Когда сгорают лепестки... Глава 33.

XXXIII

Нежаркие, розовато-золотистые лучи утреннего солнца вкрались через распахнутое окно, нежным светом изгоняя остатки ночных теней, еще притаившихся в уголках комнаты.
— Проснулась?
Сквозь сон Сакура услышала приглушенный голос Саске, не открывая глаз, сонно улыбнулась, потянулась к нему, утыкаясь носом в шею и что-то невнятно пробормотала. Он прижал девушку к себе и тоже улыбнулся ей в волосы, вдыхая их тонкий, едва уловимый аромат:
— Встаем?
Саске сам не знал, кому задал этот вопрос, потому что желание у молодого человека было одно — послать к черту экзамены, школу, весь белый свет и целый день не выбираться из кровати. Заниматься любовью, спать, обнимая друг друга, говорить, снова заниматься любовью и, может быть, иногда спуститься вниз, чтобы чего-нибудь перекусить. И снова заниматься любовью.
— Никуда не хочу... — вторя его мыслям, она приподняла голову и посмотрела своими глубокими, подернутыми пеленой сна, зелеными глазами в его черные, словно собравшие весь мрак этого мира.
— Не искушай, — в голосе Саске послышались хрипловатые нотки. Но ее призывно приоткрытые губы были так близко, манящие глаза так сияли, а аромат теплого тела так притягателен, что он в очередной раз забыл обо всем и потянулся к ней в поцелуе...
За окном во всю силу раздавались многоголосные трели проснувшихся птиц.

***

Для них это утро выдалось бурным и на экзамены они едва не опоздали. Кроме того, пришлось зайти домой к Харуно, чтобы она смогла переодеться в школьную форму. Сакура слабо представляла себе появление в школе одновременно с Учихой — было похоже, что он не собирался скрывать их отношения. Однако, при всем глубоком чувстве любви к Саске, девушка предпочла бы сначала поговорить с Ино. Она ясно представляла, какую боль должна испытывать подруга. Она еще очень хорошо и ярко помнила свою собственную боль, до сих пор эхом отзывавшуюся в закоулках души. Харуно никому не желала бы подобного. Но предложение Сакуры прийти в школу по одному Саске молча проигнорировал, не удосужившись его прокомментировать ни единым словом. Однако он тоже понимал, что Яманака потребует объяснений. Особенно четко Саске это осознал после того, как включил телефон и обнаружил, что за ночь поступило с десяток смс-сообщений и около двадцати оповещений о звонках. Учиха, не открывая, хладнокровно удалил все сообщения, не сказав Сакуре ни слова. Никаких чувств он к Ино никогда не питал — не только любви, но даже тени интереса, сочувствия или жалости. Все мысли Ино о том, что Саске испытывает к ней презрение, были беспочвенны. Он не чувствовал к ней ровным счетом ничего. Яманака была для него всего лишь инструментом, который он использовал в момент необходимости. Использовал спокойно, расчетливо и с максимальной пользой для себя. Единственное, о чем сожалел Саске — что этот инструмент за ненадобностью нельзя положить на дальнюю полку и запереть на ключ, забыв о нем навсегда. Его немного тревожило, как Ино может повлиять на Харуно, и мысленно он пообещал свернуть Яманаке шею, если она встанет у него на пути. Уничтожать любые преграды — это был его способ решать проблемы.

В итоге, в класс они зашли вместе, но перед этим Сакура все же сумела вырвать свою руку из твердой хватки Саске. Тем не менее, несколько учениц заметили их, идущими рука об руку к дверям школы и по коридорам. Сакура сразу услышала, как зашептались девичьи голоса у них за спиной. Она мгновенно представила, какая очередная волна сплетен накроет школу.
«И черт с ними. Пусть развлекаются», — с раздражением подумала девушка.
