Кто-то должен быть счастлив

Острый нож вонзился ей в самое нутро. У неё вырвался крик — протяжный вопль из далекого, почти неразличимого детства. Кричала не она — кричала та двенадцатилетняя девочка с длинными нежно-розовыми волосами и извечным «Саске-кун!» или «Наруто бака!». Она даже не плакала, просто кричала.
Крик раненного животного, крик отчаявшегося и испуганного ребенка, крик загнанной в угол.
Не она.
И это — не он. Тот Наруто, которого она знала — симпатичный блондин, солнечный мальчик, как она его называла. Голубые глаза — прекрасное небо, вечно взлохмаченные светлые волосы — яркое солнышко. А все вместе — Наруто Узумаки. Сперва — проклятье деревни, после — надежда и опора.
А сейчас он лежал у неё на коленях. Такой... безмятежный. Голубые глаза приобрели селедочный блеск и равнодушно смотрят в небо. Некогда светлые волосы сбились в грязный окровавленный колтун. Сакура криво улыбнулась и аккуратно, едва касаясь, провела ладонью по его лбу. Холодный.
Лицо девушки приобрело землистый оттенок, и вдруг она заскулила. Как побитая, брошенная всеми собака. Ненужная шавка. Упав головой ему на грудь, она зашлась в рыданиях.
...Твоя кончина должна была быть совсем другой, Наруто Узумаки. Может быть, когда ты был бы уже в преклонном возрасте, стал хокаге, женился на Хинате, и у тебя было бы два или три таких же оболтусов, как и ты сам.
Не так все должно было закончиться для тебя. Не на мокрой, от утренней росы траве, не под холодным пасмурным небом.
К тому же — кто мог подумать, что ты умрёшь от руки бывшего лучшего друга?
Звучит-то как — бывший лучший друг... старо и не нужно. Тебе сейчас уже ничего не нужно.
Кстати, а он тут. Весь в крови, одежда порвана, но держится на ногах. Черные глаза, всегда выражающие презрительность и некоторое самодовольство, сейчас были крепко прикрыты. Он не хотел видеть его таким.
В его затуманенным местью разуме сохранились светлые и, как это ни странно, дорогие ему воспоминания — воспоминания о детстве. Там был Наруто — лучший друг, единственный, кого он подпустил к себе^; один из тех двоих, за кого он мог отдать жизнь. Там была и она — тогда ещё симпатичная девчонка с длинными розовыми волосами. Как они его раздражали! Сакура со своей любовью, Наруто — с вечным духом соперничества и, в то же время, с чем-то таким светлым, что он как-то сдал позиции. Наруто — вечный источник оптимизма, которого сам Саске не мог понять. У него умерли родители, спасая эту растреклятую деревню, а он все равно твердил, что когда-нибудь («Совсем скоро!») станет хокаге, и, как знать, может быть его женой станет Сакура? Ну, а то, что зеленоглазая подруга детства влюблена в самого Учиху, никоим образом не волновало Наруто. «Я верю в свою звезду!»
Это, наверное, так прекрасно — жить мечтой. Искренне верить в неё, упорно идти, преодолевая все преграды, доказывать раз за разом, год за годом, что он сможет, что он добьется.
Не добился, не смог. Сердце любимой он так и не завоевал. Хокаге — уже несбыточно. Вернуть друга — и чем это для него самого обернулось?
Саске не испытывал стыда — только жалось и некоторую зависть. Постыло, пусто, никчемно — слова, которые могут описать его существование.
...А ведь он считал, что, совершив месть за клан, будет счастлив. Обман. Убив брата, он не испытал ничего, кроме разочарования. Узнав правду, он испытал второе в своей жизни истинное горе, но, в то же время, и некоторое садистское наслаждение — месть. Теперь он будет мстить Конохе, теперь есть ещё хоть какой-то смысл жить.
А оказалось, что он не достоин жизни. Он убил надежду Конохи, всё — она мертва. Еще некоторое время и деревня сама преклонит голову. Но ещё он убил друга детства, человека, искренне верившего в него, человека, который, несмотря ни на что, сохранил веру в себя и любовь ко всем его окружавшим.
Учиха завидовал.
...Сохранил веру, надежду, любовь...
