Я верю, счастье есть. Часть 5

На часах 4 часа 20 минут утра, а я как всегда не могу уснуть. Было очень тепло, градусов 25.Я стала думать, что глупо торчать в своей комнате, уже полностью проснувшись, и ожидать восхода солнца. Почему бы не начать свой день, когда еще темно?
Я решила прислушаться к посланию от своих жаждущих движения мышц, говоривших мне «Пойдем бегать». Хорошо. Гарантировано, что отец не последует за мной. Я надела шорты и футболку, завязала шнурки. Пробравшись на кухню, написала записку: «НЕ МОГУ СПАТЬ. ПОШЛА БЕГАТЬ. 4 УТРА. НЕ СХОДИТЕ С УМА, САКУРА».
Вышла на цыпочках с черного входа, и оказавшись во внутреннем дворике, потянулась. Воздух был напоен ароматом травы. Стрекотали сверчки. Листья шевелились на ветру. Луна была почти полной, не хватало лишь небольшого кусочка, поэтому не надо было беспокоиться о лунатиках. Я побежала.
В темноте все выглядело по-другому. Большие двухэтажные соседские дома, казавшиеся такими безопасными и предсказуемыми при свете дня, ночью выглядели какими-то таинственными и загадочными. Особенно один, в котором горел единственный огонек. Мучаясь бессонницей, я думала о людях, которые, может быть, тоже мечутся в постели, как и я.
После того как пробежала не знаю сколько миль, я остановилась, чтобы подумать. Мне известны эти звуки, но тут все слилось в унисон: биение сердца и мое дыхание, полет ног, ритм дороги, взрыв цвета на все еще размытых очертаниях предметов. Как я люблю эту чувство. Я бежала так легко, что даже не остановилась, когда сделала круг. Продолжала бежать, словно мое тело приняло решение раньше, чем мозг имел возможность запретить мне делать это.
К тому времени, когда вернулась домой, солнце уже сияло розово-оранжевым светом на горизонте. Часы показывали 5:45 утра. Я бегала больше часа, и непонятно почему совсем не устала. Более того, мозг тоже успокоился первый раз за долгое время. Больше часа я не думала ни о бале, ни о Хине, ни об отсутствии месячных, ни о чем, включая Саске Учиха.
Мое сердце сильно билось. Я осознавала, что жива и хочу жить. Как бы мне хотелось, чтобы жизнь всегда была такой, чтобы все мои страхи пропали, все встало на свои места
Скоро дом оживился, проснулись родители и Бетани, настроение бесповоротно испортилось. Послышались крики из ванной – Бет закрылась там и не хотела вылезать. Я выпила чашку кофе со своими любимыми хлопьями «Кэптон Кранч», пока мама болтала, как лучше украсить столы к большому дню. Как я устала от таких разговоров.
-Не напрягай меня, мама
-Я устала от твоего плохого настроения, - сказала мама. Утром оно было шикарным, но проснулись вы и день испорчен
-Это не моя вина, что у меня нет менструаций уже пять месяцев,- отмазалась я, но через несколько секунд поняла, что ляпнула
-Что?!
Мне пришлось сообщить ей, что с декабря у меня нет месячных. Вот когда она испугалась. Она бросила взгляд на мой живот, ожидая там увидеть признаки жизни.
Я громко засмеялась:
-Мама! Я просто не могла забеременеть
Мама сказала, что хочет, чтобы я пошла к гинекологу, но я ответила, что мне не хочется лезть в гинекологическое кресло, пока не исполнится восемнадцать лет или не буду сексуально активной. Давайте посмотрим правде в глаза, мы знаем, что из этого наступит первым. Поэтому она позвонила нашему семейному доктору. Сказать по правде, я почувствовала невероятное облегчение. Пора бы узнать, что со мной не так.
Добравшись до кабинета врача, я вспомнила, почему так долго держалась от него подальше. Ненавижу комнаты ожидания перед кабинетом. Прежде всего в них полно больных людей, распространяющих вирусы повсюду. Сегодня мне особенно досадно, потому что не чувствовала себя больной. Я получаю всю заразу, не отдавая ничего взамен. К тому же, меня тошнит от журналов. Полагаю, им казалось, что журнал по вязанию с картинками, удовлетворит вкусы двух противоположностей, пускающих слюни: детей и немощных пожилых граждан. Все, кто по возрасту между этими двумя категориями, могут просто умереть от скуки или от той болезни, из-за которой они пришли к врачу, потому здесь заставляют ждать чертовски долго.
После вечного ожидания меня в конце концов вызвали в смотровую.
- Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? – спросила мама.
- Не надо.
Сначала меня измерили (1 м 62 см) и взвесили (51 кг в одежде). Затем я надела халат, и мне измерили давление и температуру. Медсестра взяла анализ крови. Я сдала мочу.
Потом я ждала еще двадцать пять мучительных минут.
Доктор в конце концов с шумом вошел в комнату и сразу перешел к делу.
- Итак, Сакура, в чем проблема?
- Ну давайте начнем с той, что привела меня сюда. У меня нет менструаций пять месяцев.
- Понятно, Сакура. Я собираюсь задать тебе несколько щекотливых вопросов, на которые мне надо получить ответы. Ты можешь быть уверена, что я не скажу твоей маме.
- Я не занимаюсь сексом, если это то, что вы хотите узнать.
- Понятно, мне надо уточнить еще одну вещь.
Он взглянул на таблицу с моим ростом и весом.
- Ты очень худая. Тебе известны три болезни, подстерегающие женщин-спортсменок.
Боже мой! Мой собственный доктор думает, что я страдаю анорексией.
Возможно, ты не ешь, слишком много занимаешься спортом и это способствует отсутствию у тебя менструального цикла…
- Аменорея, - закончила я его слова.