В кабинете Сакура сразу посмотрела на Ино и моментально отметила ее нездоровый цвет лица и покрасневшие глаза, под которыми обозначилась синева — явные свидетельства бессонной и тяжелой ночи. Яманака сразу направилась к Учихе, резко встав из-за стола и едва не свалив стул. Сакура услышала, как она произнесла:
— Я хочу поговорить с тобой. Хотя бы просто получить объяснения.
Саске, не поведя бровью, бросил резкое:
— Я уже все сказал, — и прошел дальше, оставив Ино застывшей посреди класса.
Сакура отыскала взглядом еще одного человека, которого могло заинтересовать происходящее, но Сай сидел возле Наруто, оживленно что-то обсуждая. Харуно облегченно вздохнула, радуясь, что хотя бы эта унизительная для Ино сцена не будет замечена ее бывшим парнем. Пока Яманака не предприняла каких-либо действий дальше, Сакура быстро перехватила ее руку, разворачивая к себе и заставляя посмотреть в глаза:
— Ино, послушай. Пожалуйста, после экзамена сразу... Я знаю, ты хочешь поговорить с Саске... Но поговори сначала со мной.
Яманака резко выдернула свою руку. В ее крупных синих глазах, где виднелись красноватые прожилки от выплаканных и невыплаканных слез, отразилось раздражение:
— Ты о чем, Сакура? Послушай... Честно... Мне сейчас не до тебя. Не обижайся, но...
Харуно грустно покачала головой и тихо проговорила:
— Это о нем. О Саске.
Теперь глаза Ино, в которых высветилось беспокойство, изучающе впились в лицо подруги и она эхом повторила:
— О нем... О Саске... — затем ее тон стал живее, — Если есть, что сказать, — говори сейчас.
— Нет, — твердо ответила Сакура, — останемся одни. Тогда поговорим.
В этот момент в кабинет вошел учитель, и Ино уже не осталось времени для возражений. Уже сидя на своем месте, Сакура украдкой набрала для Саске сообщение:
«Да не разверзнется у меня земля под ногами и не поразит молния в макушку, если я попрошу Саске Учиху соизволить исчезнуть из класса сразу после экзамена и не портить мне разговор с Ино. Заранее благодарна».
Отправив сообщение, девушка повернулась, чтобы увидеть реакцию молодого человека — тот посмотрел на телефон, и легкая усмешка слегка искривила его губы. Было ясно, что он понял и принял иронию Сакуры. И, действительно, по окончании экзамена он прошел мимо к выходу из класса вместе с увязавшимся за ним Наруто, но практически тут же Сакура получила сообщение: «Жду у ворот. Сколько требуется».
В кабинете остались только они с Ино и дежурные. После короткого препирательства, последних Сакура сумела выставить на пятнадцать минут за дверь. Они стояли с Ино друг против друга: Сакура — прислонившись к закрытым дверям, заведенными за спину руками держась за дверные ручки, Яманака — кончиками пальцев опираясь на один из первых кабинетных столов. Было тихо, и запах мела слегка раздражал нюх.
— Эту ночь я провела с Саске, — глядя на Ино, четко произнесла Сакура.
Яманака сильнее оперлась на край стола:
— Это все, что ты мне хотела сказать? Что за бред...
— Это правда.
Ино усмехнулась:
— Сакура, я не очень понимаю, для чего ты это все говоришь, но даже зная о твоих чувствах к Саске... У тебя есть Сасори. Ты с ним встречаешься уже сколько? Не первый месяц. Ты до сих пор даже с ним не можешь переспать... И хочешь сказать, что вот так просто...
Харуно перебила Ино и ровным голосом проговорила:
— Привет. Между нами все кончено. Пока.
Яманака замерла. Сакура понимала, что разговор пошел неверно. Она хотела объясниться с Ино, она хотела утешить ее, она хотела смягчить боль, хоть как-то помочь пережить случившееся. Но именно в эту секунду она осознала, что верных слов у нее нет. Что их вообще не может быть.
— Откуда... Откуда ты знаешь? Откуда ты знаешь эти слова? — было видно, что Ино выговорила фразу с трудом.