И как ему это удалось?! Как, черт возьми, когда он, также как и сам Саске, видел смерть с раннего детства? Когда деревня отвернулась от него и кидала камнями в след? Как ему удалось сохранить такой светлый огонек в глазах, освещавший собой вся и все?
Чем старше Саске становился, тем яснее и отчетливее воспринимал реальность, своё существование, свою цель. До него вдруг дошло: он никому и никогда не нужен был кроме Сакуры и Наруто. Никому и никогда. Он сам собою так не дорожил, как они дорожили им. И цели у него как таковой не было. Месть — что угодно — но не цель и, тем более, не смысл жизни.
Смысл жизни... пафосно и глупо.
Не так свою жизнь представлял Саске, не так.
А как тогда?
Он не мог бы сказать точно. Учиха грезил местью с восьми лет и не задумывался, что будет дальше. Он не думал о том, что, если ему и удастся осуществить месть, то как жить потом? Об этом самом «потом» он никогда не задумывался. Есть сейчас и то, что произойдет лишь минутой дольше, — этого вполне хватает для того, чтобы отразить атаку врага.
А прошлое и будущее...
Прошлое заперто в самой глубине души и закрыто под тяжелым замком воли^; нельзя вспоминать, иначе можно раскиснуть и утопить свою месть где-нибудь на дне бутылки саке. А будущего попросту нет. Не только у него — у всех шиноби вообще. Слишком это бессмысленно и больно — строить планы на будущее, зная, что завтра идешь на важную миссию, с которой, быть может, и не вернешься.
Наруто не вернется с этой миссии.
Больше Коноха не будет приветствовать своего героя, больше Сакура не отчитает его за малейшую оплошность, сказав ему все, что о нем думает, больше Хината не покраснеет при его появлении, и до него более никогда не донесется тихий мелодичный голосок, прошептавший его имя...
Этого больше никогда не случится.
А во всем виноват кто?
— Саске, — заикаясь, пробормотала девушка, прижимая к себе лежавший на её коленях труп.
Учиха неожиданно для себя самого напрягся. Лицо так и не изменилось, но руки неосознанно сжались в кулаки.
— Уходи, Саске! — внезапно выкрикнула девушка, подняв заплаканное лицо. Опухшее от рыданий — по нему и сейчас текли слезы горя.
Истинное горе. Все то, о чем она плакала раньше: «Саске, кажется, больше нравится Ино», пришлось самой себе отрезать волосы для того, чтобы выжить и спасти остальных. Тогда она сдержалась, но после рыдала по своим чудесным волосам. Как она их холила и лелеяла!..
А смерть друга... какого?
Саске заметил на девичьем лице отпечаток горечи и некоторой мудрости. Наверное, такое лицо у пожившей семьдесят лет старухи, пережившей и предательство, и смерть.
Она сильная, но как изменило горе её внешний вид!..
А ведь он неосознанно хранил в памяти образ двенадцатилетней девчонки с хрупкой, не оформившейся фигуркой и зелеными, озорно блестящими глазами.
...хранил, и сейчас для него это оказалось шоком. Нет, ему уж точно плевать на эту деревеньку со всеми её жителями, но они...
Они всегда были рядом, даже когда того и не требовалось, — всегда.
И вот сейчас он убил одного из них, а вторая превратилась в... просто изменилась до неузнаваемости. Прекрасное бледное лицо сейчас почернело от горя, и она из шестнадцатилетней девушки превратилась в замученную жизнью старуху.
Учиха почувствовал, как ему стало тошно от себя самого.
Он... не так хотел. Ему вообще не было дела до неё! Ну, есть Сакура и есть, а оказалось... Оказалось, что, он хоть и не предполагал её убивать, но...
Что «но»? Саске и сам не мог себе ответить. Просто вдруг выяснилось, что он её по-своему ценил и даже испытывал благодарность. Тогда, в то время как он собирался уходить из Конохи, она готова была на всё, только чтобы помочь ему.
Она готова была посвятить всю себя его цели.
Он был благодарен.
Он испытывал отвращение к себе.
— Хорошо, что я тебя так и не взял с собой, — произнес Саске, смотря прямо ей в глаза. Если бы он взял её с собой... Сакура бы стала такой же.
Это было бы хуже всего.
Сакура вздрогнула от его голоса. Слишком больно отозвалось в памяти. Нож опять вонзился в самое нутро, но только теперь она смолчала. Аккуратно положила Наруто на траву и в последний раз посмотрела в его глаза.
