Когда мы вместе, никто не круче 2/2

Но новая школа обволакивала собой, и женский пол сходил с ума от холодного новичка. И Саске выбрал политику Мадары, одну единственную - он игнорировал абсолютно всех девушек, и метод работал, что не мало забавляло Учиху. Потом, по наставлениям Мадары, Саске стал встречаться ровно день с какой-нибудь девицей и бросал ее. Казалось бы, холодный красавчик, который разбивал сердце за сердцем, должен был быть ненавидим, но нет. Женский рассудок поистине был адским механизмом, лишенным малейшей капли логики.
Дошло до того, что барышни порог оббивали в ожидании Темного принца, и Мадара периодически заставал прелестниц за скверным делом - те что-то выцарапывали на стенах с именем парня и своим - и тогда дядюшка в сердцах швырял пустой бутылкой, и девицы разбегались с визгом, а мужчину потом по дому гоняла управляющая - некая Теруми Мей.
Год пробежал незаметно, а за ним и еще пять. Учиха Саске было девятнадцать, в свой город он не возвращался, а Наруко Узумаки казалось кошмарным сном из детства. Но в сердце парня пророс ядовитый плющ, оплетая все собой колючей проволокой. Учиха Саске действительно превратился в мертвенную Белоснежку. И кто бы ни оказывался на его пути, не мог оживить и разбудить в нем то живое, что было до злосчастного поцелуя с девчонкой.
В один из вечеров, возвращаясь из университета, молодой человек застал своего дядю воюющим на лестничной клетке с очередными воздыхательницами Саске. Бутылки и мат сыпались на юные головы. Молча пройдя мимо девушек, парень буквально затащил дядюшку за шкирку в квартиру и захлопнул дверь перед носами воздыхательниц.
Пройдя на кухню, Саске достал из-под раковины мадаравское пойло.
- Караул! - заверещал тот. - Мало того, что эти стервы жить спокойно не дают, так теперь родственничек объедает, - не унимался в своем возмущении старший Учиха.
- Вот скажи мне, почему ты тупо бухаешь? Хорошо, у тебя есть работа, ты там какие-то инсталляции делаешь. Но так жить нельзя, - заметил Саске, отливая прилично в стакан виски.
- Тебе не понять, мал еще, - задрав свой обросший щетиной подбородок, отрезал Мадара.
- Да уж куда мне до вашего величия, - хмыкнул племянничек. Вот что-что, а отвечать в дядюшкиной манере за шесть лет Саске научился на ура.
- Во всем виноваты женщины, - рыкнул старший и отобрал бутылку, жадно выпивая несколько огромных глотков из горла. Саске аж передернуло.
- Ну, хорошо, женщина, и что? - парень так же надменно задрал подбородок, показывая тем самым, что ждет объяснений.
- Да, женщина.
- Ты идиот или придуриваешься? - не унимался Саске. Нет, конечно, он не станет таким, как Мадара, но это уже слишком. Парня явно достал родственник-алкоголик со своими причудами.
- Узумаки. Мито, - тяжело вздохнув, медленно произнес дядя.
При знакомой фамилии у Саске что-то стрельнуло в грудине. Ну быть такого не может.
- Забавно, - истерически улыбнувшись, заметил младший. - А у меня Узумаки Наруко.
- Племянница Мито. Какая ирония, - хмыкнул дядюшка, чуть ли не давясь виски.
В дверь позвонили, а потом еще и еще. Мадара чертыхнулся, схватил пустую бутылку и, громко шаркая тапками, пошел открывать двери.
- Да еб твою налево, как меня достали эти шалапендры! - не глядя, дядя открыл дверь и швырнул тару куда глаза глядят. Бутылка разбилась вдребезги, и вот кто-то вышел слева, откашливаясь. На пороге стояла Теруми Мей.
- Господин Учиха, вы не скажите мне, почему я вас застаю за хулиганством в очередной раз?! - орала на него домуправительница, метая молнии из своих огромных глаз.
- Это не я, это все племянник! - орал в ответ Учиха, но тут же остужался, понимая, с кем разговаривает.
- Племянник, значит, вы не одинокий алкоголик? - удивленно спрашивала Мей, поправляя свои идеально блестящие локоны. Это деяние не ускользало и от темных глаз Мадары, который дамочку находил даже очень привлекательной.
- Ой, я вас умоляю, что вы заладили с алкоголиком? - обиженно фыркал Учиха.