— Он сказал их при мне, — все также твердо ответила Сакура
Яманака закрыла глаза, открыла, посмотрела влево, потом вправо, затем взглянула на подругу и неожиданно рассмеялась громким, впивающимся в нервы Харуно, смехом. Сакура не выдержала, подошла к Ино и взяла ее за плечи:
— Прекрати! Для тебя так лучше... С самого начала же было ясно...
Яманака с силой сбросила ее руки, оттолкнув так, что Сакура пошатнулась:
— Не трогай меня! Ты о чем думала? Ты думала, что все у вас теперь будет хорошо, если ты раздвинешь перед ним ноги? Может, ты решила, что он к тебе что-то чувствует, эта холодная сволочь?
Как тебе, предать меня? Знаешь ли ты, что я пережила вчера, после его звонка, после этих слов? Знаешь ли ты, каково мне было всю эту ночь? Эта боль... Разве ее можно описать? Это время, которое замерло? Эти секунды, превратившиеся в часы? — голос Ино дрожал, как и ее тело, постепенно переходя едва ли не в крик. — И иногда я думала, что все это — кошмарный сон. Вся эта история. Или что произошла какая-то ошибка. Или что он одумается, напишет мне что-нибудь. Или что сегодня он скажет, что я не так его поняла. Пусть бы и соврал! Я ведь только поэтому сегодня пришла на этот чертов экзамен!
Ино опустилась на пол, сев на утоптанные ногами доски и прислонившись спиной к столу, словно ища в нем опоры. Она уже не смотрела на Сакуру. Ее напряженный, лихорадочный взгляд был устремлен куда-то в потолок:
— А хочешь, я тебе еще расскажу? Знаешь, что я делала, что бы отвлечься от этой боли? Я втыкала в себя иголки, обычные швейные иголки! Не потому, что я сумасшедшая, а потому что только так я могла отвлечься от этой дикой, раздирающей боли! Знаешь, что плечам от иголок почти не больно? А вот внутренняя сторона бедра очень даже подходит! Но ненадолго, потому что когда самая острая боль проходит, мысли и чувства снова возвращаются к нему. И тогда приходится начинать снова! Снова и снова! Вот что я делала всю эту ночь! А что делала ты, Сакура? — Ино повернула голову и прожигающим взглядом посмотрела в глаза Харуно.
Все это время Сакура стояла, утратив дар речи. С каждой фразой Ино ее тело пробивал озноб. Перед глазами как в обезумевшем калейдоскопе мелькали ее собственные воспоминания и представления, вызванные к жизни словами Яманаки. Губы Саске, целующие ее грудь, губы Ино, влажные от глотаемых слез. Руки Саске, ласкающие ее тело, руки Ино, вгоняющие иголки в себя. Казалось, что внутри натянулось какое-то нечто, готовое вот-вот лопнуть. Терпеть было невозможно. Сакура сорвалась с места, пронеслась к учительскому столу, на его поверхности мгновенно нашла маленькую коробку, вытащила оттуда пригоршню кнопок и с силой воткнула в нежную кожу запястья. Боль была несильной. Недостаточно сильной. Кнопка отлетела на пол, отскочив куда-то под стол, а на поверхности руки не выступило даже капли крови. Тогда она схватила еще одну кнопку и тоже воткнула — эффект был прежний. В спину ударила волна очередного смеха Яманаки, сменившегося полными яда словами:
— И что ты хочешь показать? Свое сопереживание и заботу? Или этим ты пытаешься успокоить свою совесть и откупиться? Все дешево... И я дешевка, и ты... Интересно, как это произошло? Учиха решил под окончание года перепробовать всех девочек в классе? А у тебя дома никого нет... Удобный случай зайти выпить чаю...
— Не говори ерунды! Все не так! — Сакура обернулась, рукой смахнув со стола злосчастную коробочку, отчего кнопки железным дождем разлетелись по полу.
