In The Darkness of The Lake. 16 Глава: Муза мертва?

Его существование превратилось в страшную пытку. Секунды... секунды без неё превращаются в пыль. Минуты без неё превращаются в колючие осколки вечности. И в душе открывается бездна, благодаря которой ты можешь легко заглянуть внутрь себя, но, к сожалению, ничего не увидеть. Все вокруг превратилось в огромный темный сгусток, не имевший никакого значения. Материя перестала быть ощутимой. Все чувства поменялись масками. Тоска и печаль приобрели новые, почему-то яркие оттенки. От них можно было сойти с ума.

Холодный воздух заставлял мужчину инстинктивно крепче обнимать окоченевшую девушку. Ей уже не было это нужно. Даже свобода бренному телу уже ни к чему. На свободу рвется лишь душа, недаром Сакура благодарила его.

Она боязливо задула свечи на подгоревшем именинном пироге. Неожиданным был этот утренний сюрприз от Итачи в день её рождения — раньше он никогда не готовил. И, наблюдая, как тонкие прозрачные ниточки, таящие в себе запахи старых церквей, она смеялась, потому что это праздник не навевал на неё тоску. А он смотрел на неё каждый раз так, будто следующего уже не будет, и это прописано в божественных законах небесной канцелярии.

Нет никакого дома. Нет никакой веры. Ничего не изменить... И он забыл себя, отвергая существование Бога. Он чувствовал свою никчемность и беспомощность. И все иллюзии превратились в пепел, из которого уже ничто не явится, как мифическая птица — Феникс.
Теперь он остался один. И у него ничего не осталось, кроме самого себя: ни времени, ни сил, ни Сакуры. Теперь он потерял абсолютно все.

Самое странное — это невозможно отрицать или принять. Жить c этим, как жить с пулей в сердце. Но крови нет, а разум слишком силен. И создается конфликт внутри себя самого — кровавая баталия, где знамена истины и надежды рвутся не под истошные вопли храбрых воинов, а под траурное молчание, сопровождавшееся легким хлюпаньем в тот момент, когда нож пронзал тело Сакуры.

Пролетевший мимо нож вонзился в землю перед чьими-то ногами, скрытыми полами длинного одеяния. На исчезнувшее в темноте оружие, казалось бы, вообще никто не обратил внимания. Из мутновато-серого тумана вышел мужчина, сурово смотрящий вперед:
— Так-так, — его глаза опустились на сидящего с телом своей жены Итачи, — что это тут у нас? Тот самый писака! — по лицу расползлась кривая улыбка.
Это был Пейн.
— Только посмотри на себя, ничтожество! — продолжил говорить он. — Тебе ведь сразу было сказано, что ты проиграешь.
— Гадкий асур... — прохрипел Итачи, глядя исподлобья на рыжеволосого мужчину.
— Вонючий смертный! — крикнул кто-то издали.
— Конан, — спокойно сказал брюнет.

И снова повисло молчание, будто люди собрались возле фотографии покойного, которого сегодня поминают...

— Ты это ищешь? — она дернула за цепь, которую крепко обмотала вокруг худощавой руки. Повинуясь её воле, на тусклый свет разверзшегося в небе Ада, разрезавшего тьму, вышла девушка в тонких серых лохмотьях с завязанными глазами. Она, кажется, светилась изнутри. На шее железные кандалы, к которым припаяна цепь, на глазах была повязка, а на голове — венец из колючей проволоки. Кажется, её душе никогда не будет покоя.
— Вы!.. — она привела её, как собачонку на поводке. Как раба в древние времена.
Этого он больше не допустит.

