Истории волшебного мира. Летопись вторая - I

– Эй, это правда, что король приказал принцу найти невесту в ближайшее время, иначе ему придется жениться на той, кого ему приведут? – донеслось от проходящих мимо стражников.
– Да, я своими ушами слышал, когда проходил мимо дверей зала совета утром, – сказал тот, что шел справа, – Они так громко спорили, что, казалось, голова сейчас вздуется и лопнет.
– Ой, да что ты рассказываешь, небось простоял все это время у самых дверей, прижимаясь к ним ухом, – толкнул своего товарища по оружию стражник слева. Сакура, крадущаяся за ними в целях подслушать любопытный разговор, мысленно с ним согласилась – король Фугаку никогда бы не повысил голос. Хотя… зная принца, то можно поверить в невозможное. Но все же сам наследник трона не стал бы повышать голос – не в его натуре.
– Знаешь, если бы не я, ты бы вообще ничего не знал, – возмущенно ответил тому стражник-справа. Они повернули, а Сакура осталась за углом, не рискуя выйти вслед за ними в хорошо освещенный длинный коридор, ведущей в ту часть замка, где помощнику придворного лекаря-мага, да еще и юной деве не следует находиться. Но, к счастью, болтливых караульных было хорошо слышно даже так.
– Ну-ну, откуда ж тогда младший конюх знает? Он ведь мне и рассказал-то, – не унимался стражник-слева.
– А кто, по-твоему, ему сказал? – прозвучало в ответ. Дальше началась словесная перепалка, которая ну никак не интересовала девушку, поэтому обладательница необычных розовых волос продолжила свой путь. Ее наставница дала несколько дней заслуженного отдыха, ведь в последнее время Сакура только и делала, что работала – принимала больных, заполняла отчетные свитки, проверяла запасы трав и пополняла их, варила микстуры и зелья, тренировалась, принимала больных, варила зелья, заполняла свитки… И так уже несколько месяцев, а ведь девушка всего четыре цикла луны как закончила Королевскую Академию – место, где сбывались мечты таких, как она – обычных городских жителей, не бедных, но и не богатых. Знатные дома королевства отправляли своих отпрысков, которым еще по рождению давалось право быть принятым в академию, учиться уму-разуму именно в нее, а для всех остальных, желающих и обладающих достаточным количеством талантов, проводилось отборочное состязание, где дети, подростки и даже вполне взрослые девушки и юноши должны были показать себя. О, Сакура с удовольствием вспоминала дни, так называемых, экзаменов. Отбор был справедливым, но жестким и строгим – тем, кто его пройдет, давалось совершенно бесплатно обучение. Те же, у кого совсем не было денег, но был талант, даже платили около ста золотых монет в месяц, что было приличной суммой. Поэтому многие пытались попасть в Королевскую Академию – она считалась залогом обеспеченного будущего.
Харуно скривилась, вспомнив свой собственный мотив поступления – принца. Нет, Его Высочество был необычайно хорош собой, благороден, манерен и обладал всеми теми качествами, которые присущи принцам. А вот Сакура Харуно, дочь честных торговцев, в юном подростковом возрасте не обладала и толикой тех добродетелей, которые удержали бы молодую леди от глупостей. Да, о ней говорили, что она умна, добра, честна и искренна, но только тупая идиотка могла пойти по очень сложному пути только ради того, чтобы быть поближе к наследнику трона. Оправданием, таким маленьким, что рассудительная часть Сакуры предпочитала не замечать его вовсе, было то, что девушка хотела быть ближе только из-за любви, а не ради выгоды.
Что ж, эта любовь, хоть и принесла одну огромнейшую пользу – учебу в заведении с почетным королевским статусом, но и доставила очень много боли – принцу она призналась, ее чувства холодно и даже немного безразлично отвергли, но… она, демон его дери, все еще продолжала любить. Не было ни веры, ни капли тихой неугасающей надежды – все сгорело-утопло в ночных бессонницах и слезах. А все же тело предательски отзывалось на присутствие принца, на его голос, да даже на мысли о его голосе – на все, что хоть мало-мальски было связано с королевским сыном.
Помотав головой, Сакура вышла из величественного дворца через главные ворота, словно маленькая девочка, ловко прыгая по ступенькам, и покинула территорию королевского дома, по пути поклонившись в приветствии главному советнику, шесть долгих лет назад бывшего ее экзаменатором, – Хатаке Какаши. Она собиралась использовать данные четыре дня с пользой: сначала насобирает необходимый и так внезапно закончившийся закатный корень в лесу, а потом отправится к родителям, которые наверняка устроят хорошую взбучку – она не навещала их уже третью неделю, нырнув с головой в работу. Но – горькая усмешка прошлась по слегка пухлым губам – только так она могла забыть о своей первой, болезненной и все еще не закончившейся любви. А родители напоминали ей, что Сакуре недавно исполнилось восемнадцать, что она совсем не обращает внимание на парней, а ведь многие ее ровесницы уже давно вышли замуж, а некоторые даже забеременели. Напоминали молча, взглядом, в основном материнским. И хотелось завыть-застонать, закричать громко и с надрывом, что нет ей дела до замужества, пока сердце не угомонится, пока не успокоится и не перестанет так вздрагивать при каждом упоминании о дорогом принце, имя которого стало табу. Пока она не сможет нормально называть его по имени, не пытаясь сдержать слезы бесполезно, не впивая собственные ногти в мягкую кожу ладошек, не задерживая дыхания невольно. Но вывалить всю эту гору переживаний на маму и папу кажется неправильным, потому что Сакура будет крошить все вокруг в истерике, в бессильной ярости, в попытке освободиться от этих чувств, железными оковами держащих ее сердце. Вот и остается только бежать от своих близких, от нежелания быть справедливо осужденной за свою детскую глупость, девичью жадность да за человеческое самодовольство, и бежать от самой себя, пытаясь похоронить ту часть души, что врезается своим ярким холодным светом в глаза, каждое утро заставляющей проживать моменты из прошлого, где она, вроде как, счастлива, смеется да радуется, что сегодня их поведут заниматься вместе с группой учеников голубых кровей. Только дальше – хуже. Сакура вспоминает, как устраняла соперниц в гонке за призрачной надеждой на взаимность, как мечтала о проведенных вместе минутах. Но теперь все выглядит настолько отвратительно и ужасно, что воспоминания, словно черви, гложут ее изнутри. Теперь Сакура видит в застывших картинах детскую жестокость, безумство и тупость, свойственную только такой идиотке, как она.