...уже не его. Казалось, что сама смерть смотрела на неё.
Искривив губы, девушка едва сдержала снова подступившие рыдания. Аккуратно она провела ладонью по его лицу, закрывая голубые глаза.
— Почему? — спросила она, поднявшись на дрожащих ногах. Вся в маленьких порезах, с теми же короткими волосами цвета цветущей Сакуры, только теперь они сбились в грязный кровавый колтун.
— Ты бы мешалась. Ты всегда была такой докучливой. — Лицо Саске приняло маску профессионального картёжника — вежливое, но равнодушное.
Девушка слегка опустила голову. Слезы больше не текли, хоть и очень хотелось заорать во всю глотку и зарыдать, да так, чтобы у Саске кровь заледенела в жилах.
Но плакать — признак слабости. Недостойно.
Она будет горевать потом, когда будут силы. Когда останется одна, и никто не узнает её слабой. Пусть Саске видел — больше не увидит.
Сакура с трудом заставила свои губы искривиться в подобии ухмылки, но, посмотрев в его глаза, почувствовала, что на её лице сейчас не более чем жалобная гримаса.
— Сила в ненависти? — прошептала она. Зачем? Что за глупость? Но ей просто было важно это знать. Просто важно.
— Нет.
— А в чем?
— Не знаю. Пожалуй, из нас троих лишь ему удалось найти истинную силу. Где-то внутри себя.
Лицо Сакуры исказилось от воспоминаний. Совсем недавно она говорила с Наруто об этом... странно: совсем недавно, но вот был человек, а уже нет. И самое страшное — с этим ничего нельзя сделать.
— Сила в вере, надежде, любви.
Она повторила его слова точь в точь.
Повторила — и стало чуть легче.
Саске опустил взгляд. Действительно, три основных кита Наруто. Пусть это и звучит грубо, зато правдиво.
— Коноха не знала более светлого человека, — прошептала девушка, закрывая лицо ладонями.
— Не плачь.
Сухо и до омерзения равнодушно... как обычно — в стиле Учиха.
— Не буду, — вдруг пообещала Сакура, кивнув головой.
Она отняла ладони от лица и с удивлением обнаружила, что Саске направляется прямо к ней.
«Он хочет меня убить», — пронеслась мысль у девушки, но она не задержала на ней внимания.
— Это плохо, когда даже смерти не боишься, — произнес Учиха, проходя в нескольких сантиметрах от неё. Сакура схватила его за руку и почувствовала, как он слегка вздрогнул. Девушка чуть повернула лицо и вдруг почувствовала, как на лицо капнула капля.
— Тогда мы оба с тобой не святые. Смерти-то ты не боишься, — прошептала она, сдерживая парня за запястье.
Саске молчал. Она видела лишь его профиль. Темные глаза углубились куда-то в себя, не видя никого.
— Да, — согласился Учиха, протягивая ладонь под дождь. Он усиливался, и вскоре хлынул ливень. Буквально за две минуты.
Дождь смывал всю кровь с его рук и, казалось, исцелял раны.
— Обнадёживающе, только в реальности все сложнее.
Сакура промолчала. Лишь поймала себя на мысли, что, пожалуй, впервые в жизни поняла его. Никогда раньше они не были так близки, как в эту минуту под дождем, около трупа лучшего друга.
Внезапно девушка вздрогнула. Что она скажет, что она будет делать? Там, в деревне?
Где ей найти силы для того, чтобы всем им рассказать о смерти Наруто?.. Как она скажет им всем, что убил его бывший лучший друг, за которым сам Наруто и гнался все эти три года?
— У меня не хватит сил, — прошептала Сакура, сжав запястье парня.
— Верь, люби, надейся, — сухо произнес Саске, выдернув руку из оледеневших пальцев девушки.
Она не заметила скрытую иронию вперемешку с горечью.
— Уходи! — Сакура упрямо схватила его за руку, резко разворачивая к себе. Глаза Саске были потухшими. Он не смотрел на неё — за спину. Там лежал Наруто, беспомощно раскинув руки, но с какой-то полуулыбкой на губах.
— Уйду, правда уйду. — Саске почувствовал усталость и опустошение. — Ты больше никогда меня не увидишь. Я только его заберу и уйду.
