In The Darkness of The Lake. 10 Глава: Исключение из правил.

Мир попутно разваливается на части...
На каком же осколке прячется наша свобода?

Сакура билась в истерике. Вот он, вернувшийся страх, настигающий, будто пуля. Он будет догонять, пока не упадешь. Никогда в голове одновременно не возникали тысячами вспышек столько мыслей, улетая из сознания и опустошая душу.
— Выколете мне глаза? — плача, спрашивала девушка.
— Нет, — ухмыльнулась Тьма в обличье полицейского. — Это будет слишком гуманно. Я не люблю церемониться со своими жертвами... так же как и разговаривать; но, на счет твоих воплей я не шучу. Чем больше я запугиваю этого жалкого человечишку, тем дальше он отходит от истины. Поэтому мне нужна ты...
Шикамару, оставшийся в камере, будто зверек в вольере зоопарка, услышал оглушительный крик девушки, которую увел «ряженый».
«Чёрт, должно быть именно она — похищенная жена Итачи», — на мгновение вспомнились собственные пережитые ужасы и тело Темари с зияющей черной дырой вместо сердца. Врагу такого не пожелаешь. — «Я уже не жилец... тогда почему я ничем не могу помочь? Заперли, как животное!».
Крик за дверью стал просто оглушительным.
В кабинете Тьма применила пытку, подобную издевательствам фашистов над пленниками концлагерей. Она загоняла злополучные иголки девушке под ногти.
Одну за другой.

Девушка корчилась от неистовой боли и металась, будто одержимая бесом.
— Лучше выколи мне глаза! — вопила она. Ужас читался в широко распахнутых глазах, смотревших на старый потолочный вентилятор.
— Не переживай. Я сделаю это по-старинке — ложкой.
— Убей меня, прошу! Убей! — кричала она. Все онемело. Руки обжигала невыносимая боль, будто кончики пальцев гладили огонь Ада.
— Рано!

В это время Итачи возвращался обратно, надеясь на галюцинации. В итоге возле заколоченного дома никого не оказалось.
«Чёрт, возьми!» — выругался про себя мужчина и кинул ошарашенный взгляд на озеро.
Он не поверил своим глазам.
Она идет по озеру.
В чёрной фате.
Медленно делая каждый шаг, розоволосая девушка уходила все дальше и дальше от него в своем траурном наряде.
«Итачи», — родной до дрожи в коленях от счастья голос прозвучал, кажется, совсем рядом.
Он отравлял разум, сладким ядом растекаясь по венам.
«Итачи», — мужчина, услышав голос второй раз, не стал отводить взгляда и пошел следом за ней. Она совсем рядом, даже когда воды уже по пояс. А девушка, не оборачиваясь, шла за ним. Шла, уводя его все дальше и дальше.
Вглубь озерной тьмы.

Вода уже достигла уровня шеи, а он беспрекословно шел за ней, подняв голову, чтобы видеть её гордый шаг. Голос продолжал сладко звать его. Такой родной, такой бесценный. Сделав ещё шаг, мужчина полностью погрузился под воду, и её тонкая кромка ещё позволяла глазам различать размытый черный силуэт любимой.

А Сакура кричала от боли, какую немногим удавалось пережить. Болевой шок не давал отключиться, но и разум за душу уже практически не держался. А иголками была нафарширована левая рука.
— Убей меня, прошу! Убей! Сделай, что пожелаешь, но избавь меня скорее от этой боли! — умоляла Сакура. — Я больше не могу!
Дверь мгновенно слетела с петель, накрыв стоящего рядом с ней «полицейского», который разлетелся с жужжанием тучей черных мух. Девушка, находившаяся в шоковом состоянии, даже не повернула головы и не видела спасителя до тех пор, пока её новый знакомый не навис над ней с серьезным лицом, разрывая ремни, как бесполезные лотерейные билеты.
«Как?..» — девушка не могла понять откуда в человеке может скрываться такая сила.
— Ты вообще человек?
— Нет, — взвалив почти не подающую признаков жизни девушку себе на плечи, буркнул тот. — Сейчас это не важно. Идем.

