Как Сид и Ненси...

***

«Вены дорог, дороги вен
Машинкой размажет по кирпичности стен.
Обломки империй, элементы систем…
И тот, кто был всем, — тот станет никем.
Но мы с тобою будем вместе,
Как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси,
И ни за что не доживем до пенсии,
Как Сид и Нэнси, Сид и…»*

Погода тем вечером была ужасной. Не люблю дождь. Он приносит лишь разочарование.
Я стояла у окна и смотрела на маленькие капли дождя, стекавшие по грязному стеклу. Устало прикрыв глаза, я прислонилась к нему лбом. На улице проезжали машины. Жизнь не останавливалась ни на минуту даже в подобную погоду. В такой мерзкий вечер лучше всего сидеть дома. Дома… Я сильнее зажмурилась, отгоняя непрошеные слезы.
Говорят, глаза — зеркало души? Тогда в моих была одна пустота и лишь тихонько тлел маленький уголек надежды. Тяжело быть отвергнутой всеми — беглой девчонкой, которую хотят прикончить. Чтобы выжить, мне надо было залечь на дно. Тяжело, когда считают, что помочь уже нельзя. Остается только коротать свою жалкую жизнь и ждать конец существования. Тяжело, когда все проходят мимо и упрекают, что ты сама выбрала такой путь. Все эти мысли вновь и вновь, с новой болью впивались стальными когтями мне в душу.
В коридоре послышался звук открываемой двери. Я вздрогнула, но не обернулась. Кто-то зашел в комнату, остановившись рядом с порогом.
— Саске, это ты?
— Да.
Это он. Человек, благодаря которому я все еще существовала.
— Ты принес?
— Да, — снова положительный, но какой-то грустный ответ. — Это последние таблетки. Денег больше нет.
Я молча повернулась. С его волос и одежды стекала вода. Болезненно-бледная кожа вопреки всем идеалам красоты выделяла его среди прочих, привлекала девушек, в том числе и меня. Но помимо симпатии или влюбленности именно в красоту здесь было что-то еще. Он притягивал меня, как магнит.
— Я не могу остановиться. Что будет завтра? — дрожащим голосом спросила я, готовая зареветь от безысходности.
— Не знаю.
Обреченность — судьба любого наркомана? Кажется, что мы потерянные души, от которых отворачиваются? Я прекрасно осознавала, что мой выбор не принесет мне ничего, кроме смерти. Но он разбивал жестокую реальность, давая взамен иллюзию жизни.
— Я хочу остановиться.
— Тебе лучше покинуть этот номер. Распрощаться с…
— Не могу. Мне нужны таблетки. Мне нужен ты.
Неужели он думал, что после того, как помог мне, я смогу оставить его? Он плохо меня знал. Как и я его. Саске молчал. И я решила заговорить первой:
— Я не уйду. Мне некуда идти. И я дала обещание остаться, помнишь?
— Если ты хочешь поблагодарить меня за то, что я не дал сгнить тебе на улице, можешь не утруждать себя. Просто уходи.
— Саске…
— Я могу дать тебе номер больницы, где лечат тех, кто хочет избавиться от зависимости. Ты снова сможешь жить. Тебе еще не поздно переписать свое будущее. Там проследят, чтобы у тебя не появилась снова тяга к наркотикам. И думаю, что тебя больше не ищут мафиози. Можешь не бояться. Наверняка они уже похоронили тебя.
— А как же ты?
— Мне это не нужно. Я не хочу ничего менять.
— Ты же знаешь, к чему это приведет.
— А если бы я знал, что ты так изменишься с первой нашей встречи, то никогда бы не дал тебе твою первую дозу. — Я опустила глаза. А Саске продолжал говорить: — Посмотри. Когда я зашел, ты спросила про наркотики, а раньше говорила совсем другие слова. Тебе пора выпутываться из этой бездны. Двоих мне не потянуть.
— Но ты тоже утопаешь в ней…
Я посмотрела в его глаза. Такие же безразличные, как и мои, — лишь с легкой ноткой грусти обреченности. И такие же, как в тот день, когда он приютил меня…