— Уходи просто так. Уходи и никогда не возвращайся! Я совру — скажу, что Наруто не смог отразить атаку вражеского ниндзя. — Сакура увидела в черных глазах всколыхнувшееся удивление. Зеленые глаза твёрдо смотрели прямо на Саске. — Я знаю, что он был бы не против. Наоборот — на моем месте поступил бы точно так же.
Наступило молчание. Сакура подняла вверх голову и с тоской посмотрела на небо. Она даже мысли не допускала о том, что это просто осадки — природа оплакивает смерть одного из самых светлых и сильных шиноби. Девушка слабо улыбнулась и почувствовала на губах соленую влагу. Её собственные слезы.
— Ты предложила мне сбежать, поджав хвост. — Саске с силой повторно вырвал руку и жестко посмотрел на неё. — Я может быть и убийца, предатель, но не трус.
— Просто кто-то должен быть счастлив.
— Почему я?
— У меня не получится.
Так просто — будто речь шла о погоде. Саске это взбесило:
— Если уж у тебя не получится, тогда какие вопросы ко мне? И вообще, с чего ты решила, что мне необходимо быть счастливым? Что вообще есть счастье?
Девушка молчала. Она беззвучно оплакивала их друга, чувствуя, как с этими слезами из неё уходит горечь. Нет, это далеко не всё. Но почему-то стало чуть легче. Словно это Наруто стоял перед ней и улыбался — такой родной, добрый, необходимый. Как воздух.
— Тогда получается, что на его месте должна была быть я.
— Ты считаешь, что, умри ты, Наруто был бы счастлив?
— Тогда как?! — Сакура сорвалась на крик. — Что делать?! Ну, понимаешь, не бывает так! Не бывает, чтобы все поголовно были несчастны, кто-то просто обязан быть счастливым!
Вдалеке послышался громкий гул грома. Он будто подтвердил её слова и добавил ещё порцию ливня. Одежда мгновенно промокла, но их это не волновало. В глазах Саске явственно читалось удивление — он не узнавал её. Всегда уверенная, но тянущая их вниз. Она все время пыталась стать сильнее — почему-то это он помнил. Стыдилась, что самая слабая из них троих, и разбивала руки в кровь, чтобы им не было стыдно за неё. Они ведь были одной командой.
«Ты стала сильнее», — пронеслось у него в голове.
— Так будь же счастлива за всех нас, — устало выдохнул он, склонившись к самому уху девушки. В следующий миг у Сакуры все померкло перед глазами. Она покачнулась и упала на сырую землю.

***

Лепестки цветущей сакуры медленно опускались на ярко-изумрудную траву. Хрупкие танцовщицы привлекали внимание, заставляя наблюдать за собой, за своим очарованием, за своей нежностью.
Девушка отвернулась, и её рот исказился, как если бы она хотела заплакать. Но минутная слабость прошла, и она продолжила путь.
Она совсем не такая, хоть и названа в честь этого цветка.
И, самое интересно, ей этого совсем не жаль.
Она вообще разучилась испытывать жалость или сострадание. Они оба ушли из её жизни, и, кажется, её душа вместе с ними.
Повзрослела, очерствела или просто изменилась?..
Потеряла смысл жизни.
...Последние лучи заходящего солнца медленно окрашивали небо в бледно-розовый цвет. В лесу, среди деревьев с размашистыми кронами, к вечеру становилось прохладно и сыро. Девушка неосознанно повела плечом, кутаясь в плащ.
Она упорно пробиралась сквозь мокрые, нещадно хлеставшие ветки. Примерно с полчаса этого хождения она с облегчением вышла на поляну. Небольшую, с одним единственным деревом. Огромный величавый дуб, по её мнению, служил украшением этого места. К тому же он был свидетелем того, что произошло здесь восемь лет назад.
Это была её личная традиция. Некий ритуал, который она выполняла каждый год в тот день, когда они исчезли из её жизни.
Медленно, будто растягивая момент и слабо улыбаясь, она подходила к дубу, крепко сжимая кулаки. А в голове всплывали воспоминания. Того дня.
...Наруто резко останавливается и с удивлением смотрит вокруг себя — его пронзила резкая боль. Чуть повернувшись, он все понял... Саске напал внезапно... из-за спины. Удар в спину.
...друг...
