Легче шелка, мягче облаков (3 глава)

В большой комнате, на татами, сидела блондинка, расчесывающая короткие волосы и иногда смотрящая на свечи. Она не обращала внимания на то, что старший брат сильно храпит и даже совсем привыкла, а вот его невеста будет очень долго привыкать к такому. Ее младший брат в тусклом свете читал какой-то свиток и иногда искоса посматривал на сестру. Его мучил один маленький вопрос, который хотелось задать, но он не решался. Парня никогда никто не интересовал, да и сейчас это было лишь любопытством. Редко увидишь висящую перед собой девушку, да и еще вниз головой. Он уже даже не читал то что находилось в руках, а думал как бы корректнее задать вопрос сестре, но чудом она заговорила первая.
- Гаара-нии-сан? Оторвись на минутку, - он поднял на нее взгляд, начиная внимательно слушать. Без лишних слов, они были ни к чему. – Ты видел вашу новую танцовщицу? – он кивнул, снова смотря на иероглифы в свитке.
- Сегодня я встретил эту девушку. Откуда она? – Темари удивилась такому вопросу.
- А почему ты спрашиваешь? – Сабаку задумался, но лишь на миг, чтобы прокрутить в голове ответ. Он ухмыльнулся своим мыслям.
- Редко перед тобой извиняются, особенно вися вниз головой, - его сестра хихикнула и убрала гребень. Она сегодня узнала от Ино, как Хината ловко скакала по рабочей комнате Тентен, но про встречу с ее братом актриса не услышала.
- Она из цирка, акробатка, - девушка погасила свечу в лампе и легла спать, пожелав спокойной ночи. Гаара еще некоторое время смотрел в большое окно, думая, что получив ответ на один вопрос, он теперь имеет еще парочку новых.
Но парень больше ни о чем не стал задумываться и углубляться в ненужные размышления. Завтра начнется тяжелый и суматошный день – начало очередной недели спектаклей, а это значило лишь одно – тишины ему не видать…

Утро было легким и непринужденным. Птицы, которые еще не успели улететь на юг, весело щебетали рядом с открытым окном. Она потянулась и быстро вскочила с кровати, смотря на старинные часы, найденные вчера в чулане, она поняла, что есть еще полчаса до завтрака.
Девушка подбежала к окну смотря в яшийки(конюшни), где Канкуро, весело напевая себе под нос, выводил из стойла двух красивых белоснежных коней. Парень не замечал, что за ним наблюдают фиалковые глаза, и пел все громче и громче. Удивленная таким поведение Сабаку, Хината все же оторвала взгляд от работяги и быстро стянула ночную рубаху.
Ей пришлось бежать по коридорам, чтобы успеть в умывальню, которая, как ей рассказали, открывалась как раз в семь, но можно было поддеть замок и привести себя в порядок раньше всех остальных. В приподнятом настроении она даже подпрыгнула на носочках, чтобы сделать сальто и запрыгнуть на лестницу быстро поднимаясь по ступенькам.
И правда, стоило лишь чуть толкнуть фусуму, и самодельный замок мастера Гая открывался сам. Девушка радостно улыбнулась, и пока никто не видит, прошла внутрь.
- А вот и наша соня, - тихо сказала Ино, сидя на низком стульчике в позе лотоса и делая высокий хвост. Она с трудом расчесывала длинные волосы, собирая их в одну пышную копну. Иногда Яманока даже не могла дотянуться до кончиков, так были длинны ее волосы.
- Да, ты долго Хината, - отозвалась в другом конце комнаты Темари, та в свою очередь что-то разглядывала в зеркале и недовольно бубнила себе под нос.
- Ино-сан? Темари-сан? – но девушки даже глазом не повели. Все были заняты своими делами. Хьюга решила тоже не терять зря отведенного времени.
- Хината сегодня постарайся вести себя тише, - сказала вошедшая Тентен. – Сегодня все готовятся к спектаклю, так что тем, кто не учувствует, лучше заняться чем-нибудь своим и не лезть под руку.
- Хорошо Тентен-сан, - шатенку бросило в дрожь от такого обращения, но как они вчера не пытались объяснить девушке что можно обращаться к друзьям без суффиксов, она все равно не слушала.

