Клубничный джаз. 2-я часть 1-й главы.

На следующий день видок у девушки, чье имя означает «вишня», был, мягко говоря, не очень. Ну, во-первых, через всю левую щеку проходила распухшая за ночь царапина, оставленная Карин. Еще на стадионе Сакура почувствовала, что лицо отчего-то щиплет, но она не думала, что там такой след от длинного наманикюренного ноготка, шириной почти в сантиметр. Во-вторых, у молодой музыкантши были синяки под глазами: Харуно слишком переволновалась за день, результатом чего явилась, не запылилась, бессоннница. Плюс, ко всему, для комплекта, так сказать, прилагалось наикислейшее из выражений лица, на которое только способна юная особа, недовольная из-за недосыпа на весь белый свет и которая понимала, что сейчас ей придется идти в школу, где она умудрилась «блеснуть» вчера. Кому захочется возвращаться в место, что несколько раз стало свидетелем твоего позора? Ведь теперь отчего о новенькой, скорее всего, думали не больно хорошо? Как известно, первое впечатление самое главное. А после всего ее точно станут считать каким-то изгоем и начнут издеваться по полной программе. Но потом Сакура вспомнила, что, вообще-то, так и раньше было, да она довольно сильная личность, а потому не станет расстраиваться каждый раз, когда кто-нибудь захочет над ней посмеяться, и успокоилась. Хотя бы на время, которое требовалось, чтобы дойти до школы. Харуно даже, зайдя в класс, неожиданно для себя громко произнесла (видимо, до такой степени сильно задумалась): «Привет!», обращаясь к одноклассникам. Несколько человек обернулось на голос, а затем все вернулись к своим делам.
Розововолосая с ненавистью посмотрела на свой «другой» стул, медленно и нехотя подошла к своей парте, села, словно ожидая, что и этот предмет мебели, предназначенный для сидения, развалится под ее весом. Она даже мечтала об этом. Плевать, если ее прозовут каким-нибудь ломателем стульев, главное, чтобы не выделяться из общей массы. Да, Сакура действительно не выносила отличаться от остальных. Девушка хотела быть как все, самой стандартной, что ни на есть, ученицей старшей школы. Пусть, хоть одинокой, но зато не белой вороной. Однако, некоторая часть сознания, очень маленькая, не могла не признать, что сидеть на стуле с мишкой довольно удобно: он такой мягкий (^_^).
— Сакура-чан! — прокричал кто-то. Обладательница этого имени обернулась и заметила Наруто, который тоже только что зашел в кабинет. Парень поприветствовал ее: — Привет! О, ну и царапина. Вчера не так заметно было.
— О, это сочувствие? — прищурила глаза розововолосая.
— Э-э... — растерялся блондин, — я что-то не то сказал? Извини.
— Да ладно, просто у меня плохое настроение. К директору меня вызывали впервые.
— Не беспокойся, Цунаде-баа-чан хоть и вспыльчивая, но на этом все и кончается.
— Баа-чан? Она твоя бабушка? Стоп, она же еще молодая.
— Пятьдесят — это молодая? — Харуно от неожиданности выронила пенал, который как раз доставала из сумки. — Не хотел бы я иметь такую бабушку. Она кричит, — юноша с волосами пщеничного цвета зашептал, — как не знаю кто, привязывается вечно по пустякам, а еще, говорят, любит азартные игры, но постоянно проигрывает.
В этот момент та, о ком шла речь, похошла к Узумаки и хлопнула ему по затылку журналом.
— Что-то еще хотел сказать? — угрожающе поинтересовалась директриса.
— Нет, Цунаде-баа-чан. Ауч, — вскрикнул Наруто, когда журнал вновь вошел в контакт с его головой, отчего юноша тотчас же поправился: — Цунаде-сама.
— Вот так-то! — с торжеством произнесла женщина и направилась учительскому столу.