***

Моя жизнь рухнула в одночасье.
Родители потеряли свою фирму, а через несколько дней всех членов нашей семьи убили мафиози. Всех, кроме меня.
Я все бежала, не зная, что ждало меня впереди. Ноги невыносимо болели от продолжительного бега, а подошвы ступней сбились в кровь: спасаясь от убийц, я выбежала из дома босиком. В горле пересохло, дышать давалось с трудом, а сердце бешено колотилось, что казалось, вот-вот разорвется. Как я ни пыталась остановить слезы, из-за которых еле видела дорогу, не выходило. Да и как можно было оставаться спокойной в такой ситуации? Оставив позади несколько поворотов, я забежала в какой-то узкий переулок, где, прислонившись спиной к стене дома, медленно сползла по ней. Сил больше не оставалось ни на что — я еле дышала. «Не могу больше».
Я знала, что отец задолжал крупную сумму одному влиятельному человеку. И теперь вся моя семья расплатилась за это своими жизнями. Хотелось сдаться, просто умереть здесь, чтобы завтра в новостях объявили, как вся семья Яманако была зверски убита. Было лишь одно «но». Я боялась умирать и я не могла умереть. В голове стучали последние слова отца: «Живи. Только живи».
Неподалеку от себя я услышала шаги. Неужели то был конец? Я больше никогда не увижу друзей… Никогда. Какое страшное слово. Никогда больше. Все, к чему я стремилась, чему хотела посвятить свою жизнь, рухнуло в один момент, потеряло весь смысл. В голове не осталось ни единой мысли: их вытеснил страх, полностью сковавший все мое существо. Только успокоившееся дыхание вновь участилось, а из груди стали вырываться всхлипы. Меня всю трясло: от страха умереть и от ночного холода, от собственной беспомощности и от безысходности. Вскинув голову, я различила в полумраке силуэт парня. Он подходил все ближе, пока не остановился в метре от меня и не спросил тихим голосом:
— Кто ты?
Нет, это не был убийца. Со мной бы не стали церемониться. Но тогда кем он был? Шансом на спасение? Или все же одним из врагов отца? Но мне уже было наплевать к тому времени. Я сдалась. Склонившись надо мной, незнакомец протянул мне руку.
— Не бойся.
Я неуверенно потянулась к спасительной ладони. Он первым коснулся пальцами моей руки, а потом одним рывком потянул меня на себя. Я невольно охнула и навалилась на него, почувствовав смешанный запах сигарет и какого-то одеколона.
Опустив голову, он посмотрел на мои босые ноги, а потом неожиданно подхватил меня на руки и зашагал в неизвестном направлении.
— Не бойся, — снова повторил парень.
После этих слов я почти мгновенно уснула у него на руках.