Поэтому она даже благодарна отказу. Да только все становится похожим на замкнутый круг – теплое чувство благодарности получает одобрение от разумной части ее сознания, что влечет за собой еще глубокое чувство, нежели ранее. Теперь любовь к принцу заполняет все ее половинки двоякого мира, и даже гордость ничего не может сказать в оправдание, только лишь тихо пискнуть «спасибо», потому что отказ помог и ей сохранить свои частицы. Вот и получается, что Сакура любит одного человека вот уже семь долгих лет, любит даже за боль, которую получает от него.
– А все потому, что ты идиотка! – рассержено, но в то же время и устало выдыхает она, мягко ступая по лесному мху. Сейчас немного больше часа после полудня – времени для поисков одного-двух корешков ей хватит. Главное сорвать их в подходящий момент – на закате.
Уже не раз выходившая на такие вечерние прогулки, Сакура отыскала растения, повалялась в траве, дожидаясь нужного часа и совершенно не заботясь о своей одежде – для таких случаев девушка надевала удобные и простые вещи – обыкновенные штаны из темной плотной материи, свободная рубаха с длинными рукавами, кожаный жилет, туго зашнурованный на груди и животе, да высокие сапоги. Под головой лежала ее небольшая сумка для трав, тоже кожаная.
Полежав так несколько минут, Сакура вдруг поняла, что приятные запахи и звуки леса разморили ее, и с трудом заставляла свои глаза открываться. Веки будто налились смолой, слипаясь при прикосновении друг с другом, давая смоле капать прямо в сознание и делать его темным-темным, почти черным, почти как волосы у С…
Не спать!
Харуно резко вскочила, аккуратно тря глаза пальцами. Оглядевшись, она мысленно застонала – эта короткая мысль на самом деле задержалась в сознании на добрых пару часов. И лишь благодаря тому, что сонный мозг начал доставать из своих недр запретные шкатулки и отпирать их, пока страж-демон в виде рассудительной половины девушки спит, она смогла-таки прогнать наваждение.
И снова все благодаря принцу, о чем с горьким смешком и подумала Сакура. А потом помотала головой, поднялась на ноги и подбежала к корням – солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, поэтому необходимые растения слегка светились, словно поглощая силу закатных лучей. Покончив с делом, придворный лекарь-адепт довольно улыбнулась – удача все-таки соблаговолила обратить свой взор на ее скромную персону, поэтому в одном из мешочков в сумке хранилось целых пять закатных корней. Таким количеством действительно можно похвастаться, потому что закатная трава была довольно редкой, а годные для использования корни встречались еще реже.
Размяв затекшую шею, Сакура осторожно и тихо пошла обратно. У нее был с собой короткий клинок, которым она умела пользоваться, но ей пришлось отойти довольно далеко в лес, а солнце уже село, поэтому лучшим решением сейчас было не шуметь.
Вот только кто-то с ней был явно не согласен.
Испуганно замерев, Сакура тихо достала оружие и пошла на источник звука. Нет, она никогда не пошла бы, конечно же, если бы услышала веселый хохот или разъяренный рык. Но этот звук был ничем иным, как зовом о помощи. Проигнорировать такое – упасть на самое дно и прогнить изнутри окончательно.
Полный боли стон повторился. Немного исправив свой путь, девушка вышла на поляну и тряхнула в неверии короткими розовыми волосами. Рядом на кустах зацепились белые локоны, которые Сакура тут же взяла и потерла пальцами. Настоящие. Это значило, что сейчас перед ней не иллюзия, не чье-то заклинание или напущенный мираж. Прямо сейчас перед ней истекал кровью белый, словно снег, благородный конь. Он тяжело дышал, лежа на боку, а отчетливо проступающие под кожей ребра светились от крови.
Сакура, словно завороженная, подошла к раненому животному… нет, не животному, потому что звери не смотрят так обреченно, так устало, так понимающе. Харуно медленно села перед живым воплощением мифов и сказок. Единорог. Чистота, сила и благородство – символ их королевства. Его серебристая светящаяся кровь дает небывалую мощь без каких-либо ограничений, без условностей и жертв со стороны берущего, если он достоин такой силы, если чист так же, как и само существо. И сейчас, осторожно прикасаясь кончиками пальцев к ране, к мягким подушечкам липла светлая жидкость, за которую многие отдали бы собственную душу, а еще больше уже отдали жизнь.