Сакура чуть слышно рассмеялась, наблюдая за этой перепалкой. Она видела в Наруто очень доброго и отзывчивого человека. Это было ее индивидуальной чертой — замечать с первого взгляда в людях их истинные сущности. Например, только заметив впервые Карин, Харуно сразу подумала: «Слишком надменная. Мы не поладим», а Наруто окрестила «добряком» в душе. Потом девушка вспомнила, что, опять же, этот смех может неправильно ее подать, и резко замолчала. Она уже приготовилась к уроку и машинально начала разглядывать обложку новенького учебника, как вдруг вспомнила кое-что, ну, точнее, кое-кого: вчерашнего безразличного, холодного брюнета. Музыкантша, не оборачиваясь к Наруто, словно бы невзначай, произнесла: «А кто тот парень, с которым ты вчера дрался?» Блондин не ответил. Сакура подождала еще немного, надеясь, что ее все-таки не игнорируют, но затем разозлилась и повернула гневное лицо к Узумаки (розововолосая, ко всему прочему, довольно быстро раздражалась). В общем, девушка как раз открыла рот, собираясь высказать сидящему на соседней парте юноше пару ласковых, когда пронзительно закричал звонок. Ей оставалось только захлопнуть ротик, сверкнуть ярко-зелеными глазками и включиться в процесс учебы, забыв о Наруто до начала перемены. Впрочем, юная поклонница джаза не удержалась и подбросила к нему записку с аналогичным вопросом; ответа вновь не последовало: блондин сделал вид, что не заметил маленький клочок бумажки, а затем якобы случайно столкнул его локтем на пол.
Как только закончился урок, Сакура, которой уже было невтерпеж, подскочила к юноше с волосами цвета пшеницы и угрожающей тенью нависла над ним. Наруто удручающе отвел в сторону лицо, предвидя нечто страшное.
— Это был игнор, да? Отвечай, Наруто, не то я... — Сакура осеклась. Что она сделает-то?
— Просто не хочу говорить об этом. Как ты поняла, мы не ладим.
— Хм, я, в принципе, без особой причины спросила, — остыла мгновенно Харуно, — стало интересно, кто этот чел. Странный какой-то.
— Предатель.
— Он что, предал тебя?
— Да, он... растоптал нашу дружбу. Учиха Саске!! — закричал ни с того, ни с сего блондин. — Я тебя ненавижу, хоть мы и друзья!
«Черт», — подумала Сакура, потому что практически все, кто был в классе, обернулись на этот душераздирающий крик отчаянья. Ей ни к чему такое внимание, ведь оно ее выставляет не в лучшем свете. Розоволосая пианистка уже пожалела, что проявила такое любопытство. Лучше бы сразу прогнала навязчивую мысль и промолчала! Она, еле сдерживаясь, чтобы не покраснеть или, не дай бог, не расплакаться (а это с ней порой бывало), сделала шаг назад и плюхнулась с размаху на стул. Тот интригующе скрипнул, будто жалуясь: «За что?!». Словно робот, Харуно отсутствующим взглядом обвела класс и уставилась в одну точку перед собой. Узумаки же слишком поздно спохватился, что выкрикнут последнюю фразу, после чего недоуменно посмотрел на девушку с волосами цвета цветущей вишни. А одноклассники, наблюдавшие данную комичную сцену, прыснули от смеха. Теперь-то Сакура покрылась краской с головы до ног, а Наруто (вот простак!) засмеялся вместе со всеми. Он будто не заметил, что все хохотали над ним с новенькой.
Казалось бы, что может быть хуже, чем стать всеобщим посмешищем. Но оказалось, что у этого есть свои плюсы.
На следующей перемене к партам Сакуры и Наруто подощел парень с нарисованными на щеках полосками красного цвета. У Харуно лицо перекосило. Сразу возникло две мысли: «Что ему надо? Еще хочет поржать чуток?» и «Что это за боевая раскраска?». А затем вдруг как-то вспомнилось, что она его впервые видит. Откуда этот парень взялся в <nobr>2-2 классе?</nobr> Неужели болел вчера, в первый учебный день-то? Странно, странно. Тягчимая данными размышлениями, розововолосая переведенная ученица стала изучать внешность подошедшего. Он был среднего роста: не то, чтобы высокий, но и не низкий. Растрепанные каштановые волосы предавали парню сходство с псом, что без конца резвится, отчего его шерсть вечно топорщится в разные стороны. На лице — улыбка, но не злая, не фальшивая, а самая настоящая, немного озорная и добрая. Что сказать еще? Одет танственный одноклассник был, естественно, в форму «Конохи», только вот рубашка чуть расстегнута, галстук отсутствует — юноша довольно небрежен в одежде или просто терперь не может подчиняться правилам. Парень сначала «ответно» поразглядывал Сакуру, а после хлопнул по плечу Наруто и проговорил навеселе:
— Ну вы что-то жжете! Видели бы себя со стороны: один орет ни с того ни с сего на весь класс, другая пятится так, словно призрака увидела.
Харуно оторопела. «Пожалуй, я ошибалась, думая, что у такого неудачника нет друзей. Стоп. Я, получается, хуже его? У меня-то нет ни одной подруги!»
— Несправедливо, — проборматала как можно тише новенькая, но шатен все равно услышал и поинтересовался: — Что несправедливо?
— Ничего, — засмущалась музыкантша.
— Правда? Да ты опять сейчас покраснеешь как рак.