Вперед вышло, довольно скалясь кривыми сгнившими зубами, безносое существо — Тьма. Та сила, которая больше всего мечтает вырваться наружу. Из проклятого края.
Итачи приготовился к самому страшному, но...
...она стала хлопать ему.
— Поздравляю, ты действительно остался жить, но... ты остался ни с чем. Видишь, как легко управлять такими глупцами, как ты.
Она щелкнула когтистыми пальцами — впереди появились тающие в темноте образы знакомых людей с залегшими под глазами тенями. Асур и его земная подружка. Судьба жестоко подшутила над Шикамару, хотя для этих полубогов такого определения не существовало. Есть лишь жизнь и сила, способная её отнять. Они оба стояли, поникнув головами. Они уже были не с ними.
— Видишь? — прошипела зубастая тварь, и у неё изо рта капала вязкая черная жидкость. — Видишь?! Темари, будь хорошей девочкой, отдай ему одну вещицу. Он заслужил.
Девушка, не поднимая головы, протянула руки вперед — на них легла кипа пожелтевших страниц рукописного текста. Она медленно приблизилась к Итачи — тот увидел те самые рукописи собственных испытаний. Рукописи, облитые слезами и окунутые в кровавую реку, как перо в чернила. Написанные истошными криками и мольбой о помощи, где сюжет — страх, а стиль — отчаяние. Но кто же был музой? Была ли она?
Муза умерла.

— Шикамару, мой послушный слуга, нужна твоя помощь, — прошипела Тьма. Тот щелкнул пальцами, и за спиной Итачи появилась темная топь. — Выход здесь.
— Почему я должен тебе верить?
— Потому что у меня твоя жена. И если ты уйдешь, то уйдешь один.
— Никогда! — сделав такое заявление, он вновь крепко прижал бездыханное тело к себе.
— Итачи... — тихо сказала душа Сакуры, хватающаяся обескровленными руками за кандалы. — Я слышу тебя. Все ещё... есть...
— Тогда просто иди в эту топь, — черное существо отошло в сторону.
«Все равно идти туда? Это какая-то ложь!»

Он, не отводя взгляда от Сакуры, двигался спиной вперед. Если топь действительно поглотит его, то такова воля судьбы. Но он будет с Ней до последнего. Он не оставит её...
Тут, будто так задумано злодейкой-судьбой, любящей и избирающей самые жестокие шутки, Шикамару поднял голову. В глазах снова появился живой блеск, сменивший пустой отрешенный взор. Он знал, что окружен. Он знал, что позади Итачи стоит Сасори, а за его спиной — два всесильных асура. Что уж говорить о Тьме... Ему просто свернут шею, но:
— Стой!
Раздалось шипение. Тьма начала издавать глухой хрип.
— Если ты уйдешь с этой книгой... — кареглазый асур на мгновение замер, — все будет кончено. Для нас всех.
Учиха застыл на месте. Все происходящее напоминало съемку замедленного действия. Он лишь успел лишь посмотреть вправо, где языки пламени глодали деревья.
— Убить гадов! — прошипела черная тварь с неистовым рыком. Темари и Конан кинулись на него, пока Пейн расправлялся с предателем. Мужчина скупо поджал губы и, будучи полным решимости, швырнул книгу в огонь. Тысячи искр взмыли в воздух. Под жуткий вой и вопль языки поглотили черное зло. Оно проклинало Итачи тысячей страшных слов. Полыхали все темные существа, а краски вокруг смывались. Оковы рассыпались в мелкую ржавую стружку, и Сакура с жутким воем ринулась навстречу брюнету, простирая вперед окровавленные руки.
Размытой картинкой сквозь туман он видел, как последний асур, закатив глаза, упал замертво, а девушка, стоящая рядом с ним, превратилась в тысячу бабочек с рваными крыльями. Писатель падал в бездну, крепко обхватив руками остывшее тело возлюбленной. За ним ринулась его душа.

Он предпочтет умереть ради её спасения. Он не умеет иначе. И все, что сулило деньги, он одномоментно сжег, зная, что лучше жить в нищете, но с Сакурой. Её жизнь была выше всяких богатств.
И теперь они вместе падают во тьму...
Во тьму озера.