In The Darkness of The Lake. 9 Глава: Лучшее позади.

«И чтоб спасти свою любовь,
Ключ раздобудь от всех оков.
Леди должен ты найти,боящуюся Тьмы -
Свою судьбу решишь так ты».©

Стремительно вниз...
Ближе и ближе к земле...
Приготовившись к концу...
Удар.

Итачи решился на то, чего не дано другим: пережить собственную смерть. Что это значит? Самым пугающим в этой композиции было слово «пережить». Прыгнуть в неизвестность. А что дальше? Кем очнешься? Будешь ли видеть собственные поминки и своё самое худшее фото в черной рамке? Будут ли тебя помнить? Что почувствуешь? А самое главное: правда ли это? Слишком уж велика цена поражения.
Итачи резко открыл глаза, будто оглушительный звон будильника, прозвеневшего возле уха, разбудил от крепкого сна. Очнувшись, мужчина обнаружил себя лежащим на обочине. Встав и, как следует, отряхнувшись, он оглянулся. Замер в ужасе.
«Неужели?..»
Перед ним снова располагались обветшалые ворота в город. Проклятый город.
Пустующее шоссе, окутанное туманом, выглядело весьма подозрительно.
«Если не какой-нибудь вурдалак, то обязательно медведь...»

Войдя в город, Итачи не поверил своим глазам: снова суетились люди. Даже полицейский участок был открыт, что и говорить о пабе. Город жил.
«Будь я проклят!..»
Тут же в ответ мыслям ядовито зашипел знакомый голос, от которого Учиху уже коробило:

«Ты слишком торопишься с выводами. Ты уже проклят!»

Брюнет тут же вспомнил, как Тьма говорила, что читает каждую мысль. Ничего удивительного после собственной смерти в этом уже не было. Ему казалось, что он сошел с ума. Теперь сумасшедший бежал напрямки к дому у озера, не заглядывая никуда более. Он уже достаточно налюбовался на суккубов или, например, бармена с зашитыми глазами.
Вернувшись к озеру, мужчина обреченно упал на колени... он видел опечатанный черно-желтыми лентами участок вокруг хижины, рядом с которым стояли полицейские автомобили. Странное оживление.
Близилась ночь. Пришлось включить карманный фонарик.
«Он все ещё со мной? Бред какой-то... меня швыряет из стороны в сторону, а по карманам никто не шарится. Очень вежливо с их стороны», — освещая себе путь, мужчина подошел к одному из автомобилей, где на водительском месте сидел полицейский. Дверь была распахнута.
— Сэр, — позвал его Итачи, — почему дом опечатан? — но мужчина продолжал смотреть на неопределенную точку в лобовом стекле, будто бездушный манекен. — Уважаемый, я с вами разговариваю.
Сзади что-то пролетело. Возможно, это просто птица. Достаточно было секунды, чтобы Учиха отвлекся, а, обернувшись, увидел пустующее водительское кресло. Мужчина, широко распахнув глаза, попятился назад. Он хотел укрыться в лесу. Пережитый ужас превысил максимальную отметку. Постоянно меняющаяся обстановка сделала свое дело: руки непроизвольно тряслись, а ноги то и дело подкашивались. Он уже напоминал не человека, а загнанную в угол добычу.

