Кровавый салат души сумасшедшей

Кровавый салат души сумасшедшей.
Орган первый — палец.
Часть первая.
Известие.

Так уж вышло, что каждую свою потерю я награждала мысленной потерей какого-либо органа, или же какой-либо части тела.
На данный момент «мысленная я» вся израненная, словно решето. Дыры на этом теле как воспоминания, которые не покидают. Которые мучают и тихими криками живут в моей голове, не дающими спать. Они... Эти голоса... Эти крики, они живут в моей голове, и все время зовут меня к себе. Они не хотят оставаться «там» без меня.
Итак, моя первая потеря — это палец. А точнее мизинец.
Казалось бы, обычный пальчик. Самый маленький и незаметный, но только вот без него моя жизнь была уже не та.

Был обычный субботний вечер. В камине тихонько потрескивали дрова. Я сидела перед ним и перелистывала новенькие книжки, которые мне прислала тетушка Марлен из Америки.
Сейчас у меня под пальцами шелестела книга под названием «100 способов стать настоящей леди». В книге были прекрасные иллюстрации. Красивые женщины в волшебных платьях. Картинки были яркими и запоминающимися. Мне на тот момент было пять. Я до безумия обожала всякие познавательные книжки такого типа. Я ведь была тогда еще «маленькой леди». Так всегда меня называла тетушка Марлен.
Я очень ее любила. Да и она меня тоже. Она показывала это своей заботой и различными подарками, а я улыбкой до ушей. Это была взаимная и очень искренняя любовь. Я была для нее как собственная дочь.
Тетушка была путешественницей и поэтому редко посещала наш дом. Но когда она там появлялась, то моему счастью не было предела.

Однажды, когда тетушка приехала из Индии, я была так счастлива. Марлен со своим дворецким, не видящим совершенно ничего из-за большого количества коробок с подарками в руках, постучала в дверь. Я по обыкновению побежала открывать, чем вызвала недовольство со стороны мамы, которая всегда мне говорила : «Не бегай по дому!». Меня опередил наш дворецкий Клаус. Он как всегда открыл дверь с бесчувственным лицом, какое присуще, наверно, всем дворецким, кроме тетушкиного. В этот момент, не успев затормозить за последним поворотом и скользя по холодному кафелю носками туфель, я мчалась открывать. Мое платье, которое было сшито по всем правилам, ну никак не помогло и, запнувшись о его подол, я врезалась прямо в Клауса. Сила удара была настолько велика, что с ног я повалила не только его, но и тетушку и даже ее дворецкого. Коробки с подарками выскользнули из рук дворецкого тетушки и взмыли в воздух. Бах!
Минуту мертвенного молчания разрезал детский вскрик:
- Тетушка!
Тетушка Марлен не успела ничего сообразить, как я уже висела на ее шее. На мне и остальных лежали те несчастные коробки с подарками. Мое по-детски маленькое личико засияло улыбкой. Марлен погладила меня по голове и крепко-крепко обняла.
До сих пор помню манящий аромат ее духов и такие яркие, такие родные волосы цвета алой розы. Ее характер был очень изменчив, но со мной она всегда оставалась милой и доброй тетушкой.

- Анна... - тихо произнесла моя мама. - П-подойди пожалуйста...
В ее голосе звучали нотки разочарования. Ноты отчаяния. Гаммы боли.
Я подошла. Мама спустилась на мой уровень, сев на колени, и стала говорить. Она говорила тихо, но отчетливо. Я помню каждое ее слово. Каждую эмоцию. Ее лицо кривилось от этих эмоций. Стало сразу ясно, что случилось что-то действительно плохое. Но в этот момент я никак не ожидала услышать от матери это:
- Аннушка, наша горячо любимая тетушка Марлен... - Эмоции все же подвели главную леди нашего дома, и из ее глаз посыпались серебряные капельки. Одна. Две. Три. Они капали мне на руки, обжигая кожу. Капли были большими и настоящими. Не такими как у актрис - наигранными и сухими. Казалось, что если их попробовать на вкус, то можно почувствовать горечь. Это была горечь утраты. Ее ничто не заглушит. - Она скончалась...
- Ч-что? М-мама, ты должно быть шутишь? Да, шутишь, я же знаю, как ты любишь меня разыгрывать.
Я не могла поверить, а точнее я просто не хотела этого делать.
В ответ мама лишь потрясла головой в разные стороны. Ее дрожащие от шока руки невольно потянулись ко мне. Она заключила меня в объятия. Такие горячие. Такие родные.
В этот момент я слышала биение маминого сердца. Оно было рваным. Как и дыхание. Через всхлипы и боль мама говорила со мной.
- Обещай мне, Анна, что ты не покинешь меня!
- А ты обещай мне!
Мы стояли, обнявшись, из глаз мамы капали слезы прямо на мое платье. Они и скрепили наше обещание.
Обещание было простым, но в то же время таким сложным. Казалось, что его скрепила сама Госпожа Смерть. Как будто она проскользнула легкой поступью через замочную скважину входной двери и, протиснувшись сквозь щелку в стене, зашла в комнату к нам с мамой. Я даже почувствовала как ее ледяное дыхание касается моей шеи. У меня пошли мурашки по спине. От этого дыхания мне стало жутко. Оно в тот момент вытянуло что-то из меня. Но тогда я еще не поняла что именно.

Со смертью тетушки умерла и частица моей души.