Корзина помидоров: подбирая слова (Ч. 1. Цвет)

Розовый, со слабым красным оттенком - цвет, так напоминающий цветки сакуры весной. Да, с окон госпиталя видно несколько деревьев, и они напоминали каждому, кто увидел их – на дворе конец марта. Врач, на ходу просматривающий результаты обследования одного из проблемных пациентов, особо не замечал изменений на улице. Слишком сильно медик погряз в работе.
«Их пришлось разместить в разных комнатах, – вспомнила куноичи, как во время очередной брани Узумаки и Учиха пострадал не так давно отстроенный госпиталь. – Хотя бы на некоторое время удалось успокоить».
Густой розовый, напоминающий цвет внутренней стороны ракушки. Таким был пакет Хинаты, с каким девушка зашла в палату Узумаки. Скорее всего, в нем она принесла рамен, о котором так молил джинчурики посетителей, а также врачей и медсестер.
«Обязательно нужно отругать его за это», – взяла на заметку девушка, посчитав, что нескольких минут радости все же достоин практически здоровый шиноби.
И чтобы не вмешиваться в разговор друзей, Харуно плотно прикрыла двери в палату Узумаки. А после быстро зашагала в противоположную сторону: решила проверить другого проблемного, не знающего меру в гордости пациента. И чем ближе куноичи подходила к палате ниндзя, тем меньше становилась долгота шага. Такова равноценная прогрессия падения уверенности в себе.
После возращения в Коноху Сакура не раз оставалась наедине с Учиха, и причина была очень проста: мало у кого находилось смелости лечить преступника S-класса. А Шизуне с Цунаде и так были заняты по горло: решать еще внутренние проблемы госпиталя они не могли.
«Хотя обвинения, в связи с амнистией, сняли, от дурной славы так легко не отделаться», – с такими мыслями ученица Пятой остановилась возле палаты Саске.
Как и Наруто, обладатель шарингана быстро шел на поправку, возможно через пару недель он тоже сможет выписаться и просто приходить на еженедельный осмотр.
Розовый с мягким оттенком красного, так напоминающий окраску красного коралла. Именно таким был цвет папки с историей болезни шиноби. Притиснув её сильнее к груди, девушка выдохнула и открыла двери. Слишком сильно, потому они с грохотом ударились об стену, привлекая внимание пациента, до того наблюдавшего за улицей.
– Охайо, Саске-кун, – без волнения в голосе поздоровалась Харуно, обрадовавшись, что все идет по плану, ну почти все. – Как себя чувствуешь? - Спросила куноичи, подразумевая руку шиноби. Хоть в качестве лечения девушка не сомневалась, тогда ей пришлось лечить двоих придурков в полевых условиях, чудом не подхвативших какую-то заразу.
– Нормально.
На этом разговор обычно заканчивался.
«В состояние шока он был куда разговорчивей», – припомнила медик, прокручивая в голове слова мстителя в Долине Свершения.
Легонько кивнув, девушка подошла ближе к пациенту, попутно попросив того повернутся к ней. Ничего необычного – это они проделывали десятки раз: состояние глаз, горла, а после частота сердцебиения, затем прикосновением к животу девушка проверяла состояния каналов чакры. И напоследок Сакура обратила внимание на покалеченную руку. Более в её голове не появлялись мысли такие как «идиоты», «дураки», «дети». Лишь иногда можно было прочитать на лице легкий оттенок грусти или же сожаления, но и они были столь редки, что шиноби предпочел их не замечать, ибо до раздражения дело пока не доходило.
– Ты идешь на поправку, – в который раз констатировала ирьенин.
Легкий ветерок с окна приподнимал шторы, тем самым позволяя солнечным лучам пробиваться в комнату даже в самые дальние уголки.
Цвет папки под таким падением солнечных лучей казался светлее. Коралловый? Но от очередного дуновения ветерка она упала, а следом за этим несколько десятков листов рассыпались на полу.
