In The Darkness of The Lake. 11 Глава: Формалин.

Вся наигранность в речах Сакуры выглядела немного странно. Пять минут назад девушка искренне кричала и плакала, но, к сожалению, чутья на такую наигранность у асуров просто не было. Да и кто станет придираться к девушке, пережившей столько ужасов? Может быть, это всего лишь минутная истерика? Молодой человек же доверчиво вел Сакуру к тому, кого она ищет; в другой руке он держал ту самую пачку страниц — точные координаты Итачи.
Знал бы, кого он ведет...

Итачи открыл глаза. Перед ними снова было что-то размытое. Хотелось крепко обхватить голову руками, чтобы как-то заглушить отчаянную долбежку внутри черепной коробки, но одной рукой брюнет был прикован к трубе, сидя на ледяном каменном полу: сыром и грязном. Сладкий шепот прошептал над ухом: «Итачи».
— Чёрт, опять этот обман... — недовольно простонал тот. Уже в который раз он приходит в сознание в какой-то глуши. И этот раз - не исключение.
— Какое видение, родной? — мягкий голос снова раздался тем же шепотом.
Итачи повернул голову — перед ним, счастливо улыбаясь, сидела его жена.
— Сакура?!
Сердце бешено застучало.
— Да, это Сакура, — она склонила голову набок и кокетливо улыбнулась.

Она не придет — её разорвали собаки
Арматурой забили скинхеды
Надломился предательский лед
Её руки приготовлены не были к драке
И она не желала победы
Я теперь буду вместо неё

Любовь слепа. Это можно было сказать по тому, как умиротворенно Учиха смотрел на свою возлюбленную, и как та лукаво, будто на добычу, смотрела на него.
— Ты можешь вызволить меня? — спросил он. Сакура была совершенно свободна.
— Зачем же, Итачи? Мы вместе — это главное, — её глаза смеялись, но с губ не сорвалось ни звука.
«Она говорит немыслимое. Нет, не может быть...»

Она плавает в формалине,
Несовершенство линий
Движется постепенно.
У меня её лицо, её имя;
Свитер такой же синий,
Никто не заметит подмены.

— Кто ты? — злобно спросил брюнет, пытаясь вырвать вместе с наручниками кусок трубы.
— Сакура, твоя жена.
— Ты — не она.
— Почему же? — розоволосая хищно прильнула к губам брюнета.
Он просто принял этот поцелуй как должное. Обезумев от счастья, что видит её, он снова перестал замечать, как его водят за нос. Но это была не его жена.


Перед девушкой нависла тьма, будто кто-то плеснул в глаза черным мазутом. Кажется, даже воздух стал вязким настолько, что розоволосая почувствовала себя жучком, застрявшим в смоле. Когда свет старых электрических ламп, защищенных металлическими прутьями вокруг, под громкий щелчок рубильника стал бить в глаза, Сакура, настоящая Сакура, увидела перед собой преграду из толстого бронированного стекла. Подняв голову, она обнаружила металлический люк с заклепками.
Застряла.

Обернувшись, она осознала, что находится в замкнутом пространстве, напоминающем цилиндрическую капсулу. С детства девушка боялась подобных душных помещений. Внутри витал резкий запах сгоревшей резины с душком разлагающейся плоти. На полу было пролито что-то прозрачное и неприятное на вид. Она перестала бесцельно разглядывать ноги, чтобы отвлечься от мыслей, нахлынувших на неё. За перепачканным кровью стеклом было плохо видно происходящее. Хоть оно и было грязным, но все же отвлекали блики и её заплаканное отражение. Дальше вытянутой руки все равно ничего не увидеть.
«Боже, что это за место?»



«Сакура» довольно отстранилась от мужчины, который без зазрения совести, уже не видя обмана, впился губами в её белую шею. Итачи не видел разницы; он жадно хотел её, хотя что-то глубоко в подсознании кричало: «Она не настоящая!»
— Ты не настоящая, — противореча действиям, слова слетели с губ.
Но её ничуть не смутили эти слова.
— Я гораздо лучше, — приторно-сладко сказала она, и её руки потянулись к ширинке на джинсах брюнета. — Я докажу тебе это.
— Но, но, но!

