Jouer avec les ombres. Глава 3. Обстоятельства.

«Гниль. Везде гниль. Гнилой запах наполнял темное помещение, обволакивая сырые стены. Грязь, давно ставшая частью этого места, казалось, росла прямо на глазах, смешиваясь с белой плесенью. Еще немного, и червяки поползут по черному потолку, падая на головы несчастных. Они выползали бы из черепов тех, кто висит, прикованный цепями, появлялись бы из пустых глазниц, разъеденных временем, и ползли, ползли, ползли. Но того, кто здесь живет, все устраивало. Он страшно улыбался, наблюдая, как его жертва морщит нос от этой вони. Страшный хохот, он не смог удержаться. Но, в отличие от многих людей, может остановиться. Подходит к девушке, дрожащей от страха и омерзения. Глупая, он же чувствует ее боязнь. Чувствует, а от того становится сильнее. Медленно, почти ласково берет иголку, нитку, любовно проводя скрюченным пальцем по волокнам. Адский инструмент, самый любимый в его арсенале, состоящем из неведомых миру приспособлений пыток. Блаженно оскалившись, палач посмотрел на свою жертву, глядящую на него огромными от страха глазами.
- Они слишком велики. Слишком зелены. Не могу смотреть. Сейчас исправим.
Эхо повторяло его хриплый голос, снова и снова произнося эти слова. Черная рука тянется к юной девушке, проводит по лбу, потом по носу, скуле, а затем обнажает свой инструмент, наблюдая за реакцией. Чувствует, как дрожит юная особа, как хочет закричать. Ощущает, как комок слез стоит в горле. Видит, но продолжает.
Единственное, что чувствовала Сакура, так это прикосновение холодной конечности. Это даже и рукой не назовешь – обрубок. Но хозяин научился умело им управлять. Можно позавидовать, с какой легкостью он приподнимает веко, с какой точностью втыкает в него иголку, пару раз прокрутив в дырке.
Неописуемое ощущение, когда что-то вторгается в кожу, оставляя ржавые ошметки в нежной ткани. Когда нитка жжет оболочку, щекоча и натирая. И так много раз. Пока обзор не становится совсем маленьким. Мир, он пропадает. Комната становится все уже и уже. И из последних сил пытаешься вырваться из власти монстра, беспощадно сшивающего глаза, рвешь веки, чувствуя, как кровь стекает по щекам, но ничего не можешь сделать. И плачешь, смешивая слезы с грязью, а потом, наблюдая, как темная комната скрывается за черной пеленой, теряешь краски навсегда».

Зеленые глаза быстро распахнулись, бешено оглядывая помещение. Вокруг все так, как и должно быть. Светлые стены с бордовыми разводами, чистые потолки, а главное никаких щипцов, ножниц и скальпелей. Этот факт обрадовал девушку так, как не обрадовал бы никогда, если бы ей не приснился этот сон. И хоть глаза немного жгло, Сакура облегченно выдохнула, стараясь вспомнить, как же она заснула. Все, что она помнит, так это то, что убиралась в квартире, выбрасывая мусор, оставшийся от ее «прошлой» жизни. Ненужные воспоминания сразу же начали тревожить душу, хаотично появляясь в сознании, будто в калейдоскопе. Смешные, грустные, радостные, полные печали, трагические – все они были противны, омерзительны для девушки. Хотелось их скомкать и выбросить в ближайшую урну, но не получалось. Ей не удавалось даже прекратить их просмотр, что уж говорить об удалении. А схема проста. Харуно досмотрит последний кадр и спокойно пойдет по своим делам, расстроенная и раздавленная. Девушка увидит свой последний день, после которого стоит черта и пустой лист. Он даже не белый, нет, и никогда таким не будет. Серый. Будто бы и исписанный, но сломанной ручкой, оставившей лишь царапины, жалкую пародию на текст. А вот и он, конец. Зрители расходятся, получив нехилую травму, сеанс завершился, но не огорчайтесь, еще сможете посмотреть на досуге, когда боль утихнет, уступив место новой, еще более сильной.