- Аменорея, - повторил врач, удивленный тем, что мне знаком этот медицинский термин, - которая с течением времени ведет к третьей проблеме…
- Остеопорозу.
- Верно!
То, с каким энтузиазмом мой врач это подтвердил, напомнило мне одновременно моего школьного психолога-консультаната.
- Итак, тебе известно.
- Да, я знакома с этим. Не только потому, что у меня было несколько месяцев подумать об этом, но мой тренер предупреждал нас всех об этом миллион раз. Но я знаю, что проблема не в этом, потому что я ем больше, чем любая другая девушка из тех, кого я знаю.
- Понятно
- И меня также не рвет после еды, и это же я могу сказать о девочках, которые сидят со мной за одним обеденным столом. Только они не едят, а просто сидят и преклоняются перед моделями-анарексичками в журналах.
- Понятно
- Я ненавижу их.
- Кого? Моделей в журналах?
- Нет, - сказала я, поглядывая на пластырь, который приклеила медсестра мне на локоть. – Моих друзей.
Пока я сидела там с голой задницей, видневшейся из-под бумажного халата, я рассказала ему, что перестала спать с тех пор, как уехала Хината. Затем я выложила ему все о Ино и Темари, которые с каждым днем достают меня разговорами о моде. Затем поведала о том, что мой папа одержим моей карьерой бегуньи, и о том давлении, которое он на меня оказывает, чтобы я выигрывала каждый забег. Затем рассказала о навязчивой идеи своей матери – предстоящей свадьбе сестры. Моя исповедь становилась все более личной. В завершении всего я рассказала ему о том, что у меня нет бойфренда.
Но по какой-то причине я остановилась как раз на том месте, когда хотела рассказать ему о Учиха Саске. Полагаю, мне показалось, что на этот раз информации достаточно. Я уже знала, что это от необходимости с кем либо поделиться, от отчаяния и безумия мне пришло в голову выболтать все свои секреты врачу. Но он первый взрослый, который выслушал меня как взрослую. В отличие от моих родителей, он не пытался превратить все в банальность и с помощью разговор убедить меня, что все не так на самом деле. Он просто молча сидел и позволил мне высказаться. Это я очень оценила. Все это было так странно.
Потом доктор вызвал мою маму в кабинет, чтобы они могла поговорить с глазу на глаз о моих проблемах. Какая досада. Но я знала, что он не будет вдаваться в подробности из-за существующего закона о конфиденциальности информации между врачом и пациентом. Через пять минут мама вышла из кабинета с натянутой улыбкой.
- Пойдем, - сказала она стиснув зубы.
- Пока, Сакура, - сказал мой лечащий врач. – Хорошего тебе спортивного сезона. Я буду искать твое имя на спортивных страницах.
Я попрощалась. Затем спросила маму, что он обо мне сказал.
- Ничего, - ответила она
- Разве это законно обсуждать мои медицинские проблемы без моего участия? У меня разве нет права все знать?
Мама вздохнула:
- Нет, пока тебе не исполнится восемнадцать лет.
- Итак, ты собираешься рассказать, что со мной не так, пока не исполнится восемнадцать?
Должна сказать, что я предвидела это. Вот мое мнение непрофессионала: нарушение цикла вызвал у меня нервный стресс, но мне бы хотелось услышать подтверждение от специалистов.
- Доктор считает, что тебе принесут пользу мультивитамины.
Какое разочарование. Я думала, он и правда меня слушал. Представляю, как глупо я выглядела. Да меня тошнит от взрослых.
- Он считает, что я должна тебя отвести к психологу.
Аллилуйя! Итак, мы хотя бы к чему-то пришли.
- Он считает, что я на грани шизофрении?
- Нет, - сказала она. – Он говорит, что ты слишком много волнуешься. Пристегни ремень
- Я слишком много волнуюсь? Но я всегда слишком много волновалась, - возразила я. – Это что, самый лучший диагноз, который мы смогли узнать за сто долларов?
- Он говорит, что стресс отвечает за твое здоровье. Вот почему ты не спишь, и, вероятно, поэтому у тебя нет менструаций. Пристегни ремень.
- Я с радостью проживу и без них.
- Пристегни ремень
Я пристегнула.
Доктор дал ей фамилию хорошего подросткового психолога. Если бы я была психом от природы, то уже давно ударила бы своего тренера. Я сказала ей, что ничто не заставит меня пойти к психологу, тем более для того, чтобы он меня успокоил.
- А ты хочешь мне что-нибудь рассказать? – спросила она искренне.
Хочу ли я рассказать ей о чем-нибудь? Конечно. Миллион раз я хотела рассказать ей обо всем. Но если бы я могла поговорить с ней, зачем мне было изливать душу перед врачом. Ведь так? Но только из-за того, что маме захотелось доверительных отношений между матерью и дочерью, она не может стать в одночасье моей лучшей подругой, просто забыв о большой пропасти между нами на пару секунд, которых ей хватило, чтобы задать вопрос. Я не доставлю ей такого удовольствия.
- Нет.
Она вздыхала минут десять.
- Я не собираюсь рассказывать твоему отцу об этом. Это только расстроит его, - проговорила она, прибавляя скорость на шоссе. – То, чего я не могу понять в первую очередь, так это о чем тебе приходиться волноваться. И почему ты не хочешь, чтобы мы волновались вместе с тобой.
Мне нравится, что она все сказанное обратила против них с отцом, а не против меня. Вот когда я задумалась и стала прислушиваться к шуму, издаваемому шинами. Глядя на разделительную полосу, я укрепилась в своей мнении и решении держать отныне и навсегда язык за зубами.