Когда я проснулась, уже светало. Неужели пережила эту ночь? Я хотела встать с кровати, как вдруг услышала уже знакомый мне голос:
— Лежи спокойно. Твои ноги еще повреждены. Не стоит калечить себя еще больше.
— Как тебя зовут?
— Какая разница? Лучше бы «спасибо» сказала.
— Спасибо, — пробурчала я.
Теперь я смогла получше разглядеть его. Высокий темноволосый парень с необычной стрижкой и аристократичными чертами лица спокойно смотрел на меня в ответ, не отводя глаз. Почему он помог мне? Может, знал моих родителей?
— Ты ведь дочь того миллионера, которого убили пару часов назад, — прервал мои размышления парень.
— Откуда ты знаешь?
— По новостям сказали, что преступная организация вырезала всю семью Яманако, а наследница сбежала. Это ведь и есть ты.
Он так равнодушно это говорил, будто для него такое было обычным делом. Хотя, действительно, какая ему разница? Когда, в сущности, я для него была никем? Но так горько было принять то, что я осталась одна. Истерика возвращалась, как бы я этого ни хотела, опять начали накатывать слезы. Я стала тихонько всхлипывать.
— У тебя есть два варианта, — продолжил парень. — Первый: ты идешь в полицию и просишь их обеспечить тебе защиту. Но не думаю, что там тебя защитят. Мафия не дремлет. Максимум — неделя. Потом тебя найдут и убьют. И второй вариант: ты заляжешь на дно. Так у тебя больше шансов выжить. Выбирай.
— Мне надо в ванную комнату, — не дав ответа, сказала я.
— Прямо по коридору отсюда, первая дверь налево, — указали мне.
Я встала с кровати и, морщась от боли в ногах, пошла в ванную. Ступни были перевязаны. Неужели это он сделал? Но зачем? Зачем, когда он знал меня всего ничего?
Зайдя в ванную комнату, я посмотрела в зеркало. Красные глаза, осунувшееся бледное лицо, растрепанные волосы — я с трудом узнала в этой девушке себя. И все эти изменения произошли всего за одну ночь. Сердце вновь сжалось, а слезы полились с новой силой. Тот парень дал мне возможность выбирать из двух путей. А я знала третий. Медленно я открыла шкафчик с банными принадлежностями и нашла бритву. Открутив часть бритвенного станка, достала острое лезвие и посмотрела на него. Всего лишь одно движение — и, быть может, встречусь с родителями. Внезапно я почувствовала руки, накрывшие мои.
— Я же сказал, что у тебя только два варианта, — даже не заметила, как он тут оказался. Надо было закрыть дверь. Отрицательно покачав головой, я попыталась откинуть его руки, но не получилось. Он выхватил лезвие и отшвырнул его в раковину. — Идем.
Взяв меня за руку, он потянул меня за собой, обратно в комнату. Держа крепко, не давая возможности вырваться и повторить попытку суицида. Когда мы вернулись, он подтолкнул меня к кровати, заставив сесть, а сам отошел к небольшому столику, стоявшему по правую сторону от двери, ведущей в коридор.
— Скажи, где мы находимся? — нерешительно спросила я, полагая, что ненадолго задержусь здесь. Этому парню не было никакой выгоды помогать мне, я же привела наглядный пример, что являлась только обузой.
— Это мотель.
— Ты здесь живешь?
— Если это можно назвать жизнью, то да. Номер стоит гроши. Как ты себя чувствуешь?
— Мне плохо, — честно ответила я. — Почему ты помог мне?
— Ты такая же, как и я.
— Как и ты? — я не совсем поняла его слова.
— Да. — Он медленно подошел ко мне, держа в руках какой-то маленький пакетик. — Хочешь забыть обо всем? Пусть и на некоторое время, но тебе станет легче. — Он сел рядом со мной на кровать.
— Я тебя не понимаю. — Парень покрутил перед моими глазами тем самым пакетиком, который принес со стола. — Это наркотики? — испуганно прошептала я.
Не может быть, меня спас наркоман! Но я не такая, как он!
— Да. Метилендиоксиметамфетамин. Экстази, проще говоря, — спокойно пояснил он.
Мне стало не по себе. Лекарство от боли — это те разноцветные таблетки, которые он предлагал мне. Раньше я, даже не задумываясь, отказалась бы, но не сейчас. Потеряв все, еще несколько минут назад собравшись покончить с собой, я уже решила, что хуже не будет, но все еще колебалась. Парень вытащил две таблетки и протянул одну мне.
— И давно ты на нем сидишь?
— Пару месяцев.
— Что толкнуло тебя на это?
— Ничего.
Он не собирался делиться со мной своим прошлым. Конечно, ведь я ему никто.
Похоже, теперь в мире на одного зависимого станет больше. А почему бы и нет? Терять мне было все равно нечего. Я взяла голубую таблетку с ладони парня и быстро проглотила.
— Эффект почувствуешь через двадцать-тридцать минут, — с этими словами он проглотил свою таблетку.
Мы больше не разговаривали. Мне просто не хотелось, а он, видимо, понимал, что мне было не до того. Я не знала, сколько прошло времени, но через несколько минут почувствовала накат эйфории. Это не сравнится даже с сексом. Я откинулась на подушку, закрыв глаза. Стало необыкновенно легко и спокойно. Почувствовав его голову у себя на животе, я поначалу удивилась, но после решила не придавать этому значения. Все вокруг будто стало совсем неважным. Его руки пробрались под поясницу и крепко сжали мое тело. Мне стало теплее, а дрожь от истерики пропала. И почему я позволила ему вот так обнимать меня? Благодарность? Не знаю. Но мне было хорошо. Я чувствовала его дыхание, в голове снова прозвучали его слова: «Такая же, как и я». Вдруг я вспомнила, что даже не знала его имени.
— Скажи имя.
— Саске. Меня зовут Саске.
— Меня зовут…
— Ино, — перебил меня парень. — Твое имя говорили в новостях.
Он замолчал, а мне просто было нечего сказать. Мы так и продолжали лежать вместе, и в какой-то момент Саске тихо спросил:
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне хорошо…

