In The Darkness of The Lake. 4 Глава: Похорони меня заживо.

Погрузившись в темноту, он не видел ничего, кроме летящих страниц. Не вынеся их шелеста, Итачи схватил одну из них — на гравюре была изображена та девушка в синем платье, зашивающая рот светловолосому мужчине.
«Это же...»
Не успел он опомниться, как страница истлела в руках, превратившись в черный пепел, растворившийся в густой темноте. Ощутив резкий запах свечного воска, Учиха очнулся от забвения. Перед ним была толпа людей в черных одеждах, держащих свечи и молящихся за упокой... вот только кого?
Среди мрачных, убитых горем лиц брюнет заметил её. Люди расступились, пропустив Сакуру вперед. Она со слезами на глазах подошла к Итачи. Глядя сквозь него, она произнесла молитву и положила букет почерневших роз к его ногам. Только потом брюнет понял, что стоит не совсем вертикально. Резко выдохнул в ужасе. Блики от свечей покрыла матовая пелена. Замерший от страха брюнет судорожно протянул руку вперед. Стекло. Перед лицом небольшое «окно». В гробу. Оглянувшись, он с ужасом принимал вид белой ткани вокруг. Видеть собственные похороны, заплаканные глаза Сакуры и находящегося позади толпы, ухмыляющегося братца, который уже готов был станцевать на его могиле... врагу не пожелаешь. Гроб опирался о стену, а не располагался горизонтально. Он был плотно закрыт, но Итачи не пытался из него выбраться. Он, совершенно не понимая происходящего, с тоской смотрел, как его отпевают. Каменные лица, свечи в руках, заунывная мелодия где-то со стороны — все это морально уничтожило его.
«Сакура!» — выкрикнул брюнет. — «Родная, я жив!»
Но его будто никто не видел и не слышал. Сакура медленно вышла из ритуального зала. Несколько человек подхватили гроб и направились к выходу.

Когда родителей не стало, Итачи размышлял о том, каково это — ехать в катафалке туда, где тебя придадут земле. Спросить ведь не у кого. Мертвые ничего не могут сказать. Эти размышления приводили его в тупик, оставляя неприятный осадок. Даже тогда, когда он сам оказался на месте матери и отца, не может понять, почему внутри так пусто. Он встречает финал своей жизни, как живой. Жив ли он? Реальность смешалась с ложью. Но одно Итачи знал наверняка: это не его мир. Очередная ложь. Игра, которую он не обязан проиграть.
«Почему все именно так?»

Пока похоронная процессия двигалась по кладбищу к свежей могиле, брюнет видел лишь небо. Серые и безжизненные небеса, казалось, отдали кому-то все свои силы, а теперь безжизненно нависают над людьми.
Пролетел ворон. Серые краски неба сгущались почти до смолянисто-чёрных. Мужчина закрыл глаза, тяжело вздохнув. Обезумев от ужаса, на пороге истерики, он видел, как небо отдаляется... его видно так, будто оно в окне. Это окно ведет в мир живых. На толстых веревках гроб опускается все ниже. Веревки змеями ползут вверх, их сматывают могильщики.

В самом сердце мужчина ощутил острую боль. Он прошла по всему телу, будто разряд тока. Итачи стал стучать по крышке гроба, пытаясь снять наглухо заколоченную крышку. Спертый воздух раздражал легкие. Замля падала на стекло. Комья бросали один за другим безликие люди из толпы. Лишь заплаканные глаза Сакуры заставляли сжаться сердце брюнета сильнее. Настоящая или нет, но она страдает. Он перевел взгляд — Саске ушел, засунув руки в карманы, даже не кинув земли.
«Он так меня ненавидит?»
Земля постепенно накрывала рыхлой шапкой гроб. Мужчина стучался сильнее. Большая птица в тесной клетке.
«Если я сейчас не выберусь, то не выберусь никогда. Они просто похоронят меня заживо».
Горсть за горстью.
Отчаянный вопль.
Крышка заколочена.

Ещё один удар — крышка поддалась. Но гора земли делала её неподъемной. Его все равно медленно закапывали. Сделав рывок, он сорвал крышку с петель. Та со зловещим скрипом поддалась. Вылезая из земли, он будто обрел вторую жизнь. Второе дыхание. Вылезая из грязной сырой земли, он видел, как люди теряют свои лица и как разбиваются их маски. Все они — безликая черная масса, пробиваясь через которую, Итачи спешил к ней.
Одной.
Единственной.
Он подбежал к ней, но, коснувшись девушки, повернутой к нему спиной, не ощутил ничего родного. Он ощутил лишь холод. Обмякшее тело, замотанное в черную ткань.
Развернул её.
Тряпичная кукла.
Глаза-пуговицы были направлены на него. Губы, вышитые красными нитями... лицо из бязевой ткани.
— Что ты сделал с ней? — озлобленно прошипел Итачи.
— Ничего. Но это только пока.
— Хватит! — крикнул Итачи, бросив тряпичную куклу на землю. — Покажи свою истинную физиономию!
— Ещё рано.
— Зачем вам нужна Сакура? — крикнул он, подняв голову к черным небесам.
— Не она, а ты... — голос снова с шипением исчез.
«Рано? Ничего не понимаю. Вокруг меня какие-то ужасы. Кажется, что я их помню. Да, я боюсь представить себе будущее братца; я люблю свою жену. Но этот гроб, автомобиль на краю обрыва и эти изуродованные люди... откуда?»

Безликая толпа темными реками стекала в могилу. Только что из гроба.
Как восставший из мертвых.
Все вокруг искусственное. Все — вранье.

— Ничего я не знаю. Хватит с меня этих игр! Может мне кто-нибудь рассказать, что здесь творится?
Вокруг завыл ветер, будто пытался что-то шепнуть. Под ногами вместо земли были лишь истлевшие кости. С неба в бесшумном танце сыпался пепел, падая на ресницы. Воздух наполнился зловещим смехом.