными углами обзора. И каждый был мрачнее предыдущего.
- Полагаю, - обратилась она к нему с некоторой робостью, - и для тебя это первая война?
- Да, - недоуменно ответил он, уставившись на нее. Больно спокойной показалась ему Харуно, - а что это ты такая спокойная, а? Неужели совсем не страшно? Нас ведь могут поймать, убить… а еще хуже – пытать…
Омои в раздумьях потер подбородок. Эти нервные рассуждения вызвали на лице Сакуры смутную улыбку.
- Тогда просто думай о том, за кого ты сражаешься.
И она вспомнила о том, кто потеряла несколько лет назад. О том, кого потеряла Коноха. Вспомнила свой дом… с этими же мыслями она ушла прочь, оставив Омои в недоумении смотреть на разбирающую новые банданы толпу.
«За сенсея и Райкаге!»

Наступило утро. Небо обложили густой пеленой низкие белые облака. В Кумо стали пребывать отряды, и вой ветра, как единственный постоянный звук здесь, стал сменяться шумом множества голосов. Одеяния шиноби пяти государств пестрели в толпе. Вышедший на улицу Ао, дожидавшийся прибытия всего отряда, смотрел на толпу, которая на глазах становилась упорядоченным строем. Пять стран объединились.
«Не каждый день такое увидишь», - но тут же мужчина покачнулся, схватившись за голову. Нет, это не его способность, а какое-то пробудившееся шестое чувство. Когда он открыл глаза, то увидел всех, будто подсвеченных рентгеном, многие из которых представляли собой лишь скелет. В толпе виднелись лишь пара точек, выделявшихся из толпы своим обыкновенным видом. – «Что это?..»

Раздался чей-то возглас о том, что последний из роты прибыл. Нужно отдавать команду, а у него перед глазами так и стоят эти излучающие странный резкий свет кости. Войдя в помещение, он все еще растерянно внимал происходящему, кидая взгляд то на каменные стены, то на землю, то на стоявшие у в пыльном углу заколоченные наглухо ящики. Мужчине бросился в глаза светловолосый паренек из Кумо, который так сильно отпечатался со своим озадаченным видом в памяти командира на уже гаснувшем засвеченном фоне. Люди снова стали людьми. Он еще не стар, но так недолго и вместо своей синей шевелюры обрести седую.

«…кажется, что я что-то забыл. Что-то совсем незначительное, от чего не зависит моя жизнь или жизнь моих товарищей, но эта мелкая прореха делает меня совсем пустым. Пустым и жалким. Именно таким я иногда чувствую внутри. Мне уже 30 лет… пожалуй, для шиноби это уже определенный рубеж. Многие умирают молодыми, даже детьми. А я одинок: ни жены, ни детей…
…да и какой же из меня бы вышел отец? Которого не бывает дома? Который только и знает, что убивать? Я знаю, как это тяжело, быть в ответе за собственного отца и всю жизнь чувствовать, что ты один знаешь правду, но не отмоешь его честное имя. Иногда я оглядываюсь назад, вспоминаю тех, кого пришлось заставить замолчать навсегда. Их ведь тоже, возможно, где-то ждали. Тогда становится не по себе. Представляешь себе их полные ненависти глаза.
Нет, если судьба подарит мне дочь или сына, я не позволю им видеть все то, что видел я сам…».
Из записок Хатаке Какаши.

И вот дана команда к выступлению. Бойцы ринулись в атаку, желая лишь одного – победы. Они не боятся принести себя в жертву лишь для того, чтобы у этого мира было будущее, потому что это война.