Когда сгорают лепестки... Глава 25.

XXV

Саске вернулся домой, когда уже светало, и по земле стелился легкий утренний туман. Молодого человека мучила жажда. Казалось, что в пересохшем горле полно песка. Саске первым делом прошел на кухню, на ходу стягивая с себя футболку. Он ничуть не удивился, обнаружив, что Итачи тоже не спит, а самозабвенно колдует над одной из столешниц, тщательно смешивая в стеклянной чаше разные сорта перемолотого кофе. Судя по тому, как он был одет, вернулся старший Учиха тоже не так давно.
— Привет, Саске. Никак не пойму, то ли ты сегодня слишком рано, то ли поздно, — не оборачиваясь, поздоровался Итачи. — Завтракать будешь?
Саске молча прошел к холодильнику и вытащил из его пышущего холодом брюха бутылку минералки. Он отвинтил крышку и сделал два больших глотка, после чего устало опустился на небольшой кожаный диван, расположенный у стены, вытянул ноги и бросил рядом с собой футболку:
— Разыгрываешь заботливого брата?
Учиха-старший протянул руку вверх, открыл один из шкафов и достал блестящую металлическую турку:
— А ты опять не в настроении?
Саске откинул голову на спинку дивана, не выпуская из рук бутылки с водой, и устремил отсутствующий взор в потолок. Итачи пересыпал ароматную смесь из чаши в турку, добавил сахару и немного холодной воды из керамического кувшина и поставил вариться на умеренный огонь. Казалось, процесс доставляет ему истинное удовольствие.
— Эй, Итачи... — услышал он голос брата и коротко откликнулся:
— У?
Саске промолчал, будто что-то обдумывая, а затем сказал, все также глядя в потолок:
— Ради достижения своих целей ты мог бы стать жестоким?
— Странно слышать такой вопрос от тебя, — Итачи внимательно следил за варящимся кофе. — Смотря, какие цели и что подразумевать под жестокостью... Хотя, в конечном итоге, это вопрос о сути добра и зла.
— Ммм, ты прав...
— Разумеется, я прав. Глупый маленький брат у нас — это ты, — он услышал, что Саске усмехнулся, и серьезно продолжил. — Не существует абсолютного добра, как не существует и абсолютного зла. Все измеряется лишь нашим отношением. Мы сами выступаем мерой всему. Объясняю на пальцах: кто потеряет монету — огорчиться, но кто найдет ее — обрадуется. Поимка преступника может спасти кого-то, но сделать несчастной его семью. И так со всем. Не существует белого или черного. Любое наше действие порождает расходящиеся волны. А это, в конечном итоге, меняет мир.
Итачи замолчал, внимательно глядя на темную поверхность кофе.
— То есть, каково бы ни было наше действие в абсолюте оно ни хорошо и ни плохо? — через какое-то время спросил Учиха-младший.
— Тебе есть дело до абсолюта, Саске?
— Никакого...- без раздумий ответил тот. — Но тогда критерием добра и зла становится лишь мнение окружающих нас людей?
— Тебе есть дело до мнения окружающих людей?
— Нет. Хотя иногда я прислушиваюсь к тебе.
— Какая честь! — сыронизировал Итачи. — Но выходит, что если мы не хотим жить по указаниям других людей, нам приходится самим решать вопрос о сути добра и зла. И если что-то для нас более ценно — наверно, это и есть добро в каком-то высоком смысле. Я бы стал за него бороться. Например, для меня важен ты. И, случись беда, я бы сделал все, чтобы тебя защитить.
— Даже если бы пришлось жестоко обойтись с другими людьми?
— Я бы постарался этого избежать. Не люблю жертвы. Но если бы не было иного выхода — то да.
— Понимаю. Я бы тоже, — Саске встряхнул головой и размял плечи, будто сбрасывая с себя какой-то груз. — Кажется, я нашел ответ на свой вопрос.
Итачи увидел, что на стенках турки появились пузырьки, убавил огонь и тут же добавил в кофе парочку расщеплённых коробочек кардамона:
— Вот и отлично. А теперь хватит отлынивать. Готовь чашки — будем пить кофе.