Завтрак прошел на удивление тихо и спокойно. Многие ковыряли палочками в тарелках, но так ничего и не съели. Кто-то просто смотрел в одну точку. Неужели так всегда будет перед спектаклями?
Зато в середине дня началась беготня. Она то и дело с кем-то сталкивалась, извинялась и вообще чувствовала себя не в своей тарелке. Она то и дело вертела головой, идя по одному из длинных коридоров, на стенах которого были развешаны красивые орнаменты, древние мечи, щиты и портреты многих умерших обладателей театра. И когда Хината завернула за очередной угол, то почуяла приторный запах сладкого риса, чая и мяты. Чем ближе она подходила к полупрозрачной двери, тем сильнее становились запахи. К мяте добавился аромат вареного мяса и зелени, корицы и, кажется бергамота.
Она тихо отодвинула большую створку двери и вмиг была поглощена огромным облаком пара, содержащего в себе смешанные запахи еды. Хината, сквозь весь этот туман, разглядела у большого стола, стоявшего посредине, как она уже поняла кухни, находился большой и полный толи парень, толи уже мужчина. Он что-то жевал, успевал подбегать к печи, что-то приправлял и переворачивал мясо на огромной Ро. А в углу сидел еще один человек, он вертел в зубах какую-то тростинку и лениво смотрел в потолок. Ну а потом до ее слуха начали доходить слова.
- Шикамару, чего ты тут расселся. Тебя все ищут наверное, - говорил толстяк.
- Отстой! – лениво тянул Нара, перекладывая соломинку с одной стороны рта на другую.
- Тогда зачем начал играть? Мог бы вот мне на кухне помогать, - ставя на стол большой котел размышлял повар.
- Отстой!
- Ну или как раньше работать с бумагами. Почему ушел?
- Отстой!
- А Канкуро? На конюшне не так много работы, - заметил тот и снова поставил котел на огонь.
- Отстой!
- Выучи новое слово, - этот большой человек так задорно вертелся в этом помещении, что Хината невольно хихикнула, чем привлекла к себе внимание. Нара повернул голову вбок и устало взглянул на девушку. Она поклонилась в знак приветствия и хотела уже извиниться и выйти, как ее перебили.
- Шикамару-сан! – влетая в помещение, кричал маленький мальчишка и даже не заметил, что чуть не сшиб с ног Хьюга.
- Иду-иду, до встречи Чоджи, - он махнул рукой, уже выходя из кухни, и подмигнул Хинате. Девушка раскраснелась и еще раз поклонилась. Акимичи, наблюдавший за хрупкой особой в странном одеянии нахмурил брови, а потом озаренный новой идеей тут же произнес.
- А не хотите ли помочь мне? Я вижу вы ничем не заняты, - Хината кивнула и подошла чуть ближе. Знакомство с главным поваром театра было может быть на руку, но ей это в голову не пришло, и будучи очень отзывчивой и неприхотливой к любому виду деятельности, она согласилась.
Работа на кухне была не такой сложной. Помимо нее Чоджи помогали маленькие поварята, которые в основном занимались нарезкой и прочими мелкими поручениями. Она сидела за главным столом и резала лук. Глаза щипало, и слезы сами по себе скатывались по, покрасневшим от жара, щекам.
- Хината-чан? А могу я вас попросить съездить на рынок к одному купцу.
- Рынок? – она оторвалась от нарезки лука и немного удивленно взглянула на ее собеседника. Таких важных дел она еще не делала и боялась вообще иметь связь с деньгами.
- Там нам задолжали два мешка риса. Канкуро-кун даст тебе лошадь. Умеешь ездить верхом? - девушка заметила, что начала все чаще делать кивки на вопросы, нежели отвечать.
Чоджи закружился на месте, ища что-то на полках, столешницах и в шкафах, а когда нашел, протянул в тонкие ручки конверт с красной печатью.
- В проспекте Саунь-линь, ты найдешь торговца рисом. Предоставишь ему это письмо и получишь рис. Проще некуда, - такая добрая и душевная улыбка появилась на испачканных в масле губах, и стало уютно и тепло.