— Нет! — девушка вскочила со своего места, а потом вдруг вспомнила, что лучше этого не делать и уселась обратно. К счастью для нее, никто, кроме находящихся рядом двух парней, не заметил просчета в стратегии, направленной на заведение новых знакомств, новенькой.
— Да, точно! Это Харуно Сакура-чан, а это Инудзука Киба, — Наруто, представляя их, сначала, соответственно, показал на девушку, потом — на парня.
— Прям как в детском садике, — прокомментировала розововолосая.
— Точно, Сакуро-чан! Дай пять! — Харуно недоуменно посмотрела на поднятую шатеном пятерню, а потом неуклюже хлопнула по ней. Киба только со смеху покатился, завидев ее оторопение. — Не бойся, не укушу.
— Я и не боюсь, — надула губки девушка.
— Ладно, поверю. Наруто, мы сегодня, как обычно, на крыше обедать будем. Шикамару с Неджи тоже пойдут. О, а ты, Сакура-чан?
— Да, — с улыбкой кивнула пианистка, хоть и побаивалась есть в чисто «мужской» компании.
Впрочем, переведенная ученица зря беспокоилась. Эти четверо оказались хорошими друзьями, которые всю перемену шутили без умолку, отчего девушка не переставала смеяться, даже подавилась пару раз онигири. Незнакомые ей еще утром парни, Хьюга Неджи и Нара Шикамару, вполне положительно отнеслись к тому, что она тоже пообедала с ними. По крайней мере, никто не возражал. Крыша была чем-то вроде места сбора этой компании, и в их узком кругу уже стало традицией собираться здесь. Но надо сказать пару слов и о Шикамару с Неджи. Первый все смотрел на облака и не переставая зевал. Этот шатен завязывал волосы в высокий хвостик, увидев который Сакура вспомнила, как мама в детстве сооружала на ее голове нечто подобное. Нара не принимал особо участия в разговоре, только переодически жаловался на скуку, да комментировал некоторые фразы. У Неджи тоже была не совсем обычная внешность: длинные волосы цвета каштана, которые обрамляли чуть бледноватое лицо. А глаза... Они вообще какие-то уникальные: розововолосая никогда ранее не видела таких. Серые, очень-очень светлые, а зрачков практически не видно; да притом его глаза безумно глубокие. Словно смотришь в бездонный колодец, но пытаешься заметить дно где-то там. Правда, конечно, Сакура постеснялась заглядывать в глаза Хьюги, ограничившись несколькими случайными взглядами. А, кстати, Неджи и Шикамару были из параллельного, <nobr>2-1,</nobr> класса.
Когда музыкантша смотрела на эту веселую компанию во время обеда, она внезапно почувствовала радостное чувство, оттого что хотя бы в тот момент смогла ненадолго спастись от удручающего ее днем и ночью одиночества.
После школы молодая пианистка пошла домой тем же путем, что и вчера, надеясь встретить уличного музыканта, чья музыка ее так поразила. Тогда она думала о чем-то подобном: «Если он так талантлив, то почему выступает на улице? Любая музыкальная школа с удовольствием принимает талантливых музыкантов, а некоторые элитные даже предоставляют стипендию. Наверное, этот саксофонист беден, но его талант помог бы заработать много уже сейчас, ведь в наше время так ценятся молодые музыканты. Почему же тогда он не пытается? Тогда бы к нему пришел настоящий успех. А где успех, там и безбедное существование». Довольно наивно, правильно? Зато искренне, потому что Сакура, тоже не лишенная некоторого таланта в области музыки, часто участвовала во всевозможных конкурсах, за победу в которых вручали в качестве приза весьма значительные суммы для простой школьницы; Харуно, кроме этого, не раз выступала вместе с другими учениками из ее музыкальной школы на праздниках, в результате чего девушку заметили и предлагали поступить в престижные музкальные ВУЗы. А она только перебирала всякие брошурки, пытаясь выбрать лучший. С одной стороны, хотелось учиться в самом-самом институте, здесь, в Токио, но туда слишком большой конкурс, да и ходят нехорошие слухи, будто бы с факультетов отсеивают практически ни за что: мест-то мало, а желающих — тьма тьмущая. С другой стороны, был еще один хороший университет. Можно спокойно там отучиться без особой нервотрепки, но придется переезжать, а Сакура никогда надолго не расставалась с родителями и начинала скучать по ним, стоило только подумать о разлуке на целых несколько лет.