***

«Сволочь! Скотина! Так поступить с Саем! Твоим животным должна быть змея. Ядовитая, холодная, вероломная змея»
— Сакура, посмотри, что ты сотворила с обедом! — из яростной задумчивости девушку вывел недовольный голос матери. Она ойкнула и взглянула на свою тарелку: овощи и омлет были истыканы палочками и превращены в какую-то аморфную, на вид совершенно несъедобную, массу.
— Прошу прощения, — она покорно склонила голову, обращаясь к матери и отцу. — Мне сегодня совершенно не хочется есть. С вашего позволения, я пройдусь по улице и подышу воздухом.
Возражений не последовало, и Сакура с облегчением поднялась в свою комнату, переоделась в широкие светлые брюки и облегающий топ, провела расческой по волосам и слегка подмахнула ресницы тушью. На весь процесс она затратила не более пятнадцати минут, но выглядела при этом как всегда прекрасно. Девушка вышла из дома и в растерянности остановилась на тротуаре, думая, куда ей направиться. Хотелось побыть наедине с собой и своими чувствами, попытаться разобраться в них.
Однако в этот момент голос подал ее вечный мучитель — мобильный телефон.
— Да? Ино? Добрый день, — Сакура поздоровалась очень сухо. — Встретиться? Сейчас? Но вообще-то... Ладно, хорошо... Что?.. Нет, я уже вышла из дома. В районном парке? О.К. Буду через пятнадцать минут.
«Этого мне только не хватало! Слушать про ее великолепный вечер с Саске!», — Сакура рассержено шла к условленному месту, нервно прикусив губу и рассекая толпы нарядно одетых людей — праздник еще продолжался. Неожиданно в голову девушке пришла достаточно очевидная мысль — «А что если они... О Боже! Нет!!! И думать об этом не желаю!». Она на секунду остановилась, топнула ногой, даже не заметив, как сразу посторонились от нее прохожие, и продолжила свой путь.
Ино уже ждала ее на лавочке в тени одной из парковых аллей. Солнце пробивалось сквозь листву, бросая мазки света на лицо девушки. Где-то слышались звуки оркестра. Мимо проходили группы мирно беседующих взрослых и смеющихся детей, многие из которых зажимали в ручонках воздушные шары или пушистые облака сахарной ваты.
Но вид Яманаки мало соответствовал жизнерадостности окружающей обстановки. Она была немного бледна и непривычно серьезна.
Сакура вместо приветствия молча опустилась на скамейку рядом с подругой. Почему-то вид Ино ее не огорчил, а скорее доставил мстительное удовольствие.
— Осуждаешь? — с оттенком вызова спросила сразу Яманака.
— А должна? — в тон ей ответила Сакура.
Ино склонила голову, едва ли не касаясь макушкой колен:
— Знаешь... Я ведь не надеялась... Давно уже не надеялась. Даже думала, что может, тебе повезет. Даже искренне хотела этого. Помнишь, как я старалась, чтобы организовать вашу встречу в парке? Не хотела видеть, как ты мучаешься...И с Саем... Мы же никогда не любили друг друга. Ни я его, ни он меня. Нам просто было весело вместе.
Сакура не издала ни звука, молча сидя и стараясь не смотреть на подругу. В голове ее зароились сотни воспоминаний. Харуно помнила о влюбленности Ино в Саске, но казалось, все это давно в прошлом. Яманака сама об этом говорила. Но если подумать... Ино всегда очень живо интересовалась отношениями Сакуры с Учихой. Харуно вспомнила, как дотошно расспрашивала Ино о первом вечере, когда Саске провожал Сакуру домой, и как она отпускала шутки по поводу молодых людей после поступления Харуно в группу. Множество подобных мелочей в один миг всплыло в голове Сакуры. А Ино тихо продолжала:
— Помнишь, как мы все смотрели на него? В детстве он казался сказочным принцем. Красивый, умный, никогда не был размазней. У него всегда все получалось, он был очень популярен и среди взрослых и среди сверстников. А ему было плевать на всех. Всегда. И наше обожание было в тягость. Никогда не забуду, как он вытащил ворох писем с признаниями из своего шкафчика и на глазах у всех выкинул в мусор. Там ведь было и мое письмо тоже...
Сакура с печалью во взгляде взглянула на подругу.
— Поэтому вчера... Когда он так увел меня и предложил быть с ним вместе... — Ино вскинула голову и выпалила, со звенящей яростью в голосе. — Поэтому вчера я была просто счастлива! Поэтому мне тоже было плевать, кто и что подумает! Поэтому мне все равно, будете вы меня осуждать или нет!
Сакура, не выдерживая взгляда Ино, прикрыла глаза и глухо произнесла:
— Ты не знаешь, что за человек Саске. Ты не знаешь, каким он может иногда быть.
Ино ответила все с той же яростью в голосе:
— Поверь, Сакура, я знаю! Теперь я знаю! Но мне все равно! — она схватила руки подруги и крепко сжала в своих, вынуждая этим посмотреть на себя. — Ты ведь тоже его любишь, да, Сакура? Ты ведь до сих пор его любишь? Именно поэтому у тебя с Сасори такая жалкая пародия на отношения? Но ты проиграла, Сакура! Прости, но ты — проиграла!
Чем она могла ей на это возразить? Чувствуя, словно на нее наваливается помрачневшее небо, Сакура не сказала ничего.