Харуно нахмурилась. Рана была довольно глубокой и длинной, но немного рваной. Значит, это сделал не человек, что радует само по себе. Ранить единорога – не просто преступление, а неискупимый грех. Больше похоже, что это сделал кто-то пониже него своими рогами. Привычным жестом избавив себя от неуместных мыслей, девушка сняла сумку и достала из нее короткую тонкую-тонкую иглу.
– Я сначала зашью тебе раны внутри – там повреждены несколько органов, – дрожащим голосом объяснила она. Не знала зачем, не знала, понимает ли он, но чувствовала, что так надо, что так станет легче и ей, и ему. На обеззараживания времени не было – ее колени елозили по широкой луже, а ткань на них уже пропиталась кровью. Да и не зачем, в принципе. Единорог вам не навозная кляча – не болеет и не заражается из-за грязи в крови. Но вот с такими глубокими ранами справиться сам не сможет. – Ничего, сейчас-то ты не один. Я с тобой.
Она улыбнулась такому странному пациенту и тут же принялась за работу, использовав вместо нити подобранные с куста волосы. Зашить-закрепить, зашить-закрепить. Иголка слегка скользила в руках из-за крови, но Сакура лишь упрямо поджимала губы и стряхивала капельки одним быстрым движением. Когда органы были приведены хоть в какое-то подобие органов, Харуно отложила иголку и протянула руки обратно, почти касаясь внутренностей. Сейчас не было противно, было только страшно, что она не успеет, не сможет, что все ее пять лет упорной и кропотливой учебы не помогут, а все из-за одного-единственного года, когда она не преподавателей слушала, а пыталась на принца подольше поглазеть да про него послушать. Из-под ладоней начал литься мягкий зеленоватый свет, дотрагиваясь до мелких швов, останавливая кровотечения, восстанавливая плоть крупицу за крупицей.
Единорог вдруг издал стон, сменившийся ржанием на конце. Но Сакура не имела права отступить. Лечебная магия универсальна как для животных, так и для людей, но это создание не было ни тем, ни другим. Девушка, не прекращая использовать свои способности, настороженно взглянула сначала на рану, а потом на рог. Не темнеет. Облегчение скатилось по плечам, давая выдохнуть. Зеленый свет постепенно потух – время все еще играло не на их стороне. Единорог слаб не только от потери крови и от боли, но и еще из-за сражения. Девушка-лекарь сглотнула вязкую слюну и взяла новую иглу – немного длиннее и толще.
– Сейчас я зашью тебе порез снаружи, потерпи немного, осталось совсем чуть-чуть, – Сакура говорила мягко, с улыбкой – так она говорила со всеми опекаемыми ею больными. Рана рваная, поэтому придется постараться. Такими случаями обычно занималась ее наставница Цунаде, ведь они были довольно редкими – обычные острые клинки оставляли ровные порезы. Только достаточно тупым или, наоборот, лезвием особой ковки можно было добиться подобного результата. Пальцы снова легонько подрагивали, но Харуно быстро составила четкий план действий, поэтому нерешительность и противный липкий страх ушли прочь. Сделав лишь несколько ненужных стежков, что для первого раза было просто верхом совершенства, она закрепила шов и снова отложила иголку. Зеленый свет из-под ладоней еще раз коснулся мощного лошадиного тела, стягивая порез. От напряжения стало гудеть в голове, но упрямство всегда было ее отличительной чертой. Когда же врачевательница почувствовала, что жизни благородного существа ничего не угрожает, она облегченно выдохнула и засмеялась, не сдерживая слез облегчения. Ее сказка, ее детская вера в хороший конец остались теплиться в груди. Оставалось только одна маленькая проблемка – единорог совсем без сил, что дает возможность для появления новых угроз его жизни.
Но ничего, и сейчас у нее есть идея.
– Твоя кровь – это эликсир бессмертия или же злейший яд, – смотря на свои руки, задумчиво проговорила Сакура. И горько усмехнулась. – Для меня же это точно яд. Я слишком прогнившая, слишком запятнанная собственными руками, чтобы надеяться на другое. Поэтому, – она посмотрела прямо в умные-умные темные глаза, – я не стану тянуть тебя за собой. Я не стану пробовать твою кровь и пытаться связать нас. Насколько я знаю, даже такие попытки отнимают у тебя много сил. Поэтому… позволь мне…
Не завершая предложения, девушка потянулась руками к рогу. Его хозяин все так же молча лежал и разглядывал свою спасительницу не по-человечески пронзительным взглядом. Его самое слабое место, которое в то же время является источником силы, сейчас находилось в маленьких ладонях. Сакура знала, что можно забрать все волшебство, всю жизнь этого существа, буквально выпив энергию из рога. Но, раз можно забрать, можно и отдать, что сейчас и делала девушка. Почувствовав сильное головокружение, она отняла руки и устало посмотрела на легенду королевства. Единорог встал, тряхнул гривой, и поляна вокруг стала такой, какой наверняка была до их появления здесь, - кровь исчезла, будто впиталась в землю, поломанные ветки, кусты и даже трава вернулись в прежнее положение. И только Сакура своим присутствием доказывала, что все это было взаправду. Она сидела на коленях и оглядывалась, осматривая изменения. Даже кровь, впитавшаяся в ее одежду, испарилась, не оставив ни следа. Это показалось уставшей девушке забавно-приятным, и она, задрав голову, улыбнулась единорогу, который, к ее удивлению, не только не отправил ее в сонное царство, но и не ушел, продолжая стоять рядом. Харуно вдруг ощутила резкое, почти капризное желание погладить белую кожу. Встав, она протянула руку и вдруг замерла.