Тем временем в одной из темных камер полицейского участка сидела и горько рыдала девушка, оказавшаяся под замком. Сакуру тоже стало швырять из одного места другое, каждое из которых не выделялось опрятностью и уютом. Пристегнутая наручниками, туго сдавившими и натершими запястья, к прутьям камеры, девушка продолжала лить слезы. Ей было страшно, будто маленькой девочке, которая осталась одна в темной комнате.
— Кто-нибудь! Вытащите меня! — голосила она, и эта мольба напоминала вой побитой собаки.
— Кончай скулить! — приказал ей один из охранников, ударяя о ладонь дубинкой.
Розоволосая с детства боялась остаться одинокой, потому что одиночество подразумевало для неё беззащитность. Может быть, это было вызвано постоянной опекой родителей. Она думала, что стоит ей выйти замуж, и все круто изменится. И почему-то она этого переломного момента её жизни тоже побаивалась. Вот Итачи, как ей казалось до свадьбы, всегда держался особняком от теплых отношений. И после начала совместной жизни он не обмяк, да и с чего бы вдруг? Многие её действия подвергались критике, осуждениям и упрекам. Сначала она обижалась и даже плакала в подушку, пока Учиха не видит; но со временем поняла, что это всего лишь его забота и опека. Стоило какому-нибудь парню кинуть на неё взгляд или, не дай, Боже, пошло присвистнуть, то последствия необратимы... тотальное уничтожение. Морально. Уголовный кодекс большего не позволяет. Со временем Сакура все поняла. Ведь она не почувствовала, как детский страх снова вернулся. За ним, все-таки, девушка была, как за каменной стеной. Только где эта стена сейчас? Здесь не они вершат правосудие, а некая чёрная субстанция. Чудовище с неизвестными мотивами — сумасшедший портной, перекраивающий реальность.
Снова от страха все внутри тряслось и пыталось заставить девушку забиться в дальний угол, закрыв лицо руками, лишь бы ничего не видеть.
— Прошу, отпустите меня! — лихорадочно повторяла она, дрожа от страха и холода.
— Заткнись! — с громким эхом прохрипел полицейский голосом Тьмы. На человеческом лице появились черные трещины, а глаза стали черными бусинами. Постепенно человеческая маска пришла в нормальное состояние. Полицейский приблизился, обнажая кривые длинные зубы «забором», как у рыбы-удильщика. — Я знаю, что ты хочешь не видеть всего этого. Я могу тебе это организовать и ничего не потребую взамен.
— Пошла прочь, адское отродье! — крикнул кто-то справа.
— Кто здесь? — она повернула голову, желая увидеть собеседника. Увы, но бетонная стена мешала это сделать.
— Ты... — прошипела тварь, возникнув перед брюнетом, сидящим в соседней камере. — Ты никогда не уйдешь отсюда!
— Иди к черту! — с ненавистью произнес мужской голос.
— Итачи? — с надеждой выкрикнула Сакура.
— Прости, но я должен тебя разочаровать...
Наручники с рук Сакуры сами слетели со звоном на пол. Ноги её не слушались. Решетка отворилась. Девушка перестала чувствовать ноги, которые вели её по направлению к какой-то комнате.
— Руки прочь, погань! Ты уже сгубил мою жену! Оставь девчонку в покое!
«Жену?!» — Сакура обернулась, увидев за решеткой измученного кареглазого брюнета. Потом девушка посмотрела на самодовольного полицейского, отворяющего перед ней дверь.
— Не ходи туда! — крикнул молодой человек за её спиной. Это был Шикамару. Не дала вездесущая гадина сбежать двум не упокоенным духам. Теперь они мечутся здесь.
— Не могу... — на глазах наворачивались слезы.
Дверь захлопнулась.
Щелкнул замок.

Каждая клеточка её тела безвольно подчинялась приказам уродливого существа в шкурке стража порядка. Вокруг все было мрачно и убого: серые, перепачканные кровью стены, грязные инструменты на подносах и жуткий запах стерильности, не свойственной обстановке. Даже окон в комнате не было. Ступая по ледяному полу босыми ногами, она не чувствовала холода — ноги и без того немели, не поддаваясь хозяйке. Будто бы добровольно она легла на обеденный стол, расположенный посреди комнаты и даже позволила перетянуть себе руки, ноги и шею ремнями. Но ужас в глазах не спрячешь. Тьма хотела вдоволь наиграться с орущей от боли и молящей о пощаде девушке, уже мысленно ощущая металлический привкус её крови.
Девушку, прямо скажем, отпустило... она пыталась вырваться из оков, но, увы: Сакура — не супергерой из американских комиксов, и просто так порвать толстые крепкие ремни ей не удастся.
— А теперь, — все тем же ужасающим голосом прошипела темная сущность, — кричи! Так громко, как только можешь.
— З-за... за... зачем это? — сквозь слезы, запинаясь, спросила она.
«Полицейский» подошел к одному из столов и достал коробочку толстых игл.
— Ты не сможешь промолчать, так что лучше кричи так, чтобы твой муженек услышал твой жалкий вопль с того света!
«С того света?» — зрачки сузились. — «Итачи...»
Его больше нет?..