- Да потому что от вас разит. Но, если бы я ошибалась, то непременно бы пригласила вас на ужин, - вдруг хмыкнула Мей. Учиха замер, настороженно глядя на даму. Ей чуть за тридцать, кажется, одинока, но еще не отчаялась. Прекрасная и одинокая, в глазах поволока грусти. Длинные волосы, а эта челка наискосок, что у подростка, прячет лоб, на котором есть уже возрастные морщины, но все же! И ведь странно было сейчас, находясь на лестничной клетке, получить вдруг такое заманчивое предложение.
- Вы ошибаетесь, - серьезно сказал мужчина. Ведь Учиха знал, что обаятелен и может с легкостью пленить женский пол. Нужно лишь только вспомнить, как это.
- Значит, вас все-таки можно пригласить? - голос женщины стал вдруг бархатистым и нежным.
"Еще жива, полна сил и веры", - промелькнуло в голове Мадары.
- Да, но как-нибудь в другой раз, - учтиво он согласился и увидел быстро проскользнувшую грусть в глазах Теруми.
- Хорошо, - очень сдержанно сказала Мей, и от хрипотцы в ее голосе ничего не осталось.
А мужчина зашел в квартиру, закрылся и бросился звонить старому приятелю.
- Хаширама? Хаширама! Мне нужна твоя помощь.
На том конце засмеялись, а еще раздались реплики, полные раздражения, от Тобирамы - брата Хаширамы. И впервые за долгое время Учиха Мадара подумал не о бутылке крепкого, а о крепком поцелуе. Потому что госпожа Мей вдруг вселила в него собственную надежду. Впервые за долгое время кто-то посмотрел на него иначе. И мужчина впервые за долгое время оглянулся на свою былую жизнь, с диким ужасом прокручивая все то, что случилось и привело его к разрухе самого себя. А ведь все тоже было из-за гордыни и женщины. Из-за Мито он разругался в пух и прах с лучшим другом, да и Тобирама своими обидными высказываниями добавил масла в огонь. Учиха не смог пережить того, что ему предпочли обесбашенного соперника. Но Хаширама был ярким и жизнерадостным, непоколебимым. Что было вообще недоступно горделивому и надменному Мадаре. В итоге обида отрезала от близких людей, заглушаемая алкоголем. Двадцать лет коту под хвост, и кот тот срал безбожно. Неужели один женский взгляд, одно замечание смогло вдруг выудить что-то живое в Учихе. Такое живое, что он позвонил некогда лучшему другу? Такое живое, которое смогло поглотить обиду к Мито. Да, наверное, нужно было, чтобы хоть кто-то в него поверил. Еще этот молокосос, Саске - Микото сказала, что парнишка весь в горестях безответной любви. Правда, когда родственница звонила, дядюшка не совсем разобрал в алкогольном припадке суть.
Саске недоуменно смотрел на дядю, который чуть ли не приплясывал.
- А как же твои постулаты про женщин и зло? - надменно хмыкнул племянничек.
- К черту, такая женщина выпадает раз в жизни, а первую я упустил.
- Да, хороша она, - приподнимая уголки губ, заметил младший.
- Маловат еще, чтобы о таких женщинах судить, - фыркнул Мадара.
- Смотри, чтобы ты старой развалиной не оказался, - теперь Саске открыто смеялся.
- Заткнись, мне вот, может, двадцать лет понадобилось, а ты уже шесть спустил в унитаз.
Саске ничего не ответил. Потому что нечего было. И страшно даже было о чем-то таком подумать. Потому что была она. И парень до жути боялся даже подумать о ней. Узумаки Наруко что-то с ним сделала. Заколдовала. Обокрала и разрушила. Казалось, что эта девчонка навсегда впитала небо и солнце, лишая этого Саске. Злость вдруг обрушилась на плечи парня, и стакан в руке треснул.
На следующий вечер, мучаясь целый день от похмелья и глотая апельсиновый фреш, Учиха Мадара заявился к Теруми Мей. Побритый, приятно пахнущий, во всем черном, с помытой головой, волосы на которой отросли до безобразия и топорщились в разные стороны. Но они не портили общего впечатления, наоборот, придавали озорства. Женщина встретила мужчину в одном шелковом халате, хлопая своими длинными ресницами. Но на порог не пустила, попросила подождать. Но Учиха видел, как всего лишь на секунду ее глаза распахнулись от удивления, а щеки покрыл румянец. Она показалась настолько молодой, да и сам Учиха вдруг почувствовал себя юнцом, переминаясь с одной ноги на другую. Мей не заставила его долго ждать, и вот перед ним стояла шикарная особа в шубке.