Хината вышла через черный ход и тут же попала на конюшню. Лошади заржали, как только девушка зашла в помещение. Пахло навозом, сеном и овсом. В цирке ее учили делать трюки на лошадях. Она была в восторге от этих дивных животных и, засмотревшись на ухоженных зверей, не заметила, как подошла к другому входу, где Канкуро тренировал огромного черного скакуна. Загон был как раз предназначен для обучения выездки.
- Коре! Коре! – кричал он взбесившемуся коню, доставая хлыст. Черная бестия поднялась на дыбы, и парень еле успел пролезть под перегородкой, чтобы не быть раздавленным. – Фух, - он ошарашено глядел в лошадиные карие глаза, которые будто надсмехались над конюхом.
- Канкуро-сан, - Сабаку вздрогнул и повернулся к девушке. На улице было очень холодно, а она стояла в привычных широких штанах до колена и топе. – Чоджи-сан просил съездить на рынок за рисом.
Конюх весело усмехнулся и, поднявшись, наконец, с сырой земли фыркнул на коня, но тот лишь поднял задумчиво голову и снова отвернулся.
- Пойдем, выберем тебе лошадь Хината-чан, - все это время он зло смотрел на мустанга, но вскоре повернулся к, уже успевшей замерзнуть, девушке и направился в конюшню, поманив ее за собой. – Ты слишком легко одета. Вон там висят теплые вещи и сапоги. Одевайся, а я пока оседлаю лошадь.
Она примерила обувь, что была очень большой для ее ножки, но ничего не поделать – другой не было. Теплые вещи тоже были большими, но она не сказала ни слова. Пока Хьюга мучила завязки, Канкуро уже подвел коричневую кобылу с длинной гривой. Лошадь рядом с ним постоянно кивала головой и стучала копытом.
- Вот, самая лучшая, - он похлопал животное по шее и ласково посмотрел в глубокие глаза. – Знаешь куда ехать?
- Да, Сабаку-сан.
Хината ловко вскочила на лошадь, ей подали узды, и втроем они направились к выходу. Как только Канкуро открыл ворота, лошадь встала на дыбы и вместе с девушкой помчалась по заснеженной дороге.
Ветер обрамлял ее лицо и кружил выбившиеся из прически пряди. Давно не было этого ощущения полета. Словно ты сейчас выронишь сердце, будто ты и это животное одно целое. Повторяя движения лошади, она чувствовала давно забытую свободу. Ощущение невесомости приходило с каждым прыжком через поваленные деревья или камни. Сейчас девушка не жалела ни себя, ни своего помощника. Хотелось еще быстрее, еще сильнее и выше. Захватывало дух, уносило куда-то вверх, это чувство умиротворения в безумном беге было слаще сахара в сиропе из вишни.
Вокруг был лишь белый снег, как покрывало из лепестков белых лилий. И если закрыть глаза то на мгновение можно представить, что нет зимы, что ветер ласков и нежен, и что ты вовсе не ты, а тот самый цветок у подножия древних гор.
Недолгое путешествие туда и обратно не отняло ни сил ни времени, она с грустью снимала сапоги, чуть не потерявшиеся по дороге, и длинную теплую одежду. Хината попрощалась с парнем и, отдав мешки уже ждавшим ее поварятам пошла следом. Когда она проходила мимо крайнего стойла, то замерла. Черный мустанг, которого так и не смог усмирить Канкуро, пронзительно смотрел в ее серые глаза и фыркал, пуская пар из больших ноздрей. А ведь они не карие, как показалось сперва, а самые что не наесть темно-синие. Цвет моря, бесконечно синего моря, отражался в очах мустанга, и она утонула, погрязла как подо льдом и выплыть уже не сможет. Хьюга даже приоткрыла рот и уже было потянулась руками к черной морде, но ее позвали мальчишки, которым было тяжело нести два мешка. Кинув последний взгляд на коня, она побежала на подмогу.
А в голове все еще сияли море-глаза животного.