Харуно сразу же начала их собирать. Куноичи всего на мгновение остановилась, когда случайно заметила фотографию пациента на одном из бланков. Это был снимок маленького Саске, на нем ему лет шесть от силы.
«Медицинские архивы не пострадали во время нападения на Коноху, да и не в правилах Цунаде уничтожать дела нукенинов, потому не удивительно, что сведенья и фото до сих пор существует».
– Ветрянка, – слегка хрипловатым голосом произнес ниндзя.
Кажется, шиноби посчитал, что причиной некоторого ступора были сведенья в одном из бланков.
– Да-да, – не особо прислушавшись к ответу, ответила Сакура, собирая документы. Почему-то раньше она не придавала особого значения фотографиям, наверное, эту медик пропустила, так как ранее они были скреплены и верхние части страниц не всегда были видны.
– Завтра снова приду, – добавила Харуно, прежде чем покинуть комнату: надоедать своим присутствием – равно раздражать пациента, - чего она хотела меньше всего.
И Саске знал: ирьенин говорит правду, как минимум – это её работа, как максимум – от него не скрылись те чувства, которые девушка не прекращала испытывать к нему. Даже удивительно, как глубоко заседают ненужные эмоции, которые, кстати, более не казались таковыми.
Спустя три недели.
Узумаки и Учиха покинули госпиталь, но все осталось как прежде. Они и дальше приносили деревни убытки, только перешли на новый уровень: полем выяснения отношений стала вся деревня.
Пятая долго это не терпела, и, пригрозив первому лишением возможности стать Каге, а второму путевкой в тюрьму, пока все документы по его делу не будут оформлены и заверены Хокаге. А в кабинете Пятой они могут с легкой руки Сенджу задержаться на недельку-две. Какая бы причина не стала решающей, красная мантия Санина была отличным стоп-знаком для героев войны.
Сакура до того времени отцвела, хотя иногда ветер поднимал опавшие розовые лепестки. И снова этот оттенок! Но в стенах госпиталя его встретишь редко: шторы плотно защищали от всего, что приносил ветер.
Постучав три раза, Саске услышал разрешения с той стороны.
– Здравствуй, Саске-кун, – снова первой поздоровалась Харуно.
– Здравствуй, – кивнув, Учиха без приглашения медика сел неподалеку – осмотр он и есть осмотр. Но в отличие от ежедневных обходов, еженедельный проходил дольше.
«Хорошо, что ради забав с Узумаки не актировал шаринган», – промелькнуло в медика, при обследовании глаз шиноби.
– Смотри в одну точку, – попросила куноичи, когда Саске отвлекся. Вследствие того, что он долго не закрывал правый глаз, неприятные ощущения отвлекали.
Розовый с фиолетовым оттенком. Такого цвета были волосы ирьенина. Ниндзя не придавал особого значения цвету, но после пробуждения раненгана, виденье мира значительно изменилось. Так впервые он отметил изменения еще во время боя с Кагуя, но разобраться совсем получилось после, когда началась неразбериха между шиноби под названием: «Что делать после окончательной победы?».
– Думаю, эти повязки можно снять, – объяснила Сакура, прежде чем прикоснулась к шее пациента.
Не стоило провоцировать ниндзя незапланированными прикосновениями, слишком мало времени прошло после войны. А значит рефлексы пока не притупились, и многие воины с подозрением относились к нарушению их личного пространства. Даже если разум знает, что все позади, тело продолжает находиться на поле боя.
Медик попыталась без лишних движений снять бинты, но ткань не хотела поддаваться. Девушка не заметила, как во время снятия посеревшей ткани приблизилась к лицу пациента слишком близко. В тот момент её интересовала лишь повязка. Но когда дело было закончено, куноичи подняла глаза вверх и поняла всю неловкость ситуации, по крайне мере для нее, так желавшей быть ненадоедливой.
– На эт-том все, – быстро проговорила медик, один раз все же заикнувшись. – До следующей недели, Саске…
Розовый. Описать этот оттенок Учиха не мог, поэтические сравнения не для него. Но все же таким был цвет румянца у влюбленной в него девушки.