- Куда изволите? - Мадара вдруг стал паясничать - откуда это, черт возьми?!
- Как насчет демократичной прогулки? - улыбнулась она и подала свою руку.
Мадара галантно взял женщину под руку и повел. Зимний вечер встретил их слабым морозом и сухими улицами. Двое взрослых, в чем-то неудачливых, отправились в судьбоносную прогулку.
Через год они поженились, и с того самого вечера Саске больше не видел ничего от былого в дяде. Это жутко разозлило. Невольно, но у парня вдруг появилась жуткая ревность. Если раньше Мадара был его возможным отражением, то сейчас племянник не мог смириться с разительными изменениями. Потому что это буквально кричало о том, что, пока не поздно, надо ехать к Наруко. Это бесило. Но Саске был непоколебим. И, если уж на то пошло, а чудеса случаются, то девушка, пусть и не Наруко, должна сама его найти. И молодой человек погружался в алкогольный угар подобно дяде, прожигая жизнь ночами в клубах, меняя одну за другой пассий. И ни одна так не цепляла за живое.
Прошло еще сколько-то лет, и вот Саске двадцать три. Высокий, холодный и не живой. Вечно умирающий изнутри. Вечно кровоточащий ненавистью ко всему женскому полу. Дядя беснуется и сетует, прося подумать о себе. Но не хочется. Саске мальчишкой впитал поведение дядюшки-алкоголика и в упор не видит Мадару нынешнего.
А был на пороге очередной февраль. То самое время, когда Саске сжимался внутри в комочек, с ненавистью возвращаясь в те проклятые тринадцать лет. Он все еще панически боялся зиму, которая разрывала в нем все. Ведь воспоминания оживали и полосовали неоднократно умирающее сердце. А оное не желало вырываться из плена глаз и улыбки белокурой девчонки. И Саске пил до беспамятства. Курил дядины сигареты, которые были отвратительны, но опьяняли еще больше. Кашлял, давился, но делал все, чтобы забыть ту, которая сломила.
В одно февральское утро Мадара не выдержал. Он дозвонился до Хаширамы, чтобы попросить через Мито номер племянницы. Когда же он дозвонился до Наруко, то у девушки случился чуть ли не шок. Конечно, заботливый дядюшка приврал, мол, Саске ночами воет и зовет Наруко, а потом пытается выкинуться из окна - ничего такого не было - парень гордо и молчаливо страдал в одиночестве. Но Мадара готов бы сказать все, что угодно, лишь бы виновница трагедии юности племянника приехала. Девушка вздохнула и согласилась. Мадара заботливо оповестил, что ключ от квартиры под ковриком.
В город Наруко прибыла в канун дня всех влюбленных. Белокурые хвосты стали еще длиннее. Глаза больше и ярче. С одной спортивной сумкой на плече. Но энтузиазма было хоть из жопы ешь. И, конечно, Наруко не была бы собой, если бы не задумала очередную проделку. Значит, этот мелкий засранец от рук отбился. Но, ничего, она его проучит. Да, она волновалась, потому что даже представить себе не могла, каким стал Саске. Много времени прошло, ему двадцать три или двадцать четыре. Ей двадцать пять. И залпа у нее еще хватит, чтобы надавать в щи этому неугомонышу.
Приехав к нужному дому, девушка вначале постучалась в дверь Мей, где ее и встретили. Мадара хмыкнул при виде гостьи: высокая, статная. Блондинка с длинными высокими хвостами и взглядом, наполненным бесенятами. Наруко сразу с порога выдала план по спасению. Нужно лишь прокрасться в квартиру в отсутствие Саске. Зачем - не сказала, попросила лишь довериться. И Мадара доверил своего горе-племянника.
Наруко в ужасе оглядывалась в холостяцкой квартире Саске. Да, конечно, было чисто, но вот под раковиной была груда пустых и полных бутылок. Это разозлило лишь. Нет, она, конечно, понимала, что с Саске творится неладное, но чтобы до такой степени! Это перебор.
Ночь спускалась на город вместе с очередным слабым снегопадом. Саске возвращался домой, пошатываясь. На душе срал безбожно тот самый кот, и зубы скрежетали. Раскрытое пальто, шарф небрежно повязан - вид был запущенным. Ключ не желал слушаться в руках парня, то и дело выпадая на пол. Но вот Учиха все-таки смог попасть в квартиру. Тело шатало, а голова кружилась. Саске даже не захотел включать свет, посчитав, что тот точно больно ударит по глазам. Парень побрел на кухню, к раковине, где была заветная заначка, но почему-то ничего не нашел. Чертыхнувшись, Учиха спотыкался и шел в комнату. И он не сразу заметил, что в кресле, расположенном спинкой к окну, кто-то сидит.