Медленно тянулись недели. Саске сказал, что я могла остаться жить с ним, и я не понимала почему. Быть может, потому, что он по-другому относился к этой жизни? Или что-то еще.
Я устроилась на работу в захудалый магазинчик. Зарплата была низкой. Долгое время я не знала, чем занимался Саске, но откуда-то он приносил деньги. Может, воровал. Не знаю. Мне было все равно, но мне нравилось жить с ним. Все казалось простым и легким. Не таким, как «наверху». Здесь я будто обрела второе дыхание.
Постепенно я узнавала его все больше и больше. Например, что он подрабатывал музыкантом в каком-то пабе, виртуозно играя на акустической гитаре. Или что ушел из дома в пятнадцать лет из-за каких-то семейных обстоятельств. Больше Саске ничего мне не говорил, но главное, что он не бросил меня. С каждым днем мы больше нуждались друг в друге. Хотя вряд ли в такой же степени, в какой были зависимы от наркотиков.
Экстази дарил мне иллюзию счастья, но она быстро развеивалась. Иногда денег совсем не хватало, и о таблетках не могло быть и речи. Казалось, что со временем они переставали действовать. А в голове стали все чаще всплывать мысли попробовать что-нибудь посильнее. Я понимала, что давно стала зависимой. Но мне нужна была эта радость и чувство эйфории. Просто взять себя в руки, собрав силу воли в кулак, и прекратить уродовать свою и так никчемную жизнь? Я знала, что рано или поздно наступит тот момент, когда я точно не смогу забыть про экстази. Саске больше никогда намеренно не предлагал мне его. В день нашего знакомства то был единственный раз, а дальше я сама просила у него дозу.
Однажды, без его ведома, я попробовала героин. Продавца было несложно найти — в этом районе был один проверенный человек, занимавшийся промыслом наркотиков. Эффект от экстази показался мне пустяком. Героин перевернул все с ног на голову: мир стал сказочно-прекрасным. Зато наутро наступил откат. Меня трясло, как в лихорадке. А Саске обнимал меня за плечи и что-то шептал. Когда я более-менее отошла, наступила пустота. Саске был зол. В тот момент я испугалась его. Он сказал, что если еще раз застанет меня после принятия героина, то просто выгонит на улицу.
Больше белым порошком я не баловалась. Не оттого что не было денег. Не знаю, как я держалась, но не хотела врать ему. Я знала, что сама вела себя в могилу. И виновата была в этом только я.

***

«Героиновый рай, и они там вдвоем,
И мы, наверное, туда попадем
По дорогам вен, по дорожкам пыли.
Ведь мы так любили, мы были…
Мы были с тобой все время вместе,
Как Сид и Нэнси, Сид и Нэнси.
И ни за что бы не дожили до пенсии,
Как Сид и Нэнси, Сид и…»*

— Я хочу жить. Хочу жить — не просто существовать.
Он знал это, но все равно подошел ко мне и вытянул руку, на которой лежали уже две таблетки. Я разозлилась и с силой ударила его по ладони. Таблетки упали на пол, закатившись под кровать. Саске посмотрел на меня, а затем подошел к зачехленной гитаре и достал ее. Сев на кровать, он начал наигрывать какую-то мелодию. Мне было непонятны его действия. Я ожидала чего угодно, но только не этого. Думала, что он накричит на меня, обзовет или ударит. Но он молчал, а его пальцы перебирали струны. Мелодия была грустной, но мне очень нравилась. Саске нечасто играл в комнате.
Я подошла к кровати и, забравшись на нее, обняла его за плечи, поцеловав в щеку.
— Прости, — прошептала я.
Я смутно понимала, за что извинялась, но почему-то мне так захотелось. Снова тронув губами его щеку, я стала спускаться к шее, едва касаясь кожи. Саске прикрыл глаза, перестав играть, и откинул голову назад. Я взяла гитару у него из рук, аккуратно положив ее на пол. Пересев к нему на колени, я обняла Саске за шею и жарко поцеловала в губы. Эти губы уже давно манили меня — может, Саске мне нравился, а может, это было чем-то большим, чем просто симпатия. Обняв меня за талию, стянув резинку с моих волос, он углубил поцелуй.
Я надавила на его плечи — думаю, он понял, чего я добивалась. Мы вместе упали на кровать, продолжая ласкать друг друга. Он начал снимать с меня рубашку, я же принялась за его джинсы. Ноздри щекотал запах его кожи, мои пальцы как-то неосознанно скользили по его груди, животу. Саске перекатился, и я оказалась снизу. На секунду он заглянул в мои глаза, затем провел ладонью по щеке и пылко поцеловал.
— Чего ты хочешь сейчас?
— Я…
Чего я хотела? Я хотела, чтобы он стал моим наркотиком. Живым, теплым. Чтобы если бы я и была зависимой, то только от него.
— Обещай, что будешь моим наркотиком. Обещай.
Коснувшись губами скулы, он прошептал самое желанное для меня на тот момент слово:
— Обещаю.
Я судорожно выдохнула. Господи, пожалуйста, пусть будет так.
Его пальцы уже скользили по внутренней стороне бедра, поднимаясь все выше. Зарычав от нетерпения, Саске расстегнул и потянул вниз шорты, стягивая их. Затем наступила очередь майки, отчего мне пришлось оторваться от него. Как только Саске покончил с остальной одеждой, он припал к моей шее, целуя, посасывая и кусая кожу на ней. И я чувствовала какую-то особенность в том, что завтра у меня останутся следы от его страсти. Губы Саске коснулись ключицы, и я невольно издала стон. Кажется, он что-то шептал мне на ухо, но я смутно различала его слова. Мое тело отзывалось на каждое его прикосновение, каждая его ласка сводила меня с ума. Я забыла обо всем на свете — сейчас был только он. Я почувствовала, как Саске медленно вошел в меня. Глухо застонав, я откинула голову назад. Он провел языком вдоль моей шеи, снова вызвав во мне стон безудержного желания. Я обвила ногами его бедра, словно желая слиться с ним воедино, и услышала его стон, как подтверждение того, что ему это нравилось. Поцелуи снова начали осыпать мое тело. Я не знала, сколько времени прошло, но вскоре его движения свели меня с ума и я закричала в полный голос. А потом провалилась в небытие. Помню лишь обнимавшие меня руки Саске.