***

Приближается вечер, и длинные тени от соседних домов вплывают в окно, заполняя черными полосами ее комнату. Звонок телефона, взрывающий тишину.
— Ино... Я забрал вчера твой подарок. Заяц. Пушистый такой... Какие-то странные эмоции у него на мордочке — плохо разбираюсь... Я хотел его передать тебе. Давай сегодня вечером нагоним то, что упустили вчера.
— Прости, Сай... — ее голос тих и грустен.
— Ино? — вопрос зависает в воздухе.
На стене мерно тикают часы, город равнодушно шумит за окном.
— Прости, Сай. Я... Я и Саске... Ты понимаешь... Так получилось... И я хочу остаться с ним.
Воздух сгущается.
— Вот как?
— Да...
— Странно... Я не знаю, как реагировать... Но почему-то я не удивлен.
— Ты всегда меня хорошо понимал...
— Наверно, — он помолчал. — Что ж, прощай, Ино.
— Прощай Сай...
Он слышит, как в трубке звучат короткие, противные для слуха гудки. Он слушает и слушает. Переводит взгляд на розового зайца, пристроенного в прозрачной подарочной упаковке у двери. И неожиданно понимает, что за эмоции написаны на его мордочке. Это, действительно, странный заяц. Печальный розовый заяц.

***

Сай не рассчитывал, что первым, с кем ему придется столкнуться после праздников утром, окажется Саске. Это было сложно назвать приятным началом дня. Встретить Учиху с утра пораньше никогда не казалось ему доброй приметой, а в сложившихся обстоятельствах — тем более. Вспомнился европейский обычай, и захотелось сплюнуть через левое плечо. Желательно, в Учиху.
Саске стоял у кованых ворот школы, всем своим видом давая понять стекающимся к первому уроку девицам, что приближаться к нему опасно для жизни. При этом, видимо от скуки, он рассеянно пинал небольшой придорожный камешек.
У Сая возник соблазн пройти мимо, не поздоровавшись, но он сделал над собой усилие и на ходу буркнул невнятное приветствие. Однако просто так уйти не удалось.
— Эй, Сай... Я ждал тебя.
Они остановились друг к другу спинами.
— Я не хочу сейчас с тобой говорить, — Сай напрягся всем телом, но голос его звучал спокойно.
— Хмм... Значит, ты уже знаешь, — равнодушно сделал вывод Учиха.
— Я не хочу это обсуждать, но не думай, что я тебя обвиняю. Это ее выбор... Знаешь, хоть мы с тобой со средней школы учимся вместе и у нас есть общее дело, но ты мне никогда не нравился. И сейчас баллов к моему отношению не добавилось. Но тебе ведь плевать?.. — Сай слегка повернул голову, словно ожидая ответа, но Саске молчал. Это немного выводило из себя. Да и на какой ответ он рассчитывал? Сай подавил приступ злости:
— Надеюсь, ты не обидишь Ино. Хотя... Я снимаю с себя всякую ответственность за нее. Поступайте, как хотите...
Он тихо выругался и прошел в ворота школы.
Саске запульнул камешек в зеленый газон, росший на обочине подъездной дороги, и тоже неспешно двинулся за Саем. Его лицо не выражало абсолютно ничего.

