Лепестки дыма

- Это будет твой первый день рождения, который мы отмечаем вместе,- произношу я и падаю на прохладу полевых красных маков и пушистых одуванчиков.
Весь организм просто плавится в лучах радости и счастья. Он здесь, он рядом, он смотрит на меня. Взгляд Наруто-куна такой теплый и чувственный, я почти физически ощущаю его ласку.
Моей щеки любимый касается лепестками орхидеи – один из цветков его букета. День рождения у него, а цветы принимаю я – так он объясняет свой не менее ценный подарок.
Оторвав три лепестка коснувшегося меня растения, я подкидываю вверх голубые листики, наблюдая за их эластичным танцем в воздухе.
- Спорим, что я успею превратиться в дым, прежде чем твоего лица коснется орхидея?
- Ты даже выучил его название, - несколько удивившись знаниями Наруто-куна, я смотрю в его сторону и вижу белое облако дыма, сопровождающееся резким хлопком.
Неужели он подослал мне клона? Я вскакиваю в сидячее положение, с озадаченным видом оглядывая лужайку. Нежные руки обнимают меня сзади, чужой нос зарывается в волосы.
- Когда что-то покупаешь в магазине, то оно само по себе запоминается.

Под ногами шелест, над головой шорох порхающих птиц. Я бегу что есть силы, не обращая внимания на колючие ветки, царапающие лицо и плечи. Не обращая внимания на душевный плач, который издает мое растерянное второе я. На сумасшедшее беспокойство и безумную тревогу. Его обманули. Одурманили. Разум залили туманом, нарисовав иные контуры реальности и иные контуры лжи. Мой долг – открыть ему глаза и вернуть домой. Ведь знаю. Он мне поверит.
- Наруто-кун! – кричу я при виде знакомой фигуры в оранжевой куртке. – Наруто-кун… прошу… не уходи.
- Хината? Что ты здесь делаешь? – столь родной голос подчеркивает боязнь потери.
- Прошу, Наруто-кун. Пошли обратно в Коноху.
- Хината, я знаю дорогу домой, и я как раз туда шел.
- Коноха, которую ты считаешь домом, не та Коноха, которая тебе нужна. Они виноваты в этом! Они влезли тебе в голову и поменяли память о месте нахождения нашей деревни. Сейчас ты самовольно идешь в логово Акацки, а не в свой дом… Наш дом!
- О чем ты, Хината? Я же сто раз ходил по этой дороге. Я точно знаю, что Коноха в том направлении.
- Потому что они тебе это внушили! На самом деле, твоя правда является ложью. - Паника полностью овладевает мной, из глаз катятся слезы, руки трясутся, как при жесточайшем морозе. – Прошу, поверь мне и пошли со мной. Мы должны торопиться, потому что они могут идти по твоему следу, тогда нам точно не уйти.
- Но, Хината…
- Умоляю… - Я падаю перед ним на колени и прижимаюсь к ногам. – Умоляю. Доверься мне.
- Хорошо, – шепчет он, и его глубокий взгляд касается сердца.

Летнее солнце в партнерстве со счастьем начинает слепить глаза. Наруто-кун несет меня на плечах, как маленькую девчонку. Я и не возражаю, мне нравится такое ребячество и безответственность, хоть и чувствую, что вся покрылась румянцем. Мимо нас мелькают дома родной Конохи, прохожие улыбаются, встречный ветер создает впечатление полета.
- Не бойся, я тебя не уроню. – Его умиляющая забота вызывает улыбку.
- А не боишься, что я сама спрыгну?
- Нет, я всегда буду тем, кто тебя словит.

Спустя день мы добираемся нужного места. Главные ворота Конохи величественно предстают перед нами. Но знакомые здания выглядят серыми, бездушными и враждебными. Меня настораживает подозрительная тишина города и резко затянувшееся небо, подобное закрытой книге законченной сказки. Интуиция подсказывает, что затишье заканчивается, вскоре придет роль бури.
- Я всегда тебе буду доверять, Хината, – обернувшись, я вижу Наруто-куна, оплетенного какими-то странными зелеными корнями, – даже если ты и не права.