Потому что где-то сзади, за деревьями, хрустнула ветка.
Обернувшись, взор зеленых глаз зацепился за мелькнувший светло-желтый плащ. Друиды! И не те, которые охраняют лес, а безжалостные варвары, нагло пользующиеся природой и ее дарами, не признающие правил.
– Беги, давай, – Сакура повернулась обратно и замахала руками, стараясь прогнать священное для нее животное. Эти мерзавцы наверняка охотились за ним, желая использовать. Единорог не реагировал, а сил у девушки практически не осталось. – Давай, ну пожалуйста, исчезай!
Из леса вышли несколько мужчин в плащах, но они не успели ничего предпринять – их добыча растаяла белым пеплом в воздухе. Но Харуно вдруг обнаружила, что друиды не уходят. Хотят ее обокрасть? Насиловать они точно не станут – тут они молодцы, не поспоришь, ведь девушек не из своего племени они считают чем-то сродни мусора, брезгуя даже прикасаться. А рабов они не держат – волки, медведи и птицы служат лучше людей. Поэтому лекарь-адепт молча осматривала их, впрочем, как и они ее. До тех пор, пока прямо за спиной не послышался негромкий голос, опаливший затылок горячим дыханием:
– Идеально.
Зеленые глаза вмиг расширились, а потом закатились, и Сакура без сознания повисла на руке друида.
Отличная выдалась ночка.

Складывалось ощущение, что в голове все вдруг превратилось в желе. Звуки, запахи, движения собственного тела с трудом доходили до разума, сжавшегося на крохотном сухом островке сознания. Будто тело вдруг перестало быть связанным с душой и рассудком, совершенно не отзываясь ни на один крик-мысль. Оставалось лишь безучастно отмечать про себя факты: вот ее кто-то омывает, вот расчесывают волосы, легко касаются лица чем-то мягким и щекотным, похожим на кисть. Вот ее голой кожи касается ткань, ее тело меняет положение и оказывается одетым, а потом снова ощущение легких касаний мягкого ворса, но уже на руках, бедрах и ключицах. Сакура понимает, что ее чем-то опоили, дабы добиться такой бессознательности. На ум приходит несколько названий растений, но девушка отметает их, потому что сейчас эти знания совершенно бесполезны – зелье уже давно вступило в действие и будет властвовать столько, сколько нужно ее похитителям. Кстати, о них. Зачем ее забрали друиды? Куда-то принесли ее. Поставили на ноги и… связали? Они принесут ее в жертву?
– Просыпайся, красавица, – в нос ударил резкий запах. Сакура закашлялась, но сознание стало ясным, будто и не было никакого дурмана. Зеленые глаза открылись и быстро огляделись – все вокруг было залито золотистым и слегка розовым светом, предзнаменуя скорый закат, рядом стояло несколько представителей племени – мужчин – в ритуальных одеждах, а ее руки были крепко связанны за запястья над головой. Расклад лучше некуда.
Сакура опустила взгляд под ноги и чуть не ахнула – они находились на высокой скале – по быстрому подсчету девушки высота равнялась третьему этажу королевского дворца – а у подножия собралось все племя друидов-варваров. Много мужчин, немного стариков, небольшая группка юных девушек одного возраста с Сакурой, чуть больше взрослых женщин и совсем чуть-чуть детей старше десяти лет – все смотрели на нее, кто с интересом, кто с почтением, кто с открытой завистью.
– Сегодня свершится то, чего мы ждали долгих три века, – начал один из стоящих рядом мужчин, повернувшись к своим соплеменникам и разведя в стороны руки, в одной из которых Сакура моментально опознала кинжал. – Сегодня мы наконец-то обретем жрицу силы!
Острие оружия указало на связанную девушку. Сакура в шоке распахнула глаза. Что? Этого… этого просто не может быть! Жрица силы – это жрица Солнца и Луны, самая священная роль у этих друидов, о которой мечтает каждая девушка из племени. Но любому нормальному человеку ритуал и само исполнение обязанностей покажутся унижением и надругательством над собственной личностью. Такому человеку, как Сакура.
– С-стойте! Это что, шутка? – слабым голосом обратилась она к одному из жрецов – теперь сомнений не возникало в их статусе. Ей никто не ответил, даже не посмотрел на нее, но и это можно принять з ответ. Один из друидов подошел к ней и резким движением руки сотворил заклинание, благодаря которому босые девичьи ноги оказались туго оплетены лианами. Сакура скрипнула зубами от такой догадливости, ведь только ноги могли помочь ей столкнуть любого, кто приблизится к ней, со скалы. Теперь же оставалось только мотать головой, не давая напоить себя еще один зельем. Что, к сожалению, не длилось долго – ее схватили одной рукой за щеки и силой разжали челюсти, вливая приторно-сладкую жидкость в рот. Она была бы рада выплюнуть эту гадость, с особенной радостью прямо в лицо жреца, да только еще один мужчина запрокинул ее голову и зажал нос. Харуно знала – сопротивляйся или нет, но ее заставят это выпить, поэтому лучше уж добровольно сделать один глоток сейчас, чем насильно иссушить до дна ритуальный сосуд потом.