Саксофониста на прежнем месте не оказалось, однако розововолосая девушка не отчаивалась встретить его где-нибудь поблизости, например, в парке, где часто выступали уличные музыканты. Она тотчас же устремила свои шаги туда. Но и в парке юноша не обнаружился. Харуно приуныла и села на скамейку под тенью развесистой сакуры. Розовые лепестки спадали с деревьев, чтобы затем начать кружиться в воздухе, медленно опускаясь на землю. Девушка опустила голову и стала разглядывать лежавшие перед ней бывшие составляющие цветущего дерева, а потом, заметив краем глаза что-то черное, подняла взгляд. На скамейке напротив сидел Учиха Саске собственной персоной, и его волосы цвета воронова крыла привлекли внимание Сакуры. Она удивленная посмотрела на юношу, который невнимательно рассматривал что-то вдалеке, а потом повернулся, и их глаза — изумрудные и мрачно-черные — встретились. «Его наполняет ненависть, — определила по одному только выражению лица поклонница джаза, — он очень одинок». То, что розововолосая сделала в следующее мгновение, подвергло ее впоследствии в настоящий шок: настолько несвоиственными ей были эти действия. Так вот, пианистка встала со скамейки, быстрым шагом направилась к брюнету и сходу спросила: «Почему ты предал Наруто?», а потом разом оторопела, пожелав больше всего на свете провалиться под землю.
— Тебя это не касается, — поднял голову Учиха. — Что ты вообще знаешь?
— Ну, э-э...
— Значит, ничего не знаешь. Тогда отойди и не мешай мне, если больше нечего сказать.
— Да ты ничем не занят! — возмутилась Сакура. — Только сидишь и смотришь в одну точку!
— Я думаю.
— Ты просто одинок. У тебя, наверное, совсем друзей нет, — говорила девушка, припоминая в этот момент: «Господи, да что я несу? У меня ведь их тоже нет».
— А почему я должен дружить с кем-то? Какой от этого толк? Дружба — это лишь ложь, игра во взаимопомошь и искренние чувства. Глупость какая.
— Сам ты несешь глупости! Настоящие друзья всегда искренни и никогда не лгут. Они готовы все отдать за друга, даже жизнь. Они поддержат в любой ситуации, помогут избежать проблем, друзья не бросят в беде.
— Дура.
— Чт...
— Наивная дура. Так может рассуждать только человек, который никому не открывался, у которого нет друзей. Ты поди просто создала красивую сказку, чтобы восхищаться ей. На самом деле дружба — только слова. Тот, кто звался лучшим другом, может бросить в любой момент, как только ему это понадобится.
Сакура оторопела. Она не знала, что еще ответить этому надменному и холодному юноше с черными глазами. Он немного пугал ее критичным, в большинстве своем неправильным суждением о дружбе. Да, мало существует тех, кто никогда не бросит, но такие тоже есть. Музыкантша знала одного подобного человека. Он не был ее другом, как таковым, но являлся верным другом семьи Харуно в целом. Ито Хидеёши — так его звали. Именно, звали, потому что он умер несколько лет назад, но отнють не собственной смертью. Хидеёши работал вместе с отцом Сакуры во второсортной компании. Ничего особенного в этой работе не было, только вечная скука, да монотонность, но однажды, к сожалению, царившее однообразие было нарушено: в здание ворвалась группа грабителей. Видимо, они просто хотели скрыться где-то, ведь банк, который являлся их целью чуть ранее, находился неподалеку. Естественно, люди в масках взяли в заложники всех, кто находился тогда в стенах компании. Грабители требовали, чтобы им предоставили машину, деньги и позволили выехать заграницу в обмен на жизни служащих. Довольно банальная история, на мой взгляд, с точки зрения криминологии. Всех заложников заперли в одной комнате, но дело в том, что там находилась вторая дверь, ведущая на улицу. Видимо, грабители попросту ее не заметили, так как в помещении располагалась кладовка, где хранились всякие коробки и прочий хлам. Один человек сторожил заложников, остальные вели переговоры с полицией. Тогда Хидеёши решил отвлечь «охранника», чтобы другие в это время смогли сбежать через запасной выход. Он подошел к грабителю, о чем-то заговорил с ним, чтобы тот на несколько минут потерял из поля зрения заложников. Те же успели, пока Хидеёши отвлекал человека в маске, выскользнуть из комнаты. Когда нарушители общественного порядка заметили пропажу служащих, было уже поздно: те уже выбрались из здания. Преступники тотчас же застрелили человека, спасшего всех остальных. Когда же грабителей задержали, нашли изрешеченное тело Хидеёши, добровольно пожертвовавшего собой. Он был настоящими другом. Его коллеги не думали, что он умрет, так как считали: все обойдется, полиция успеет спасти мужчину, но этого не случилось. Просто всех заботило лишь собственное спасение, а жизни других казались неважны. Конечно, потом-то люди, бывшие заложниками, осознали подвиг Хидеёши, искренне сокрушались, что не смогли никак ему помочь. Как это грустно, однако их сожаление капельку лживо.