Услышав шорох за спиной, я смотрю снова на мертвые дома и замечаю несколько выходящих из тумана фигур. Их плащи можно разузнать издалека. Плащи врагов. Плащи Акацки. Кисаме, Зетсу и Саске-кун, который подозрительно подмигивает мне. Сооружения Конохи странным образом рассыпаются пеплом. Крыло ветра бесшумно стирает обнаруженную ранее местность. Остаются лишь врата. Врата неведомой погибшей деревни.
Что происходит? Как я могла ошибиться? Неужели я завела Наруто-куна в ловушку? А он знал, что я ошибаюсь… Знал, но все же заставил себя поверить моим байкам.
Крик любимого принуждает затрепетать мое сердце в ужасе. Его голос слышен далеко за окраинами деревни. И Акацки уже испарились. Конечно, им нужен только он, а не моя безвкусная смерть.
В мгновение срываюсь в бег за голосом. Зная, что даже одному члену Акацки я не соперник, я продолжаю их преследовать. Реальность отрезает ножницами нервные окончания, в голове не прекращается раздражающий шум, а в горле вырастает огромная глыба. Мои слезы вновь и вновь стирает встречный ветер, а вот такое же с горечью он сделать не может. Возможно, я уже не раз сбилась с пути, но какой-то внутренний и очень далекий голос успокаивает. Разум не может переварить тот факт, что я смогла попасться в обман и добровольно завести самого дорогого человека к верной гибели. Но когда? Когда они успели добавить каплю яда в озеро моих воспоминаний?
Более двух недель я чуть ли не наступаю им на плащи и пятки. Целых две недели с помощью Бьякугана я пытаюсь различить темные фигуры вдали. Что-то похожее застала, но это, скорее всего, шаги галлюцинаций, которые медленно подбираются к мозгу из-за холода.
Растираю руки и кидаю взгляд в небо. Снег не прекращается, и если температура упадет еще на несколько градусов, то конечности начнут отмерзать.
Знакомое место мелькает мимо глаз. Похоже, я здесь уже была. Пометка на камне. Моя пометка. Выходит… я хожу кругами?
В унынии я опускаюсь на ближайший камень, а носок моей онемевшей ноги случайно зацепляет горбик пушистого снега, который вдруг осыпается и показывает под собой пустоту. Руки стряхивают ледяные осадки, и мои глаза сужаются, подавляя разбитую, как яйцо, и разлившуюся по всему организму скорбь. Откуда? Откуда здесь взялась орхидея? Ведь это не тот климат, нужный для ее существования, но зато лучший климат для моих страданий.
Сорвав цветок, я провожу лепестками по своим губам, дабы проверить на самом деле ли он существует. Меланхолия ударяет хлыстом по чувствам, осознание под прессом сжимает сердце, новая волна отчаяния накрывает разум. Неужели я потеряю его? Потеряю и больше никогда не увижу? Останусь без него, останусь одна. Убегу, растворюсь, исчезну… дабы убить ту часть себя, которая связана с ним. Выскребу с мясом и кровью и выброшу в яму гнилья. Оставлю пустую оболочку, дабы быть и дабы не чувствовать.

«Я… всегда тебе буду доверять, Хината… даже если ты не права».

Из глаз, как из переполненных дамб, срываются слезы и текут по щекам. Какой же я шиноби, раз не могу взять под контроль собственные эмоции? Нутро раздирают черти, все тело дрожит от многочисленных уколов мороза, в голове настолько сильный гул, что падаю на колени и сквозь размытую пелену смотрю на снег. А ведь сегодня у него день рождения, а вдруг и день смерти? По коже пробегают мурашки, я грубо сжимаю стебель цветка, игнорируя колющие рефлексы от соприкосновения с белым покрывалом зимы.
- Красивое растение, не так ли? – слышу я чужой голос за спиной и, прежде чем успеваю обернуться, чувствую острый клинок, вонзающийся под ребра.
Я громко вскрикиваю от неожиданности и боли, капли крови брызгают на снег, а взгляд Саске-куна уничтожающе уставлен на меня. Кровь плескается в горле и в итоге вытекает из уголков рта. Схватившись за больное место, я отступаю пару шагов от своего обидчика, чтобы понять, наконец, что же все-таки произошло.
- Саске-кун, - выплевываю с кашлем я.
- Хм, даже когда я стал предателем Деревни, ты продолжаешь обращаться ко мне с уважением.