Из темноты вышла девушка, и Сакуре показалось, что стекло стало зеркалом. Кривым зеркалом. Противный и хрипящий голос был отчетливо слышен даже за стеклом:
— Смотри: я — это ты, а ты — никто теперь.
— Что ты собираешься делать?
— Занять твое место, — прошипела подделка. — И первым делом я развлекусь с твоим ненаглядным.
— Выпусти меня немедленно! — крикнула Сакура, стукнув кулаком по стеклу.
— Да ну...
— Ты не сможешь найти его.
— Опля! — дьявольское отродье сделало неправдоподобную гримасу удивления. Розоволосая, стоящая снаружи капсулы, достала листы бумаги, которые ранее были у Шикамару. — А знаешь, кто мне помог? Твой «крылатый» дружок — добрый асур, — улыбка превратилась в смех. Он был неприятен, он создавал впечатление, что по барабанным перепонкам прошлись наждачной бумагой.
Глаза забегали, исследуя грязную стеклянную поверхность. Слезы снова прочертили дорожки на перепачканном в саже лице. Сакура стала биться о стекло и панически стучать по нему ладонями, ища слабое место в стеклянной оболочке. Паника охватила её. Зеленые глаза снова опустились вниз: кажется, жидкости на полу стало больше.
«Лучше не думать!», — она заметила, как в темноте, позади неё, кто-то, опершись о грязную стенку её ловушки, лежал без сознания.
Глаза не могли врать — там был Шикамару, оставшийся, пожалуй, тем последним проводником по миру, который умом невозможно понять. Оставался, пока ему не пробили голову.


— Эй, очнись! Очнись! — хриплым, сованным голосом умоляла Сакура, сползая по стеклу. От слез не было толка, только болели глаза. — Пожалуйста...
Она пыталась достучаться до того, кто уже без сознания.
— При жизни опустился до жалкого человечишки, — только подделка слышала её вопль за звуконепроницаемым барьером, и она улыбалась. — Все вы так жалки.
— Что со мной будет?! — лицо исказилось в ужасе.
«Сакура» пожала плечами:
— Дай-ка подумать, — она невинно подняла глаза, а потом снова посмотрела на ту, кого она хочет заменить. — Ты умрешь.
Розоволосая сделала шаг назад, упершись спиной о преграду. Она вся затряслась, как осиновый лист. Слезы побежали тончайшими ручейками быстрее. Девушка находилась по щиколотки в холодной прозрачной жидкости.
«Умереть? Прямо сейчас? Вот, как встречают Костлявую...» — все внутри замерло от ужаса. Кажется, даже сердце заранее отказалось качать кровь. Все вокруг закружилось, замелькало... только мысль о наполняющей капсулу жидкости не давала ей покоя. Мороз пробежал по коже. Воздух застыл где-то в горле и не давал вырваться отчаянному паническому крику. Сейчас это уже не поможет.
Когда Сакура погрузилась в жидкость по пояс, то все её мысли были уже только об Итачи. Если она умрет, то он останется один. Она не могла его бросить сейчас. Чувствуя себя эгоисткой, девушка хотела увидеть его ещё хотя бы раз... Задрав голову, она смотрела вверх. Видеть, как близка её смерть, было просто невозможно. Тяжелое дыхание. Бешеный стук сердца.

Склизкая жидкость окутала горло и дышать становилось все труднее. Погруженное в бальзамирующий раствор тело не получало нужного количества кислорода. Последние секунды, последний вздох.
Она судорожно открывала рот, но лишь ощущала, как легкие тяжелели, наполняясь неприятной жидкостью. Повиснув в безвоздушном пространстве, она не понимала, что происходит. Она видела, как уходил её двойник, оставляя её навсегда во тьме.
Сакура приложила руку к ноющему сердцу:
«Оно не бьется».
Она чудом видела происходящее, но внутри была пустота.


— Ну, ладно... — девушка отошла от брыкавшегося Итачи. — Ты — упрямец, поэтому проще будет тебе сказать, что твоей любимой больше нет в живых. Есть лишь я, и тебе некуда деться.
Он не чувствовал ничего кроме боли и отчаяния. Он уже представил, как целую вечность ему придется прожить здесь. Жить и страдать — таков его удел, если бы не знакомый голос рядом:
— Лжешь!