У Сакуры навернулись на глазах слезы, а Учиха встал, чтобы уйти, но задержал взгляд на девушке и произес, немного подумав: «Передай Узумаки, что я этого вовсе не хотел, но теперь уже ничего не изменить». Парень покинул девушку, которая разрыдалась только от того, что кто-то оскорбил чуть ли не священную для нее дружбу.
Проплакав некоторое время, так и оставаясь на том же самом месте в парке, Сакура наконец решила, что все, хватит уже нюни распускать, и попыталась вытереть слезы. Но они предательски продолжали скатываться по щекам. Тогда девушка отправилась куда глаза (покрасневшие и заплаканные, а следовательно, закрытые мокрой пеленой) глядят, надеясь: вскоре она успокоится. Это действительно помогло, только не сразу. Харуно пришлось истоптать все главные, и не очень, дорожки небольшого парка, прежде чем соленые капли высохли, а сердце, так внезапно заболевшее, успокоилось. А после розововолосую девушку ждал не очень-то приятный сюрприз ввиде оставленной на скамейке школьной сумки. Если еще держать в голове, что данная неприятность произошла больше получаса назад, то можно понять, почему наша любительница джаза сломя голову бросилась разыскивать пропажу. Она ведь даже не запомнила толком, где тогда сидела. Пулей пролетев через весь парк, пианистка все-таки обнаружила заветную скамейку. Но постойте: на ней же кто-то сидит, да не просто так, а роется в ее сумке! С ужасающим криком: «Это моя!», девушка побежала к скамейке, а когда вгляделась получше в «посетителя» скамейки, застыла в нескольких мет рах от своей \цели. Там сидел тот самый саксофонист, которого она так тщетно разыскивала еще до встречи с Учихой. Юноша с темными волосами поднял голову и молча протянул сумку.
— С-спасибо, — пролепетала Сакура, приняв из его рук то, что так старательно искала. При этом розововолосая девушка случайно кослулась холодной ладони юноши, отчего ее щеки покрылись здоровым (в обоих смыслах) румянцем.
— Я просто хотел узнать, чья это сумка и искал какое-нибудь удостоверение личности, ну, или дневник там, — добавил парень.
Харуно бегло оглядела пространство вокруг парня и, не обнаружив рядом с ним музыкального инструмента, поинтересовалась:
— А где твой саксофон?
— О, ты меня запомнила, — улыбнулся брюнет. — Не вечно же с ним ходить. Может, сядешь?
— Да! — послушно плюхнулась девушка на скамейку.
— Я Сай, — парень протянул руку.
— Харуно Сакура, — девушка ответила на рукопожатие и спросила: — А почему ты играл на улице? Ты так талантлив...
— Ты думаешь, что можешь вот так вот просто спросить у человека, почему он попрошайничал на улице? — грустно ответил Сай.
— Но это не попрошайничество! Когда я услышала, как ты играешь, то мне сразу стало легче. Твоя музыка — она божественна.
— Божественна? Ты правда так думаешь?
— Да. Как только я услышала твой саксофон, то просто забыла обо всем: о времени, о своих проблемал, на душе сразу стало легко и светло. До этого было немного плохо и казалось, что жизнь не задалась. Я считаю, что дарить людям радость никакого отношения не имеет к попрошайничеству! Люди лишь хотели отблагодарить тебя, а потому ложили деньги, чтобы сделать хоть что-то. Но все же я не понимаю, почему ты там играл? Сразу видно: ты обладатель хорошего, если не идеального, слуха. Уверена, ты мог бы принимать участие в концертах!
— Ты м вправду такая наивная?
— Э, — Сакура с неудовольствием заметила, что уже второй раз за сегодня ее называют наивной, — разве я не права?
— Нет конечно! Я из бедной семьи, как ты, наверное, уже поняла, так что дорога на сцену мне закрыта. Меня бы приняли в музыкальную школу, но очень удивлюсь, если кто-нибудь допустить выступать такого, как я. И потом, не нужно мне это.
Музыкант замолчал, внимательно посмотрел на Сакуру, словно заметил ее только сейчас, после чего произнес:
— Ты говоришь настоящие глупости, если подумать. Словно я могу только подойти к человеку, который устраивает всякие концерты, сыграть для него, и меня сразу возьмут?
— А как же музыкальные школы? Ведь от них посылают несколько человек на всевозможные конкурсы, где тебя могут заметить.