Его насмешки не играют для меня роли. За это время я успеваю отдышаться и накопить чакру в пальцах рук. Рывок, и я нападаю на недруга с целью заблокировать его плечевые чакровые точки, но враг так легко уходит от атаки и откидывает меня в ближайшую скалу, что я ощущаю себя соломенной бездарно сложенной куклой.
Рана в боку гудит болью, но я не свожу взгляда с Саске-куна. День моей смерти со временем настанет, но этот день не сегодня. Сначала я должна найти Наруто-куна и вырвать его из когтистых лап Акацки. Хоть и не знаю, каким образом.
Через пару мгновений оказавшись у моего тела, противник образовывает в руке колючий шар чидори, вырастающий в огромную сферу, размером с человека, и вонзает уничтожающую электрику в меня. Оказавшись в середине этой невыносимой пытки, я кричу от раздирающей боли, словно меня бросили в печь для плавки свинца. Кожу будто сдирают живьем, а обнажившиеся мышцы безжалостно проверяют на выдержку температуры. Мое тело и психика не может вынести подобного и секунды, но невыносимое состояние не спешит отступать. Чувствую, как из меня высасывают жизнь и превращают ее в безукоризненный пепел. Безумный крик вырывается далеко изнутри, будто последний рев моей сущности. Белая пелена с микрочастицами соли покрывает глаза и одаряет меня слепотой… Лишь чувствую, как миллионы тончайших спиц прокалывают тело. Наконец, светящийся ужас отступает. Оставляя меня в луже растопившегося снега и растопившегося здравомыслия.
В изнеможении я лежу на земле и ощущаю враждебную ауру. Он все еще здесь и, скорее всего, сейчас убьет меня. Что ж, такова судьба слишком чахлой куноичи. Слабость сковывает меня цепями, даже не могу поднять руку для противостояния. Осознание того, что я сейчас умру, мерзко и отвратительно.
Проходит минута, и я все еще чувствую в своем теле остатки электричества. Состояние зрения шагает в нужном направлении. Я начинаю видеть размытое небо. Вот он, враг, стоит над моим телом и держит в руке то самое растение, которое напоминает о Наруто-куне. Мужские пальцы безжалостно прячут это чудо в кулак, сминая его, подобно мясорубке. Мне становится жаль утрату, будто у меня отобрали солнце. Его рука возвышается надо мной и выпускает тучку голубых лепестков, которые плавно опускаются.
- «Я успею превратиться в дым, прежде чем твоего лица коснется орхидея», -вылетает из его уст чужая фраза.
Услышанные слова шокируют разум. Дрожь внедряется в кожу, а я в панике пытаюсь понять, почему он произнес реплику Наруто-куна. В голове множество вопросов, но губы не подчиняются, чтобы произнести вслух хоть слово.
- Для меня слишком банально, а для Наруто слишком мудрено, не находишь?
К чему он ведет? Я не понимаю, но… какая-то правда в этом есть.
- Или поговорим о первых признаниях у скамейки и как вы официально решили встречаться?
Откуда он знает? Немыслимо! Поддерживающие психику столбы начинаются трескаться и обсыпаться, как древние колонны. Непреодолимый страх разгорается в сознании. Откуда? Откуда?
- Падали листья сакуры, невдалеке мел дорогу дворник, а Конохамару запрятался в кустах и подслушал вас, а после всей Деревне растрепал о вашем разговоре.
Нет! Перестань! Ты не смеешь говорить о таких вещах с таким невежеством. Не смеешь насмехаться над такими личными и дорогими для меня вещами! Выплевывать их мне в лицо, как застрявшую в зубах скорлупу семечки.
– Или те пустые разговоры о снах. О болоте и спасительнице.

- Наруто-кун… Скажи, я тебе когда-нибудь снилась?
- Эээ… нет.
- А ты мне почти каждую ночь… - Краснота стыда овладевает лицом. Как я могла такое сказать?
- Ну, ты мне тоже в последнее время начала сниться, просто это странные сны…
- Почему странные?
- Потому что в них я всегда купаюсь в каком-то противном болоте… Грязи по колено, и водоросли прилипают к одежде. А ты подходишь к берегу вся чистая и светящаяся и протягиваешь мне руку. В моих снах… ты моя спасительница.

Они не пустые. Они наполнены чувствами и любовью. Краской и контрастом. Из многоцветной палитры наших отношений. Из палитры нашего собственного идеального мира.