Как и обещалось, отпустило. Сакура, только начинающая выходить из состояния вечной депрессии, опять погрузилась в себя. Об этом свидетельствовали грустные глаза, всегда являющиеся украшением юной особы. Они смотрели в никуда, пока длинные пальцы выстукивали неизвестный ритм. Раз-два-три, раз-два-три. Вот теперь шевелятся губы, шепотом считая до трех. Затем что-то само тянет ее в танец, будто двигая руками и ногами. Шажок вперед. Влево. Назад. Она была прекрасна, безусловно, не ступающая – парящая. Рука вверх, потом вниз, опять поднялась и снова опустилась. Все резче и резче. Комната уже поплыла в глазах, а она все не останавливается. Пока не замечает, что ее движения больше напоминают удары в шею, грудь, нежели позиции, а циркуль в руке, находящийся по самый кончик в крови, придает еще большей живописности. В мгновенном порыве Сакура и не заметила, как взяла сей инструмент со стола и начала уродовать собственную конечность. Вся кисть превратилась в месиво. Странно, но боли не было. Только кололо немного. И пощипывало. И, конечно же, в новой квартире не было ничего, чтобы обработать рану. Ни спирта, ни тряпки. Пусто. Пытаться сидеть просто, ничего не делая, не вариант, ведь стены и так испачканы, заново марать не хочется. Уборка была проведена. Оставался один вариант, самый неприятный, самый мерзкий, самый жуткий для Харуно. И, вероятнее всего, она бы так и не переборола себя, не преодолела бы ненависть ко всему, что двигается, если бы не шепот. Он был еле различим, будто ветер дул между стен, но Сакура была не дура, а посему прекрасно понимала, что ему здесь никак не оказаться и делать нечего. Неестественно. Пугающе. Быстро выскочив из квартиры, девушка даже не закрыла дверь на ключ. Опять.
Очень неудобно стоять в холодном подъезде перед чужой дверью как морально, так и физически. Было страшно нажимать на звонок, ждать, переминаясь с ноги на ногу, пока откроют. Потупив глаза, смотря только на пол, придумывать нелепую отмазку, что-то вроде «Привет. Я твоя новая соседка. У тебя не найдется соли, тапочек и бинта?» или «Я недавно приехала, но уже успела поранить руку. Случайно. Поможешь?». Такое унижение пережить было бы сложно. В голове уже проматывались сценки встречи ее и соседа, того блондина. Вот он не пускает ее, долго расспрашивая. Как? Почему? Чем? Трезвая? Вредные привычки есть? Потом громко хлопает перед носом дверью, называя последними словами, отказывая в помощи. И, напоследок, пристально следит в глазок за тем, чтобы она точно ушла, а не стояла под его уютной квартиркой. И каково же было удивление, когда все пошло не по сценарию. Юноша просто открыл дверь, посмотрел на нее, на ее руку и отступил в бок, приглашая зайти. Он понял Сакуру без слов. Не стал выяснять то, что его не касалось, а лишь приподнял бровь. Насмешливо, но в то же время понимающе.
- Я так понимаю, тебе нужна помощь. На беспорядок не смотри, творческий кризис, ммм.