— Только я не ходил в музыкальную школу. Меня учил играть один человек.
— Но они всегда с удовольствием берут талантливых учеников...
— Которые уже занимались ранее где-то, а не тех, что играют на улице и собирают мелочь.
У розововолосой девушки закончились доводы, и она с грустью понурила голову, начав разглядывать свои туфли, на которых обнаружилось несколько пятен от засохшей грязи — последствия прогулки по парку в забытиии. И почему есть те, для кого все так сложно? Ведь Сай еще подросток, зачем ему взрослые проблемы, зачем все эти преграды на жизненном пути? Вот взять, например, саму мисс Харуно: не богата, не больно-то талантлива, но все-таки смогла добиться неплохих результатов. Это в какой-то степени успех, только не головокружительный, а такой, чтобы не испортить детство и юность обычной девчонки со своими мечтами. Хоть молодая пианистка и хотела больше всего на свете стать известной джазовой исполнительницей, она не собиралась ей быть уже сейчас, во время учебы в школе. Ведь те, кто рано приобретают популярность, лишются радостей обычных подростков, а время-то потом не вернуть назад. Правда, Сакура-то не понимала до конца, что такое жизнь обычного подростка, потому что была лишена очень для нее важного — искренней дружбы. Ну, и любви, впрочем, тоже, но об этом будет, я думаю, чуть позже. Музыкантша пока совсем не думала о влюбленности, поставив главной своей целью поиск друзей.
— Я тебя огорчил? — спросил Сай. Харуно кивнула, а парень тогда предложил: — Не хочешь прогуляться?
— С удовольствием, — вспыхнула девушка, которую представители противоположного никогда не приглашали погулять. Юноши обычно сторонились этой немного странноватой девчонки с розовыми волосами, которая почти всегда одна.
— Тогда пошли.
Вскоре по дорожкам парка шли двое — парень и девушка. Конечно, всем уже стало понятно, что это Сакура и Сай, но опишу их поближе в данный момент. Харуно порозовела, оттого что ее новый знакомый предложил понести ее сумку. Розововолосая как раз думала, что бы такого сказать, чтобы вернуть свою вещь и не доставлять неудобства юноше, которому пришлось забрать ее сумку. Может: «Она легкая, я и сама могу понести!» или: «Ношу же я ее каждый день, и ничего». Но это прозвучало бы как-то банально и даже глупо, поэтому Харуно продолжала усиленно напрягать мозги. К несчастью для себя, девушка всегда долго готовила свои фразы, старалась добиться того, чтобы они казались беззаботными, но одновременно серьезными и уверенными. Вот только зачастую она не понимала, зачем все это делает. Сейчас Сакура тоже сомневалась, нужно ли говорить какие-то надуманный, фальшивые слова, ведь они немного лживы, а ей не хотелось врать. И потом, какой романтичной девушке не понравится, что парень несет ее сумку.
А что же Сай? Он просто шел вперед, увлекая розововолосую за собой, ничего не произнося вслух. Возможно, потому, что юноша был немногословен, немного закрыт в себе и еще одинок. Пожалуй, не будет лишним сказать, что у брюнета трудно складывались отношения с другими, впрочем, как и у Сакуры. Наверное, это удел творческих людей — быть отторженными от общества. Правда, если Харуно хотела что-то изменить, то Сай вполне наслаждался тем, что он всегда был один. Юноша находил себя в музыке и полностью отдавался искусству. Играть на саксофоне его научил человек, которого Сай встретил однажды, учась еще в начальной школе.
Тогда был обычный осенний день, и мальчик спешил домой, чтобы помочь маме с уборкой. Вообще-то поначалу будущий музыкант попросту забыл об этом. Он засмотрелся на то, как его одноклассники играли в футбол (Сая никогда не приглашали), а когда вспомнил просьбу матери вернуться пораньше, то побежал домой сломя голову. По этой-то причине мальчик и не заметил мужчину, что шел перед ним. Сай врезался в этого человека. Тот от неожиданности выронил из рук какие-то листки; пришлось мальчику помочь их собрать. Не мог же Сай просто продолжить свой путь, иначе совесть бы загрызла!