Солнце коснулось горизонта. Видимо, все вокруг только и дожидались этого момента, ведь слуха тут же коснулся ритмичный стук барабанов. Опьяненная Сакура с трудом сглотнула вязкую слюну и попыталась сосредоточиться, чтобы хоть немного прогнать наваждение. Получилось неважно, потому что она хоть и почувствовала жжение на теле, но так и не поняла, что это могло быть. Оглядев себя, лекарь-адепт сделала неутешительный вывод – она была одета в неприлично короткое платье. Оно открывало бедра, позволяя увидеть извилистые рисунки, светящиеся холодным красным светом. Харуно знала, что красными они стали из-за солнца, они впитывали его силу, собирали мощь каждого луча, чтобы обратить девушку потом в целебный сосуд, которым будет пользоваться каждый мужчина из племени, будь он маг, охотник или обыкновенный травник.
Время тянулось медленно. Друиды зажигали факелы, словно отсчитывая оставшееся время до полного захода солнца, многие пели что-то очень похожее на заклинание – Сакура не могла разобрать ни слов, ни даже перерывов между ними. Все сливалось в разноцветную кашу перед глазами, жжение стало сильнее и продолжало усиливаться с каждым мгновением, принося боль. К девушке, кажется, кто-то подходил и даже проводил рукой по телу, но она не была уверена, что это случилось только один раз, а не каждые пять минут.
Песня вдруг стала похожей на крик, заставляя открыть глаза и осознать, что солнце уже зашло, что теперь пришла пора второй части ритуала. А также то, что пришел единственно возможный момент ее спасения.
Как только ее руки отвязали и повели по дорожке, Сакура призвала всю свою силу и вырвалась из хватки, сбрасывая одного из держащих ее мужчин со скалы, а другого толкая в остальных. Не теряя ни секунды, она рванула по тропе к маленькому храму наверху, зная, что, если остановится, сознание снова затуманится, но на этот раз окончательно. А в храм она бежала только потому, что другого выхода не было. Можно, конечно, побежать к остальному племени внизу, но это вряд ли поможет спастись.
Вот только силы свои она не рассчитала – до храма еще бежать и бежать, а ноги уже заплетаются, дыхание сбилось и каждый вздох сопровождается колющей болью в боку.
Слегка обернувшись, чтобы посмотреть, нет ли погони, Сакура врезалась в кого-то, с дрогнувшим сердцем понимая, что это конец. Мужские руки обвили ее талию, не давая сбежать или упасть на землю, ведь слабость тут же разлилась по телу, заставляя отчаянно схватиться за сюртук своего врага. Девушка тяжело дышала, борясь с темнотой, желающей захватить ее сознание, неумолимо наступающей и овладевающей территорией ее разума. Что ж, она хотя бы немного сумела подпортить отвратительную церемонию «посвящения».
Перед тем, как мгла полностью сомкнула свои челюсти над ее рассудком, Сакура взглянула на поймавшего ее друида, совершенно неосознанно отпуская с губ стонущий шепот:
– Саске…

Принц яростно атаковал противника, не давая тому и секундной передышки, нанося удар за ударом, без особых усилий сводя всю вражескую защиту на нет. И вот, не выдержав такого натиска, мужчина падает на спину, тут же замирая от ощущения холодной стали на шее.
– Ваше Высочество! – раздается из-за спины. Саске спокойно убирает меч в ножны, помогает подняться своему бывшему учителю и поворачивается к источнику звука лицом. Паренек лет семнадцати упирается руками в слегка согнутые колени, пытаясь отдышаться и заставляя ждать. Ждать Саске не любит.
– Она пришла в себя? – задает он вопрос и получает утвердительное мотание головой в ответ. Принц кивает на прощание мужчине, стоявшему слева от него, и неспешно идет в свои покои. Стражники провожают его статную фигуру взглядами, но никто не решается ничего спросить, зная, насколько тяжела рука у их будущего короля.
– Что я здесь делаю, и почему мне не дают выйти? – Сакура замечает его присутствие сразу же, при чем каким-то непонятным принцу, немыслимым образом, ведь все это время девушка стояла спиной к приоткрытым дверям, молча смотря в окно и даже не дрогнув, когда услышала шаги. Может, именно по шагам и узнала?
– Как ты оказалась у друидов? – Саске игнорирует ее речь, давая понять, что только он сейчас в праве задавать вопросы.
Сакура вздыхает и поворачивается к нему лицом, и принц вдруг замечает, что на ней все еще надето короткое ритуальное платье. Только теперь на коже нет и следа от извилистых темных линий. Только голая светлая кожа.
– Я наткнулась на них в лесу вчера… позавчера ночью, – она вдруг машет рукой, будто подзывает кого-то. Через мгновение Саске понимает, что так и есть, слыша тихие шаги. К девушке подходит служанка и помогает ей надеть длинную накидку-халат, тут же скрывшую стройные ноги. Удивление охватывает мужское сознание, ведь до него доходит, что все это время он не отводил взгляда от непривычно оголенных бедер, коленок, икр и щиколоток с маленькими ступнями. Оказывается, эта девчонка имела, что скрывать под одеждой, которая, к слову, иногда больше походила на мужскую.
Служанка поклонилась и покинула покои, оставляя их наедине.
– И что же ты делала ночью в лесу? – изогнув левую бровь, интересуется Саске. Да только делает он это с таким лицом, будто ему совсем не интересно.