Цукури Дейдара, а именно так представился блондин, оставил Харуно ждать в комнате, уйдя куда-то за предметами первой помощи. Первым, что бросилось в глаза, были, конечно, разбросанные листы бумаги. Они сразу же показались девушке чем-то интересным, поэтому, не стесняясь, она присела на корточки и начала их перебирать. Какие-то чертежи, вырезки из газет, порванные страницы, на которых красовались надписи на французском языке, и другой подобный мусор. Вроде бы ничего особенного, но они притягивали к себе, будто бы сильнейшим магнитом. Просто очень уж не похожи на плод умелой руки мастера. Нет, творец бы не позволил себе хранить дряхлые статьи, которые были больше похожи на записки сектанта. «5 января. Обнаружено еще одно место проведения ритуалов. Я боюсь, что оно понравится Ему, а значит снова переезд. Жалко конечно прежних жильцов, но что поделать? Эти жертвы принесены не ради нашего удовлетворения, а во благо всего народа. Когда-нибудь человечество по...» Остальные строчки были заляпаны. Свежее пятно, оставленное, скорее всего, кофе, совершенно не давало прочитать продолжение. Следующая запись была еще загадочней предыдущей, а третья вообще непонятна. Какой-то набор букв, а под ним столбики, кружки и квадраты.
«1ГОРПЦСОА
4ВЕРТО12333.
6ВЕРТМЛМ03
ОАНЫОНМЬБ
ГЫРМ.ГЪЁ22,
ТС7Й1ИТЯОЫ
ОТФЫТУТКЛ.
ГЫСВ.Е2ЕПА»
Это послание, зашифрованное весьма странным образом, так и говорило: «Разгадай меня». Не в силах сопротивляться, девушка поднялась, больше сжала листок, развернулась и… врезалась в хозяина квартиры. Он, появившийся очень тихо, смотрел на нее в упор. От неожиданности Сакура вскрикнула, сразу смотря на причину испуга. Хризолитовые глаза встретились с лазуритовыми. И опять он понял все без объяснений. Лишь укоризненно покачал головой, медленно шагая вперед.
Кухня была намного опрятней предыдущей комнаты. Может, именно поэтому Дейдара и привел ее сюда. А может потому, что приятный свет, который не резал глаза, как делают многие лампы, давал хорошо разглядеть рану. Ужасную, рваную. Как она могла сделать это с собой? А может не сама?
- Раз уж так вышло, Сакура, не расскажешь, как это получилось? – последний раз промокнув спиртом кисть, а затем завязав бинт, проговорил юноша.
Заметно напряглась. Как говорят в книгах? По лбу побежала струйка холодного пота? Возможно. Но разве Сакура была бы Сакурой, если бы забилась в угол при таком легком вопросе. Она, слегка вздернув носик и поморщившись, поглубже вдохнула, готовая начать свой душещипательный рассказ.
- Ну, я просто сидела и смотрела телевизор. Скорее всего заснула, а когда проснувшись, попыталась вспомнить, как же я все-таки умудрилась задремать, задумалась и затанцевала. Ну а потом… Честно, сама не знаю.
- Хех, и сразу побежала ко мне, - усмешка. Вроде бы и понимает, но издевается. Хотя, его можно оправдать. Какая-то непонятная девчонка, у которой с головой, видимо, не все в порядке, только напакостив, приходит и просит помощи. Куда дальше-то. Оговорочка: если будет дальше.
- Пфф, такой уж день. Я вот смотрю, ты тоже порезался. Как? – нагло тыкнув пальцем в перебинтованную ладонь, она чувствовала свое превосходство. Тонешь сам – топи другого, вот какой принцип был у нее. И не важно, что Цукури сразу же спрятал конечность. Главное, что ответил: не знаю как, само собой получилось. Ну а дальше как всегда, любопытство берет верх над смущением, а заповеди отодвигаются на задний план. Ей не одиноко, а ему не уныло. И пусть завтра друг друга и не вспомнят, сегодня они нашли тему для разговора. Хотя, лучше бы не делали этого.
Когда время было за полночь, а все интересные косточки на сегодня были перемыты, настал час откланяться и уйти. Это чувствовали оба, поэтому, попрощавшись, они готовы были разойтись и опять окунуться в царство одиночества. Сакура надела свои тапочки, взяла пару журналов, любезно предложенных блондином, и уже открыла дверь. Но…
- Хей, что это? – на миловидном лице нового знакомого выразился испуг. – Ох, черт…