- Ну что, Белоснежка, - вдруг раздался до жути знакомый голос, и у названного чуть паралич сердца от страха не случился. В панике нащупывая веревочку бра, Учиха нажал ту, и загорелся тусклый свет.
- Матерь божья, я допился до шизофрении, а галлюцинация пьет мое виски, - от ужаса засипел Саске, пялясь на Наруко.
- О, кто противней всех на свете? - прищуриваясь, злобно зашипела Узумаки и отпила из бутылки золотистую жидкость. Да, а Учиха-то вымахал. Перед ней стоял на полусогнутых ногах, держась за сердце, Саске. Длинные волосы касались плеч, а челка наискосок закрывала часть лица.
- Ладно, будем считать, что я допился, - тяжело вздохнул парень и сел на пол. А Наруко же поняла, что Учиха еще не поверил в ее присутствие.
- И как ты докатился до такого? - недоуменно она спросила, поправляя свои хвосты.
- Ками, ты даже поправляешь волосы в точности, как и она, - таращился на "видение" парень.
- Саске, пить - это не круто, - тяжело вздохнула девушка.
- Что? - Учиху от этой фразы буквально ударило под дых. Злость моментально разгорячила и без того больной рассудок. - Не смей это говорить. Ты кто, совесть моя? Как такое вообще возможно? А, ну что, Злая колдунья, решила вернуть мне сердце в красной бархатной коробочке?
- Перестань бесоебить, ведешь себя как маленький мальчик, - рявкнула она, вставая. Учиха, кажется, побелел.
- Я жить без нее, то есть без тебя, не могу, - устало закатывая глаза, прошептал Саске, закрывая рукой лицо.
Это еще больше разозлило Узумаки, и девушка подлетела к парню, схватила за шарф и дернула на себя.
- А ну вставай, - свирепо пригрозила она. Тот невольно повиновался. Саске поднялся и выпрямился. Наруко была на голову ниже его. А память Саске рисовала ее выше, как в детстве, что только усилило веру в то, что у него шизофрения.
- Такой образ жизни - вообще не круто! - еще раз она повторила.
- Не так, когда мы вместе - никто не круче, - злобно прошипел Учиха, так как проклятая память и сознание играли с ним злые шутки. - Я просто однолюб, - на секунду грустно улыбнувшись, заметил он.
- Ты долбаеб, - выпалила девушка, осознавая все бессилие и вину перед Саске.
- О, ну точно, в духе моей Наруко, только тогда она не ругалась матом, - усмехнулся парень.
- А так дойдет? - Удар в челюсть кулаком сбил молодого человека с ног. Ошарашенный Саске сидел на жопе ровно и таращился на блондинку. - Я не для этого ехала сюда. И не уеду, пока не буду знать, что с тобой все в порядке.
- Тогда со мной никогда не будет в порядке, - презрительно фыркнул Саске, все-таки осознавая реальность. Перед ним действительно стояла девушка из детства. Только он ее явно перерос. Только ее волосы стали длиннее, а глаза намного ярче. За что ему это, черт возьми, а?
- Маленький глупый мальчишка, - грустно ответила Наруко. - Знаешь, может, я тоже жалею всю жизнь. Я тебя потеряла из-за детских предрассудков.
- Да ты что, - сощурив глаза, едко произнес Учиха. Она жалеет всю свою жизнь, вот новости для, ну прямо сенсация.
- Но, видимо, я ошиблась, приезжая к тебе. Ты себя просто жалеешь и упиваешься этим. Ну, вот я, ты можешь мне высказать все, что хочешь, - уперев руки в бока, заявила девушка, явно теряя терпение. Саске набрал глубоко воздух в легкие и окинул Наруко взглядом с ног до головы - ярко-оранжевый спортивный костюм с черными полосами, который обтягивал роскошное тело. Что-то внутри Саске завизжало истеричкой, той самой, когда парень отбирал и выливал виски в раковину у дяди. Она по прежнему была самой-самой.
- Я тебя ненавижу, - смотря прямо в ее глаза, сказал он. - Но ты сюда приехала, бросила все, и я не могу не ценить это. Только мне интересно другое: о чем жалеешь ты? - Саске выжидающе уставился на беду всей его юности. Спокойствие, только спокойствие.
- О том, что не поверила в нас. Тогда разница казалась мне жуткой. Я не хотела, чтобы нас засмеяли все в округе.