– Собирала травы, – коротко выдыхает Сакура и обнимает себя за плечи. Да, ей сейчас жуть как неудобно находиться под проницательным взглядом черных глаз. Она нерешительно смотрит принцу за спину и через секунду целеустремленно направляется к выходу.
– Мы не закончили, – Саске не дает девушке сбежать, крепко держа ее за руку выше локтя.
– Я всего лишь хотела закрыть дверь, – удивленная таким строгим и жестким голосом, Сакура не сдержалась и зашипела, тут же пытаясь вырваться из мертвой хватки, – Здесь ужасно холодно.
Наследник трона проигнорировал ее неуважительный тон, но девичью руку из своей не выпустил.
– Джуго! – в проеме тут же показался личный телохранитель принца, который и не дал Сакуре покинуть королевские покои. – Закрой двери и можешь быть свободен.
Джуго коротко кивнул и выполнил, что было велено. Створки практически бесшумно соединились. Вот теперь Харуно почувствовала себя совсем наедине с принцем.
– Итак, – Саске отпустил ее и прошел к креслу у кровати, – Какие же травы ты собирала?
– Закатный корень.
– Ночью? – в бархатном голосе проскользнул сарказм. Сакура поджала губы, но была решительно настроена не рассказывать о сказочной встрече. Лицо принца из бесстрастного с каплей надменной насмешливости вдруг приняло совершенно холодное выражение, – Не делай из меня идиота, Сакура.
Девушка вдруг легонько дернулась, откликаясь на свое имя, что не осталось незамеченным. Саске вдруг вспомнил, как пять лет назад розовые волосы практически достигали поясницы, как их обладательница краснела, признаваясь в любви, как сдерживала слезы, слыша холодный ответ-отказ, как извинилась после за трату его времени. Воспоминания текли дальше неглубокой рекой, освежая в памяти короткие моменты, когда они встречались взглядами во время учебы, как он замечал краем глаза розовую макушку в толпе, как в мгновения глубокой задумчивости девушка накручивала локон коротких волос на палец, пытаясь решить очередное задание повышенной сложности. Надо отдать ей должное – не отступила, продолжила учиться и даже достигла немалых успехов, одной из немногих найдя наставника до выпуска из академии. А он-то думал, что она такая же, как и все остальные девицы, но нет, даже друиды посчитали ее достойной, рассмотрели в ней что-то интересное, что-то, чего не увидел Саске. Не увидел и посчитал обычной, какой она не была. Это означало, что принц ошибся.
А он ненавидел ошибаться.
– Я жду, – холодный голос снова нарушил тишину. – Придумай что-то более правдоподобное.
– Ваше Высочество, – Сакура вдруг посмотрела ему прямо в глаза, чеканя каждое слово, – Вы же знаете, что я не умею лгать.
– Верно, – кивнул принц в ответ. – Поэтому последний раз повторю: что ты делала ночью в лесу такого, что друиды внезапно решили сделать тебя жрицей?
– Н-не знаю, – девушка прервала зрительный контакт, поворачивая голову. Саске ощутил острое желание подойти и заставить смотреть ему в глаза, двумя пальцами направляя маленький подбородок. Но сдержался, все так же продолжая сидеть в кресле.
– Ты сама сказала, что не умеешь врать, – как же ей хотелось спрятаться от его голоса, взгляда и даже присутствия! Но она не смеет уйти без позволения, поэтому остается терпеть этот невыносимый допрос и не менее невыносимого человека.
– Ничего запретного я не делала, – снова обхватывая себя руками, напряженно произнесла Сакура.
– Верю, – коротко ответил ей Саске и резко поднялся, направляясь прямо к ней. Девушка была бы рада сбежать, если бы это не выглядело так глупо. Но все же инстинкты преобладали, поэтому она сделала несколько шагов назад, пока не уперлась в стол, возле которого несколько минут назад стоял принц. Который, к слову, прекрасно осознавал, что сейчас надвигается на помощницу королевского лекаря, словно хищник на свою жертву, но даже не замедлил шаг. – Но пока ты не скажешь мне, почему друиды посчитали тебя идеальной кандидаткой на роль их самой почитаемой жрицы, которую они не могли найти около трехсот лет, ты отсюда не выйдешь. Я бы поверил, что они совсем отчаялись, но тогда выбрали бы кого-то из своих, а не совершенно, – пристальный взгляд оценивающе прошелся по ее фигуре сверху-вниз и обратно, – непричастную к их племени девушку, учитывая то, как они относятся к чужакам. Так что я очень, – Саске наклонился и положил ладони на стол, захватывая хрупкое тело в ловушку, заставляя Сакуру слегка присесть на деревянную поверхность и отклониться, упираясь за спиной руками, чтобы не упасть и не лечь на стол совершенно, – очень хочу услышать занимательный рассказ о твоих ночных приключениях в лесу.
Его лицо было так близко, что равномерное дыхание щекотало губы и подбородок. Сакуре хотелось поерзать в попытке скинуть с себя оковы напряжения, но она даже не могла моргнуть, смотря прямо в черные глаза. Все ее уговоры, запреты, обещания и табу вдруг показались такими глупыми и безнадежными, что сознание с легкостью сломало каждую преграду на пути чувств и эмоций, заполняя все внутри сладким желанием, скручивающим все внутренности в один узел. Сакура знала, что это глупо, но быстрый стук собственного сердца выбил из головы и эту мысль, умоляя сейчас об одном. «Поцелуй меня!» – означал его ритм. «Поцелуй меня!» – выводили на столе дрожащие пальцы. «Поцелуй меня!» – подсказывало замершее дыхание. «Поцелуй же, черт возьми!» – рычало внутреннее «я». Оставалось только надеяться, что хотя бы глаза остались немыми, не выдав это смущающее, глупое и неуместное желание.