Я не отвожу усталого взгляда от своего мучителя, благо, что зрение почти стабилизировалось, но глаза продолжают болеть так, словно в них плеснули кипятком. Мне остается слушать о моих дорогих воспоминаниях и наблюдать, как из уст врага они вылетают грязными и рыхлыми, словно все, к чему прикасается этот человек, придается разложению.
- Задаешься вопросом – откуда я знаю? – Он наклоняется ближе, давая мне сравнить его старый детский образ с теперешним – грозным, дерзким и жестоким. – Знаю, потому что я создатель этих воспоминаний. День рождения, все эти сопливые фразочки, все ваши отношения были придуманы мной. Твои воспоминания – это лишь новая кинопленка, которую я сменил. А старая… в старой вы лишь друзья и, порой, напарники.
- Не верю, - с трудом выдавливаю я, ощущая, как сердце выскакивает из грудной клетки.
Его слова острее лезвия. Больнее физических ранений. Я ведь столько пережила бессонных ночей; столько раз развеивала наивные мечтания, представляя, как он рядом; столько раз покрывалась краской, когда он лишь появлялся в поле зрения; столько обрывала себя на полуслове признаний в пустоту. И теперь, когда моя личность стала для него важнее Сакуры-чан, когда между нами образовалось что-то больше, чем дружба, когда я отведала сладкий вкус истинного счастья, мне говорят, что это лишь глупое пустое воображение? И, к тому же, чужое?
- Эту ложь я навязал тебе так же легко, как и фальшивую Коноху.
Вот кто виновник моей беды, вот настоящий червь в яблоке памяти. Он знал, что я буду верить его фальши. Он знал, что Наруто-кун поверит мне. Он знал, что я приведу такого особенного джинчуурики в их капкан. Зачем заморачиваться и ломать голубю крылья, когда он спокойно ступает в свою клетку?
- Мой Шаринган может многое. – Он дергает бровью, утешаясь наверняка своей силой глаз, но для плавного созерцания мне мешает кашель.
А ведь и правда с помощью своих красных глаз он смог создать подобную ложь, которая так похожа на действительность. Но почему именно со мной он решил совершить такой циничный и грязный поступок? Каковы его цели?

«…потому что я создатель этих воспоминаний»

А если его слова на самом деле правдивы и меня действительно обманули? Выходит, все те чувства, воспоминания и забота являются всего лишь последствием техники, последствием гипноза и необычной способности клана Учиха. Подобно нечисти подземного царства, эта правда непрошено влезла мне в мозг и расплодила в нем целый беспредельный хаос. Ты, наконец, достигаешь своей жизненной цели, а ее живьем вырывают из твоей груди, истирая в порошок недействительности, превращая в ничто.
В горле вместе с кровью подступают слезы, но я не позволяю им просочиться сквозь глаза, как бы трудно ни было удержать боль. Ужасная безысходность порождает в организме депрессию, и тело начинает не просто трястись, а самовольно биться в судорогах, будто я над ним не властна, и оно не желает воспринимать услышанную правду.
Созерцая мое поведение, враг присаживается на одно колено и чем-то холодным проводит по моей щеке. Что это? Гвоздь? Здоровенный длинный гвоздь. Подобными забивают крышку гроба. Мои муки не закончились, правда? «Правда» - читаю в его взгляде, наблюдая, как металлический стержень в большом кулаке накаляется красным цветом.
Боязнь успевает лишь накрыть мантией, но не полностью обладать моим разумом, ибо через миг я уже чувствую раздирающую боль в предплечье. Шипящий звук и запах горелого мяса ударяет в ноздри и расшатавшиеся мосты моей нервной деятельности. Я до крови кусаю губы, но бешеный крик все равно вырывается из моего рта. Когда же упадет температура этого жестокого инструмента? Нет сил терпеть эту чудовищную боль, но, тем не менее, я продолжаю ее чувствовать.
В руках мучителя замечаю новый уже готовый гвоздь и не успеваю умоляюще вскрикнуть «нет», как горячий металл снова оскверняет мое тело. Я в муках извиваюсь на земле и, задыхаясь, хватаю жуткую вонь от своей же оболочки. Снова и снова в меня вонзаются накаленные стержни таким образом, чтобы не затронуть жизненно важные органы. Я начинаю молиться о своей смерти, но парень будто видит мое тело насквозь и специально издевается над ним, дабы я больше мучилась.
