«Грань», Пролог, Часть 1-ая / Конец

Я встала ровно в шесть утра. Будильник был заведен на полседьмого. Выключив его, я ещё немного повалялась в постели и, окончательно проснувшись, отправилась в душ…
Не было нужды принимать холодные процедуры, моя голова, как ни странно, всё это время была свежа, а мысли не клубились сумбурным комом, вместо этого они оказались до боли ясными и вполне рассудительными. Подобное происходило со мной впервые… И даже отчасти пугало…

Я смогла уснуть лишь к двум ночи, проспав какие-то жалкие четыре часа, а затем проснуться бодрой и отдохнувшей, не смотря на то, что произошло вчера вечером. Либо я мутирую из совы в жаворонка, либо мой «циферблатный друг» сломан, и сейчас давно уже полдень.
Переодевшись и бодрячком вылетев из комнаты, я была оглушена громким хлопком…
Ладно… Собственно чего мне стоит ещё раз помыть голову? Ведь от папье-маше в волосах так просто не избавишься. Вот только воткну использованную хлопушку Хинате в… рот, пока она не произнесла это долбанное «сюрпри-и-из»!

Да, сегодня у меня знаменательный день. Я окончила старшую школу…

-Сюрпри-и-из!

Хлоп! Ну откуда у неё вторая хлопушка!?

***

Я выросла в интернате на окраине Лос-Анджелеса…
Моя мать умерла при родах. Виной смерти были неизвестные мне осложнения. Я не сильно по ней скучала, просто потому, что не успела привыкнуть, но иногда мне всё же доводилось представлять себя на месте своих ровесников, счастливо гуляющих по аллее и весело щебечущих что-то своим мамам в складки юбок. У меня даже появилось некое подобие игры. Заметив приближающихся детей с их родителями, я стала оценивать…

***

Мне нравились многие мамы, но ни одну из них, я не могла представить в роли своей…
Противными оставались полные женщины в больших соломенных шляпах, с громадными сумками на плечах, которые насильно тащили детей домой, не забывая при этом кричать на всю улицу. Шум стоял такой, что даже через закрытое окно на втором этаже интерната, я могла расслышать их обещания отпороть сорванца за непослушание…
Часто проходили и другие…
Была одна дама в клетчатой юбке и блеклой бежевой блузке, которая гуляла с целой сворой разномастных детишек, держащихся за руки. Мне казалось, будто все они её дети, и ей ничего не стоит взять меня к себе…
Нужно только постучать по толстому стеклу окна и махать им в след рукой, дожидаясь, пока они не вернутся за мной, пока не заберут из этого мрачного лишенного уюта места…
Я стучала, махала, ждала каждый день, и затем, не дожидаясь, снова стучала и до хрипотцы кричала, что есть сил махая им обеими руками… Так повторялось целую неделю…

Но в один из дней меня отпороли на глазах у всего приюта…

Я плакала долго и отчаянно, пока не выплакала все слезы обиды, растирая остатки горечи по онемевшему лицу…

Я уже не ждала, не кричала и не махала… Махать было некому… Дама перестала ходить по нашей аллее, а некоторых из "её" детей я видела ходящими за ручку с другими родителями…

***

Мне, как и любому маленькому ребенку, хотелось чувствовать себя любимой и защищенной, но не все в приюте разделяли мое мнение... Там были дети, которые прекрасно обходились и без этого. Правда, между нами было одно различие...
В интернат их отослали ещё младенцами, когда ты только начинаешь запоминать все, что тебя окружает и пока не осознаешь ни тепло родных рук, ни нежные поцелуи на ночь, ты только учишься воспринимать мир таким, какой он есть вокруг тебя…
И, если ты видишь рядом лишь знакомые, но чужие лица, а за каждым углом слышишь, как прекрасно было бы избавиться от тебя до прихода новеньких, постепенно тебе кажется, что это нормально, что так и должно быть…
Всё познается в сравнении… А им не с чем было сравнивать жизнь в приюте, я же часто придавалась воспоминаниям…

Мне была знакома другая жизнь, жизнь с папой…

***

До моего восьмилетия мы были обычной семьей отца-одиночки, но потом…
Папа покончил с жизнью, оставив меня на попечение своему брату. Я видела его лишь однажды, когда он передавал опекунство надо мной интернату, но этого мне хватило, чтобы запомнить его навсегда…
Основной версией самоубийства была психическая неуравновешенность, будто отец не выдержал удара, которым стала для него смерть жены, продержался восемь лет, а после спрыгнул с крыши, не оставив своей дочери какое-либо наследство… Что очень странно, ведь с деньгами у нас никогда проблем не было.
Да они и не столь важны...