Рассудок до того затуманился, что Сакуре вдруг показалось, что Саске наклонился еще немного, а потом еще и еще, пока его лицо не оказалось совсем-совсем близко к ее, пока она не почувствовала теплое дыхание на своих губах, пока тонкие веки не дрогнули, и…
– Ваше Высочество! – в королевскую спальню залетает без стука тот самый паренек, карауливший ее сон, и мигом замирает, замечая позу, в которой они находились. Сакура отворачивает голову вправо, закрывая лицо волосами от обоих мужчин, потому что принц даже и не думает менять положение.
– В чем дело? – строгим тоном спрашивает он. Харуно чудятся рычащие нотки в голосе, и из-за этого она вздрагивает. Оказывается, с ней Саске разговаривал очень и очень любезно.
– П-простите. Это срочно. Его Величество просил, чтобы вы немедленно явились в зал совета.
Саске едва видимо кривится от слова «просил» и ловит в ловушку своего взгляда мягкую зелень – Сакура смотрит на него и на самом дне ее глаз едва заметно робкую надежду, плавающей юркой рыбкой среди камней и водорослей – знаний о его цепкой памяти и бескомпромиссном характере.
– Мы продолжим позже, – спугивает он эту маленькую рыбку и выходит, оставляя Сакуру вместе с семнадцатилетним слугой и совсем не думая, что они тут же вдвоем зальются смущенным румянцем от мыслей, которые ну никак не вяжутся со словесным разговором.

Однако продолжить не получается. Саске оказывается втянут в продолжительную и нервотрепательную беседу с отцом, после которой хочет испытать мощь своего кулака на первом встречном, а Сакура быстро сбегает в город к отцу да матери, с удовольствием меняя «продолжение» с принцем на не менее нервотрепательный обмен репликами уже со своими родителями.
– Ах, принц, вы уже решили, что оденете на бал? – противным голосом, притворяясь одной из столь же противных девиц, спрашивает Суйгетцу, уходя от атаки. Саске, разозленный этой фразой, пинает его ногой и вкладывает меч в ножны, ибо в противном случае просто прирежет своего противника.
– Хватит на сегодня, – ледяным тоном говорит он и проходит мимо поднявшегося на ноги парня.
– Пф, да не кипятись ты так. Там наверняка будет полно красавиц, вот и выберешь себе менее тупую, – его еще один личный телохранитель следует за ним, умудряясь на ходу еще и воду пить.
– Например, Карин?
Сзади слышатся невнятное бульканье, а уже через секунду на весь задний двор раздается оглушительный ржач. Суйгетцу останавливается и сгибается, держась руками за свой живой, роняя флягу на землю.
– Ты же пошутил, да? – через минуту нагоняет он в дверях принца. – Эта идиотка выклюет тебе мозг за первую неделю, при любом удобном и неудобном случае затаскивая в постель.
– А тебе-то что? – Саске поворачивает голову и смотрит на мечника.
– А она и мне мозг выклюет, потому что все-таки добилась своего, – кривится Суйгетцу. – Да и знаю я, что на твой идеал эта сучка мало тянет. Тебе подавай милых и спокойных, не озабоченных, не предъявляющих претензии, не капризных, добрых и искренних. Скукота-то какая…
– Есть такие на примете? – негромко поддерживает тему принц. Просто так, чтобы не идти в тишине, потому что тогда точно окунется в совсем неприятные мысли.
– Так-так, Сакура, – слышится из-за спины, отчего Саске мигом замирает и поворачивается, удивленно глядя на беловолосого телохранителя. Тот смотрел в окно, совершенно не обращая внимания на столь редкое зрелище – удивленного принца. – Эй, а она приглашена на бал? Я бы с ней… потанцевал.
Саске игнорирует игривый тон и продолжает прерванный путь, кидая замершему у окна Суйгетцу:
– На первые два танца приглашаешь Карин, пока она не согласится. Это приказ.
Парень недоуменно смотрит вслед будущему королю, буквально седея от предвкушения выцарапанных глаз и криков красноволосой курицы.
– Чего это он?

Начало бала уже действовало на нервы. Оттанцевав первых два танца с девушками, ни лиц, ни имен которых он даже не удосужился запомнить, Саске с каким-то садистским удовольствием посмотрел на шипящую друг на друга парочку, танцевавшую, однако, уже четвертый раз. Принц сидел вместе с отцом, королевским лекарем-магом – Цунаде – и несколькими послами, один из которых славился своей загадкой об отравленных кубках. Король первым попробовал угадать и указал на один из золотых кубков с красным рубином справа, но не угадал – посол капнул в него из маленького пузырька прозрачную жидкость, и вино в сосуде зашипело. Следующей угадывать принялась Цунаде, однако удача не улыбнулась и ей. Саске вежливо отказался играть в угадайку, и его примеру последовали оставшиеся мужчины. Посол тяжко вздохнул, но все равно провел рукой над кубками, заставляя их так быстро менять положения, что были видны только смазанные очертания предметов.
– Я знаю, кто еще захочет попробовать, господин посол, – игриво сказала женщина. Она славилась своей охотой к выпивке так же, как и исключительными способностями. – Сакура!