- За что? За что? – хриплю я в изнеможении, пытаясь теми же словами просить пощады.
Если бы сейчас передо мной поставили зеркало, я бы себя не узнала, ибо знаю, что выгляжу ужасно. Из рук, ног, живота и даже шеи торчат шляпки гвоздей, будто именно такой комплекции я и должна быть устроена. Состояние невыносимое. И не так физически, как духовно. Пытки, запахи, звуки, боль и открытие о недействительных чувствах Наруто-куна настолько давят на психику, что разум уже чуть ли не находится в фазе самоуничтожения. Я просто не могу себе позволить мысли о новых жестоких испытаний.
Темноволосый человек не отвечает… Нет, не человек! Чудовище. Дьявол. Он молчит, но, тем не менее, двигается. Его пальцы ухватываются за головку введенного и остывшего гвоздя, который крепится над ключицей, захватывая заднюю шейную мышцу, и не спеша тянет на себя. Такое ощущение, что у меня воруют мышцы, причем по кусочкам. Мой крик уже обыден для ушей зимнего леса и возведенной рядом скалы. Проткнутая мышца успела пристать пригорелой частицей живой ткани к горячему металлу и теперь не способна так легко отпустить инородный предмет. Но брюнет с голодным взглядом вцепляется в тонкое оружие и, ко всему этому, упершись ногой в мое плечо, вырывает нужную ему деталь вместе с куском свежего мяса.
Ощутив силу увечья, я почти теряю сознание, но покой, видимо, не предначертан так рано. Боль просто разрывает сознание, живьем съедает изнутри, но я не истекаю кровью и не отключаюсь. Я продолжаю существовать в этой камере пыток в присутствии изверга, держащего, словно на шампуре нанизанную, живую мокрую и прижаренную ткань. Мою ткань.
Поймав скатившуюся капельку крови с куска, ранее называющегося частью моего организма, он размазывает красную жидкость по своим пальцам, а затем по моим губам. Я вся дрожу от невыносимого состояния, но молчу. Молчу и отвечаю на его холодный взгляд, пытаясь тем самым показать, что меня не сломаешь, хотя на самом деле он меня уже сломал.
Мучитель отдаляется, с помощью чего я снова могу выдохнуть неутихающую боль и поймать языком несколько блаженно влажных снежинок, падающих с неба, подобно утешительному призу. Он снова подбирает свой клинок. Лезвие не спеша разрезает кожу и мышцы живота так, чтобы не затронуть органы, чтобы я не умерла раньше времени. Ощущение боли становится для меня приглушенным, сейчас для меня главный пункт целей – не сойти с ума, так как психически не могу осознать, что меня потрошат живьем.
Небо и безлиственные ветви плывут, дурная улыбка появляется на моем лице, а из глаз скатываются две капельки слез. Как цветы на могиле в память моей личности. Личности, которая меня покидает… уступая трон безумию.
Но человек без сердца не смотрит на мое лицо, вместо этого он берет мою руку, из ладони которой с двух сторон торчит тугой стержень, а пальцы почти парализованы. Но, к сожалению, не настолько, чтобы не чувствовать ими… на ощупь… свои внутренние органы. Что это? Печень? Желудок? Кишечник? Не знаю, но чавкающие звуки убивают.
- Саске, прошу, - искренне обращаюсь к нему в последний раз. – Я ведь схожу с ума.
- Именно это мне и нужно, - наконец, отвечает он мне с мимикой маньяка.
- Зачем?.. Почему я? – продолжаю я высасывать правду, слыша смех сумасшествия над ухом.
С ответом он снова не спешит, будто размышляет – стоит ли со мной вести разговор или лучше продолжить пытки. Нет, дальше не будет. Дальше я не буду собой, а той, другой, будет все равно. Моя сущность превратится в лепестки орхидеи с запахом дыма, которые долетят до любимого и пропоют «Прощай», пропоют «Люблю», пусть даже он и не знает о моих чувствах, это будет для меня последним словом и последним касанием его губ. Мягких и нежных губ, которые создают такую чарующую улыбку.