Утро не принесло ничего хорошего: мне было плохо — мой организм требовал дозу. Я сжалась в комочек. Хотелось умереть. Я знала, что проще было встать и найти эти чертовы таблетки, которые вчера оказались по моей вине на полу.
— Держись, — голос Саске хрипел.
— Принеси мне таблетку. Принеси. Пожалуйста, — говорить было тяжело.
Он сильнее обнял меня. Казалось, что он хотел сломать мне кости, которые буквально ныли от боли.
— Надо переждать. Потом будет легче. Понимаешь меня?
— Мне плохо. Саске, мне больно. — Мое тело дрожало. Сейчас я ненавидела его и себя. Саске кое-как развернул меня лицом к себе. Под его глазами залегли синяки, а по его виду можно было подумать, что он не спал несколько дней. — Как ты держишься? Скажи мне.
— Просто думай о чем-нибудь другом.
— Не могу. Я не могу так. — Он осторожно поцеловал меня в губы, а я хотела, чтобы он отпустил меня. Я с силой уперлась ладонями ему в грудь, пытаясь отстраниться. — Я хочу пить. Принеси мне воды.
Он отпустил меня, ненадолго задержав взгляд на моем лице, встал и ушел на нашу маленькую кухню.
Я подобрала простынь и обернула ее вокруг себя. И буквально рухнула на пол, пытаясь разглядеть экстази.
— Ино…
Я медленно подняла голову, глаза противно защипало от слез. Саске стоял со стаканом воды в руке.
— Помоги мне. Пожалуйста, помоги.
Он сжал зубы и отвел глаза, а у меня начиналась настоящая истерика. Я не заметила, как он подошел, потому что искала таблетки, снова опустив голову.
— Выпей. — Я ничего не ответила. Просто не было сил. Он сел рядом со мной на пол и взял меня двумя пальцами за подбородок. Я все так же не поднимала глаз на него. — Посмотри на меня, — почти приказал он. Я беглым взглядом пробежалась по его черным джинсам, нагому торсу, медленно поднимаясь выше. Губ коснулись холодные стенки стакана. Пришлось сделать несколько глотков. Вода по какой-то причине оказалась горькой. Саске поставил стакан на пол и снова обнял меня. — Прости…
Через несколько минут веки начали тяжелеть. Внезапно сильно захотелось спать.
— Что это? — заплетающимся языком спросила я.
— Прости меня. Это снотворное, сейчас тебе станет легче.
Больше сил говорить не было. Я уткнулась лицом в его плечо и снова провалилась в темноту.