- Ты издеваешься? Ты хочешь сказать, что тоже была влюбленна, но постеснялась?! - взревел он, выхватил бутылку из рук девушки и швырнул в стену - та разлетелась, пара осколков задела Наруко, но так не шелохнулась. - Как раньше, не дрогнешь, - не без издевки сказал Учиха.
- Можно и так сказать, - отвернувшись, прошептала Наруко. Что же она наделала? - вдруг дошло до нее. Разрушила его жизнь, свою. Ведь она так и ни с кем не смогла быть. Тоска сжирала по черному блеску в глазах, где отражалась только она. Постеснялась, застыдилась только лишь от одной мысли. Тоска сжирала по ее маленькому любящему рыцарю. Ведь они могли бы справиться со всеми насмешками - ведь когда они были вместе, никого в округе не было круче.
- Зачем ты приехала? - мотая из стороны в сторону головой, стал повторять Саске. Она постеснялась. Его постеснялась. А все проклятая разница в возрасте! Проклятых два года. А он говорил, что со временем это не будет важно. А она не поверила в него, черт возьми...
- Да, прекрасным ты у меня вырос, - повторила она вдруг те слова из детства, которые ей сказал в злосчастный вечер Саске.
- Теперь я гожусь тебе в подметки? - он спросил, свирепо сужая глаза и горделиво задирая подбородок.
- Годишься, - с вызовом ответила Наруко.
Саске дернулся в ее сторону, пытаясь схватить и встряхнуть, но девушка увернулась ловко, причем абсолютно инстинктивно.
- В этот раз не получится от меня отвертеться, - хмыкнул Саске и набросил на плечи Наруко свой шарф, а потом дернул на себя, тем самым притягивая Узумаки. - Ты придурковская, ты же знаешь об этом.
Ему вдруг стало так легко на душе. Дикой восторг был лишь только от того, что он выше Наруко на целую голову. Теперь она для него маленькая. Больше она не Царь горы.
- А теперь давай как в фильмах, - недовольно буркнула девушка, так как Учиха уж слишком долго переваривал свой триумф. И хорошо, ведь он не замечал это румянец, который вдруг разжегся, что огонь, на щеках Узумаки.
- В смысле?
- Ты, мелкий придурок, поцелуй меня, - раздраженно сказала она, надувая губы.
- Попроси еще раз, я, кажется, ослышался, - хмыкнул Саске - все он слышал - но просила сама Узумаки, которая когда-то отвергла его.
- Поцелуй, - выдохнула Наруко нетерпеливо, но тут же осеклась, потому что увидела опять этот волшебный восторженный блеск в глазах своего Рыцаря. - Ты залип, - изумленно прошептала и сама потянулась к матовым прохладным губам. Руки обняли за шею, и Саске ответил на поцелуй, но тут же девушка вырвалась. - Да это ж уму не постижимо, с таким-то перегаром, - недовольно она заметила. А Саске опять стоял, ошарашенный таким отказом. Хлопал ресницами, пытаясь переварить случившееся только что.
- Что-то с поцелуями у нас совсем не ладится, - как можно спокойнее произнес он, чтобы в любой момент не взорваться от бешенства.
- Иди в душ.
- Только с тобой, - дернул он девушку за руку, боясь ее исчезновения. И Наруко не отказалась. Ванна принималась вдвоем, а перед этим Саске чистил рот раза три, жадно заглатывая пасту. Но оно того стоило, потому что такой подарок судьбы было глупо упускать. Нежные прикосновения губкой вдруг переросли в ласки, и парочка не заметила, как начала заниматься любовью. И парень жадно прикасался к девушке, заявляя на нее свои права.
А по утру Наруко пробралась на лестничную клетку и ярко-красой помадой написала на стене "Саске+Наруко", затмевая все былые надписи. Не могла она иначе. А потом вернулась в теплую-претеплую постель к молодому человеку. Спящий Саске улыбался, что болью отдавалось в сердце девушки. Он оказался прав - им стоило лишь подрасти. Тяжело это было назвать любовью, но в этот раз она не сомневалась ни в нем, ни в себе, и не было места предрассудкам. Потому что теперь, когда они вместе, никто не круче. Ни он, ни она, и некому об этом думать, ведь раньше ей казалось, что их поднимут на смех. Но только не сейчас.
Замотав своими золотистыми локонами, словно стряхивая наваждение, она юркнула под руку молодого человека.
А Саске спал безмятежным сном впервые за долгое время. Ему вернули то, украденное, и злые чары развеялись, а февраль снова стал самым любимым месяцем в его жизни.