Когда дело касается работы.

- Но, Хаятэ, я ветеринар! – растерянный голос, чуть сдвинутые в сожалении брови.
Он изучает ее со смесью восхищения и какой-то детской наивности. И кажется не джонином, а только что закончившим академию мальчишкой-генином.
- Я знаю, Хана-сан, но у вас руки нежные, не в пример тем, что у медсестер!
Инузука тихо улыбается, отворачиваясь к окну. Гекко никогда не любил госпитали – этим он похож на своего лучшего друга, Генму. Возможно, из-за того, что обоим больничные палаты напоминают о травмах, которые те перенесли, будучи молодыми, только-только вступившими в ряды джонинов?
Хана украдкой разглядывает его, сидящего на кушетке, устремившего взгляд на раскачивающиеся кроны деревьев за окном. Темные круги под глазами живо напоминают ей устающего на миссиях младшего брата. Хана очень сильно любит ото-тяна, а Киба часто ей говорит, что она то не в меру жестокая, то слишком добросердечная.

- Это когда дело касается работы, - говорит Хана, комментируя и его последнюю фразу, и свои собственные мысли.
А потом она привычно осматривает его рану, накладывает повязку, под пристальным и внимательным взглядом черных глаз. Когда Хаятэ выходит из кабинета, следующий посетитель, держащий подмышкой бандитского вида кота, недоуменно на него оглядывается.

***

На следующий день, Хаятэ возвращается не один. Хана с неким восхищением смотрит на молодую собаку смешанной породы – ловкую, сильную, но еще по-детски проказливую.
Ее собственная тройня тихо наблюдает из угла, и Хана может почувствовать их ревнивые взгляды. Она смеется и поворачивается к тихо улыбающемуся Гекко.
- Ты выздоровел, - скорее утвердительно произносит она, развязывая бинты, - теперь будешь приводить ко мне на обследование ее?
- Хана, это ведь значит цветок? – она удивленно смотрит на него, не понимая, почему джонин перевел тему разговора. Так или иначе, она кивает. – Красивое имя.
- А Гекко, это как лунный свет? – она знает, что ему не нужна новая повязка, но все равно зачем-то накладывает бинты на мускулистое плечо со светлой, гладкой кожей.
- И Хаятэ, как ураган, - он опускает взгляд и долго изучает в тишине пол. – Ее зовут Харука. – Он кивает в сторону собаки и осторожно чешет довольную Харуку за ухом.

Этим вечером Хана пытается понять, почему она вдруг покраснела в тот момент, когда молодой джонин на прощание пожал ей руку. Он такой спокойно-серьезный, что это вызывает у нее улыбку. Этим же вечером она встречает на улице Югао Удзуки – невысокую, симпатичную девушку в легком платье и с корзинкой в руках. Она даже не выглядит как ниндзя.
- Добрый вечер, Хана-сан, - бросает Удзуки, и как-то слегка насмешливо глядит на Хану.
- Добрый вечер, - ветеринар просто проходит мимо.

***

Воздух в тот день был холодным, и улицы пустыми. Не было даже ветра – словно бы деревня не была атакована ниндзя Песка, а сразу умерла, растворилась в клонящемся к горизонту солнце.
Тени удлинились. Ставни были наглухо заперты.
Хана толкнула какого-то раненного вражеского шиноби, и на секунду защемило сердце – он же живой человек, возможно, ей стоило помочь ему и связать, оставить здесь до прихода анбу. Или убить сразу, чтобы не мучился. Инузука была врачом – пусть и ветеринаром – ей приходилось с сожалением обрывать жизни и людей, и животных, зная, что им так будет лучше.
Но девушка просто отправилась дальше.
- Хана!
- Хаятэ?
Она видит в отдалении фигурку Удзуки и вдруг вспоминает, что Хаятэ обручен. Ей кажется, что стоит окликнуть девушку, но Гекко, с трудом поднимая руку, кладет палец ей на губы. И Хана, прикрывая глаза, наслаждается прикосновением. Просто потому, что это приятно.
Она помнит, как красивы его атаки, как изящны движения в танце с катаной. Будучи генином, она частенько застенчиво наблюдала за тренировками семпаев. Ей вдруг кажется, что если бы кто-то из них решился сделать первый шаг, открыться чуть больше – и они стали бы лучшими друзьями.
- Хана-сан, вы возьмете мою катану на память?
Она не может понять, зачем он говорит об этом. Добрые темные глаза, стекающая от уголков губ по щекам кровь делает улыбку еще шире. Она знает, что он умрет – и она не может помочь этому. Хана начинает глупо теребить повязку на его плече, но и она вся пропитана красными пятнами.
- Но я…
- Просто пообещайте мне. Это было самое дорогое в моей жизни. Это напоминает мне мою мечту стать джонином.
- Хорошо, я обещаю.
Тишина давит на уши, но Инузука лишь поджимает губы, опускает глаза и пристегивает через плечо пояс с ножнами. Серебристое лезвие отсвечивает в лучах низкого солнца.
Хана закрывает Хаятэ веки, навсегда пряча от мира остекленевший взгляд – слишком теплым он был при жизни, чтобы запомнить его теперь таким. И, поддавшись мимолетному желанию, она легко целует Гекко в холодные бледные губы, вспоминая их немногословные беседы в ее клинике.

Она чувствует сзади тихие, почти невесомые шаги и с какой-то безумной азартной улыбкой приподнимается и разворачивается, чувствуя, как ладони согревает тепло, оставленное Хаятэ на рукоятке катаны.
Она еще долгое время будет ненавидеть протектор с символом песка.
- Вы такие сентиментальные, Инузука-сан, - незнакомый ей шиноби наклонил голову, чуть медля, прежде, чем начать атаку.
- Только не когда дело касается работы, - оповестила Хана, поудобнее перехватывая оружие и делая шаг вперед.