Мгновение, и Наруто падает на землю. О, эти кровавые пузыри — предвестники смерти. Сколько она нагляделась на них за все три года, что обучалась у Цунаде? Но в этот раз было ещё хуже — на её глазах умирал друг. Лучший Друг. А у неё даже не хватило чакры на то, чтобы сохранить ему жизнь.
А потом этот мучительный период осознания его смерти и разговор с Саске. И о чем они говорили? Она не могла вспомнить. Слова, жесты, его мимика... все это забыто. Она помнила лишь ощущения. Холод, боль, горе. Непоправимое горе, и уверенья, что все будет хорошо, тут уже не помогут. А потом перед её глазами померк свет, и она упала на землю, от которой нестерпимо несло влагой^; кажется, шел дождь.
Очнулась она внезапно. Вся разбитая, помятая, с четкими картинками произошедшего в голове. Лежала под этим самым дубом, равнодушно смотря на то, как солнечный свет просвечивается сквозь листву.
Она всё помнила. Она все поняла.
Один умер, другой ушел.
Второй раз в жизни он ушел, но ведь она сама просила его об этом. И он ушел, и о нем больше ничего не было слышно — как и обещал. Только ещё и забрал Наруто.
Именно за это они и возненавидела Саске. Забрал! И она даже не имеет возможности навещать Наруто хотя бы на кладбище. Теперь он захоронен неизвестно где — один из сильнейших шиноби Конохи! А может и вообще не похоронен, мало ли что могло прийти в голову Саске. Может, сжег тело друга и развеял пепел по ветру, а может, все же похоронил...
...как-то слишком резко она встала и решительно направилась в деревню. С каменным лицом — она больше не пролила ни слезинки. Это лишнее.
Всем рассказала, что Наруто взорвался благодаря какой-то неизвестной ей технике вражеского ниндзя.
Умер как настоящий герой, на миссии — в деревни чтили память о нем.
Сакура стряхнула воспоминания и, подойдя к дубу, устало опустилась на траву.
Фотография всегда была при ней. Поставив рамку рядом с собой, девушка растянулась на траве. Она почувствовала спокойствие, которое разливалось внутри. За неимением его могилы Сакура приходила сюда. В этом месте, где она видела их обоих в последний раз, витала какая-то успокаивающая энергетика.
Ей не удалось отпустить их. Пусть они ушли из её жизни, но кто запретит ей вызывать их образы в памяти перед сном, в объятиях мужа?..
Да, она теперь замужняя девушка. Точнее уже как пять лет замужем за Саем. Они оба почетные шиноби Конохи. Никто слова не скажет против их мнения. И в то же время молодая чета воспитывает двух детей. Братья-двойняшки. Камуи и Ичи. Друзья и соперники, враги и братья. А им всего по пять лет.
На лбу Сакуры образовались складки, а между ними прорезалась морщинка. Её пугали собственные сыновья. Возможно, до того как уйти из её жизни, Саске и Наруто оставили частички себя с ней, и теперь эти частички воплотились в её детях? По крайней мере, это многое объяснило бы.
К примеру, характер одиночки Камуи. Для своего возраста он довольно самостоятелен и излишне скрытен. Да ещё темноглазый брюнет с мертвенно бледной кожей. В Сая, конечно, но девушка порой называла сына Саске и тут же замыкалась, ловя пристальный взгляд мужа. Он все понимал.
А Ичимару? Это почти копия Наруто! Темноволосый, как и его отец, однако зеленоглазый и бесшабашный — гены Сакуры. Для него практически нет тормозов. Он всегда весел и готов к тренировкам. Не раз он упрашивал мать показать ему разные техники, которые она применяет на миссиях.
— Я запросто смогу!
Сакура лишь качала головой. Она отдаст жизнь за сыновей, но порой просто не может их видеть — так больно становится.
Девушка не заметила, как провалилась в сон. Она видела один из самых прекрасных снов в своей жизни.
Трое детей сидели на поляне и, смеясь, обсуждали предстоящую миссию.
— Да я запросто смогу, Сакура-чан! Вот увидишь, я ещё лучше этого Саске справлюсь с заданием!
Темноволосый мальчик хмыкнул и, засунув руки в карманы, смерил взглядом блондинистого друга.
