Корзина помидоров: прими от меня черри.

Молчание, что сопровождалось ускоренным сердцебиением куноичи, тянулось до неприличия долго. И если Сакура еще чувствовала некую неловкость от происходящего, то владелец рененгана никак не выдал свое волнение. Нет, Учиха никогда в нормальном состоянии не выражал подобные эмоции, но на сей раз мимика лица отличалась от привычного и так знакомого ей Саске-куна. Успокаивающий голосок внутри Харуно шептал медику, что, возможно, это связано с тем, что мститель начинает осваиваться в Конохе, постепенно осознает, как быть обычным человеком. Но другая, более резкая и красноречивая сторона Харуно, прокричала в сознание медика: «Шанаро» и добавила несколько острых словечек, что не в адаптации причина. И прежде, чем внутреннее я напомнило девушке о произошедшем между ней и Учиха, объект большой части мыслей Харуно «поприветствовал» знакомую уже привычном для шиноби жестом: легким касанием губ к метке розоволосой на лбу.
В первый раз подобное действие вызвало ступор на любом уровне. И тогда даже самое смелое я расширяло глазки и на минуту превращалось в застывшую статую. И здесь не стоит винить куноичи: увидь бы кто-то из знакомых сие «приветствие», списал бы все на солнечный удар, мираж или же генджуцу. Что, в принципе, тогда и сделала Харуно.
Но, как показала практика, чем чаще Учиха позволял подобное поведение, тем легче переносила его девушка. Поэтому в этот раз Сакура не словно по волшебству застыла, а зажмурилась и отодвинулась. Как не иронично звучало, но первой, кто среагировал на такой поступок, была маленькая влюбленная Сакура, которую ученица Хокаге пыталась глубоко спрятать за возрастом.
Лишь позже, когда куноичи осталась одна, к девушке пришла мысль, что Саске нравилось наблюдать за… за… и Харуно прервала этот поток мыслей, ибо он был до невозможности нелеп; скорее всего, она бы поверила, что у Кагуи был гарем мужчин, нежели в Учиха, получавшего удовольствие от подобной картины.
Почувствовав спиной предательский, словно из воздуха появившийся угол, девушка открыла глаза и снова встретилась с безразличным взглядом Учиха. Вот только было одно явное отличие от того ниндзя, что появился на войне: мститель после возращения в Коноху задерживал взгляд на человеке дольше, нежели на двадцать секунд. Словно ему действительно не все равно на стоящего рядом собеседника или друга, знакомого. И по той же злой иронии подобный взгляд и отпугивал куноичи от товарища по команде. Ведь сердце – или что там отвечает за производительность любви – предательски создавало иллюзию, что Саске-куну она не безразлична. Хотя повод так думать у Сакуры все же был: странный «обряд-поцелуй» Учиха.
Но эта встреча отличалась от других не потому, что Харуно более ясно представила любимого возле себя, а по более понятным обстоятельствам: опасная по своей сути интимная близость произошла, и сегодня она пожинала плоды в виде друга, внимательно изучавшего её. И все равно, что они взрослые люди, которым уже давно стукнуло за двадцать; и дело даже не в мозгах, в наличии которых никто не сомневался. Главная причина неловкости была до банальности проста - Саске. Он отличался от других не так характером или же целями в жизни, как прошлым, которое обязывало его совершить некоторые поступки: отстроить главный дом Учиха, жениться и обзавестись достойными наследниками Воли Огня.
Сакура не была столь наивной в этом плане, поэтому все свои розовые мечты не выпускала за пределы головы. Но чем чаще она сталкивалась с главным героем несбыточных грез, тем более трудно становилось держать в узде мечтательницу внутри себя. А ведь медик только-только научилась вести себя как товарищ по оружию.
- Сакура, - полушепотом, словно никто, кроме загнанной в угол девушки, не должен даже заподозрить о произнесенном слове, позвал обладатель шарингана подругу.
И, конечно, девушка не смогла противиться желанию откликнуться даже на такой тихий голос. Ведь стоит ученице Цунаде научиться выглядеть не как идиотка-фанатка, придет Учиха и всё испортит, что, собственно, он и сделал. Ведь чем сильнее он наклонялся к куноичи, тем тише кричал её здравый смысл: «Не поддавайся! Где ты видела Учиха, зажимавшегося по углам? Беги, идиотка. Бег…». Но все растаяло в воздухе после следующих слов шиноби:
- Разве ты не позволишь прикоснуться к тебе еще?
Вообще-то, юной особе следовало взглянуть в глаза юноши, совсем потерявшего если не стыд, то маску «мне плевать на Харуно». Но по закону, который ученые еще не открыли, девушка опустила взгляд на губы сокомандника и была готова поклясться, что её выдержка вот-вот помашет ручкой и отправится в отпуск.
И лишь неимоверная удача, пофигистическое отношение или хорошо замаскированный интерес Саске позволили безответно – хотя теперь и это под вопросом – влюбленной избежать остаточной блокады в виде рук, что уже хотели отрезать путь к отступлению ученице Санина.
- Про-о-ости, - дрожащим голосом начала Сакура, - я спешу, Саске-кун! – И все же на последних словах командование над речью взяла та часть медика, что отвечала за беспристрастность, поэтому в последних трех словах интонация выровнялась и даже прозвучала убедительно и твердо.
Позже Саске спросит таким же низким полушепотом, почему она так спешила с документами в туалет. Но пока Учиха лишь провел подругу взглядом, попутно кое-что обдумывая, а именно: вещи, которые нередко описывались в книгах Джирайи.