История Хидана

ГЛАВА 1. МОЯ СЕМЬЯ.
Я родился тогда, когда не было еще пяти великих наций. Нет. Они были, но не реализованные, никак не названные и абсолютно ничтожные. Мой отец. Держащийся за деньги старик, продающий все, что попадается под руку. Так и в тот раз. К нам зашел толстый пузатый мужик, что не брился, наверное, месяц и с пошлой широкой ухмылкой подошел к отцу и отдал пачку денег. Мне было три года, и я видел, как этот урод насилует мою мать, как та кричит и изливается слезами. А отец… стоит и наблюдает за всем этим безобразием, смеется и считает сколько йен в пачке. Я тогда ничего не понимал и просто смотрел, но все равно создавалось чувство беспокойства за мать. Она ведь плакала и кричала, молила пощады. А мужик просто смеялся и двигал толстым жирным задом. Моя мать. Обычная домохозяйка, которая очень вкусно готовила мои любимые блины со сметаной. Я сильно на нее похож. Я всегда бегал рядом с ней и любил сидеть на ее худых, но таких родных коленках, слушать интересные сказки и перебирать длинные пряди белых мягких волос. Ее звонкий смех всегда согревал мое сердце и заставлял смеяться и меня. И каждую неделю я продолжал смотреть, как замученные алкоголем и женщинами сволочи имеют мою маму, как она снова и снова кричит и плачет. Все происходило до тех пор, пока отец не продал ее сразу троим. Они мучили и издевались над ней, пока не случилось самое страшное для меня. Мать перестала кричать и плакать. Глаза смотрели в одну точку. На меня. Они уже не выражали так много эмоций, как раньше. Нет. Только боль и сожаление. Она умерла, а они продолжали совать мужские органы во все возможные места. Я тогда сильно плакал и выл. Был зол на всех. На отца, на этих уродов и всех других, кто не жалел ни меня, ни мать, каждый раз расшатывая мою детскую некрепкую психику. Я помню, как вбежал в кухню, схватил нож, который совсем недавно мама вытирала полотенцем, и сделал то, что в то время для меня было преступлением и самым ужасным поступком. Я убил всех, кто был в комнате. Сначала я подошел к отцу, поднял две руки, в которых крепко сжимал острое лезвие, и воткнул ему в поясницу. Я хорошо помню его ошарашенное лицо, каждое мгновение, когда он падал мертвым телом и как струи горячей мерзкой крови льются на мое, некогда чистое, лицо и волосы. Трое мужиков будто окаменели перед этим видом и так и стояли с открытыми от ужаса глазами. Я, со злобной гримасой, отрезал им их достоинства, видел, как они корчились и кричали от боли. Я наслаждался и говорил им, что они кричат так же, как кричала мама. Я вырезал их внутренние органы, а затем доставал сердца и гневно сжимал в своей руке, наблюдая, как жизнь покидает их жалкие тела. Так не стало моей семьи. Так я остался один. Мне было пять лет, и я пообещал себе, что отомщу всем уродам за ту, которую любил больше жизни. Тогда меня еще звали Оноки из семьи Раттори. Но когда я похоронил мать, и стоя на высоком холме, написал на деревянной табличке: "Оку из семьи Раттори, мать Хидана". Да. Теперь мое имя Хидан. Я не принадлежу к какому-либо клану или семье. С пяти лет я стал одиночкой. Никем не признаваем и никем не любим.

ГЛАВА 2. БЕСКОНЕЧНОЕ СКИТАНИЕ.

Я отрицал все, что связано с деньгами. Нашел и ограбил магазин оружия. Я тогда много убивал. Перерезал всю родную деревню. Всех. Беспощадно отрубал головы женщинам и детям. Я считал, что жить, не достойны не только те уроды, имевшие мать, но их жены, что позволяли своим мужьям такое творить, и тем более дети, которые возможно выросли бы такими же. Ни один солдат так не смог дотронуться до меня. Все пали под острым лезвием двуручного меча. Моего меча. Больше никто не приходил. Я ушел. Ушел навсегда из родных мест, теперь усеянных кровью и мозгами. В шесть я узнал, как обо мне говорили. Меня называли "Живой Смертью", а деревню "Городом Грехов". К десяти лет моего путешествия, которое не должно было закончиться, я узнал о ниндзя. Пытался обучиться этому сложному исскуству, но все время терпел неудачу. Однако вскоре, во время массового сражения, когда я убил 10 человек, меня подобрал один мужчина. На вид ему было двадцать, но на самом деле, как он мне сказал, дожил до 90 лет. Я звал его сенсеем, но ничему особенному до двадцати трех он меня так и не научил. Мы скитались долго, убивая всех и вся, кто смел противостоять нам. И тогда я впервые увидел то, что он собирался дать мне. Бессмертие или вечная жизнь. Я помню, как его голова слетела с плеч и некогда зеленая трава окрасилась в жутко красную вязкую кровь. Тогда я сильно испугался и убил всех причастных к смерти дорогого мне человека. Я сам до жути боялся умереть, поэтому страх всегда становился моей силой. Помню, как подпрыгнул от неожиданности и как повысился адреналин в крови, когда отрубленная голова сенсея издала оценивающий возглас. Он часто матерился и смеялся, но я любил его, как отца, которого у меня, как я считал с тех пор, никогда не было. Под стать своему прозвищу, я приобрел косу с тремя лезвиями кровавого цвета и стал поклоняться Богу по прозвищу Дзясин. Его возносил мой сенсей, а я повторял. После еще десяти лет путешествия, он разрешил мне сделать обряд, после которого я сам стал бессмертным. Я помню, как страх слишком близко подошел ко мне, как я медленно терял сознание, а в голове темнело. Тогда я прошел так называемые девять кругов ада и встретился с этим Богом. Он сначала показался мне больным, но вскоре я прижился с ним. Он рассказывал о себе и своем чувстве, когда убивает. Он наслаждался. И когда кто-то из его учеников, признающие и исповедующие его учения, убивают, то он чувствует это наслаждение и дальше наделяет этого человека бессмертием. Тогда я очнулся и сенсей сказал, что с момента отключки прошло всего три минуты, когда мне показалось, что прошло столетие. Я долго еще удивлялся, но потом пришло это чувство. Я хотел убивать, но будто я не управлял собой. Своим телом. Оно стало чужим и я боялся самого себя. Спустя 20 лет я уже ни хотел убивать. Я жутко устал, но чувство бороло и вновь овладевало моим телом. Я мучился. В то время уже шли войны между, только что сформировавшихся, пяти наций, которые вскоре стали называться Пятьми Великими Странами шиноби. Изучив всю власть каждого селения, я пришел к выводу, что ни одна мне не подходит. Я снова нигде не мог найти покоя.

ГЛАВА 3. КОНЕЦ.

Спустя еще полсотни лет убийств и страданий, я вступил в организацию Акацуки. Лишь там я не чувствовал себя одиноким. Итачи. Он понимал меня, но так и не рассказал ничего о себе. Моим напарником был Какудзу. Он напоминал о моем биологическом отце. Жил в мире торговли и денег. Сколько я не пытался его убить, но все впустую, поэтому пришлось привыкнуть. Я был в истерике от убийств, но чувство жажды снова пользовалось телом и убивало. А сейчас? Я уже как десять лет не чувствую ни рук, ни ног, ни тела, только голова, полностью закопанная в землю. Чувство все реже приходит, и я чаще улыбаюсь сквозь давящую тонную породу надо мной. Тот малец, пользующийся тенью. Спасибо тебе….