— Бака, прекрати говорить ерунду! — Девочка тут же дала блондину затрещину. — Мы должны работать как команда! То есть все вместе, как один хорошо сложенный механизм, понял?
Но блондин, кажется, и не слушал её. Он в ответ смерил взглядом друга-соперника, и вдруг оба, резко отвернувшись друг от друга, хмыкнули.
— Ребята, вы опять! — воскликнула девочка, когда её сокомандники кинулись друг на друга, да не с кунаями, а с кулаками — типично мальчишеский способ.
Вскоре, нервно смеясь, она пыталась разнять катающихся по траве друзей.

***

— Ты долго, — заметил Сай, с непроницаемым лицом помогая супруге снять походный плащ.
Сакура промолчала. Если Сай того не хотел, его было невозможно понять. Пять лет брака ничего не изменили.
Девушка устало пожала плечами, и, вымотано улыбнувшись, потянулась на носочках и поцеловала супруга в щеку.
— Извини, — пробормотала она, обнимая его.
Судя по тому, как его тело расслабилось, Сакура поняла, что прощена за поздний визит.
— Дети спят? — Девушка сняла обувь и прошла на кухню, заглядывая в кастрюлю. — О, ты кушать сварил? Видимо, мир перевернулся?
Сакура говорила иронично, в шутливом тоне, но лицо Сая снова приобрело выражение холодности.
— Надо же было чем-то кормить детей, если матери на них наплевать.
Это был удар ниже пояса. У неё всегда было много работы: помимо миссий она ещё работала в госпитале и помогала там Цунаде. Так что оказывалось, что, в отличие от Сая, бывавшего лишь на миссиях, она не бывала дома почти круглосуточно и каждодневно, тогда как он максимум уходил на неделю, но после обязательно сидел с сыновьями, по меньшей мере, две недели.
— Ты же знаешь... — беспомощно начала Сакура. На людях она могла быть холодной женой и строгой матерью, но лишь Сай, Камуи и Ичи знали, насколько она ранима и дорожит ими.
— Нет, не знаю. Будь добра, объясни, где ты была сегодня.
— В госпитале.
— Я искал, тебя там не было, — сухо, с оттенком раздражения произнес парень, прищурившись.
Девушка опустила взгляд. Никто не знал, как на самом деле умер Наруто и куда она ходит ежегодно в один и тот же день.
— Сакура, если хочешь, можем развестись, — предложил Сай.
Она подняла взгляд.
— Не надо развода. Каждый год в один и тот же день я иду на то место, где умер Наруто.
Сай замер. Спустя секунду он уже держал в объятиях жену, бившуюся в рыданиях.
Кажется, эта боль никогда не отпустит её.
Открыв глаза, Сакура вздрогнула. В дверном проеме стояли Ичи и Камуи, держась за руки. В детских пижамках, с растерянным видом. Они беспокоились за маму.
Смотря на них, девушка не могла остановить слез. Прижав кулаки к щекам, она зажмурила глаза и снова завыла.
— Ну-ну, дорогая... все будет хорошо, успок... Что вы здесь делаете? Марш в постель!
— Маме плохо?
— Её кто-то обидел?
Сакура почувствовала, что губы непроизвольно растягиваются в неловкой улыбке.
— Нормально все с мамой, просто у неё напряженная работа и она переволновалась. Сейчас мы её чаем напоим, успокоим и...
— Мама, скажи, кто тебя обидел! Я сейчас же с ним разберусь! — Ичи подбежал к родителям, не отпуская руки брата. Камуи так же обеспокоенно смотрел на маму. Такой он её никогда не видел. Всегда требовательная, строгая, но все же добрая, а тут... плачущая, хрупкая, даже какая-то несчастная.
Сакура попыталась успокоиться. Проглотив новую порцию рыданий, она мягко высвободилась из объятий мужа и, подойдя к детям, присела возле них на колени.
— Вы мои родные, — прошептала она, взяв каждого за руку так, чтобы они сами держались за руки. Образовался небольшой круг. — Простите меня.
— Ты только скажи, мы быстро разберемся с обидчиком! Правда, Саске? Никто не смеет обижать нашу Сакуру! — воскликнул Наруто.
— Пожалуйста, не плачь больше, — серьезно попросил Саске.
— Не буду, — так же серьезно пообещала Сакура, утерев слезы их маленькими ручками. — Вот, видите? Больше не плачу.