- Почему? – Брюнет приближается к моему уху, будто боится, что его могут услышать. – Потому что я хочу, чтобы он страдал. Чтобы он тысячу раз пожалел о том, что взялся за мое якобы спасение. За все его попытки вернуть меня в Лист я отомщу ему твоим сумасшествием. Он ведь увидит тебя, только уже другой. Мне интересно, каковы будут его действия. Будет изводиться в слезах над твоей искривленной психикой или же продолжать исполнять обещание о моем возвращении?
Его планы жестоки и аморальны. Как он может желать страданий такому восхитительному человеку, как Наруто-кун? Единственному человеку, который настолько верит в своего друга и напарника команды номер семь. Не бывшего, а просто потерявшегося в собственном мире миллионных дорог. Темных и кровавых дорог. Но Наруто-кун не сломается, в отличие от меня. Он будет сожалеть, что не смог прийти мне на помощь, но он не упадет. Не поскользнется на вязком веществе реальности… если мы лишь друзья… Осознание хватает за конечности убегающего здравого смысла.
- Он не станет страдать. Не станет, если мы лишь друзья… или все же не друзья? – Мои слова и насмешливая улыбка изменяют выражение лица Саске на нетерпимое и злое.
- Так или иначе, твоя судьба уже переписана мною, серая мышь. – Его яростные глаза переливаются лавой и кровью. – Не трусливая, но мышь, всегда таковой являющаяся.
- Даже такие мыши, как я, могут перегрызать глотки таким крысам, как ты. - Моя рука с гвоздем в ладони успевает вонзиться в чужую шею прежде, чем противник успевает увернуться.
Сдавленный крик кусает уши, но я пытаюсь образумиться, ибо ощущаю, что что-то не так. Там, высоко на скале, кто-то стоит, и он протягивает мне руку помощи. Руку в оранжевом рукаве.
- Наруто-кун, - хриплю я, замечая, как тает снег и вся местность превращается из хаоса в сказку.
Слишком яркие солнечные лучи режут глаза, песни певучих птиц ласкают душу, зеленая трава радует сознание, объятия любимого полностью отгоняют принесенную боль, будто ее и вовсе не существовало.
- Хината, ты вся дрожишь, - как всегда с заботой произносит он. – Что с тобой произошло?
Боязнь вдохнуть новый свежий воздух, дабы все снова не рассыпалось, душит горло. Лицо Наруто-куна столь светлое, чистое и реальное, что явно кажется недействительным. Он не кажется побитым и раненым, будто случившееся в чужой деревне является сновидением. Хочется разрыдаться от столь ярких и веселых красок окружающей среды, но уставшие глаза словно высохли. Не вижу Саске, не вижу Акацки, снега, мороза, гвоздей.
- Наруто-кун. - Мой голос изводится чуть ли не во всхлипах. – С Днем рождения, Наруто-кун…- Все, что я могу на данный момент выдавить.
- Эээ… Хината, у меня День рождения будет через две недели. Ты что-то спутала.
Две недели? Как раз тогда, когда все началось. Значит, этих двух недель в действительности не существовало? Всего лишь игры разума. Игры с психикой. А игра ведь почти удалась. Шах на поле, и королева уничтожена, но моя фигура – пешка, и даже она находится от одного шага от статуса новой королевы.
- Прежде, чем моего лица коснется орхидея…
Пусть сейчас мои слова покажутся неуместными, но я обязана узнать истину. Обязана знать, во что верить.
- Что? – Его вопрос разрушает нашу империю отношений. Неужели слова Саске-куна оказались правдивыми?
Подступившие горькие слезы я уже не сдерживаю и не потому, что полностью обессилена. Потому, что взаимность нашей любви поет похоронную песню, смычком играя на сердце.
- Прежде, чем моего лица коснется орхидея… - повторяю я, слыша, как рыдают надежды и все оставшееся живое во мне.
- Я успею превратиться в дым. - Его лицо озаряет улыбка, и я узнаю солнце Конохи. Своего Наруто-куна.
С громким всхлипом я кидаюсь в его объятья и до боли закусываю губы. Его руки такие теплые и шершавые, а куртка такая мягкая и… оранжевая. Упершись подбородком в мужественное плечо любимого, я замечаю шпионский черноглазый взгляд из гущи кустов. Он излучает поражение и долю почтения. Взмахнувшийся плащ скрывает высокую фигуру, предварительно показав окровавленную шею своим колыхнувшимся стоячим воротником.