Время близилось к началу спектакля. Ино раскрашивала лица актеров, танцовщицы за сценой разминали руки и ноги. Все было готово, и в зале уже начали собираться зрители разных слоев населения. Были аристократы в красивых камури, женщины заходили в прекрасных юката с фуросики, прошитыми разными дорогими нитями. Она сидела на крыше одного из балконов для важных лиц. В темном углу никто ее и не увидит. Первое представление которое она посмотрит. Оно должно запомниться на всю жизнь…
Начали гасить факелы, поднялся тяжелый занавес, открывая кропотливо сделанные декорации. Она замерла, прижимая к груди сжатые в кулачки руки и, затаив дыхание, начала слушать.

[/i]- Около пятисот лет назад, на службе важного сановника Кикуйи из Киушу, состоял самурай по имени Исогай Хейдацаёмон Такецура. Все его предки были воинами, и он унаследовал от них природную способность к военному искусству и сверхъестественную силу.

Говорил голос за сценой. Тогда перед зрителями, размахивая доблестно мечом, появился Учиха Саске, облаченный в Торитэ. Он был очень красив и хорошо сложен, что женская половина зала томно вздохнула. А история продолжалась. Говорили о том, как великий воин не смирясь со смертью хозяина – гордого и справедливого человека, стал монахом.

- Во время одного из своих продолжительных странствий, Квайриё случилось посетить провинцию Кай. Какого вечером, когда он пробирался по горной дороге, темнота застала его в очень пустынном месте, за много ри от ближайшей деревни. Делать было нечего, и священник покорился необходимости провести эту ночь под звездами. Не раздумывая долго, он подыскал подходящее покрытое мягкой травой место, лег и собрался уснуть. Неудобства никогда не смущали его: твердые камни вполне могли служить ему ложем, а корень сосны, если поблизости не было ничего лучше, заменял самую прекрасную подушку. Железное тело Квайриё просто не замечало такие мелочи, как капли дождя, снег или мороз.

На сцене появились пятеро людей – демоны Ракуро-Куби в лице Шикамару, Сакуры, Карин, Суйгетсу и Темари. Они умело устроили путника, а потом дубляжи голов, что висели на ниточках и говорили страшными голосами, напали. Учиха отбивался от них, а главного демона убил, но тот вцепился зубами в его коромо. Священник-Учиха говорил нараспев, красиво жестикулируя, но девушка ждала другого выхода, пропуская мимо ушей слова того, кто рассказывал историю.

- Через день или два после своего ухода из Сувы Квайриё повстречался с разбойником, который остановил его в уединенном месте и велел раздеться. Ничуть не испугавшись, священник мигом скинул свой коромо и со смехом сунул его грабителю, который не сразу понял, что висело на рукаве. Казавшись таким бравым, разбойник ужаснулся, выронил одежду и отпрыгнул далеко назад. Затем, оправившись от испуга, воскликнул:

Это был Наруто. Он веселый и жизнерадостный очень походил на роль глупого разбойника. Слова, сказанные любимым человеком, оседали в глубине сердца, становясь сладкой музыкой, кроме его голоса не было ничего для бедной гимнастки из цирка.
Когда Узумаки увидел голову на рукаве Саске, то громко воскликнул:

- Эй ты! Видел я таких священников! Похоже, ты человек похуже, чем я сам. Бывает, что и я убиваю людей, но мне и в голову не придет расхаживать с чьей то головой, привязанной к моему рукаву. Так что, господин священник, полагаю, мы с Вами одного поля ягоды, и должен сказать, что восхищаюсь Вами. Неплохо, если бы это страшилище теперь послужило и мне. Я буду пугать им людей. Может, ты ее продашь? Возьми мою одежду вместо своего коромо, а за саму голову я дам пять золотых рё…

Хината даже ахнула, но никто ее не услышал. Девушка была так увлечена игрой милого сердцу юноши, что взвизгнула, когда перед глазами замаячил тот мужчина, который померещился ей вчера.

Спектакль она не досмотрела, так как дух заставил ее слезть со своего тайного места и следовать за ним. Девушка, после спектакля, с ужасом шла за прозрачным телом и сдерживала себя, чтобы не упасть прямо посреди темного коридора.