***

— Вы слышали? Слышали? Учиха Саске встречается с девушкой!
— Да ты что?! Он кого-то выбрал? О нет!!! Быть не может!
— Как я завидую!
— Брось, вокруг много классных парней...
— Но такого как Учиха больше нет. Кому так повезло? С каким ледоколом столкнулся наш айсберг?
Разговоры наполнили школу. Неизвестно откуда и как были получены сведения, но новость облетела учащихся со скоростью разгоревшегося в сухом лесу пожара. Ино сразу почувствовала, как изменилось ее положение — взгляды большинства школьниц были прикованы к ней. Самые разные взгляды — завистливые, оценивающие, удивленные, неприязненные, просто любопытствующие. Во многих из них читалось: «Ну чем же я хуже нее! Она же совершенно обычная! Что Учиха в ней нашел?».
Не то, чтобы Ино не любила бывать в центре внимания, но такая пристальная сосредоточенность на ее персоне, дурно пахнущая негативом и попыткой выявить изъяны, немного нервировала девушку. Словно она участвовала в каком-то бесконечном дурном соревновании неизвестно с кем, а кругом были одни судьи, искавшие лишь повод, чтобы согнать ее с забега. Своими ощущениями она поделилась с подругами на одной из перемен, когда они возвращались в класс из библиотеки, где Яманаке досталась очередная щедрая порция внимания.
— По-моему, ты теперь особенно популярна у женского пола! Зачем тебе Саске? Может, подумаешь о смене ориентации? — Сакура сама почувствовала, что шутка прозвучала несколько ядовито.
— Ино, не расстраивайся, — попыталась поддержать подругу Хината. — Сплетни скоро утихнут. Всем наскучит это обсуждать, и они переключаться на другую тему. Самое главное, что любимый человек теперь с тобой. Я уверена, что даже Сай поймет.
— А я уверена, что в глубине души Ино получает удовольствие от такого обилия внимания. И о чувствах Сая, не думаю, что особенно заботится, — Харуно не могла избавиться от некоторой резкости тона.
— Сакура, зачем ты говоришь Ино такие вещи? Она сейчас в очень сложном положении. Мне кажется, мы должны поддержать ее, — Хината чувствовала себя неудобно и не понимала агрессивного настроя Сакуры.
— Не стоит, Хината. Пусть говорит, что хочет... Вот и выясним, наконец, какие мы подруги! — Ино остановилась посреди школьного коридора и с вызовом посмотрела на Сакуру. Та попыталась укротить захлестывающие ее эмоции, во главе которых пульсировала удушающая ревность:
— Прости, Ино. Я, действительно, перегибаю палку.
Ее плечи поникли, взгляд потускнел, и она пошла вперед, обгоняя подруг.
Все было верно. Ревность. Видеть, как утром Ино встретила Саске в дверях кабинета, как коснулась его плеча, вставая на цыпочки и что-то нашептывая в ухо — должно быть, простое приветствие. Но выглядело это так интимно, что Сакура резко отвернулась, чувствуя, словно по ее сердцу проводят скальпелем. Ни за что она не хотела бы показать своей боли. Только не этому черноглазому чудовищу, так легко играющему чувствами своих друзей. И сама она... Разве она не виновата перед Сасори? Она тоже хороша. Надо немедленно, выкинуть Саске из сердца и мыслей! Он не стоит ее мучений! Никогда не стоил!
Но как бы она себя не убеждала, внутренний голос с издевкой твердил ее; «Который раз ты себе обещаешь забыть его? Это все бесполезно. Это твое проклятие и тебе не избавится от него... Никогда».