— А как? Ты сама решила не упускать своего шанса, а он не стал отказываться?
Сакура постаралась успокоить поднявшуюся в душе черную бурю. Она заговорила тише и тверже:
— Ты ничего не знаешь... Ни обо мне, ни о Саске...
Ино с видимым усилием поднялась с пола и подошла вплотную к Сакуре:
— Да? Тогда расскажи мне,- голос вдруг стал проникновенным. — Мы же подруги, так, Сакура? Мы же должны делится своими переживаниями и поддерживать друг друга, так?
Харуно прямо посмотрела в глаза Ино:
— Это началось давно. Я не переходила тебе дорогу, поверь мне. Тебя случайно закружило в этот проклятый водоворот. Но тут моя вина, в этом ты права. Да, мне не хватило искренности. Мне не хватило искренности до конца принять собственные чувства, рискнуть и поверить Саске, положиться на силу характера Сасори. Мне всего этого не хватило. Не хватило смелости рассказать тебе обо мне и Саске, когда это нужно было сделать. Я надеялась, что все решится само. Что все будут счастливы... Или, как минимум, плохо будет мне одной. Я не хотела, чтобы ты страдала... Я заботилась о тебе...
Яманака с какой-то жалостью посмотрела на подругу, будто на умалишенную:
— О чем ты говоришь, Сакура? Может, прошлой ночью ты тоже заботилась обо мне?
— Может быть. Этого ты не поймешь...
— Конечно, — сыронизировала Ино,- я же такая дурочка... Никак не могу оценить твоей заботы... Очень интересно, и когда же все это началось?
Сакура прикрыла глаза, будто отгораживаясь от окружающего мира, пытаясь собрать мысли в единое целое и взвесить, стоит ли ответить Ино. Но практически тут же она поняла, как устала ото лжи и молчания:
— Давно. Не знаю. Может быть, с той ночи... Помнишь, была буря... Тогда мы в первый раз... А может, все началось еще раньше...
Она приоткрыла глаза и увидела окаменевшее лицо Яманаки:
— Вот как... Значит, все это время... И все эти сказки о твоей невинности... — Ино усмехнулась.- А этот твой разговор со мной после Танабаты... Я все чувства развернула перед тобой, а ты в это время уже... И ты ничего не сказала!
— У меня были причины, — Сакура смогла овладеть собой, но все же чувствовала как каждое слово Яманаки стрелой прошивает сердце. А Ино еще сказала не все, и голос ее снова повысился:
— Кого волнуют твои причины теперь? Может, Сасори? Приятно было играться с ним? Он тебя на руках носил, обожествлял. Как тебе, обмануть Сасори? Тебе понравилось? Тебя это возбуждало? Пока Сасори надеялся и верил, ты, как последняя... — Яманака выплюнула оскорбление, — трах...
Раздался звонкий звук пощечины, мгновенно вернувший в комнату тишину. Стало слышно, как прерывисто потрескивает лампа дневного света. Ино схватилась рукой за горящую щеку, как-то сразу поникнув. Огромные синие глаза засверкали от слез. Она снова рассмеялась, но совсем тихо и грустно:
— Мы все, как полные идиоты... Как же ты могла так поступить со мной, с Сасори? И даже Сай, хоть это и на моей совести... Как же так? Мы же были подругами... Я же верила тебе... — девушка сделала паузу и снова, все так же тихо, проговорила словами, полными отравляющей горечи, — Ты лгунья, Сакура. Самая настоящая. И при этом ты же хорошего о себе мнения, верно? У тебя же... на все есть причины? Так?.. Но знаешь, он бросит тебя так же, как и меня. Как использованный носовой платок. Позабавится новой игрушкой и бросит. Хотя из вас получилась бы прекрасная пара. Вы стоите друг друга — сволочь и лицемерка. Мне больше нечего тебе сказать... Желаю вам выпить друг у друга как можно больше крови.
Ино как-то устало встряхнула светловолосой головой и вышла из кабинета.