Не знаю как, но постепенно тяга к таблеткам утихала. Нет, она не пропала, но потихоньку отпускала, пусть и не до конца. Сила воли, которая теперь брала верх, Его забота и любовь — все это помогало мне держаться. Когда становилось совсем невыносимо, я принимала снотворное. И так изо дня в день. Каждый новый рассвет начинался с борьбы со своими слабостями, с ужасной боли, которая терзала все тело. А Саске боролся вместе со мной. Я видела, что ему было так же тяжело, как и мне. От зависимости не справиться одному — я знала это. Хорошо, что рядом был он. Но я верила, нет, я знала, что мы справимся.
Я стала ходить на его выступления. На одном из них мне запомнилась одна песня: она была громкой, тяжелой и как будто агрессивной. Я догадывалась, почему он выбрал именно ее. Текст я запомню навсегда. Ведь он почти отражает короткую историю нашей жизни. Но в песне говорилось и о будущем. Не нашем — мне хотелось другого. Я мечтала дожить до старости вместе с Саске. До последнего вздоха чувствовать его рядом с собой.
Когда выступление закончилось, я встретила его за кулисами.
— Тебе понравилось? — слегка запыхавшимся голосом спросил Саске.
— Да. Но почему ты выбрал ее?
— Они похожи на нас.
— Что? Ты с ума сошел? Я пытаюсь завязать с наркотиками, а он поет песни про них.
— Глупая, главное там не наркотики, — он краем рта улыбнулся, — а то, что они были вместе…
— …как Сид и Нэнси, — закончила я. — Их любовь…
Саске приложил палец к моим губам, перебивая меня:
— Не говори, что их любовь построена на иллюзии. Просто верь в нее.
Я отстранила его руку и поцеловала в губы.
— Я верю в нашу любовь.
— Как ты себя чувствуешь? — этот вопрос стал пластинкой, который мы постоянно задавали друг другу в течение последних месяцев.
— Хорошо. А ты?
— Примерно так же. Я могу сорваться…
Я снова поцеловала его. На этот раз более пылко.
— Помнишь, ты пообещал мне, что станешь моим наркотиком?
— Да, — выдохнул он.
— Я тоже буду твоим наркотиком.
— Надеюсь, ты не будешь пытаться завязать со мной, — усмехнулся Саске.
Я улыбнулась.
— Не буду.
Отвернувшись, он взял чехол с гитарой и пошел к выходу, поманив меня за собой. Когда мы вышли на улицу, он сказал:
— Я связался с семьей.
— Правда? — это слово я почти прошептала, будучи сильно удивлена тем, что сделал Саске.
— Да. Мама, кажется, расплакалась на радостях, а отец пообещал, что, когда я вернусь домой, хорошенько врежет мне. А еще, что скандалов больше не будет.
Теперь я поняла, почему Саске оставил семью.
— И из-за этого ты решил подсесть на наркоту?
— Если бы не подсел, то не встретил бы и тебя, — верно, все верно. — Завтра мы вернемся домой.
— Мы?
— Да.
— А они знают, что…
— Их сын — наркоман?
— Бывший, — уточнила я.
— Знают. Я все им рассказал, про тебя — тоже. Они помогут нам.
— В чем?
— Не сорваться.
— Я не хочу в клинику.
— Никто тебя туда и не положит. Мы найдем другое решение.
— А отец тебя не убьет?
Саске рассмеялся.
— Не думаю. Ты еще моего брата не видела.
— Брата? — я нахмурилась. — Черт тебя дери, Саске, я вообще ничего о тебе не знаю до сих пор.
— Все впереди, не злись.
— Опускаться на дно было проще, — как-то отстраненно проговорила я.
— Я знаю. Но можно попробовать снова подняться. Ты со мной?
— Да, — и я улыбнулась.
Главное, не упасть снова. Я поняла, что он будет вытягивать меня, а я — его. Я поняла, что вдвоем мы сможем сделать это.
Он улыбнулся мне в ответ и взял меня за руку. Вместе мы зашагали в наше крохотное жилище.
Что ж. Завтра будет завтра. И самое главное, что будет. Уж в этом я не сомневалась, а твердо знала, что все наладится.

***

Принять таблетки и достичь эйфории — слишком легко. Гораздо труднее найти счастье в повседневной жизни. Но это возможно. Надо лишь хорошо искать и не отчаиваться.
Ведь, кроме наркотиков, есть вещи, которые приносят гораздо больше счастья и удовольствия, нежели привлекательные таблетки, ведущие только к смерти.

Конец.

*Lumen — Сид и Нэнси