На земле лежали нотные листы, почти полностью исписанные. Что-то было «начиркано» в спешке, другое — аккуратно выведено. Незнакомец оказался композитором, по крайней мере, так решил Сай. Этому человеку было, наверное, уже около пятидесяти лет, потому что на его голове уже вовсю проглядывали седые волосы, но это ни капельки не портило его, наоборот, украшало. Во внешности мужчины особо примечательным являлся рост: этот человек возвышался над маленьким Саем, как какая-то скала, что спустилась с горы, желая побродить среди людей. С первого взгляда могло показаться, что он способен обидеть, пригрозить, испугать — сделать что-то не слишком-то приятное для окружающих, но в сердце его жило милосердие. Относительно таких людей упоминают о благородности характера. Это значит, что они способны посеять семена радости вокруг и обрадовать кого бы то ни было одним только жизнерадостным взглядом, полным солнечного тепла. Жалко, однако, что, просто взглянув на незнакомца, встреченного мальчиком, нельзя все понять о сущности этого человека. Мужчина произвел на Сая необъяснимое впечатление. Мальчик совсем капельку испугался, а еще был заворожен, потому что в чертах того, в кого он врезался, сразу проглядывало нечто величественное. Кстати, мужчина действительно был композитором.
— Меня зовут Такахаши Инари. А это, — представился обладатель очень высокого роста, — мои попытки сочинить гениальную музыку.
— Гениальную музыку?
— Да, такую, чтобы она всем нравилась и радовала людей. А ты любишь музыку?
— Не знаю, — честно ответил мальчик, — никогда не задумывался об этом.
— Это немного странно, на мой взгляд. Знаешь, давай-ка я для тебя сыграю. Ты будешь первым, кто услышит то, что я сочинил.
— Но у вас же нет с собой никакого музыкального инструмента! — завертел головой в разные стороны Сай.
— Я живу неподалеку. Мы сможем прийти туда через несколько минут.
— Но...
— Понимаю, боишься идти с незнакомым человеком. Можешь не верить, но я ничего тебе не сделаю, — улыбнулся Инари. У мужчины была очень добрая улыбка; глаза, окруженные морщинами, тоже смеялись.
— Не в этом дело. Я честно очень хочу послушать вашу музыку и верю, что вы не причините мне вреда, просто я обещал помочь маме. Она меня ждет.
— Вот почему ты так торопился. Что ж, иди. Если не пропадет желание послушать, приходи сюда завтра в это же время: я прихвачу с собой саксофон.
— Да! — заулыбался Сай, а потом поспешил домой.
На следующий день Сай пришел послушать музыку Инари, которая поселилась после этого в сердце мальчика. Он решил, что должен научиться так же играть, чтобы радовать людей чудесными звуками, ведь то, что сочинил мужчина, было поистине удивительно и очень красиво. С тех пор Сай стал учеником композитора. Сначала у него даже не было собственного саксофона, но однажды Инари подарил мальчику новый инструмент, ставший для юного музыканта самым настоящим сокровищем. Возможно, мужчина решил воспитать себе преемника, а может, просто желал поделиться с кем-то своими знаниями, но факт остается фактом: он научил Сая прекрасно играть. Конечно, здесь сказался и музыкальный талант мальчика, но известно, что без определенного толчка талант может никогда не раскрыться и погибнуть в недрах человеческой сущности.
Такова история открытия музыкального увлечения Сая. Поначалу он просто не понимал, что значит джаз. Для мальчика это был просто один из многочисленныйх стилей в музыке; много после пришло понимание того, что джаз — это состояние души, чувство безграничной свободы. Сай влюбился в свой саксофон по-настоящему, но не ставил себе каких-то целей, вроде «стать популярным», «добиться успеха» или просто «хорошо играть». Нет, молодой саксофонист желал вложить частичку души в музыку, обогатив ее тем самым, чтобы, быть может, подарить кому-нибудь каплю радости своей игрой. И вроде бы у него это получилось, если вспомнить всех тех людей, которые, словно завороженные, останавливались на улице, услышав звуки саксофона юноши.
Хотя хватит о прошлом! Пора вернуться в настоящее.
Сай привел девушку в один из самых отдаленных уголков парка. Там находился сравнительно небольшой пруд. Сакура с удивлением посмотрела на парня. Что это значит? Он хотей показать ей этот водоем? Но в нем же нет ничего примечательного! Розововолосая школьница уже хотела задать вопрос, отразившийся на ее лице, но Сай приложил палец к губам, попросив тишины. Брюнет подошел к ближайшему кусту, достал лежащий там пакет, откуда извлек кусочек хлеба. Теперь-то лицо пианистки и вовсе вытянулось. Не обращая внимания на девушку, которая просто-таки сверлила его взглядом, Сай подошел к кромке пруда, присел, вытянул вперед ладонь, на которой лежал хлеб, и — о чудо! — откуда-то сбоку появился белоснежный лебедь. Видимо, прекрасная птица «скрывалась» за склонившимся к самой воде деревом, но, завидев протянутый кусочек хлеба, незамедлительно покинула «убежище», что скывало ее от любопытных взглядов. Лебедь медленно подплыл к Саю, затем неторопливо съел лакомство, после чего удалился поближе к центру пруда, не возвращаясь, однако, вновь за склоненное дерево.