***

Каждый раз, пытаясь уложить брыкающуюся меня спать, папа гладил мою головку, смотря куда-то вдаль, и ждал, пока я усну...
Всегда быстро засыпая, однажды я долго не могла заснуть…
Чуть раньше днем маленькая Вирджиния, моя тогдашняя подруга, рассказала, что после смерти её отца, мать нашла себе нового мужа и теперь они живут втроем, как когда-то раньше...
Мне так сильно понравилась эта идея, что я даже поделилась ею с папой, на что он только улыбнулся и, крепче взяв меня за руку, повел к машине.
Не понимая такой реакции, и пытаясь в ней разобраться, я закрыла глаза, изучая расплывчатые узоры от проникающего сквозь ресницы света настольной лампы. В темноте подсознания этот яркий танец световых лучей завораживал, медленно усыпляя...

***

В шестнадцать лет осточертевший интернат отправил меня в центральную общеобразовательную школу, выделив комнату в коммуналке, которая находилась за десять километров от самой школы и хоть какого-нибудь захудалого магазинчика. Вот такое у них: «Обеспеченное начало взрослой жизни для каждого выпускника нашего интерната».
В первый день обучения я встретила парня своей, на тот момент, заветной мечты – Кибу. Я тоже ему понравилась и мы стали встречаться… Было приятно гулять с ним по парку, сидеть за одной партой в школе и ночевать у него дома, это было похоже на любовь, и я его любила…

Возможно, тогда так оно и было, но всему есть предел...

К концу первого класса старшей школы я случайно узнала о предстоящем переезде Кибы в Вашингтон. Надеясь, что это ошибка, я отправилась к нему домой и застала непригодную для открытого просмотра картину. Я рада, что мне довелось лицезреть «это» уже в самом конце...

***

Прогнувшись в спине, словно дикая кошка, девушка сидела на коленях моего парня, так, что её длинные светлые волосы касались пола, а поддернутые дымкой глаза безумно горели, неспособные сфокусироваться на чем-либо, пока не нашли меня, стоящую в дверном проеме гостиной. Блондинка, глупо улыбнувшись, вывернулась обратно и ближе приникла к юноше, который с откинутой на спинку дивана головой часто и глубоко дышал...

***

Я перестала ощущать время, оно просто испарилось, иссякло, высыпалось песчинками из рук моего понимания, не собираясь возвращаться. Первым желанием было оттолкнуть, вернуть, начать снова... и лишь потом понять, простить и забыть...

Мне удалось выйти из дома незамеченной соседями, не устраивая громких скандалов. Но как только дверь за мной закрылась, все эмоции журчащим валом вырвались наружу. Задыхаясь, я осела на пыльный асфальт. Я не плакала, я действительно задыхалась, от панической нехватки воздуха мои глаза в испуге расширились…
Давление в висках было невыносимым, меня всю колотило от чувства, уже испытанного однажды - от унижения. Выравнивая дыхание, я как умалишенная раскачивалась в тревожном ритме сердца…
Было такое ощущение, будто мне плюнули в душу, растерли и плюнули снова...

***

Жгучая боль поглотила всё тело... Болел каждый участок кожи, каждая клеточка, которую я ещё была в состоянии ощущать…
Слез хватило дня на три, я стала неуравновешенной, меняясь каждый день, час, минуту... Я билась в истерике, размахивала руками, кричала так громко, пока соседи за картонной стенкой не начинали кричать мне в ответ. А успокоившись, скулила, как собачонка и, скрипя зубами, грызла подушку, хрипя что-то невнятное, что-то, что осознать уже не смогу никогда...

Всё связанное с шумом, радостью, весельем вызывало у меня раздражение, в неком роде отвращение и неуместный хохот. Я могла часами лежать на проломившемся матраце и смотреть в одну точку. Могла во время дождя открыть нараспашку все окна и кружиться... Кружиться среди холодных капель, уворачиваясь от сорванных ветром мокрых листьев… Кружиться и плакать, заменяя свои слезы, слезами небес...
За все те дни тихого безумия и беззвучных рыданий Киба ни разу не позвонил... Да, было глупо ждать от него объяснений всего, что произошло. Он ведь даже не заметил меня в тот раз…

Киба уехал в столицу, так и не позвонив…

***

Со временем мое состояние чуть улучшилось, а соседи, наконец, смогли выспаться…

Постепенно пребывание в общежитии стало угнетать… Не хотелось жить, но и умирать я не собиралась. Ситуация была достаточно шаткой, и находясь меж двух огней, я искала выход...

Избавиться от ностальгии было не просто, но упорно продолжая двигаться вперёд, я на время забыла о депрессии. Не хочу закончить свою жизнь, толком её не начав…

Я нашла работу официантки в джаз-клубе, работенка не из чистых, но зато там нет в дрязг
напившихся мужиков, соревнующихся в том, кто ощупает большее количество официанток.
Накопив немного денег, я начала поиски нового жилья. И мне не пришлось долго ждать…