А где-то в черном озере ушедший под воду Учиха перестал грезить образом, потеряв его из виду. Легкие жадно требовали воздуха, когда брюнет внезапно очнулся ото сна. Но он всплыл на поверхность. Он ещё жив, но сам не понимает, почему. Что-то заставило его добровольно утопиться, и он почти это сделал. Но сознание... он все равно продолжал его терять.

— Потерпи, иначе эту дрянь не вытащить, — серьезно сказал Шикамару, пытаясь удалить очередную иголку из изувеченной руки. На несчастной девушке не было лица.
— Ты так и не... Ай! — вскрикнула она от пронзившей руку боли. — Кто ты такой и... почему ты не вытащил меня раньше?
Пинцет со звоном, который странным облегчил страдание Сакуры, опустился на металлический поднос. Последняя.
— Когда находишься в этой западне несколько лет, волей или неволей забываешь, кем ты был...
— И ты... вспомнил?
— Лучше бы я этого не делал.
— Так скажи.
Брюнет тяжело вздохнул.
— Видишь ли, среди всей той нечисти, с которой, возможно, столкнулся Итачи... среди неё множество асуров. Пейн и Конан — тоже асуры.
— Асуры? — девушка плохо воспринимала информацию. От сильной боли и пережитого стресса в голове все его слова расплывались бесформенными кляксами.
— Завистливые боги, демоны... называй, как хочешь.
— Ты один из них?
— И да, и нет.
— Кто же ты?
— Я... — за окном крохотного заброшенного дома раскачивались кривые почерневшие ветки от безжалостного ветра. — Что-то вроде исправленной копии.
«Асуры — это демоны...»
— То есть ангел? — с какой-то ноткой наивности прошептала розоволосая.
— Люди, — усмехнулся тот, — вы все так стремитесь туда, наверх, хотя даже не знаете, что там на самом деле; рисуете небожителям крылья и нимбы... Вы не боитесь разочароваться?
Зеленоглазая, ничего толком не понимая, с удивлением слушала. В любом случае он вытащил её из лап Тьмы, хотя бы ненадолго.
— Я - не ангел, прошу за это простить. Но я все равно кое-что могу, ну, должен... — он коснулся её изувеченной руки. В голове Сакуры пробежала крошечная вспышка. Когда она снова посмотрела на свою руку, то та была цела и невредима; на кончиках пальцев остался лишь розоватые следы. — Это все, что осталось.
Тот, отвернувшись, подошел к столу, где лежала стопка старых, пожелтевших от времени страниц:
— Видишь ли, я все равно остаюсь асуром, поэтому и в моей жизни есть табу, за нарушение которых я могу поплатиться. За просчеты мы обречены стать такими же, как и вы. Беспомощными людьми. Так и случилось...
Тишина повисла в старом подсобном помещении.
— Ангелу подрезали крылья? — каким-то дурным тоном сказала девушка.
— Хватит! — он стукнул кулаком по столу. По деревянной поверхности пошла глубокая трещина. — Ты думаешь, что мы здесь в игрушки играем? Я стольких пережил, что тебе даже и не снилось, а шуточки будешь отпускать перед Тьмой. Могу вернуть, кстати...
— Нет, постой, а что за табу?
— Асурам не даны чувства, а кому и даны, если такое не дай бог случится...
— Дай угадаю: и ты попал под раздачу... неужто влюбился?! — и снова насмешка. Какой-то неблагодарный тон и нагловатая улыбка, не сползающая с лица.
— В простую смертную. Это мой крест, — обреченно сказав это, молодой человек закрыл лицо ладонью. — А теперь расплачиваться нам обоим. Она скитается где-то бесплотным духом, а я... эта тварь уничтожает всех.
— Постой, откуда ты знаешь об Итачи? — глаза хищно засияли.
— Я видел его, — сжав в руках кипу страниц, он достал последнюю. На ней постепенно появлялся рукописный текст. — И я знаю, где он, — попутно он пролистал исписанные желтые листы — ту самую историю Итачи, ту самую книгу пережитого. — Какой же я ереси ему наплел...
— Что?! — на глазах Сакуры выступили наигранные слезы. — Он жив?

...жив.