Сакура прошептала: «Какой милый!», после чего села на корточки рядом с юношей и начала любоваться тем, как величественно движется по поверхности воды белая птица. Этот пруд был заброшенным и, естественно, вследствие этого, не выглядел каким-то особенным — он слишком обычный и выглядит каким-то пустынным и мертвым, словно забытым всеми, лишенным ярких красок, что так украшают мир. Может быть, особо изощренный поэт и найдет описании этого искусственного водоема что-то чудесное, вроде необузданности или, не знаю, дикости, но хоть и приметила Харуно нечто чарующее в данном ландшафте, без появления в нем живого существа пеизаж был довольно угрюмым. Когда же появился лебедь, все сразу изменилось: пруд ожил. Это сразу же почувствовали эти двое. Они же близки к искусству и творчеству, а значит, видят, как шевелится мир вокруг, как он делается немного другим каждую секунду. В общем, и Сакура, и Сай наблюдали за царской птицей, не говоря друг другу ни слова. Вокруг них царила особая атмосфера, которую не хотелось нарушать. Правда, подобное состояние все равно рано или поздно должно было исчезнуть. Вот как это произошло: Сай спросил у розововолосой девушки, нравится ли ей здесь, на что вопрошаемая ответила:
— Тут так прекрасно! Этот лебедь будто бы воплощает собой гармонию. Мне кажется, что можно вечно смотреть на него. Я даже пожалела на мгновение, что нельзя вечно быть здесь и смотреть на то, как он плавает.
— А почему только на мгновение?
— Потому что так вся жизнь пролетит мимо, а я хочу добиться своей цели.
— Что же это за цель, если не секрет?
— Я хочу посвятить себя джазу и стать известной!
— Известной?.. Ты не похожа на того, кто ищет славы.
— Да я, в общем-то, и не ищу ее. Просто это будет доказательством того, что я многого добилась.
— Я считаю, что главное — самому осознать свои достижения.
— Да, наверное, хотя порой так сильно хочется популярности!
— Это потому что ты девушка! — улыбнулся Сай.
— А, не знаю. Для меня стереотипно то, что все девушки я кобы мечтают быть актрисами, певицами, даже если не признаются в этом другим. Может, я и думаю как-то так глубоко в душе, но при этом я просто очень люблю джаз, — и опять щеки Сакуры покрылись нежным румянцем, оттого что она чувствовала себя неловко, рассказывая то самое сокровенной, что спрятано ото всех на задворках сознания.
— Кстати, — добавила Харуно, — ты ведь тоже играл джаз тогда. Я уже говорила, но это действительно нечто.
— Спасибо.
— За что? Это я должна тебя благодарить! Хм, а этот лебедь здесь живет что ли? Как ты его нашел?
— Прошлым летом в этот пруд хотели поселить несколько лебедей, но после решили, что это место не слишком подходящее: хулиганы могут запросто навредить птицам. Все же сначала выпустили на воду несколько лебедей, и этого, — саксофонист слегка мотнул головой в сторону птицы, — какой-то умник украл. После такого уже точно решили, что идея была неудачная и увезли оставшихся лебедей. Потом тот хулиган отпустил птицу; она вернулась сюда со сломанным крылом. До сих пор удивляюсь, как смогла? Я гулял однажды и заметил сидящего на берегу лебедя. Удивился, конечно, потом решил отнести его в питомник. Ты бы занала, каких трудов мне стоило удержать в руках вырывающуюсю без конца птицу! В питомнике лебедя подлечили, дали имя — Светлый. Там же он провел зиму, а этой весной я упросил владельцев питомника выпустить его в этот пруд. Так и живет здесь. Я частенько Светлого навещаю вместе с теми, кто о нем заботился зимой. Мы приносим еду, да следим, чтобы с ним все было в порядке.
— Правда? Невероятно! Только... это совсем не походе на реальность.
— Я знаю. Но у Светлого действительно такая судьба, — с толикой грусти произнес Сай и замолчал. Сакура тоже ничего не говорила. В отличие от того раза, когда тишина казалась чарующей, сейчас все было не так: молчание угнетало. Словно красивая сказка растворилась в воздухе. Наконец, брюнет сказал:
— Тебе, наверное, уже пора? Проводить?
— Давай, — согласилась Харуно, и они начали отдаляться от пруда.
Сай довел девушку до самого дома, после чего вежливо попрощался и предложил увидеться на следующий день в парке. Канечно же розововолосая согласилась.