Мимо проходящая девушка вздрогнула и повернулась к ним лицом. Длинное бальное платье цвета вина прекрасно сидело на ее хрупкой фигуре, корсетом подчеркивая тонкую талию и аккуратную грудь, оголенными плечами приманивая мужские взгляды, длинными рукавами, от локтя широкими и цвета золотистого крема, скрывая запястья и маленькие ладони.
– Вы сегодня невероятно очаровательны, – король Фугаку встал самым первым из всех и поцеловал тыльную сторону ладони подошедшей Сакуры. Она поблагодарила его и присела в реверансе. Послы тут же засыпали ее комплиментами, на которые девушка сдержанно улыбалась.
– Сакура, ты же слышала про господина Умино и его загадку об отравленных кубках? – спросила у своей ученицы Цунаде.
– Конечно, – кивнула та в ответ.
– Так вот, перед тобой те самые кубки. Какой выберешь?
Саске молча следил, как она оценивающе смотрит на них, потом переводит взгляд на улыбающегося Умино – наконец-то принц вспомнил, как зовут этого посла – и вдруг девичьи пальчики обхватывают одну из тонких золотых ножек.
– Яд без вкуса, цвета и запаха, да еще и убивающий практически моментально лишь один – это тантал, – Сакура подносит к лицу кубок и немного шумно вздыхает. – Знаете, если бы мы с вами играли на жизнь, я бы сказала, что оба кубка отравлены. Но сейчас, – мгновение – и девушка делает глоток вина, ставит сосуд на столик и берет другой.
– Что вы… – пораженно выдыхает посол, а Саске вдруг понимает, что задержал дыхание от удивления. Сакура невозмутимо отпивает из второго кубка и возвращает его на место.
– Ни там, ни там нет яда, – она обворожительно улыбается. На добрую минуту воцаряется тишина.
– А если бы был? – подает голос один из послов.
– Ну, во-первых, благодаря моей наставнице тантал на меня не действует смертельно. А во-вторых, вряд ли бы господин Умино принес на бал столь опасную вещь, – Цунаде лишь фыркает на такое и тут же заливисто смеется от такого простого решения опасной на первый взгляд загадки. Кто-то из мужчин-послов спрашивает о пузырьке с прозрачной жидкостью, но на этот раз Умино сам поясняет, что там всего лишь вещество, которое реагирует на вино, а не на яд. Пораженный, что его так легко разоблачили, он ловит Сакуру на слове и приглашает на танец. Саске следит за парой, пока не ловит на себе хмурый взгляд отца из-за того, что сам принц не принимает активного участия на балу. Самому принцу не нравятся такие натянутые отношения с отцом, но он не собирался сдаваться так просто и делать все по папиной указке. Он сам решит, когда и на ком ему стоит жениться.
Взгляд снова выхватил из многочисленных танцующих пар розовые волосы, уложенные в несложную прическу с вплетенными белыми цветами, кажется, розами. Бедная, наверняка, мысленно молит об окончании танца, потому что партнер из посла – как же его там звали? – вышел неважный, куда хуже, чем Саске. Но, увидев ее мягкую улыбку, принц понял, что Сакура даже и не догадывается об убогих навыках танцора у своего кавалера, поэтому нужно немедля донести до нее эту весть. Кто же справится с этим лучше самого принца?
– Могу ли я похитить вашу даму? – вежливо прервал их танец бархатный голос, от которого сердце Сакуры пропустило удар и ухнуло в пятки. Посол отстранился с явной неохотой, поклонился королевскому наследнику и ушел. А на девичью талию внезапно легла теплая широкая ладонь, проедая своим жаром платье и плоть аж до самых костей. Другая мужская рука обхватила ее собственную, и Сакура по привычке стала в танцевальную позу, мягко касаясь пальцами левой кисти темной ткани камзола на плече. Саске вдруг прижал ее к себе, безжалостно уничтожая расстояние между их телами. Заиграла музыка. Сакура, мысленно радуясь, что ниже своего неожиданного партнера на целую голову, сверлила взглядом его плечо, уговаривая себя не смотреть в черные глаза. Потому что Саске и так запредельно близко, потому что сердце снова вытеснило все звуки из головы своим стуком, потому что Сакура даже не понимает, что танцует сейчас. Не осознает, что они замирают посреди зала вместе с остальными потому, что музыка затихла и танец подошел к концу.
– Надеюсь, вы осчастливите меня и примете мое приглашение еще раз? – полушепот обжигает ухо. Сакура совершает роковую ошибку и смотрит принцу прямо в глаза, и его взгляд сметает любой намек на отказ или сопротивление. Музыка играет снова, более медленная, означающая, что теперь они ни на единый шаг не должны отстраняться друг от друга. Да, в принципе, Сакура и не сможет, не захочет, ведь тут же рухнет на мраморный пол из-за дрожащих ног. А Саске наслаждается-упивается таким доверчивым взором зеленых глаз, грациозными движениями, ощущением атласа под пальцами, манящим видом сверху на открытую шею и мягкие округлости груди, полным подчинением в танце, таким естественным и ненавязчивым, что мыслится, будто эта девушка только и создана, что танцевать с ним и только с ним. Будто создана только для него.
Мягкая мелодия стихает, заставляя пары поклониться друг другу.
– Прошу меня простить, – Сакура приседает в реверансе еще раз и буквально сбегает из зала. Но Саске дает ей эту маленькую передышку, превосходно зная, что спрятаться от него она не сможет.